– Ну ты еще совсем не готова, по-моему, – и Фэйф оглядела пустые полки.
– Извини, но мне надо работать, Фэйф.
– А ты не обращай на меня внимания. Иди и занимайся своими делами.
Фэйф махнула рукой и, движимая столько же упрямством, сколько и любопытством, принялась расхаживать по магазину. Все сияло безукоризненной чистотой, пришлось ей признать это. Стекло так и сверкало в витринах, дерево было отполировано до блеска.
– А у тебя хватит товаров, чтобы заполнить все это пространство?
– Будет достаточно.
Смирившись с вторжением, Тори принялась распаковывать коробки. Если она достаточно знает Фэйф Лэвелл, то скоро ей все надоест и она удалится.
– Если тебе интересно знать, то я планирую открыться в следующую субботу. Самый лучший товар будет продаваться с десятипроцентной скидкой, но только в этот день.
Фэйф дернула плечиком:
– В уик-энды я всегда занята.
Она подошла к главной витрине. Внутри на подкладке белого шелка лежали украшения ручной работы: камни в серебряной оправе. Забыв обо всем на свете, Фэйф хотела приподнять крышку, но она была заперта. Фэйф тихонько выругалась и осторожно покосилась на Тори: заметила та или нет. И обрадовалась, что Тори не обратила внимания.
– У тебя здесь есть милые побрякушки. – Ей очень захотелось иметь, и немедленно, серебряные висячие серьги с ляпис-лазурью. – Я и не думала, что ты станешь ими торговать. Ты сама их, наверное, никогда не носила.
– У меня три художника работают над такими безделушками, – ответила Тори. – Мне особенно нравится брошь с гранатами и цитринами.
– Милая вещица, но вообще я не поклонница брошек. А вот серьги мне нравятся.
– Приходи в субботу.
– Я могу быть занята. – Да, она хотела серьги прямо сейчас. – Почему бы тебе не продать их мне сегодня? Для почина? По-моему, ты и открываешь магазин, чтобы все это продавать, правда?
Тори поставила на полку глиняную масляную лампу и постаралась согнать улыбку с лица, прежде чем повернулась к Фэйф.
– Я еще не открыла магазин, – и Тори направилась к витрине, – но ради прошлого… – Она сняла ключ, висевший в связке у пояса. – На что же ты положила глаз?
– Вот те, – Фэйф постучала по стеклу, – серебро и ляпис-лазурь.
– Да, прелестные серьги. И пойдут тебе.
Тори сняла серьги с шелковой подкладки и, прежде чем отдать Фэйф, поднесла к свету.
– Можешь примерить их перед зеркалом. Художница живет на окраине Чарлстона и делает красивые вещи.
Когда Фэйф направилась к трельяжу в бронзовой оправе, Тори вынула из витрины кулон на длинной цепочке. Если представляется случай продать не одну вещь, а сразу две, так почему не попытаться.
– А вот это одна из моих любимых вещей. Кулон очень подходит к серьгам.
Стараясь не показать своего интереса, Фэйф взглянула вниз. Оригинальный кулон из лазурита в серебряной оправе сразу очаровал ее.
– Да, необычный. – Фэйф хотела отложить серьги и взять только кулон, но сдалась. – Такое не увидишь на каждой встречной.
– Я собираюсь продавать только уникальные вещи.
– Думаю, что возьму и серьги, и кулон. Целую вечность ничего себе не дарила. В Прогрессе всегда и везде одно и то же.
Тори закрыла витрину.
– Отныне будет по-другому.
Поджав губы, Фэйф взглянула на ценники.
– Многие решат, что ты запрашиваешь слишком дорого, но они будут не правы. В Чарлстоне ты могла бы все это продавать дороже.
– Но я не в Чарлстоне. Возьми футляры.
– Не беспокойся. Я все сразу и надену.
Фэйф открыла сумочку и небрежно бросила туда прежние серьги.
– Срежь ценники и пробей чек.
– Но у меня еще нет кассового аппарата.
– Тогда я выпишу тебе чек.
– И дай-ка мне твои прежние серьги, я положу их в футляр.
Фэйф фыркнула и, порывшись в сумке, достала старые серьги.
– Хорошо, заботливая, аккуратная мамочка.
«Секс и покупки, – подумала Фэйф, – лучше занятий не существует, и так приятно бывать среди красивых вещей».
Кто бы мог подумать, что из худенькой странной девчонки вырастет женщина с таким прекрасным вкусом и такими деловыми способностями? Да, магазин произвел на Фэйф впечатление, она даже немного позавидовала умению Тори придумать нечто интересное и создать свой бизнес практически из ничего. Не то чтобы Фэйф сама хотела принять участие в подобном предприятии. Такой магазин связал бы ее по рукам и ногам, как морской канат. Но, может быть, теперь жизнь в Прогрессе станет немного интереснее.
