Эти письма, как говорит Алексинский, писались Лениным одной писательнице, которая была в близких отношениях с ним, но не была членом партии. Лицо это не хочет передавать эти письма нам, пока жива Надежда Константиновна. Эта женщина вполне обеспечена, т. к. получала средства от нас из Москвы и они проходили или через Менжинского, или через Дзержинского, а сейчас получает регулярно соответствующую сумму из вклада в банке".
Я сильно отвлекся, но этим отступлением хотел не только показать маленькие тайны Ленина, но и то, что большевистские лидеры не жалели денег для овладения всем ленинским наследством. Все, что вписывалось в сложившуюся схему ленинско-сталинской идеологии, публиковалось с соответствующими комментариями. Что не вписывалось — отправлялось в бессрочное заточение тайных архивов партии.
Таким же огромным является и архив И.В.Сталина, содержащий документы от рукописей его первых статей до докладов Берии об исполнении страшных указаний "непогрешимого вождя". Так, хранится, например, протокол № 13 Политбюро от 5 марта 1940 года о создании нового саркофага для мумии Ленина. Это указание Сталина закреплено решением высшей партийной коллегии. На этом же заседании было принято, может быть, одно из самых страшных решений большевистского руководства: постановление об уничтожении более двадцати тысяч польских офицеров, солдат, ксендзов, гражданских лиц, которые были интернированы во время раздела Польши в сентябре 1939 года. Читать этот документ страшно. В числе других подписей под постановлением первым, разумеется, стоит автограф одного из самых близких соратников (соучастников) Ленина — подпись Иосифа Виссарионовича Сталина.
Знакомство с наследием вождей показывает, что их отношения не были безоблачными, солидарными. Особенно это стало заметно, когда заболел Ленин. Складывается впечатление, что соратники быстро поняли обреченность Ленина, особенно в 1923 году. Многие пожелания Ленина просто игнорировались, а некоторые из них удостаивались нелицеприятных оценок. Ленин диктует записку Каменеву о принципах устройства федеративного государства с просьбой ознакомить с нею членов Политбюро.
Сталин читает записку и отвечает на нее достаточно неуважительно:
"…т. Ленин, по-моему, "поторопился", потребовав слияния наркоматов в федеральные наркоматы… Торопливость даст пищу "независимцам"… По параграфу 5-му поправка Ленина, по-моему, излишняя…". И так почти по всем пунктам Сталин отклоняет ленинские предложения. При том, что до самой кончины вождя Сталин проявляет к нему внешний пиетет, в душе он, видимо, поставил на нем, как и Троцкий, крест значительно раньше. Однако все это время наибольшей близости Сталина к больному вождю генсек использовал максимально полно для упрочения собственных позиций. Приезжая из Горок (Сталин бывал там чаще других), на заседаниях Политбюро, которые, правда, вел обычно Каменев, Сталин передавал "приветы от Ильича", говорил о его указаниях и поручениях, исподволь, незаметно формируя образ особо доверенного лица Ленина. Некоторые записки, которые Ленин писал (или диктовал) с поручениями ему, Сталину, он доводил до членов Политбюро. Так, в мае 1922 года генсек ознакомил членов высшей партийной коллегии со следующей запиской вождя:
"Т. Сталин!.. Кстати. Не пора ли основать 1–2 образцовых санатория не ближе 600 верст от Москвы? Потратить на это золото; тратим же и будем долго тратить на неизбежные поездки в Германию, но образцовыми признать лишь те, где доказана возможность иметь врачей и администрацию пунктуально строгих, а не обычных советских растяп и разгильдяев.
19. V. Ленин".
Проявив особую заботу о партверхушке, которая станет традиционной в советском государстве, попутно обругав своих собственных соотечественников, Ленин не заканчивает на этом письмо Сталину. Ему приходит еще одна мысль, на этот раз "секретная". А конспиративные мысли он очень любил…
"P.S. Секретно. В Зубалово, где устроили дачи Вам, Каменеву и Дзержинскому, а рядом устроят мне к осени, надо добиться починки желветки к осени и полной регулярности движения автодрезин. Тогда возможно быстрое и конспиративное и дешевое сношение круглый год. Напишите и проверьте. Также рядом совхоз поставить на ноги".
Вообще тема отдыха его соратников была весьма близка Ленину. Тому же адресату в том же году шлет записку:
"т. Сталин. Вид Ваш мне не нравится. Предлагаю Политбюро постановить: обязать Сталина проводить в Зубалове с четверга вечера до вторника утром…"
Как удалось установить, Сталин в разговорах с членами Политбюро, верхушкой партийного аппарата, не раз упоминал свою интенсивную переписку с Лениным, его послания к нему. Постепенно это создавало впечатление каких-то особых отношений Сталина с Лениным, необычного доверия к "чудесному грузину" (как выразился однажды Председатель Совнаркома), некоей предопределенности в возможном наследовании.
