– Господи, Господи, спаси и помилуй!
А Василиса, словно и не видела никого, делала свое дело. Молодая красивая баба. Ведьма. Вот встала… нет, вскочила, вспрыгнула на ноги, словно почуявшая добычу волчица, снова ударила в бубен, провела себя по тугим грудям заячьей лапою, закружилась волчком:
Чем дальше, тем больше неистовствовала волхвица, вилась вьюном, скакала, кружилась, и бубен бил уже так часто, что звуки ударов сливались в один громкий гул. А Сермяшка, несчастный пастушонок, в страхе пополз в осоку, там и укрылся, дрожа, лишь одни босые пятки торчали…
Признаться, и Алексею тоже было не до смеха – уж больно жуткое зрелище представляла собою колдующая ведьма! Жуткое и – одновременно – притягательное. Ах, как прыгала, как кружилась волхвица, как извивалась, валялась по земле, едва не скатившись в трясину… А грозы меж тем все не было, и в чистом небе холодно мерцали звезды.
Ведьма посмотрела вверх, запрокинув голову, и темные, густые волосы ее развевались за спиной лошадиной гривой, хотя никакого ветра не было.
На миг застыв, колдунья вдруг изогнулась, сладострастно поглаживая себя по бедрам и, казалось, прожгла Алексея взглядом:
– Семя! Перун требует семя!
Ничего уже не соображая, молодой человек, словно и впрямь заколдованный, медленно подошел к ведьме. Та ухмыльнулась, заухала и, отложив в сторону бубен, мигом стащила с него всю одежду… Изогнулась:
– Возьми, возьми меня!!! Дай Перуну семя!
Нет, никогда еще протопроедр не занимался любовью в таких условиях: посреди болота, звездной холодной ночью… Впрочем, он сейчас и вовсе не чувствовал холода… Лишь горячие бедра колдуньи, лишь тугую грудь… Эх…
Волхвица стонала, изгибалась все быстрее и быстрее, а молодой человек чувствовал себя несомым каким-то жутким колдовским вихрем, несомым неведомо куда…
– Перу-у-у-ун! Перун-батюшка-а-а-а-а!!!
Ах, какая ж все-таки женщина! Какая…
И вдруг грянуло! Громыхнуло!
Прямо с чистого неба!
Алексей непроизвольно поднял голову, увидев, как заволокли, сожрали звезды и месяц черные густые тучи.
Сладострастно-алчно блеснули широко распахнутые глаза ведьмы, плеснула синяя молния, кто-то страшно закричал совсем рядом, в осоке… Сермяшка? Нет, крик был не детский, мужской…
И снова ударил гром, прямо над головою. Алексей закрыл глаза…
Глава 10 Октябрь. Окрестности Мценска Беглец
…а когда открыл, было уже утро. Он спал в одежде прямо посреди болота, на островке, привалившись спиною к пню, а вокруг, насколько можно было судить, никого не было. Ни волхвицы, ни сына ее, Сермяшки… Что же, привиделось все? Не было никакой ночи? Тогда как же он здесь оказался?
Алексей внимательно осмотрелся, прошелся осокою… обнаружив там наборный поясок из тонких золоченых пластин. Такие любили когда-то носить щеголи в Константинополе. Впрочем, как и в русских землях. Богатый поясок, ничего не скажешь. Верно, потерял кто-то.
Интересно вот… Интересно…
Окончательно придя в себя, молодой человек быстро зашагал гатью, хотелось поскорее узнать – получилось ли, вышло, не привиделось?
Денек зачинался славный, погожий, какие выпадают иногда золотой осенью, бабьим летом: хоть и зябко еще, и туман по оврагам стелется, а видно уже – к полудню разжарит. Быстро миновав гать, Алексей присел передохнуть на краю болота, на поваленное дерево, присел и услыхал вдруг где-то в небе какой-то быстро приближающийся звук. Звук очень даже знакомый! Он приближался, становился все громче, и вот уже прочертила трясину стремительная темная тень.
