– Откуда, простите?
– Да нет, это так, вспомнилась игра одна… А почему этот ваш «лес» – «основа жизни»? Типа, «лёгкие подземного мира»?
– Нет, наши «лёгкие» – это система регенерации воздуха, – усмехнулся Панин. – Это в самом деле наша фирменная разработка, уникальная во всех отношениях, и тут мы вполне обходимся без «леса». Но в просторечной терминологии про «основу жизни» есть немалая доля истины. «Лес», по большому счёту, – это базис нашей пищевой цепочки и богатое лекарственное сырьё.
– Его кто-то ест, этот «лес»?
– Краулеры его едят, – заявил Олег.
– Краулеры жуков едят, – поправил его Витя. – И вообще, любое мясо жрут. Ты что, все занятия по биологии проспал?
– Сколько раз видел, когда разделывали краулеров, как из кишок у них клочки «леса» вытаскивали!
– Да это прицепом попало, когда краулер жуков жрал!
– Не спорьте, – урезонил военных Панин. – Одно другому не помеха. В «лесу» живут и размножаются сотни различных микроорганизмов и десятки видов насекомых. Разумеется, они там не от сырости заводятся: краулеры разносят фрагменты леса с Тринадцатого Уровня, а там множество спор и личинок.
– Краулеры разносят «лес»? Целенаправленно?
– Возможно.
– То есть у них есть интеллект?
– Возможно. Однако до сих пор неясно, это целенаправленное движение или всё происходит случайно во время кормления.
– В общем, краулеры питаются насекомыми, а человек питается краулерами.
– Верно. Так что народное утверждение некоторым образом обосновано.
– Так… А если этот «лес» – реликт, или пришелец, то козявки в нём…
– Тоже реликт или пришелец. Совершенно верно.
– Очень интересно. А вот эти краулеры…
– Про краулеров – на следующем привале, – прервал лекцию Мусаев. – Пора выдвигаться, мы уже и так отдыхаем больше положенного…
* * *По тоннелю с узкоколейкой двигались в том же порядке: впереди Олег с фонарём, за ним с небольшим интервалом Мусаев – Вадим – Панин и в замыкании Витя.
В тоннеле на удивление хорошо пахло.
Запах напоминал аромат свежескошенной травы на прогретом июньским солнцем лугу, хотя ясно было, что никто тут сроду ничего не косил. Этот аромат действовал расслабляюще, навевал приятные мысли и некоторым образом даже убаюкивал.
«Лес» покрывал пол, свод и стены тоннеля густым плотным ковром, который скрадывал шаги и гасил звуки, и получалось, что группа двигалась практически бесшумно, слышно было только постукивание неплотно увязанной скатки ХЗ об рюкзак Вадима.
Это постукивание Мусаеву не понравилось, хотя такой незначительный шум вряд ли мог быть демаскирующим фактором. Тем не менее сержант остановил группу, и Панин, идущий следом за гостем, закрепил скатку плотнее, чтобы не стучала.
Двинулись дальше, и теперь было совсем тихо: создавалось такое ощущение, что группа плывёт по напоенному травяным ароматом руслу диковинной зелёной реки.
Тоннель был низкий, местами Вадим задевал головой мохнатый покров на своде. И хотя во время путешествия за шиворот ни разу ничего не упало, фрагмент лекции насчёт «десятки видов насекомых» возбуждал нездоровые иллюзии. Вадиму казалось, что «лес» кишит зловредными бикарасами и от их активной жизнедеятельности весь покров постоянно шевелится и местами даже вспухает, словно ходит ходуном.
Разумеется, всё это было не более чем игра воображения, что тихонько подтвердил идущий сзади Панин.
– Не пугайтесь, если будет что-то мерещиться.
– Что именно?
– Иллюзия движения, изменение объёмов и прочие пространственные метаморфозы.
– Не пугаюсь, но… уже мерещится. Это «лес» так шалит?
– Да, некоторые симбионты выделяют транквилизаторы и галлюциногены. Эти вещества не являются ядовитыми, но… спать в «лесу» категорически не рекомендуется. Особенно в одиночку.
– Почему?
– Можно не проснуться. В истории К‑55 есть немало печальных примеров, когда люди навсегда засыпали на ароматном ложе. Видите ли, все живые существа, кроме самих симбионтов, являются для «леса» кормом.
– А краулеры? Они же вроде как питаются «лесной фауной»?
– У них иммунитет к этим гибельным ароматам.
– Ясно…
Через десять минут движения Мусаев остановил группу и тихо скомандовал:
– Лёша – «ухо».
Панин достал из кармана прибор, похожий на мобильный телефон, присоединил к нему небольшой щуп на проводке и воткнул этот щуп в устилавший дно тоннеля пружинистый покров.
