Прислушавшись к совету актрисы, она теперь наносила на лицо все то, что подавала на стол. Правда, не всегда у нее под руками были такие удобные и приятные продукты, как мед или сметана. Васенька любил более острую кухню, и мамочка не могла игнорировать его вкусы. В частности, сегодня она приготовила любимому сыну рыбу под греческим маринадом. Поскольку у нее уже выработалась привычка все съедобное наносить на лицо, мамочка некоторое количество острого, ароматного соуса тоже использовала в качестве косметической маски. Правда, она очень быстро поняла, что это было ошибкой. Соус, который издавал приятный запах, пока был в кастрюльке и в тарелке, на лице стал пахнуть чрезвычайно неприятно, да и кожа от него горела и зудела, так что мамочка решила смыть неудачную маску, прежде чем открыть дверь.
Закончив эту несложную процедуру, мамочка подошла к двери и выглянула в глазок. В глубине души она надеялась, что незваный посетитель не дождался и ушел, но этой мечте не суждено было осуществиться.
На лестничной площадке перед дверью стоял мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, с приятной, но не запоминающейся внешностью. У мужчины была небольшая светлая бородка, придававшая ему солидности, и модные очки в узкой золотистой оправе.
Почувствовав, что на него смотрят через глазок, мужчина улыбнулся.
Улыбка у него была очень располагающая.
– Я доверенный представитель депутата Гусакова! – сообщил он через дверь Васиной мамочке, видеть которую, конечно, не мог.
Васина мамочка очень не любила людей, которые ходят по квартирам и убеждают проголосовать за какого-нибудь подозрительного депутата. Поэтому она тут же громко и убежденно ответила:
– Я на выборы вообще не хожу и ни за кого голосовать не собираюсь, а про вашего Гуськова вообще первый раз слышу.
– Гусакова, – поправил ее незнакомец.
– Хоть бы и Курочкина! Все равно не проголосую!
– А и не надо, – немедленно согласился покладистый мужчина. – Голосуйте за кого хотите, это ваше дело.
– А чего же тогда вам нужно? – подозрительно осведомилась мамочка. – Вам и вашему Гусакову?
– Депутат Гусаков хочет сделать у вас в квартире ремонт, – сообщил вежливый незнакомец.
– Ремонт? – изумилась мамочка. – Вы не шутите?
– Нисколько, – мужчина лучезарно улыбнулся, – причем совершенно бесплатно!
– А голосовать за него не обязательно? – уточнила мамочка.
– Совершенно не обязательно, – заверил ее мужчина и повторил: – Голосуйте за кого хотите, ваше право, хоть за соседского попугая, если он, конечно, внесен в избирательный бюллетень!
– А что это он вдруг решил делать ремонт? – не сдавалась мамочка, привыкшая всегда и всюду подозревать подвох.
– Человек он такой, – восторженно отозвался незнакомец, – его хлебом не корми – только дай какое-нибудь доброе дело совершить! Он, если за день не сделал доброго дела, заснуть не может! Ворочается на кровати, мается и не может сомкнуть глаз! В конце концов вскочит, быстренько оденется, выбежит из дому, первому попавшемуся прохожему поможет – и тогда уже спокойно вернется и с чистой совестью заснет!
После таких слов Васина мамочка не могла больше разговаривать с незнакомцем через дверь. Раз он представляет такого редкостного, удивительной души человека, значит, и сам достоин доверия.
Мамочка открыла дверь и впустила мужчину в квартиру.
Отчасти причиной этого рискованного шага было то, что слово «ремонт» действовало на мамочку, как самое настоящее магическое заклинание действует на рядового члена африканского племени мбамбве.
Васенька с мамочкой жили вполне обеспеченно, но в доме очень многое настоятельно требовало замены или усовершенствования, а Вася, в остальном прекрасный и очень чуткий сын, совершенно не умел ничего делать руками. На все мамочкины тонкие намеки и поползновения он мило улыбался и говорил, что у него руки не оттуда растут, да еще и обе левые. «Зато у меня есть много больших достоинств, вполне компенсирующих этот маленький недостаток», – говорил он затем в свое оправдание.
Можно было, конечно, пригласить профессиональных мастеров, которые все сделали бы за деньги, и сделали быстро и аккуратно… но искать их опять-таки должен был Васенька, а раскачать его на такие титанические усилия было очень и очень непросто.
Поэтому мамочка пришла в тихий восторг, услышав, что совершенно неизвестный ей депутат Гусаков неожиданно возжелал сделать ремонт в их с Васенькой квартире.
Она пропустила обаятельного незнакомца в квартиру и закрыла за ним входную дверь.
Проходя мимо нее, мужчина повел носом, как будто к чему-то принюхиваясь, однако ничего не сказал.