Вертолет! Желто-синий милицейский «Камов». И низко летит – к дождю, наверное. Протопроедр усмехнулся – ну, не к дождю, а, верно, кого-то ищут – каких-нибудь пропавших грибников-ягодников или, уж чего хуже, сбежавших преступников. Все равно, что этак, что так – плохо! Таиться надобно. Хотя, с другой стороны, а чего таиться-то? Ведь получилось все! Вышло! И вертолет тому – лучшее доказательство. Значит… Значит, не привиделось все – ночь, бубен, алчная до любви волхвица… Волхвица…
Алексей потряс головой, словно бы прогонял наваждение. Сейчас вот что – ноги в руки – и быстро к бабке Федотихе, изба ее недалече, в Касимовке, а до Касимовки – если вдоль реки да лесочком – километров шесть с гаком. Конечно, по грунтовке быстрей – попутку можно поймать, какой-нибудь лесовоз… Однако в таком вот виде…
Честно говоря, молодой человек выглядел сейчас как обыкновенный бомж. А ведь собирался, готовился – космы подстриг, побрился, оставив узкую бородку да усики, совсем уж с голым рылом – не поняли бы амбросиевские. И все же, все же! Пока тут, на болотине, валялся, да пока шел – поистрепался, изгрязнился. Рубаха-сермяжица, порты, сапоги яловые… а что? В принципе, не так уж и плохо. Грязь можно, вон, травой или мхом очистить, рубаху в порты заправить… нет, вначале подол оторвать, длинен больно… во-от так. Ага… теперь бы ремень… да вот тот золоченый пояс! Господи – экий хиппи! Ай, зря корзинку с собою не прихватил – уж точно сошел бы за грибника-ягодника. Да, лоханулся с корзинкой-то… Ладно, не столь уж тут далеко и идти. Вон и тропинка…
Протопроедр вот сейчас только, идя знакомой тропинкою, почувствовал, как поднималась, перла из груди радость. Получилось ведь! Вышло! Добился, чего хотел. А значит – сладится и остальное, все так, как задумал. Сейчас придет к бабке, отдохнет, слегка перекусит – и за дело! Пущай возвращает обратно… туда, куда надобно. К милой жене, к детям, к друзьям-приятелям, в родной Константинополь-Царьград, никакой не Стамбул вовсе!
Вернет, вернет бабка – пусть теперь и не заикается про оплату, с прошлого года должна по жизни, зря, что ли, ее от народного суда да от срока тюремного спас, растратчицу! Сейчас вот уже, скоро… совсем скоро…
Где-то впереди вдруг послышался собачий лай. Путник насторожился, потянулся к голенищу, к ножу… Вот и собака! Выскочила из кустов белая, в рыжих подпалинах, лайка. Замахала хвостом, залаяла, но не зло, а больше так, для порядку.
– Маська, Маська! – из лесочка позвали.
Лайка голову повернула, отозвалась:
– Ав, ав, – тут я, мол, никуда не делася.
Тут и люди явились – четверо молодых ребят, похоже, студентов сельхозтехникума – бывали тут такие на практике, «на картошке».
Завидев парней, протопроедр радостно улыбнулся:
– Здорово, парни! Не скажете, какой сегодня год, а то пятый день бухаю?
Ребята рассмеялись, поздоровались, год – ага, нынешний! – сказали, даже сигаретами угостили, жаль, Алексей не курил.
– Собрались с корешком на рыбалку, – присев с ребятами на опушке, дружелюбно пояснил протопроедр. – Да ужрались в умат! Ни день, ни год не помним. Год-то вы сказали, а день, день-то сегодня какой?
– Ну ты даешь, чувак! Воскресенье!
О как! Воскресенье. Самое начало октября. Ну, в общем-то, так и должно быть.
– А приятель-то где твой?
– Да в город, зараза, уехал, меня так и не разбудил. Ох, похмелиться бы!
