- Не двигаться! - приказал Кукарача. Он, конечно, понял, что оружие у Муртало в правом кармане и потому ему нужно освободить правую руку.
- Подними бутылку выше!
Муртало повиновался.
Грянул наган Кукарачи, и из отбитого горлышка бутылки брызнуло шампанское. Кукарача переложил наган в левую руку, подошел сзади к стулу, на котором сидел Муртало, указательным пальцем поднял висевший на спинке стула пиджак и, не почувствовав в нем тяжести, повесил на место.
- Встать!
Муртало встал.
Кукарача молниеносным движением извлек из правого кармана его брюк пистолет и положил себе в карман. Потом сел к столу и поставил себе бокал.
- Можешь налить.
Муртало разлил шампанское и спросил с горькой усмешкой:
- Сесть можно?
- Конечно. Но тебе придется так долго сидеть, что на твоем месте я предпочел бы постоять...
- Шутишь? Это хорошо, когда шутит милиционер! - Муртало сел.
- Я - Кукарача.
- Знаю. Почему ты не вошел через окно?
- Чтобы ты не ушел через дверь.
- Как ты догадался, что дверь не заперта?
- Устарели твои методы, Муртало, на эту приманку мы сейчас не клюем!
- Хорошо стреляешь!
- Из нагана - пять в десятку, ножом - три в десятку, два в девятку. Интересуешься расстоянием?
Муртало поморщился.
- Что тебе нужно, зачем пришел? Знаешь ведь, в Грузии я не работаю, местные власти не беспокою... А из-за дуры подводить меня под срок не стоит. Не к лицу Муртало сидеть за ношение оружия. И потом... Не угрожаю, но ты знаешь: тюрьма имеет не только вход... - Муртало потянулся к пиджаку.
- Не надо, Муртало! - предупредил Кукарача и взвел курок нагана.
- Папиросы! - огрызнулся Муртало.
- Папиросы можно...
Муртало закурил.
- Ну, за что же выпьем? - полувсерьез, полушутя спросил Кукарача.
- За милицию! - осклабился Муртало.
- За милицию! - Кукарача осушил бокал. Никто его не поддержал.
- Говоришь, не стоит брать тебя из-за дуры? - обратился он к Муртало.
- Ей-богу, не стоит, Кукарача! - ответил тот многозначительно.
Кукарача помолчал, потом взглянул на Ингу, которая до сих пор не промолвила ни слова.
- Будьте любезны, мадам, - сказал он, - снимите серьги и кольцо... Бриллиантовые серьги и бриллиантовое кольцо... Снимите и положите на стол...
Инга зарделась.
- Загибаешь, Кукарача! - Муртало осуждающе покачал головой. - Не стоит того мое дело! Отстань от женщины, возьми бабки!
Кукарача пропустил слова Муртало мимо ушей и в свою очередь словно между прочим спросил:
- Кстати, куда ты дел остальное добро, взятое в ювелирном магазине в Таганроге?
Муртало собрался было ответить, даже рот раскрыл, но передумал. Минут пять длилось молчание. Муртало снова закурил, несколько раз затянулся, и вдруг - Кукарача не успел даже опомниться, - перегнувшись к Инге, ткнул ее в лицо папироской. Инга вскрикнула, откинув голову назад, и Кукарача ужаснулся, увидев под ее левым глазом безобразный кровоточащий ожог.
- Продала, сука?! - прошипел Муртало, и тут же сильнейший удар Кукарачи опрокинул его навзничь. Кукарача связал ему руки, потом подошел к Инге.
- Как я прозевал! - проговорил он с сожалением.
Инга достала из шкафа какой-то пластырь, приложила к ране, а Кукарача схватил за шиворот пришедшего в себя Муртало, встряхнул его, поставил на ноги и с презрением, словно плюнул, сказал:
- Гниль ты, а не человек! Твой крестный не ошибся!
Муртало затравленным волком взглянул на лейтенанта и процедил сквозь зубы:
- Припомнится тебе все, Кукарача... Кровью отольется... Не будь я Муртало!..
- Ладно, пока что моя очередь! Шагай! - И он подтолкнул Муртало к двери.