Мамочка вспомнила о неудачной рыбной маске, которую только что смыла, и решила, что запах рыбы остался, сама же она не чувствует его только потому, что уже привыкла.
Незнакомец внимательно оглядел прихожую, достал маленький блокнотик и негромко произнес:
– Здесь необходимо сделать подвесной потолок, а вот стены… вы предпочитаете краску, обои или стеновые панели?
Мамочка зарделась. На ее глазах приближалось осуществление самой большой мечты.
– Я видела у одной знакомой стенные панели под розовое дерево, – проговорила она мечтательно. – Нельзя ли нам такие?
– Отчего же нельзя? Конечно, можно! – Покладистый мужчина раскрыл блокнотик и что-то в нем черкнул, проговорив: – Розовое дерево. Чудесненько. – После этого он снова нервно повел носом и проговорил: – Вы, кажется, рыбу готовите? Так вы сходите на кухню, проверьте, как бы не подгорела!
– Нет-нет, – мамочка зарделась, – это от соседей запах долетает, а я ничего не готовлю.
Мужчина взглянул на нее недоверчиво и открыл дверь кладовки.
– Та-ак, – протянул он, – двери сделаем тоже из розового дерева, а фурнитуру – ну, ручки всякие, задвижки – лучше позолоченную, к розовому дереву позолота исключительно подходит.
Мамочка восторженно сложила руки. Перед ее внутренним взором уже предстала отремонтированная квартира, превратившаяся в султанский дворец из сказок Шахерезады и только немного не дотягивающая до квартиры какого-нибудь высокопоставленного московского чиновника. Поэтому она не обращала внимания на то, как внимательно и скрупулезно удивительный гость осматривает их с Васенькой жилище. Из его уст то и дело вылетали слова, звучавшие райской музыкой для мамочкиного слуха:
– А тут кафель выложим… вы кафель какой предпочитаете – испанский или итальянский?
– Итальянский, – восторженно ворковала мамочка, – я у одной знакомой видела очень красивый кафель от Версаче… такой голубоватый, с рисуночками… Нельзя ли мне тоже такой?
– Отчего же нельзя, – тут же соглашался посетитель, – можно и от Версаче. Я посмотрю, что у нас есть на складе…
– Вы уж посмотрите, – мамочка понизила голос, – вы не думайте, я все понимаю… у меня есть средства, я вас отблагодарю…
– Что вы такое говорите? – возмутился мужчина. – Я ведь работаю в команде депутата Гусакова, а у нас такого не положено! У нас в команде полное бескорыстие! Если депутат узнает, что я поддерживал с избирателями разговор о вознаграждении, он немедленно выгонит меня из своей команды! Это такой человек… кристальной честности! Вы лучше скажите, вам душевую кабинку поставить или ванну с гидромассажем?
Вернувшись домой и отклеив аккуратную бородку, Леня пожаловался Лоле:
– Чувствую себя последним подонком, хуже твоего брачного афериста! Такая славная у Василия мамочка, а я ей внушил несбыточные надежды на сказочный ремонт! Наверное, это даже хуже, чем не сдержать обещания жениться!
– Ладно тебе, – отмахнулась Лола, – ты лучше скажи – удалось что-нибудь найти?
– Ничего! – Леня тяжело вздохнул. – Осмотрел все, что можно было, не внушая хозяйке подозрения. Папки нигде нет. Нужно устраивать серьезный обыск, а для этого нужны ключи от квартиры. А самое главное – нужно их обоих на время куда-нибудь удалить. У тебя-то как?
Лола молча повертела у него перед глазами маленькой коробочкой со слепками.
– Как все прошло?
– Все прошло как по маслу, как и всегда, когда за дело берусь я, – последовал самодовольный ответ.
– Он тебя не обокрал? – осведомился Леня. – Вижу, что шуба цела.
Собираясь на встречу с Василием, Лола категорически отказалась надевать любимую шубу. Маркиз не настаивал, предложив надеть другую шубу, но одни оказались тесны для «потолстевшей» Лолы, а другие – слишком теплые. На улице была плюсовая температура. Тогда поехали в магазин, и после долгих примерок Лола выбрала полушубок из шиншиллы. Короткий и малость бесформенный, он ее еще больше полнил, но Леня сказал, что это – то, что надо. Не то чтобы Лола с ним согласилась – в выборе одежды она доверяла только собственному вкусу, но шиншилла ей не нравилась, и она посчитала, что если Василий польстится на эту крысу, то Лола расстанется с этой шубкой без всякого сожаления.