Парни искоса переглянулись:
– Да есть тут маленько у нас. Спиртяга. Вон, в ручье разбавим!
– Спиртяга?! – Алексей возопил радостным тоном человека, давно и прочно измученного нарзаном. – Вот здорово! А не жаль?
– Да что мы, жлобы какие?
– Где брали-то? Небось, в Касимовке, у бабки Федотихи?
– Не… у нас свой поставщик.
Не хотят говорить – понял протопроедр. Ну и ладно, какое кому дело, кто у кого спирт покупает? Лишь бы не травились.
– Меня Алексеем зовут, а вы, парни, откуда будете?
Познакомились – точно, студенты. Из техникума. Веня, Равшан, Колька… и еще один Колька, только один светленький, а другой – брюнет. В общем-то, Алексей их и не запоминал – к чему? Сейчас вот выпьют, да разойдутся.
А собака, лайка, все вилася вокруг, язык розовый вывалив, хвостом виляла. Кто-то из парней приласкал:
– У-у, Масенька. Маська…
– Ну, будем!!!
Ух, и спиртяга! Аж продрало все. Давненько такого не пил – ужас!
– Хороший спирт, – переглянувшись, разом кивнули ребята.
Алексей едва не поперхнулся:
– Да уж… хороший.
– Еще по одной, да пойдем.
– А вы куда, с собакой-то?
– Да пацаны в лесу заблудились, шестиклашки какие-то, двое, – закуривая, поведал один из Колек. – Третий день ищут. Всех на ноги подняли – ментов, нас, деревенских. Так покуда и не нашли. Я так думаю, и не найдут.
– Ну уж! – протопроедр тряхнул головой. – Неужто в болоте сгинули?
– Ну уж! – протопроедр тряхнул головой. – Неужто в болоте сгинули?
– Да какое там сгинули, – Колька сплюнул в траву. – По-домам свалили да все дела! Они ж городские, а тут на выходных, у бабок. Видать, достали бабки, они и свалили.
– Но могли ж сказать.
– А, скажут они! Поймать да всыпать!
– Это уж точно – всыпать.
Услыхав про пропавших детишек, Алексей несколько успокоился – хоть с вертолетом прояснилось. Однако все же расслабляться сейчас не стоило – кто его знает, кто тут еще шастал по окрестным лесам в поисках потеряшек? Не очень-то хотелось нарваться сейчас на сотрудников местной милиции, которые вполне могли Алексея и вспомнить… А не хотелось бы заморочек.
– Значит, они тут, у Черного болота, пропали? – поблагодарив за угощение, уточнил протопроедр.
– Да фиг их знает. Может, и тут, а, может, к Курской дуге пошли или вверх по реке – там места гиблые, будут плутать, не скоро выйдут.
Алексей усмехнулся: Курская дуга – то еще местечко было! Так местные мужики, давно еще, прозвали крутой, по суглинку, поворот на склоне холма сразу за Черным болотом. Ой, сколько там было угроблено тракторов и прочей сельскохозяйственной техники – по пьяни и просто так, по неумению – и не перечесть! В общем, так поворот и прозвали Курской дугой.
– Да дома они уже давно, говорю же!
– Были бы дома, позвонили бы родоки-то.
– Ага, позвонят… Может, эти черти малолетние и домой-то не зашли, шляются где-нибудь по подвалам, в стрелялки играют.
Молодой человек не слушал уже, что там говорили студенты, махнул на прощанье рукой да зашагал себе вдоль реки, на всякий случай хоронясь за деревьями от вновь прогрохотавшего над головой вертолета.
Чем дальше шел, тем становилось жарче, Алексей хотел было уж скинуть сермягу, да постеснялся – мало ли, еще кто по пути попадется. Пару раз он слыхал перекликивающиеся в перелеске голоса, и – в отдалении – собачий лай, однако пока никто больше не встретился, что было, в общем, неплохо. К чему они, лишние люди?