Сталин часто и сам, не прибегая к личному разговору после заседания или по телефону, слал записки вождю по различным поводам:
"т. Ленин!
Когда можно будет поговорить с Вами о моей работе в центре (мне нужно минут 20)?
Сталин".
По столь пустяковому поводу завязывается целая переписка. Ленин отвечает:
"1) Либо сегодня (едва ли: уже устал)
2) Завтра, если будет заседание, или приезжайте?
3) в субботу?"
Сталин демонстрирует полную лояльность и сговорчивость: "Мне все равно когда; считайтесь со своими удобствами и только со своими (я могу приехать, если скажете и когда скажете)".
Ленин ценит подобное рвение Сталина и полагается на него все больше. В марте 1922 года Сталин доложил Ленину запиской о том, что после ревизии финансов НКИД (проводила ее Розмирович) обнаружены крупные упущения и возможно привлечение к суду Карахана и Горбунова."Ваше мнение?" — вопрошает Сталин. Ответ последовал быстро:
"Тов. Сталин! Раз Вы убеждены и есть формальное постановление следователя, надо привлечь. Нельзя спускать.
10. III. Ленин".
Вообще, порой складывается впечатление, что управление государственными делами с помощью записок — любимый метод Ленина. Он эти записки пишет множеству людей по любым поводам: глубоким и пустяковым, срочным и далеко не срочным.
Многие из этих записок характеризуют Ленина как родоначальника будущих всесильных партократов, отождествлявших себя с абсолютной властью, считавших собственные потребности государственными. Например, он считает удобным писать секретарю ВЦИК А.С.Енукидзе о том, чтобы тот распорядился "насчет ускорения дров А.И.Елизаровой" (старшей сестре Ленина. — Д.В. "С ней живет мой брат (Д.И.Ульянов), у которого теперь приращение семейства…"
Ленин полагал, что не только секретарь ВЦИК может заниматься дровами для его сестры, но и что Сталин может распорядиться поиском теплого местечка кому-либо из его старых знакомых.
Так, например, в апреле 1922 года Ленин получает из Германии письмо от Г.Л.Шкловского, старого большевика, исполнявшего в годы войны за границей роль своеобразного доверенного лица Ленина по многим вопросам: он занимался пересылкой ленинских документов, публикациями вождя, не раз предоставлял свою квартиру лидеру большевиков для деловых встреч, а главное, занимался денежными делами Ленина и партии. На протяжении длительного времени, пока шла тяжба с так называемыми "держательными деньгами" (средства, завещанные фабрикантом Н.П.Шмитом партии), Шкловский исполнял ленинские поручения по "руководству" адвокатами на суде, занимался подготовкой аргументации, беседами, встречами с нужными людьми и т. д. Имеется много писем и записок Ленина Шкловскому по этому поводу. Даже когда Ленин собрался в Россию, он несколько раз напоминал письмами Шкловскому о том, чтобы тот озаботился переводом из бернской полиции в Цюрих 100 франков, которые Лениным вносились как залог при получении вида на жительство.
Шкловский по заданию Ленина возглавляет комиссию по пропагандистской работе с русскими военнопленными: "Вернуться в Россию они должны сторонниками большевиков!", устраивает по поручению Ленина на лечение в санатории депутата IV Думы большевика Ф.И.Самойлова, возлагает венок на могилу А.Бебеля, выполняет многие другие ленинские поручения. Это был нужный Ленину человек. Шкловский просит хорошего "места". Ленин поручает Сталину разобраться: "Шкловский старый партиец… нервничает; является у него опасение, что его "удаляют" и т. п. (У него семья, дети; нелегко приспособиться в холодной и голодной России…)". Ленин поручает Сталину выяснить, "чего бы он хотел…", заканчивает письмо назидательно: "нельзя "швыряться" людьми, надо повнимательнее отнестись.
С к. пр. Ленин".
Сталин пишет Шкловскому: "Ваше письмо на имя т. Ленина передано мне с просьбой запросить Вас письменно, где и на какую работу хотели бы вы устроиться. Можете не сомневаться, что партия не откажет в удовлетворении Ваших желаний…"
С к. пр. Ленин".