– Знаешь, вот эту вазу надо водрузить на подставку, так, чтобы стекло просвечивало… – предложила Фэйф.
Тори так и хотела сделать, но еще не успела распаковать подставки. Занятая подсчетом, она рассеянно взглянула на Фэйф.
– Ну вот, я все подсчитала, включая налог на доставку. Может, проверишь?
– Но у тебя всегда отметки были лучше.
Фэйф начала проверять, но входная дверь снова открылась, и она могла поклясться, что Тори при этом застонала.
Лисси всегда говорила писклявым голоском, и, по мнению Тори, это было одним из ее недостатков. Были и другие: например, склонность окружить себя одуряющим запахом ландышей, и этот запах сейчас влетел вместе с нею в магазин и оставался здесь долгое время после ее ухода.
Тори скрипнула зубами, пытаясь изобразить улыбку.
– Вот забавно. Я только что уложила волосы, иду в офис и вдруг вижу, что вы в магазине.
Тори метнула на Фэйф многозначительный взгляд. Та в ответ ослепительно улыбнулась, сигнализируя полное понимание, и затрепетала ресницами.
– Да, я тоже зашла совсем недавно, увидела на магазине вывеску.
– Вывеска очень впечатляющая. Все так удачно складывается, одно к одному. – Положив руку на живот, Лисси окинула цепким взглядом полки. – Как красиво, Тори. Ты, наверное, работаешь за шестерых, чтобы столько успеть за такое короткое время. И как прекрасно все сделал мой Дуайт.
– Да, я очень довольна его работой.
– Еще бы. Он здесь лучший строитель. Ой, какая прелесть. – И Лисси схватила масляную лампу, которую Тори только что поставила на полку. – Я очень люблю такие вещи. Дуайт говорит, что они только пыль собирают, но они-то и делают дом настоящим домом, правда? – Лисси украдкой посмотрела на ценник, и ее рот от удивления округлился. – Какая дорогая вещь!
– Это ручная, авторская работа. Здесь стоит подпись, – начала было Тори, но Фэйф ее перебила:
– Дуайт зарабатывает достаточно, чтобы ты могла покупать красивые вещи, особенно сейчас, когда ты в положении. Если бы я носила лишнюю тяжесть целых девять месяцев, мужчину, который в этом виноват, я бы заставила достать мне звезды и луну с неба.
Не уверенная в том, комплимент это или насмешка, Лисси насупилась.
– Дуайт и так меня чересчур избаловал.
– Вот уж действительно. А я купила вот это. – И Фэйф качнула кончиком пальца сережку в ухе и кулон. – Тори даст мне небольшую скидку в субботу, когда магазин откроется.
– Правда?
Лисси прищурилась, и взгляд стал пронзительно-острым. Насколько Фэйф знала, Лисси терпеть не могла, когда кто-то в чем-то ее опережал, Лисси жадно прижала к груди лампу.
– Тори, ты просто обязана продать ее мне. Я прикипела к ней душой, но не знаю, смогу ли прийти в субботу, и кто-нибудь другой может лампу перехватить.
– Это должен быть чек, Лисси, или наличные. Сегодня я не принимаю кредитные карточки, но я с удовольствием отложу тебе лампу до следующей недели, если…
– Нет, нет, я выпишу чек. Ну а можно мне, раз я уже здесь, походить и посмотреть?
– Да.
Тори поставила лампу на прилавок. Сдается, она уже приступила к работе.
– О! А эти зеркала продаются?
– Здесь все продается.
Тори достала синюю коробочку из-под прилавка и положила туда сережки, в которых Фэйф пришла.
– Там же визитная карточка художника.
– Чудесно. И тебе незачем меня благодарить, – тихо сказала Фэйф.
Поглядев на ценник лампы, Тори возразила:
– Бизнес есть бизнес, поэтому спасибо. Ты знаешь, какую кнопку надо нажимать.
– Ты имеешь в виду эту? – И Фэйф взглянула туда, где Лисси ойкала и ахала, глядя на выставленные товары.
– Но она может купить зеркало и стать, таким образом, моим лучшим другом…
– Тори, я так хочу купить это зеркало. Вот это, овальное, с лилиями на раме. Никогда не видела ничего подобного.
Тори взглянула на Фэйф сияющими глазами:
– Да, она тебя переплюнула по части покупок. – А Лисси она крикнула: – Сейчас принесу коробку из подсобки.