Повезло, никого из знакомых – тех, кто мог бы узнать, заговорить, и прочее – Алексей не увидел. Так, попалась стайка ребятишек на велосипедах, да и те быстро усвистали по шоссе в сторону старой МТС – там завсегда пацаны тусовались.
Выждав, пока проедут, путник быстро пересек шоссе и, спустившись к ручью, зашагал уже в виду касимовских домиков – трехэтажных панельных и всех прочих. Отсюда, со склона холма, хорошо был виден и деревянный, выкрашенный темно-бордовой краской клуб с опорным пунктом милиции, за ним маячило когда-то помпезное, а ныне – без ремонта – убогое – здание бывшей дирекции совхоза, а дальше, рядом – магазин и почта. Все было до боли знакомым, родным, все ж таки Алексей в ранней своей юности провел здесь не так уж и мало времени. Особенно клуб памятен… Танцы, девчонки, драки, бутылка дешевого пойла на троих за крыльцом.
Но сейчас на ту сторону, за ручей, Алексею было не надо. Вот она, окраина, застроенная игрушечными дачными домишками и бревенчатыми угрюмыми избами – такая вот здесь появилась чересполосица в последние лет пять-шесть. Вон дом дачницы Ирины Петровны… и машина ее стоит, белый «шевроле-ланос», почему-то с поднятым капотом, а дальше уже, в лопухах, за садом – тропинка к избе бабки Федотихи, колдуньи. Плохо, что не видно красной бабкиной «Таврии»… Похоже, нет дома бабки, ездит где-то. Ничего, можно и подождать, обычно долго-то нигде не пропадала Федотиха…
– Бог в помощь! – проходя мимо растерянно копающейся в моторе «шевроле» дачницы, Ирины Петровны, громко поздоровался протопроедр.
– Здравствуйте, – дачница как-то искательно улыбнулась и даже, похоже, обрадовалась. – Кажется, мы с вами знакомы.
– Да знакомы, – Алексей улыбнулся. – Соседка-то ваша, Аграфена Федотична, где? За клюквой, что ль, умыкнула?
– Да нет, не за клюквой. В санаторий она уехала, в Старую Руссу, кажется.
– В санаторий?! – молодой человек слегка опешил. – Это как же так?
– Да так. Путевку дешевую предложили в собесе – она и поехала, а чего б не съездить?
– Путевку… И надолго уехала?
– Точно не знаю, – дачница пожала плечами. – Недели на две, наверное.
– А давно?
– Три дня уже. «Таврию» свою на машинный двор отогнала, для присмотру, тут, говорит, разберут гопники.
– Да-а, тут могут… А что у вас-то с машиной, Ирина Петровна?
– Да вот, собралась домой, в город – а не заводится! – дачница виновато развела руками.
– Клеммы-то проверяли?
– Да проверяла…
– А катушку? Слушайте, дайте-ка я посмотрю…. Все ж таки тракторист, кое-что смыслю… Ключи-то хоть какие-нибудь есть?
– Вон, в чемоданчике.
Алексей копался не так уж и долго, – сделал, нашел причину – всего-то и надо было что проводок зачистить. Обрадованная дачница напоила молодого человек чаем, даже сунула три бумажки по сотне… Протопроедр не отказался, взял – пригодятся. Бабку-то еще сколько ждать! Где ждать – про то вопросов не было, конечно, в бабкиной же избе. Деньги – это на хлеб, а уж остальное… Сейчас осень – в подполе уж всяко что-нибудь сыщется.
На такую мелочь, как замок, молодой человек не обратил внимания, дождавшись, когда машина дачницы скрылась из виду, сковырнул враз. Вошел…
Продуктов в подполе оказалось много: всякие там соленья-варенья, сушеные грибы, овощи – свекла, морковь, лук-чеснок, картошка. На кухне, естественно, тоже нашлись и подсолнечное масло, и чай, и кофе, и сахарный песок, жаль только вот хлеба не было, зато оставались еще и сухари, и печенье.