И тут случилось то, чего Кукарача не мог не то что ожидать, но даже представить себе: Инга сорвалась с места и упала перед ним на колени.
- Не губи меня, Кукарача!.. Кто мне поверит, что не я выдала его милиции?! Умоляю тебя!.. - Она припала горячими губами к руке лейтенанта. - Отпусти его!.. Будь мужчиной! Сжалься надо мной! Отпусти его, если не хочешь увидеть меня с перерезанным горлом!
- Да ты что?! Из-за кого ты унижаешься? Из-за этого подонка? Встань сейчас же!
- Нет, Кукарача! Ты не знаешь их законов! Убьют, зарежут меня! Заклинаю тебя матерью, отпусти его! Пусть уйдет из моего дома невредимым!
- Инга, о чем ты говоришь?! Я ведь не личное, я государственное дело выполняю! Как же я могу отпустить его?!
- Покончу с собой, Кукарача! Клянусь!
Кукарача понял, что Инга сейчас способна на все. Он не был железным, он был обыкновенным человеком - лейтенант милиции Георгий Тушурашвили. И человек не устоял перед горем человека. Он достал нож и разрезал узел на руках Муртало.
- Иди! - сказал Кукарача.
Муртало не сдвинулся с места.
- Иди! - повторила Инга.
Муртало пошел к двери.
- В окно! - сказал Кукарача.
Муртало вернулся и перелез через окно. Спустя несколько минут Кукарача выстрелил в окно. Распластанная на полу Инга подползла к Кукараче и, рыдая, обняла его за ноги.
- Встань!
- Что же теперь с тобой будет?!
- Ничего, авось обойдется...
Кукарача поднял Ингу, положил наган в карман и ушел, прикрыв за собой дверь.
Огни вокруг в окнах были погашены. Но Кукарача чувствовал, как в него, словно раскаленные стрелы, впивались любопытные, испуганные взоры соседей...
Кабинет Сабашвили был заперт изнутри. Кукарача понурив голову сидел на стуле. Давид, как зверь в клетке, бегал по комнате, ломая руки, натыкаясь на стены. Временами он останавливался перед лейтенантом и рычал:
- Ты что думал? Муртало - фраер вроде твоих квартальных сопляков?! На бандюгу объявлен всесоюзный розыск, а этот кретин Шерлок Холмс прет один на операцию!.. Как ты назвал операцию? "Инга и Кукарача"?! "Кукарача из Ваке"?! - Давид схватил графин с водой и почти опорожнил его. - Ты понимаешь, что это пахнет трибуналом?! Как ты смел скрыть от меня?!
- Да что я скрыл?! Откуда я знал? Пришел к женщине на день рождения, а застал там незнакомца... - пробормотал Кукарача.
- Какого еще незнакомца?! Кого ты обманываешь?! И чего тебя понесло к ней в час ночи?!
- Когда освободился, тогда и пошел...
- Зачем? Кто она тебе - друг?! Племянница?! Или ты совсем из ума выжил? Крутишь любовь с проституткой?!
- Это моя обязанность... - ответил спокойно Кукарача.
- Что - твоя обязанность?! - обезумел Сабашвили.
- Моя обязанность морально воздействовать...
- Замолчи, иначе прихлопну тебя и себя тоже!.. Впрочем, кому я предъявляю векселя! Сам во всем виноват! Разве тебе место в милиции? Мозги у тебя набекрень! Тебе бы заведовать детским садом!..
- Объяснил же тебе: случайно я нарвался на него, ну и сумел он уйти...
- А два выстрела?!
- Ну... Стрелял я, промахнулся...
- Когда стрелял?! Спустя час?!
- Ну, убей меня! Ушел, сбежал, сволочь! Что же мне теперь делать? Ну, застрелюсь я перед тобой, хочешь?..
Давид сел к столу, схватился за голову, долго молчал. Потом положил перед Кукарачей лист бумаги и ручку.
- Пиши... Озаглавь, как хочешь, - заявлением, просьбой, рапортом... Напиши, что не хочешь работать в милиции и просишь освободить...