Собираясь на встречу с Василием, Лола категорически отказалась надевать любимую шубу. Маркиз не настаивал, предложив надеть другую шубу, но одни оказались тесны для «потолстевшей» Лолы, а другие – слишком теплые. На улице была плюсовая температура. Тогда поехали в магазин, и после долгих примерок Лола выбрала полушубок из шиншиллы. Короткий и малость бесформенный, он ее еще больше полнил, но Леня сказал, что это – то, что надо. Не то чтобы Лола с ним согласилась – в выборе одежды она доверяла только собственному вкусу, но шиншилла ей не нравилась, и она посчитала, что если Василий польстится на эту крысу, то Лола расстанется с этой шубкой без всякого сожаления.
Василий явился на встречу какой-то пришибленный. От зоркого Лолиного взгляда не укрылись тщательно загримированные синяки и ссадины. То есть Аделаида-то была мастером своего дела, но ведь и Лола в своем роде профессионал.
Бедный Вася так тяжело вздыхал и жалобно моргал, что в душе у Лолы проклюнулись ростки сочувствия. Она заговорила с ним, как могла, ласково и даже попыталась поцеловать. Вася отшатнулся так явно, что Лола, войдя в образ дочки Сигильдеева, тут же обиделась и надулась. Ростки сочувствия она немедленно и безжалостно выполола из своей души, как если бы они были обычными огородными сорняками.
Но не зря Лола была хорошей актрисой. Она сумела Васю растормошить и даже зазвать в кафе. Пока Вася читал меню, водрузив на нос те самые очки, Лола прижималась к нему бедром, тискала под столом его руку и глупо хихикала. Вася был озабочен только тем, чтобы официант ничего не заметил – он не хотел привлекать внимание к своей особе, поэтому Лоле без особого труда удалось вытащить у него из кармана ключи. Сунуть их в сумочку и сделать оттиски оказалось вообще плевым делом. Конечно, если бы Василий не был так подавлен всем случившимся с ним вчера и не боялся лишний раз пошевелиться, чтобы не смазался грим, Лола не была бы так нахальна. Но все прошло отлично, Лола снова принялась его тискать, беспрерывно болтая, и положила ключи на место. При этом, оказавшись от Василия в непосредственной близости, она почувствовала исходящие от него волны такой глубокой ненависти, что слегка опешила. За что он ее так? Ведь она к нему всей душой…
Тут Лола ненадолго вышла из образа дочки Сигильдеева и поглядела на себя со стороны. Ей стало смешно и противно. Но дело есть дело, и она его выполнит.
– Я тут ненадолго съезжу в одно место, ключи сделаю, – напомнил о себе Леня. – Как у вас с Васей завтра?
– Да никак, он от меня шарахается! – с обидой сказала Лола. – Похоже, не прельщают его ни папины денежки, ни моя неземная красота.
– Хм… – сказал Леня, – насчет красоты я вообще-то с ним согласен.
– Сам велел мне прикинуться этаким чучелом, – вспыхнула Лола, – а теперь издеваешься!
– Завтра выманишь его из дома в двенадцать часов, – строго сказал Леня. – Я слышал, мамочка по телефону договаривалась завтра к двенадцати на массаж идти. Если их никого не будет, я как раз и успею квартиру обыскать.
– Как же ты мне надоел! – в сердцах высказалась Лола, схватив телефонную трубку.
Вася позвонил в дверь собственной квартиры, внутренне собравшись. С некоторых пор он взял за правило ничему не удивляться. Ему даже стало интересно, в каком виде он застанет сейчас мамочку. Однако мамочка выглядела обычно, если не считать нарядного домашнего костюма – темно-синие бархатные брюки и такая же куртка, расшитая золотыми дракончиками. Однако Василий сразу же понял – в квартире что-то не так. Он потянул носом и ощутил сильный запах свежего коровьего навоза.
– Мама, – поморщился Вася, – неужели ты делаешь навозные маски?
– Ах, оставь, пожалуйста! – раздраженно отмахнулась мамочка. – За кого ты меня принимаешь? Это все Петр Степаныч…
Василий понимающе вздохнул. Петр Степаныч был кошмаром его и мамочкиной жизни. Когда-то давно, еще до Васиного рождения, Петр Степаныч ухаживал за мамочкой и даже предлагал ей руку и сердце. Но мамочка отказалась, потому что Петр Степаныч был ей не пара. Так сказала ее, мамочкина, мамочка, Васина бабушка. Мамочка вышла замуж за Петю Зайкина, симпатичного молодого человека родом из Ялты. Петя рассказывал, что папа его работает шеф-поваром в ресторане гостиницы «Таврида», семья имеет большую квартиру в Ялте и каменный дом в Судаке на самом берегу моря. Петя был очень привлекателен, и Васина мамочка влюбилась в него без памяти. Ее мамочка согласилась на эту свадьбу, поскольку ей хотелось каждое лето отдыхать на море.