Сталин пишет Шкловскому: "Ваше письмо на имя т. Ленина передано мне с просьбой запросить Вас письменно, где и на какую работу хотели бы вы устроиться. Можете не сомневаться, что партия не откажет в удовлетворении Ваших желаний…"
"Желания" у Шкловского оказались весьма прагматичными и конкретными. Он хотел бы, чтобы семья осталась за границей и получала его нынешнее жалованье, а сам он готов в Россию на "чисто партийную работу" или в "главпрофобр", "наркомзем, Коминтерн или наркоминдел". Но наиболее "счастливым исходом для себя", писал о своих "желаниях" Шкловский, он бы видел "поездку полпредом в Швейцарию".
Сталин информирует Ленина, что Шкловский "просит устроить его в Швейцарии… У нас нет в Швейцарии торгового представительства, есть только Красный Крест, но я не знаю, захочет ли Шкловский (или удобно ли ему, как немедику) служить в Кресте. Это нужно выяснить…"
Я столь много внимания уделил Шкловскому затем, чтобы показать, что большевистская протекция ничем не хуже и не лучше любой другой. Со временем это станет нормой в высшем партийном аппарате. Ленин частенько писал "записочки" с просьбами оказать "содействие", "помощь", "поддержку" людям, которые когда-либо делали ему одолжение. В последующем практика назначения людей на ответственные посты (впрочем, таково положение и сейчас) в государстве и партии решающим образом зависела от желания и воли партийного руководителя. Сталин, подыскивая в голодное время по указанию Ленина теплое местечко в Швейцарии человеку, бывшему нужным в свое время Лени ну, видел в этом "иерархическую справедливость". Воля вождя — превыше всего. Когда он унаследует после Ленина место "первого люда" в государстве и партии, то свою волю превратит в символ большевистской "законности" и "справедливости".
Ленин всей своей деятельностью научил Сталина беспощадности, непримиримости, хитрости, целеустремленности, умению "работать с кадрами". Сталин оказался очень способным учеником. Он раньше других понял, что Ленин обречен, раньше других осознал, что мертвый, но канонизированный вождь будет ему более нужен, чем живой, но беспомощный. Еще в 1920 году, в годовщину пятидесятилетия Ленина, Сталин писал, что с наступлением революционной эпохи, когда от вождей требуются революционно-практические лозунги, теоретики сходят со сцены, уступая место новым людям"66. Сталин далее привел примеры "сошедших" — Плеханова, Каутского, еще не зная, что совсем скоро в числе "новых людей", новых вождей окажется имен но он, неприметный большевик Джугашвили. Ибо Сталин еще при Ленине писал, что "удержаться на посту вождя пролетарской революции и пролетарской партии" могут лишь люди, сочетающие "в себе теоретическую мощь с практически-организационным опытом…".
Общение с Лениным наполняло "чудесного грузина" ленинской уверенностью, безапелляционностью, решительностью, грубой непримиримостью. Разве Сталин мог забыть, как однажды в феврале 1922 года Ленин прислал ему и Каменеву записку по поводу бюджета партии, полную грязных выражений. Предлагая тщательнее подбирать финансовых специалистов, Ленин пишет, что "всегда успеем взять говно в эксперты: сначала попытаем выделить нечто путное". Вождь требует "подтягивать шваль и сволочь, не желающих представлять отчеты… Приучите этих говняков серьезно отвечать и давать полные точные цифры…" и дальше в этом же духе.
Хотя Сталин лично познакомился с Лениным на Таммерфорсской конференции РСДРП в декабре 1905 года, близких связей до революции между этими людьми не было. Еще в 1915 году Ленин толком не знал даже фамилии грядущего "выдающегося" вождя. В ноябре того же года он пишет Карпинскому: "Большая просьба: узнайте (от Степко или Михи* и т. п.) фамилию "Кобы" (Иосиф Дж…?? мы забыли). Очень важно!!" Но с того дня, когда Сталин вместе с другими большевиками встретил Ленина 3 апреля 1917 года на станции Белоостров, до самой смерти вождя это был человек весьма ему близкий, особенно после октябрьского переворота. Хотя Каменев и Зиновьев в личном плане Ленину всегда были ближе.