Все замерли, перестали шевелиться и даже как будто стали дышать через раз.
Повинуясь командной реакции, Вадим тоже застыл на месте, с любопытством глядя на маленький экран, на котором была видна монотонная серо-зелёная рябь.
– Отомри, – скомандовал Мусаев спустя минуту. – Всё чисто, продолжаем движение.
– Сейсмодатчик? – тихо поинтересовался Вадим.
– Совершенно верно. Вы имели дело с такими устройствами?
– Нет, но по логике догадался… Мы боимся землетрясения?
– Мы боимся людей. С этим прибором у нас больше шансов первыми обнаружить присутствие врага.
Шли спокойно, без рывков, периодически останавливаясь на развилках и перекрёстках «послушать» тоннель. Затоплений и обвалов по пути не попадалось, и вообще, в сравнении со страшным перегоном между шлюзом и руддвором этот наглухо заросший лаз казался туристическим маршрутом.
Привыкнув к режиму движения, Вадим стал поглядывать на компас, пытаясь определить, есть тут аномалия или нет.
Стрелка компаса тускло светились в темноте и на непросвещённый взгляд вела себя вполне пристойно: вяло крутанётся по дуге, немного «погуляет» и останавливается всё время в одном направлении.
Никто, кроме Вадима, направлениями не интересовался (похоже, у всех прочих компасы вообще лежали в рюкзаках), так что спрашивать, как это выглядит, когда «сбоит» и реагирует на аномалию, было вроде как неловко.
Наверно, стрелка скачет или бегает по кругу… Надо будет улучить момент и как-нибудь на привале поинтересоваться у Панина.
* * *Следующий сеанс прослушивания устроили на перекрёстке, в общих чертах похожем на все те места, где останавливались ранее.
Следует заметить, что местные шахтные интерьеры не баловали разнообразием: повсюду «лес», монотонные тоннели и, как печальные памятники техническому гению умирающего Человечества, небольшие островки проржавевшего железа, не тронутого всепобеждающей реликтовой (или внеземной?) флорой.
Здесь был небольшой зал прямоугольной формы, вытянутый по вектору движения. Вправо и влево убегали тоннели, ничем не отличавшиеся от того, по которому пришла группа. Из «памятников» присутствовали четыре вагонетки, низкая эстакада с подъёмником и почти сплошь затянутая «лесом» каморка с двумя распределительными щитами.
В каре вагонеток, как в почётном карауле, возвышался гранитный обелиск с глубоко высеченной буквой «С». Создавалось такое впечатление, что кто-то специально обложил камень железными тачками, чтобы тот не зарос лесом.
– О! «Север», – успел вставить словечко Вадим, пока Панин готовил к эксплуатации прибор. – А там был «Юг». Почему так?
– Там в каждом углу стоит по камню, – просветил Мусаев. – Со всеми сторонами света. Двор большой, мы сидели в южном углу, остальные ты не видел.
– А…
– Всё, замерли. Слушаем…
Пока стояли и слушали, Вадим, уже привыкший к однообразной ряби на экране прибора и не ожидавший увидеть там что-то новое, решил развлечься вычислением азимута.
И вдруг с удивлением обнаружил, что стрелка показывает не на обелиск с буквой «С», а градусов этак на шестьдесят восточнее.
Потряс, покрутил компас – результат тот же. Стрелка вела себя респектабельно, как и раньше, не суетилась и не дёргалась, но упорно показывала на восток.
Так, ну и чему верить? Это аномалия или обелиск неправильно поставили?
– Отомри, – привычно скомандовал Мусаев по истечении минуты. – Чисто, двигаемся дальше.
– Есть вопрос по сторонам света… – начал было Вадим.
В этот момент Олег направил луч фонаря в правый тоннель.
Световое пятно выхватило из тьмы некую чудовищную тень, которая никак не могла быть деталью однообразного тоннельного ландшафта.
Скажите, у ландшафта могут быть клешни, шевелящиеся усы-антенны и множество ног?!
– Там! – хрипло вскрикнул Вадим. – ТАМ!!!
Страшная тень мгновенно исчезла, как будто её и не было. В освещённой лучом фонаря части тоннеля зияла аккуратно оправленная в зелёную бахрому пустота.
– У вас опять видение? – всполошился Панин. – Вам плохо?
– Вы не поверите – я видел чудовище! – Вадим ткнул пальцем в тоннель. – Вон там!
– Какое, на фиг, чудовище? – Олег пожал плечами. – Это всего лишь краулер.
– Там был краулер? – уточнил Панин.
– Там был краулер? – уточнил Панин.
– Был, – подтвердил Олег. – Замер, сволочь, а как попал в свет, сразу удрал.