После мамочкиной свадьбы с Петей Зайкиным Петр Степаныч с горя уехал на комсомольскую стройку и надолго пропал из виду.
Через полгода выяснилось, что Петя Зайкин – прощелыга и враль, что родители его правда живут в Ялте, но отца отовсюду выгнали за пьянку и он подрабатывает грузчиком в винном магазине, квартиры в городе у них нет, а вместо каменного дома на берегу моря – полуразвалившаяся лачуга, продуваемая всеми ветрами. На фотографии же, которую жених показывал будущей теще, был изображен, конечно, каменный дом на берегу моря, но в нем помещался детский санаторий под романтическим названием «Теремок». Мамочкина мама выяснила это совершенно случайно, так как неосторожно похвасталась перед задушевной подругой, что теперь у нее есть, можно сказать, собственная дача в Судаке. Подруга же, обуреваемая завистью, отдыхая летом в Алупке, не поленилась и съездила в Судак, благо на автобусе было совсем недалеко, и убедилась, что в том месте, где должна была быть хваленая дача, находится санаторий.
Петю с позором выгнали из дома, а через три месяца родился Вася. Таким образом, Вася Зайкин совсем не знал своего отца, но, как утверждает народная пословица, яблочко от яблони недалеко падает, ибо жизнь показала, что Василий, несомненно, унаследовал от своего отца некоторые черты, не зря же он выбрал профессию брачного афериста.
Васю воспитывали бабушка и мамочка. Когда ему было десять лет, на горизонте снова появился Петр Степаныч. У него на далекой комсомольской стройке образовалась толстая дебелая жена и две толстые дебелые дочки. Был он бородат, громогласен, пил за обедом водку. Вася сразу же его невзлюбил, потому что Петр Степаныч ненароком наступил на его пластмассовый грузовичок и, конечно, раздавил его в лепешку.
Шли годы, Петр Степаныч вернулся в Петербург, овдовел, выдал дочерей замуж, оставил им городскую квартиру, а сам купил дом в деревне и завел там большое хозяйство. И вот тогда-то и начался кошмар.
Петр Степаныч задумал жениться на Васиной мамочке. С этой целью он навещал ее не реже чем раз в две недели, привозил деревенские гостинцы в виде творога и меда, а также домашнюю ветчину. Ветчина была жесткая, а мед и молочные продукты, как уже говорилось, Вася терпеть не мог.
Там, в деревне, Петр Степаныч совершенно опростился, отрастил окладистую бороду, как у протоиерея, ходил в сапогах и даже говорить стал, усиленно окая.
Вася повел головой и увидел под вешалкой те самые сапоги, которые и распространяли шокирующий запах. Вздохнув, он прошел на кухню. Петр Степаныч пил чай, утирая пот полотенцем.
– Сынок, – приветствовал он Васю, – что-то ты будто помолодел…
Василий промолчал.
– Так вот я и говорю, Нина, – продолжал старый поклонник, – смурно у вас в городе, тошно мне, дышать тяжко. Опять же шум этот, музыка бесовская… – он отставил чашку и рыгнул.
– Надолго к нам? – не выдержал Вася.
– Ох, милый, – пригорюнился Петр Степаныч, – совсем ненадолго. Погостил бы, конечно, но не могу, и не уговаривайте!
Он махнул рукой, как будто Вася с мамочкой собирались его уговаривать.
– У меня ведь беда, – продолжал Петр Степаныч, – Матильда моя занемогла, светик мой ясный, звездочка серебристая!
– Кто такая Матильда? – ревниво спросила мамочка.
– Как кто? Хавронья моя, свиноматка…
– Белой степной породы? – оживился Вася, вспомнив подсунутые марки.
– О! – неподдельно обрадовался Петр Степаныч. – Понимает! Нина, а сынок-то у тебя не совсем пропащий, в свиных породах разбирается! Ох, натерпелся я страху, как Матильда заболела! Ветеринар сказал, что лекарство нужно заграничное, вот я и приехал. Ну, даст Бог, теперь на поправку пойдет! Однако засиделся я у вас, мне бы еще на поезд успеть…
С этими словами Петр Степаныч засобирался уходить.
– Ну, Нина, – гремел он в прихожей, – не надумала еще ко мне-то переезжать? Нет? А то поедем, Матильду мою посмотришь…
– Уж лучше вы к нам! – ляпнул Вася и прикусил язык, ощутив чувствительный мамочкин удар в бок.
– Ну, смотри, Нина, я ведь настырный, – похохатывал Петр Степаныч, – так просто не отстану. Подожду, сколько надо, а все равно ты ко мне переедешь. Василию жениться нужно, семью заводить, так чего мешать, с невесткой собачиться? А у меня простор, тишина, воздух свежий… как в раю…