В самом октябрьском перевороте Сталин как-то затерялся. Документы, хроника, воспоминания (не путать с многочисленными фальсификациями сталинского периода) не могут "сказать" ничего вразумительного о роли Кобы в те драматические дни. Однако, войдя по предложению Ленина 26 октября в состав первого советского правительства в качестве наркома по делам национальностей, Сталин окончательно всплыл на поверхность. Правда, во время Брест-литовских переговоров Сталин чувствовал себя неуверенно и, как часто с ним бывало и впредь, пытался занимать центристскую позицию. Так, 23 февраля 1918 года, когда ультиматум Германии обсуждался на заседании ЦК РСДРП, Сталин попытался занять "промежуточное" положение, предлагая продолжать переговоры, но "мира можно не подписывать". Известна ленинская реплика по этому поводу:
— Сталин не прав, когда он говорит, что можно не подписывать… Если вы их не подпишете, то вы подпишете смертный приговор Советской власти через три недели…
Почувствовав, что дал маху, Сталин в дальнейшем лишь следил, чтобы вовремя солидаризироваться с позицией Председателя Совнаркома.
Зарекомендовав себя как ревностный исполнитель ленинских поручений в годы гражданской войны, Сталин по предложению Ленина был избран после VIII съезда партии в состав Политбюро и оргбюро Центрального Комитета.
Ленин явно благоволит Сталину. Это проявляется во многих отношениях: лидер большевиков лично следит за предоставлением Сталину квартиры в Кремле, проверяет, получает ли нарком кремлевский паек, и одному из первых (после Троцкого) выдает 15 октября 1920 года следующее удостоверение:
"Сим удостоверяю, что тов. Сталин, член ЦК РКП, член Совета Труда и Обороны, член Революционного Военного Совета Республики, имеет право пользоваться специальным поездом.
Председатель Совета Труда и Обороны
В.Ульянов (Ленин)". Не отдельным специальным вагоном, а поездом… К должности наркома по делам национальностей он добавил еще одну: нарком Государственного контроля. Отныне"чудесный грузин" входил во все мыслимые высшие органы, став к тому же 3 апреля 1922 года первым Генеральным секретарем ЦК. Хотя предложил его на пленарном заседании ЦК Каменев, нет сомнений в том, что вначале эта кандидатура была "обговорена" с Лениным. Правда, "двойным" наркомом Сталин был номинально. Его перегруженность фронтовыми делами и поручениями Ленина не дала возможности Сталину проявить себя на этих постах. В своем письме к А.А.Иоффе Ленин отмечает, что "судьба не дала ему (т. е. Сталину. — Д.В.) ни разу за три с половиной года быть ни наркомом РКИ, ни наркомом национальностей. Это факт".
Сталин, став Генеральным секретарем, благодаря новой должности был обязан установить с Лениным еще более тесные контакты. Генсек часто бывает у Ленина, информирует его о положении в руководстве, испрашивает советы, регулирует доступ к Ленину наркомов и партийных деятелей. Иногда этот порядок определяет сам Ленин:
"т. Сталин!.. Прошу позвать ко мне на свиданье на полчаса (либо в 12 часов, либо в 5) Красина Рыкова
Каменева Порядок пусть определят сами
Владимирова
Смилга
О каждом свидании надо извещать (утром в день свиданья) через Енукидзе, докторов. Черкните ответ.
16. VIII.1922. С к. пр. Ленин".
Анализируя переписку Ленина и Сталина, их взаимоотношения до конца 1922 года, следует сказать, что будущий "наследник" был весьма близок к лидеру партии. Только с конца мая по начало октября (эти четыре месяца Ленин безвыездно находился в Горках) Сталин посетил вождя 12 раз! Более чем кто-либо другой. Поэтому выглядят вполне правдоподобными утверждения М.И.Ульяновой, написавшей в президиум Объединенного Пленума ЦК и ЦК К РКП(б) 26 июля 1926 года о том, что,В.И.Ленин очень ценил Сталина… В.И. вызывал к себе Сталина и обращался к нему с самыми интимными поручениями, поручениями такого рода, что с ними можно обратиться лишь к человеку, которому особенно доверяешь, которого знаешь как истинного революционера, как близкого товарища… Вообще за весь период его болезни, пока он имел возможность общаться с товарищами, он чаще всего вызывал к себе т. Сталина, а в самые тяжелые моменты болезни вообще не вызывал никого из членов ЦК, кроме Сталина".
Конечно, эти строки писались в поддержку Сталина в период жестокой междоусобной борьбы в партии, но они не лишены правдоподобности. Пока не произошла стычка из-за Крупской, Ленин вполне полагался на Сталина.
Ленин часто поручал Сталину проверку или исполнение "карательных" распоряжений по линии ЧК. Даже будучи тяжелобольным, Ленин не оставлял своей навязчивой идеи: "Очистить Россию надолго". Сохранилась собственноручная записка Ленина, набросанная химическим карандашом и адресованная Сталину, в которой вождь задает вопросы генсеку, дает советы, как поступить с остающимися на воле меньшевиками, кадетами, эсерами, другими "злейшими врагами большевизма".