– Ну, слава богу, – облегчённо вздохнул Панин. – А то я уже подумал было, что это система.
– А вас не беспокоит, что тут в двух шагах бегает такое чудище?
– Да бог с ним, с чудищем! Меня гораздо больше беспокоят эти ваши галлюцинации или видения. Второй раз за четыре часа, это, согласитесь, уже похоже на систему.
– А это нормально, вообще, что тут шарахается такое огромное… эмм… существо? Оно же может напасть на нас!
– Огромное, это какое? – заинтересовался Мусаев.
– Ростом с человека!
– Там что, реально был такой краулер? – удивился Мусаев.
– Да нет, нормальный краулер, обычных размеров, – успокоил Олег. – Это ему просто со страху показалось.
– Вадим, по тоннелям бегают краулеры не более тридцати кило, – просветил Мусаев. – Это «рабочие», или «разведчики». Те, что больше, безвылазно сидят в логове, сторожат матку. Так что встретить в тоннеле краулера выше полметра в холке – нереально.
– Питбуль вообще килограммов двадцать весит, – парировал Вадим. – А любого человека порвёт бегом, даже сильного и хорошо тренированного. Одними зубами! А у ЭТОГО я видел неслабые такие клешни, да и двигается он очень шустро, так что…
– Питбуль – это кто?
– Это собака. Вы в курсе, кто такие собаки?
– Собаки – звери погибшего мира, – тоном заправского отличника выдал Витя. – Проходили в школе.
– У питбуля какие поражающие элементы – зубы и когти? – уточнил Олег.
– Зубы, – сказал Вадим. – Зато какие зубы! Смыкание челюсти – под пятьдесят атмосфер.
– В смысле, пятьдесят килограммов на квадратный сантиметр? Это впечатляющий результат, – заметил Панин. – Но краулер тоже неплох. Мощность клешней у краулера никто не измерял – в научном плане это не имеет смысла, – но ногу человека в бедре перекусывает одним щелчком.
– Помимо клешней краулер атакует двумя парами рабочих ног, – добавил Мусаев. – Причём бьёт так быстро, что увернуться почти невозможно. Разве что, если успеешь предугадать атаку. На каждой рабочей ноге выдвижной хитиновый коготь, типа зазубренного копья, да ещё с крючком таким, он и бьёт им и по любым стенкам лазит, цепляется. Вот так примерно это работает…
Сержант достал из чехла на поясе выкидной нож, щёлкнул кнопкой – выскочило короткое изогнутое лезвие. Щёлкнул ещё разок, лезвие убралось обратно в рукоять.
– Наглядно, – кивнул Вадим. – То есть когда просто бегают, коготки внутри, а когда надо – выпускают?
– Точно. Если ломается, бегом отрастает новый. Вообще они очень хитрые, эти краулеры. Они бесшумно двигаются, не засекаются «ухом» и умеют притворяться «лесом».
– Это как?
– Это такая форма мимикрии, – разъяснил Панин. – Краулер серый с прозеленью, практически бесцветный, с неяркими пигментными пятнами преимущественно бурого оттенка. Когда неподвижен, на фоне «леса» практически невидим. Обычно обнаруживают, когда светят фонарём и особь отбрасывает тень.
– В общем, краулер – отличный воин и разведчик, куда там вашему питбулю, – резюмировал Мусаев. – Так что, да, человека может убить почти мгновенно.
– И после всего этого вы тут спокойно стоите, в то время как эта тварь бегает в соседнем тоннеле?!
– Краулер не нападает на человека, – успокоил Панин. – Только как исключение, если близко подойти к кладке или загнать его в угол, где нет пути отступления.
– Так они что, разумные? В смысле, пытаются жить с людьми в мире?
– Безусловно, по-своему они разумны… – пожал плечами Панин. – Но насчёт «мира с людьми»… гхм-кхм…
– Да они давно бы сожрали всех, если бы не триммеры, – усмехнулся Мусаев. – Пока не придумали триммеры, все сидели взаперти и боялись нос высунуть за шлюз. Выходили только хорошо подготовленные и экипированные команды охотников.
– А что такое триммеры? – поинтересовался Вадим.
Пауза.
Смятение.
Цепная реакция:
– Оп-па, – ошеломлённо пробормотал Олег.
– «Оп-па» – не то слово, – поддержал Витя.
– О боже… – Панин изобразил в полумраке классический «фейспалм».
– Да, маленько недоглядели, – смущённо заметил Мусаев.
– «Маленько»?! – взвился Панин. – Да за такое «маленько» нас с тобой не то что в рудники, сразу к стенке ставить надо!
– А в чём дело? – обеспокоился Вадим. – Что такое триммер?