– Спасибо. У тебя и так много работы, а ты еще возишься со мной. Как только ты все успеваешь? Я как раз говорила Дуайту вчера вечером, что просто не понимаю, откуда ты берешь время. Ведь ты арендовала дом, устроила магазин, получила товары да еще проводишь все вечера с Кейдом!
– С Кейдом? – одновременно спросили Тори и Фэйф.
– Никогда не думала, что он такой живчик. – И Лисси подошла ближе. – Должна признаться, что никогда не представляла вас вместе. Правду говорят, что тихие воды – глубокие.
– Не понимаю, о чем ты, – пожала плечами Тори.
– Незачем скромничать между нами, девушками. Дуайт мне все рассказал, но предупредил, что ты до поры до времени будешь об этом помалкивать. Так что не беспокойся, я не скажу об этом ни одной душе.
– Да не о чем и говорить. Мы только… – Тори увидела, как две пары глаз воззрились на нее с острым любопытством, и с трудом, запинаясь, докончила: – Дуайт ошибается. Пойду принесу коробку.
– Не понимаю, зачем она скромничает, – заметила Лисси, когда Тори поспешно скрылась в кладовке, – ведь они оба свободны. Хотя то, что она мнет простыни вместе с Кейдом, когда месяца не прошло со дня приезда, не согласуется с образом порядочной леди, который она на себя напускает.
– Неужели? – удивленно вскинула брови Фэйф. Кейд, конечно, может делать все, что ему заблагорассудится, но, черт ее побери, если она позволит этой драной кошке заарканить его. – А разве порядочные леди не занимаются сексом?
И с коварной, но ослепительной улыбкой Фэйф постучала пальцем по животу Лисси.
– Наверное, эту шишку ты приобрела, объевшись шоколадом?
– Я замужняя женщина.
– Но ты была еще незамужняя, когда вы с Дуайтом трахались на заднем сиденье его старенького «Камаро», подаренного отцом за успехи на беговой дорожке.
– Ну… Фэйф, ты и сама трахалась тогда предостаточно.
– Это точно, вот почему я не бросаю камень в других, когда мне очень хочется это сделать.
И она размашисто подписала чек.
– Да я только сказала, что для женщины, которая едва появилась в городе и которая бог знает чем занималась все эти годы, она чересчур быстро обработала одного из Лэвеллов.
– Никто не может обработать никого из Лэвеллов, пока мы сами этого не захотим, – резко бросила Фэйф.
Однако она собиралась поразмыслить над случившимся. Поразмыслить как следует.
У Тори появилось искушение закрыть магазин, спровадив двух неожиданных покупательниц, но это выбило бы ее из графика ежедневной работы и придало глупой болтовне Лисси чересчур большое значение. Поэтому она работала еще часа три, методично раскладывая товары по местам.
Однако по дороге домой у нее появилась полная возможность обо всем поразмыслить. Нет, не таким путем она собиралась вновь утвердиться в Прогрессе. Она не потерпит, ни одной минуты не потерпит, чтобы из нее делали главный объект городских сплетен. И самый верный способ пресечь сплетни – не обращать на них внимания, подняться над пересудами. И подальше держаться от Кейда. Она давно умеет пренебрегать досужей болтовней, и дело для нее гораздо важнее пошлого романа. Она пойдет и дальше своим одиноким путем. И дело с концом.
Так бы, возможно, и получилось, если бы она не заметила его грузовичок у края поля. Тори приказала себе проехать мимо, не останавливаясь. Но она все еще видела алчный, предательский огонек в глазах Лисси, поэтому повернула руль и съехала на обочину, где росла густая трава. Она только скажет ему, чтобы он не болтал о ней со своими дружками. Они не школьники, черт побери.
Пайни Кук последний раз затянулся последней сигаретой «Мальборо». Он глядел, как к обочине сворачивает большой автомобиль и как женщина – черт побери, если это не девчонка Боден, ставшая взрослой, – направляется к ним. Рядом стоял Кейд Лэвелл, проверял дневную работу и любовался, как подрастает новый урожай.
– Хорошо бы еще один такой дождичек, как в прошлую ночь, – вслух размышлял Кейд.
– Хорошо бы, – Пайни почесал щетинистый седеющий подбородок и выпятил губы: – У вас посадки на три дюйма выше, чем на других полях.
– Хлопок на органике растет быстрее, – отозвался Кейд, – химические удобрения замедляют рост.
– Босс, – Пайни сделал уже совсем последнюю затяжку, а потом раздавил окурок, – у вас проблемы по женской части?
Кейд усиленно размышлял о чем-то своем, поэтому не сразу услышал.
– Извини, что ты сказал?
Пайни повернулся, сощурившись от солнца, и лениво кивнул в сторону приближающейся Тори.