Время шло, а Кукарача даже не дотронулся до ручки. Сабашвили понял, что в душе лейтенанта происходит борьба, страшная, сложная борьба. Он взял себя в руки, постарался унять нервное возбуждение и тихо спросил:
- Что с тобой, Георгий?
- Давид, ты знаешь - я могу и заявление написать, и уйти из милиции... Меня страшит другое... Я боюсь потерять тебя, потерять уважение к самому себе... Поэтому прошу - не гони меня сейчас... Дай возможность исправить свою ошибку... Я сумею искупить вину, хотя бы ценой собственной жизни...
Сабашвили взял трубку внутреннего телефона.
- Габо, зайди, пожалуйста, на минутку...
- Что ты собираешься делать? - спросил Кукарача.
- Собираюсь охладить тебя.
- Надолго?
- Пока не поумнеешь.
- Значит, вечное заключение? - горько улыбнулся Кукарача. - А я вот что тебе скажу: лично я считаю, что возвращение Инги к праведной жизни во сто крат важнее, чем поимка этого подонка Муртало...
- Что?! - побледнел Давид. - Значит, ты отпустил его?!
- О, господи! Сказал ведь тебе - ушел он, сбежал!
Давид собирался сказать что-то, но в это время в кабинет вошел его заместитель Габо.
- Привет!
Никто ему не ответил. Габо быстро смекнул, что происходит что-то необычное, и прикусил язык.
- Отбери у него оружие и посади в карцер! - распорядился Давид.
- Карцер занят.
- Кто там?
- Мтацминдский Апо, вор.
- Никаких Апо! Немедленно освободить карцер!
- А куда я дену Апо?
- Куда хочешь! Отпусти!
- Как?!
- В чем он провинился?
- Избил буфетчика.
- За что?
- Обсчитал его сверх меры...
- Ну и поделом ему... Отпусти!
- Куда?
- Вы что, оглохли, капитан? Говорят, вам: гоните к черту этого Апо и посадите в карцер Георгия Тушурашвили, Кукарачу. Понятно?
- Есть, товарищ майор! - вытянулся Габо.
- Вот так. Действуйте!
- Есть, товарищ майор! - вытянулся Габо.
- Вот так. Действуйте!
Сабашвили вышел из кабинета.
С того дня в жизни Кукарачи что-то изменилось, он как-то преобразился. Одни говорили, что лейтенанту сильно повезло, другие, наоборот, считали, что судьба изменила Кукараче; одни доказывали, что их участковый приобрел ангельский характер, другие, наоборот, обвиняли его в связях с самим сатаной. Одним словом, от Земмеля* до сельхозинститута и от Вере до Мтацминды имя Кукарачи склонялось на все лады.
_______________
* З е м м е л ь - так тбилисцы по сей день называют место, где
когда-то находилась частная аптека Земмеля.
- Вчера Кукарачу видели в аптеке...
- Что-то зачастил он на Кобулетский подъем...
- А Инга-то... Ломит из себя святую, словно не она, а я ходила в любовницах Муртало...
- Чует мое сердце, выпустит Муртало из них кишки...
- Одеваться-то стала хуже... Но лицо... Лицо у нее так и сияет от счастья...
- Ну, вряд ли она откажется от старого...
- А Кукарача каждый день в шесть утра уходит от нее...
- Может, они расписались?
- Ну, ты скажешь!..
Так или иначе, имена Инги и Кукарачи слились воедино...
Мы возвращались от тети Анисо, подруги детства мамы. Раньше, до переезда на новое место, мы жили в одном доме, на Анастасьевской улице. Теперь не проходило недели, чтобы мама и тетя Анисо не навестили друг друга. Приятельницы болтали весь день не переставая, а я и сын тети Анисо - мой ровесник Зураб - гоняли мяч во дворе.
Итак, мы возвращались домой... Я рассказывал маме, как мы с Дуду с закрытыми глазами прошли по перекинутой через овраг Варазисхеви водопроводной трубе. Мама слушала, слушала и вдруг громко расхохоталась:
- А знаешь, почему ты такой лгунишка?
- Почему? - искренне заинтересовался я, так как знал за собой такой грех - иногда я любил сочинять несусветную чушь.