– Это вещь, которая всегда с тобой, – простецки заявил Олег, похлопав себя по груди.
– Триммер отпугивает краулеров, – компетентно дополнил Витя. – В учебнике ОБЖ есть примеры, что может случиться с человеком, если он выйдет за шлюз без триммера.
– «В учебнике», – передразнил Мусаев. – Я такие примеры в своё время десятками видел. Если не сотнями…
Панин, оправдывая общую ошибку, двинул прочувствованный спич по поводу «роковой обыденности».
С тех пор, как изобрели триммеры, их носят не снимая ВСЕ зарегистрированные обитатели К‑55. Это так же естественно и органично, как, допустим, не ходить в обществе голым. Любой вменяемый человек (не нудист в анклаве нудистов) носит одежду, а если не носит по какому-то недоразумению, социум немедля подскажет ему, что это неправильно.
Но одежду в местах проживания по разным причинам регулярно снимают, хотя бы для гигиенических процедур, а триммер – нет.
В принципе, триммер носят под одеждой, его отсутствие никто не обнаружит, и никаких официальных директив на этот счёт нет.
Однако тут директивы и напоминания не нужны: каждый житель К‑55 с детства знает, что лучше выйти сто раз голым, чем разок без триммера.
В первом случае над тобой посмеются, тебе будет холодно и некомфортно, но это не смертельно.
Во втором – сожрут, и глазом моргнуть не успеешь.
И это отнюдь не страшные сказки.
Добрая половина населения К‑55 – люди в возрасте Мусаева и старше – прекрасно помнит Открытие Тринадцатого Уровня, последующее за ним Нашествие краулеров и атмосферу ужаса и безысходности, царящую в подземной колонии, когда вездесущие неуловимые твари заживо жрали людей десятками и сотнями и от них нельзя было ни убежать, ни спрятаться.
Поэтому триммер носят не снимая, даже те, кто за всю жизнь ни разу не выходил за шлюз.
Помимо всего прочего в триммер «зашит» ID его владельца, и в ряде случаев он выступает в роли удостоверения личности.
Короче говоря, по местным критериям, человек без триммера – это нонсенс. Поэтому никто и не додумался проверить, есть он у Вадима или нет.
– Без триммера нельзя, – заявил Панин и решительно рванул застёжку комбинезона.
– Не дури, – остановил его Мусаев. – Ты у нас самый ценный кадр. Если с тобой, не дай бог, что-то случится, мы все загремим на рудники. Так что сделаем вот так…
Они немного поспорили по поводу героизма, идиотизма и сиюминутных приоритетов, в результате Мусаев снял свой триммер и передал Вадиму.
Прежде чем вступить в права временного владения, Вадим в свете фонаря внимательно рассмотрел жизненно важную вещицу.
Титановая цепочка, титановый жетон овальной формы, два с половиной на полтора сантиметра, толщиной в четыре миллиметра, на аверсе машинной штамповкой выбит личный номер «707», на реверсе «К‑55».
Вот это, пожалуй, было лишнее. Зачем выбивать на жетоне «К‑55», если обитатели колонии никогда не смогут покинуть её и выйти на поверхность?
Вадим с трудом надел триммер. Цепочка неразъёмная, без замка, еле налезла.
– А у вас большеголовые есть?
– Всякие есть, – хмыкнул Мусаев. – Цепь подгоняют под хозяина в любой мастерской.
Примечательно, что Витя и Олег даже не заикнулись насчёт того, чтобы принести свою безопасность в жертву непредвиденным обстоятельствам. Тендер разыгрывался строго между Паниным и Мусаевым, и то, похоже, сержант отдал свой оберег только потому, что учёный проявил опасную инициативу.
– Ильдар, если вдруг воевать придётся… как ты будешь без триммера? – с тревогой уточнил Витя.
– Да ты за меня не волнуйся, – успокоил Мусаев. – Я на краулеров охотился, когда этих вибраторов ещё и в помине не было. И ничего, как видишь, жив до сих пор. Тем более, идём в группе, если хотя бы у одного есть, этого достаточно.
– А если придётся удаляться от группы?
– Постараюсь не удаляться.
– Но…
– Всё, хватит болтать. Построились, двигаемся дальше…
* * *Насчёт «вибратора» Мусаев был прав. Раз в несколько секунд жетон тихонько вибрировал, напоминая о себе, и поначалу было щекотно и непривычно.
Через три сотни метров встретилась ещё одна развилка, и группа уверенно свернула направо.
Вадим обратил внимание, что дорогу знает один Мусаев.
Перед каждым поворотом Олег односложно уточнял «куда?», и сержант указывал направление. При этом он ни разу не сверился с компасом и не заглянул в свою схему. И зачем, спрашивается, чертил, время тратил?