– К вам пожаловала гостья. И такой у нее вид, что ваша песенка спета, – пробормотал Пайни и на всякий случай немного отошел.
– Кейд!
Было приятно видеть ее, легко, приятно и радостно.
– Тори, какой милый сюрприз.
– Сейчас посмотрим. У меня к тебе разговор.
– Я сейчас слиняю, – понимающе ухмыльнулся Пайни.
Тори закусила губу и вспомнила о вежливости.
– Извините, мистер Кук.
– Об этом не беспокойтесь. А я не думал, что вы меня вспомните.
Она не вспомнила, во всяком случае, сознательно, и назвала его имя безотчетно. Просто на какой-то момент увидела перед собой тощего человека с впалой грудью, волосами цвета пшеницы, от которого почти всегда пахло спиртным и который когда-то угощал ее мятными леденцами.
– Я помню, вы мне давали леденцы и работали на поле рядом с отцовским.
– Работал.
Он растянул губы в улыбке. Зубы у него были неровные, словно старый частокол.
– Теперь вот работаю на этого парня, он больше платит. Ну я пошел. Увидимся, босс, завтра утром.
Он приподнял кепку, вынул из кармана мятный леденец и вручил его Тори.
– Помнится, тебе такие нравились.
– И сейчас нравятся. Спасибо.
– Ему приятно было, что ты его вспомнила, – сказал Кейд, когда Пайни побрел через поле к дороге.
– Я остановилась не ради того, чтобы прогуляться по аллейкам памяти. Скажи, что ты имел в виду, говоря своему дружку Дуайту, будто мы встречаемся?
– Я не совсем уверен…
– Но мы не встречаемся!
Кейд поднял бровь, скинул темные очки и зацепил их дужкой за воротник рубашки.
– Но, Тори, мы действительно встречаемся. Я вот стою и смотрю сейчас прямо на тебя.
– Ты очень хорошо знаешь, что я имею в виду. Мы не устраиваем свидания.
Ему хотелось улыбнуться, но он сдержался.
– Но мне кажется, между нами происходит что-то очень похожее на свидания. Мы вместе выходим на люди, и за последние десять дней так было четыре раза. По моему мнению, когда мужчина и женщина вместе куда-нибудь ходят пообедать, например, и тому подобное, это свидание.
– Твое мнение ошибочно. У нас не бывает свиданий.
– Как скажете, мэм.
– Не ухмыляйся.
Мимо них проковыляли три вороны.
– Но даже если ты считаешь наши встречи свиданиями, ты не имеешь права говорить Дуайту, что у нас есть отношения. Он сразу же обо всем доложил Лисси, и теперь в ее безмозглой голове возникло представление, будто между нами кипят страсти. Я не хочу, чтобы окружающие считали, будто я твоя последняя пассия.
Кейд, сунув руки в карманы, пристально смотрел на нее. Пожалуй, эта их встреча самая большая удача за весь день.
– А сколько же, по-твоему, у меня было этих самых пассий?
– Не испытываю ни малейшего интереса.
– Ты же сама об этом заговорила, – сказал он, только чтобы увидеть, как она разозлится.
– Главное не в этом, а в том, что ты сказал Дуайту о нашей будто бы любовной связи.
– Я ничего такого не говорил и не понимаю… – И тут он припомнил. – Вот оно что! Это просто недоразумение. Лисси все пытается меня пристроить. Не может она спокойно видеть неженатого мужчину. У нее это как заноза в заднице. И прошлый раз я велел Дуайту, чтобы он ей сказал, будто у меня есть тайная, бурная любовь.
– Со мной? – У нее чуть пар не повалил из ушей, так она раскипятилась. – Почему же изо всех ты выбрал…
– А я и не говорил, что это ты, – перебил Кейд, – наверное, Дуайт сам вычислил тебя, потому что мы оказались с ним одновременно в твоем магазине. И если тебе хочется на кого-нибудь наброситься, набрасывайся на него. А что до меня, то я не вижу причины так распаляться. Мы взрослые, свободные люди, и если, например, Лисси хочется думать, что между нами особые отношения, то что в этом плохого?
Тори едва не лишилась дара речи. Он забавляется. Она могла видеть это по его глазам, расслышать в голосе.
– Ты думаешь, это смешно?
– Не столько смешно, сколько анекдотично.
– Анекдотично? Да Лисси растрезвонит об этом по всему округу, если она уже этого не сделала.
– Подумать, какая трагедия! Может, нам выпустить пресс-релиз с опровержением?
Она круто развернулась, чтобы уйти, но он задержал ее за руку.
– Перестань кипятиться, Виктория.
– Не смей мне этого говорить. Я стараюсь начать свое дело, укорениться здесь, дома, и не хочу быть объектом досужих пересудов.