- Когда появился ты, я была студенткой, присматривать за тобой дома было некому, и я оставляла тебя на попечение Анисо. А она, негодяйка, чтобы ты не орал, давала тебе пустую грудь. Ну а все, кто в детстве сосали пустую грудь, вырастают лгунишками. Понял?
Мы хохотали оба.
У Верийского базара мы встретили Кукарачу. С ним была красивая молодая женщина в простеньком платье. Я сразу узнал Ингу.
- Здравствуйте, Анна Ивановна, - поздоровался Кукарача с изысканной вежливостью.
- Кукарача, дорогой, здравствуй! - обрадовалась мама. - Куда ты исчез? Как ты поживаешь?
- Ничего, спасибо. Как вы? Тамаз не обижает вас? Если что - дайте мне знать, я шкуру с него спущу... - Кукарача погладил меня по голове.
- Нет, что ты, твои лекции пошли ему впрок. Вот только обманывает меня иногда.
- Что ж, Анна Ивановна, иногда мы все обманываем друг друга, оправдывал меня Кукарача и взглянул на стоявшую в стороне и неловко улыбавшуюся Ингу.
- Знакомьтесь, Анна Ивановна, это мой друг, Инга Лалиашвили.
- Ах, вот она какая, Инга? Чудная девочка! - Мама протянула руку. Смущенная Инга ответила слабым пожатием.
- А откуда вы ее знаете? - спросил удивленный Кукарача.
- Ну, милый мой, сейчас весь мир только и говорит, что о тебе и Инге! - ответила мама со смехом.
Инга густо покраснела.
- А вы тогда были правы, Анна Ивановна, ох как правы... - сказал Кукарача.
- Когда, Кукарача?
- Когда сказали мне, помните: "Из всех сокровищ, дарованных богом человеку, самое драгоценное - талант любви".
- А-а, - вспомнила мама.
- Спасибо вам, Анна Ивановна!
- Я-то при чем?
- И все же вам спасибо!
- Не за что, Кукарача...
- Ну, так до свидания!
- Дай бог вам здоровья!
Кукарача и Инга ушли. Мама проводила их взглядом.
- Красивая девушка! - сказала мама.
- Очень! - подтвердил я.
- Тоже мне знаток! - Мама легонько шлепнула меня по затылку. Потом потерла правую ладонь и проговорила про себя: - Какая у нее теплая и приятная рука...
Прошло с того дня несколько месяцев. И вот однажды во двор тети Марты ворвался бледный как полотно Зевера, замахал руками и испустил душераздирающий вопль:
- Кукарачу убили!
...Спустя десять минут весь наш квартал собрался у дома Инги.
Санитары и двое милиционеров вынесли на носилках Кукарачу. Он был без сознания. Из простреленной в двух местах груди Кукарачи еще сочилась кровь...
- Инга, - проговорил он, - кругом туман... розовый туман... Я не вижу тебя... Ух, Муртало, подло ты пришил меня, сволочь грязная... - Кукарача с сожалением покачал головой, потом поднял глаза на Ингу и протянул руку к ее лицу. Рука на миг застыла в воздухе и упала, словно отрубленная.
Без единого стона, без единого слова, - с улыбкой на лице красиво умер Кукарача - лейтенант милиции Георгий Тушурашвили.
Давид чуть прикоснулся к Инге рукой. Девушка взглянула на него мутными глазами.
- Куда он ушел? В какую сторону?
Инга показала на Удзо*.
Давид молча протиснулся сквозь толпу и пошел по ведущей к Удзо дороге, как овчарка по волчьему следу.
Утром из Бетаниа** Давид привез на коне изувеченного, со связанными руками Муртало и бросил его во дворе милиции. Муртало был жив.
_______________
* У д з о - гора в окрестностях Тбилиси.
** Б е т а н и а - храм неподалеку от Тбилиси.
Спустя ровно месяц в народном суде, что около круглого садика, начался процесс. Желающих попасть на него не мог вместить не только крохотный зал, но и садик. Каждое слово, произнесенное на суде, передавалось из уст в уста.