Алексей живо соорудил себе чайку, поставив электрический чайник, который поначалу не включался, да, быстро поняв причину, молодой человек врубил в сенях выключенный на время отъезда хозяйки автомат. Заработало.
Конечно же протопроедр отдавал себе отчет в том, что пользоваться здесь всем нужно очень и очень осторожно и уж тем более не включать по вечерам ни телевизор, ни тем более свет – соседи вполне могли увидеть, доложить в милицию. Опыт какой-никакой был – вот так вот, года два-три тому назад Алексей уже бедовал, правда, не в бабкиной избе, а на соседней даче. Вот и сейчас молодой человек не терялся – хватко подсчитав продукты, ухмыльнулся и, попив чайку, завалился отдохнуть на диван… завалился было…
Но тут же вскочил, краем уха уловив еще непонятную пока тревогу!
Она очень быстро сделалась понятной, эта бьющая по ушам тревога… Ну, еще бы, на всю деревню слыхать… а теперь и видать, как ближе подъехали.
Если б они не включили сирену – пижоны хреновы! – протопроедр вряд ли бы обратил внимание на красно-синюю мигалку, тоже, естественно, включенную, даже и двигатель бы почувствовал, скорее всего, когда б только подъехали к самому крыльцу. Сине-голубой милицейский «уазик», новехонький, непривычно чистый, сыто урча двигателем, ехал по широкой тропе в гору, подминая под колеса давно уже пожелтевший борщевик и репейники, направляясь ка-ак раз к ближайшей даче… или даже к самой бабкиной избе. Кстати, а бабуся ее на сигнализацию не сдала? Никакая она не темная бабка, хотя и колдунья, вполне могла сдать, вполне… Тем более, если уехала!
Алексей быстро осмотрел двери… Эх, дурачинище – раньше надо было смотреть, а теперь – чего уж? Опять руки в ноги – да бежать, дело привычное. Ежели б не милиционеры-пижоны, явно решившие похвастать новым транспортным средством на всю деревню, беглецу пришлось бы куда как худо, а так…
Выскочив в сени, быстро навесил замок, закрыл ключиком – умел! – и – оп! – уже в огороде, затаился пока за навозною кучей, дожидаясь удобного для бегства момента – чтоб не увидели, чтоб не погнались.
А милиционерики-то попались ленивые – и явно не местные, ну уж конечно, откуда тут отделение, опорник один есть – и хватит. Эти были другие – из вневедомственной охраны или подобной конторы… ну да – вон и эмблема на дверце – «сова»…
Ага, подъехали. Заглушили сирену, вышли. Один толстый, осанистый, судя по погонам – старшина, второй – невысокий сержант с резиновой дубинкой. Кроме дубинки, само собой кобуры с пистолетами, за спинами – у каждого – короткий автомат, а к тому же еще и наручники, рации… Да, был еще третий, водитель, так из-за руля и не вышедший.
– Пентолово, Пентолово, ответь Вахтолову, – осмотрев сени и дом, прокричал в рацию старшина.
– Слушаю тебя, Вахтолово, – гнусаво отозвалась рация. – Что там у вас?
– Замок не тронут, двери, окна не вскрыты. Похоже, сама собой сработала, зараза этакая.
– Понял тебя. Ложная тревога. Возвращайтесь.
– Есть.
Сунув рацию в карман форменной рубашки, старшина забрался обратно в машину. А вот сержант не спешил, похоже, хваткий был парень, и что-то его здесь явно смутило, насторожило, как хорошего охотничьего пса.
– Слышь, Вась, а тут следы… Недавно по огороду бегал кто-то! Может, сходим, посмотрим?
– Да что там смотреть-то? – ленивому старшине явно было влом снова вылезать из машины. – Замки-двери-окна целы, так и укажем в рапорте… Поехали, ужин скоро.