Мама на процесс не ходила, я же не пропустил ни одного заседания. Мама подробно расспрашивала меня.
В судебной практике такое, наверное, случается редко - суду с большим трудом удалось найти защитника для обвиняемого. Ни один тбилисский адвокат не хотел браться за защиту Муртало: людское негодование оказалось сильнее всех посулов и даже угроз дружков убийцы.
Судебное разбирательство длилось три дня - с утра до позднего вечера с небольшими перерывами. Было опрошено много свидетелей и еще больше предъявлено обвинений Муртало.
На утреннее заседание третьего дня по просьбе Давида впервые пришла Инга. Пришла красивая и строгая, как амазонка, в глубоком трауре, с белым как полотно лицом. Она вошла в зал вместе с Давидом и стала перед судьей и заседателями, даже не взглянув на остриженного Муртало, сидевшего за барьером между двумя милиционерами.
После обычной предварительной процедуры начался допрос.
С у д ь я. Расскажите суду, что вам известно по делу.
И н г а. Кукарача пришел домой в полдень...
С у д ь я. Вы имеете в виду Георгия Тушурашвили?
И н г а. Я буду называть его Кукарачей.
С у д ь я. Пожалуйста... Скажите, почему Кукарача пришел именно к вам?
И н г а. Он был моим мужем.
С у д ь я. А кем был для вас обвиняемый?
И н г а (после продолжительного молчания). Муртало?
С у д ь я. Шалва Фридонович Хизанишвили.
И н г а. Я не знаю такого человека.
С у д ь я. Он сидит слева от вас, на скамье подсудимых.
И н г а. Этого подонка зовут Муртало.
С у д ь я. Кем же он доводится вам?
И н г а. Он был моим любовником, пока... (Шум в зале.) Пока я не познакомилась с Кукарачей.
С у д ь я. Насколько суду известно, вы не состояли в официальном браке с Тушурашвили.
И н г а (упрямо). Он был моим мужем!
С у д ь я. Каковы, по-вашему, мотивы преступления, совершенного в отношении пострадавшего?
И н г а. Кукарача - не пострадавший, он убит. (Шум в зале.)
С у д ь я (смущенно). Продолжайте...
И н г а. Кукарача спал. Вдруг в комнату вошел Муртало с наганом в руке. Я закричала от испуга и неожиданности, хотя и знала, что рано или поздно развязка должна наступить. Кукарача вскочил и бросился к оружию, но было поздно. Его револьвер был уже у Муртало... (Инга умолкла.)
С у д ь я. Продолжайте, пожалуйста.
И н г а. Кукарача спал раздетым и, проснувшись, тотчас потянулся к одежде. "Не беспокойся, можешь беседовать со мной в майке!" - разрешил Муртало.
- Зачем ты пришел? - спросил Кукарача.
- Ты спрашиваешь меня? - удивился Муртало.
- Я и Инга любим друг друга!
- Не может быть! И сильно?
- Муртало, положи оружие и уходи!
- Оба? Или только твое?
- Оба!
- А нет ли у тебя наручников? Заодно надену и пойду с тобой в милицию.
- Ты так и поступил бы, если б котелок у тебя варил... - Кукарача взял брюки.
- Предупреждаю, встанешь - получишь пулю!
- Не посмеешь! Убьешь меня - не миновать тебе расстрела!
- Дудки! Уголовный кодекс я знаю как аллилуйю. Я убью тебя на почве ревности и заработаю пять, от силы восемь лет. Красная цена за твою шлюху.
- Убей и меня! - попросила Инга.
- Нет, милая! Смерть для тебя блаженство, для него - мучение. Ты должна жить долго, долго, пока не сгниешь!
- Поделом мне! - сказал Кукарача.
- Вот именно! Сорвалось у тебя! И знаешь почему? Потому, что фраер ты, не профессионал, и купила тебя эта шлюха!
С у д ь я. Почему Кукарача сказал "поделом мне"? И что имел в виду обвиняемый, сказав "сорвалось у тебя"?
И н г а. Дело в том, что год тому назад Кукарача схватил этого подлеца в моем доме и отпустил его по моей просьбе...