Я же, отходя от шока, с ее мнением поспешила не согласиться.
— Фиса, ты не права! Ты выглядишь офигенно! При чем тут вообще какие-то курицы! Посмотри на себя в зеркало — ты сногсшибательна!
Не знаю, как так вышло, но этот цвет волос Анфисе удивительно шел, более того, теперь на свету ее ярко-белые волосы отливали перламутровым оттенком по всей длине.
«Какие еще благородные каштаны, в топку их! Только блондинка, только хардкор!»
А Крис тем временем притащила бумажку с инструкцией от краски и, вчитавшись в строчки, ошарашенно пробормотала:
— Эля, ты инструкцию читала?
— Конечно.
— А меры предосторожности?
«Блин… А надо было?» — Но озвучивать такое побоялась, потому что Крис начала зачитывать инструкцию вслух.
— «Внимание: покраска волос, ранее окрашенных краской иных производителей, может привести к непрогнозируемым результатам». И это еще не все… — Тут же, глубоко вздохнув, она продолжила: — «Каждое повторное произнесение заклинания выбора цвета закрепляет срок ношения краски на полгода, вне зависимости от скорости отрастания корней волос». Фиса, мне кажется, или мы лет на шесть тебя блондинкой сделали?
— О, н-е-е-ет! — сползла по стеночке новоявленная красотка.
— Зато теперь мы как группа «ВИА Гра», — радовалась я. — Брюнетка, блондинка и рыжая.
И хотя сегодня моего энтузиазма никто не оценил, уже утром хмурая Анфиса, придирчиво осмотрев себя в зеркало, расплылась в довольной улыбке.
— А вечером, после занятий, зайдем в медчасть и попросим у врача что-нибудь для сведения дырок от пирсинга. Не будешь же ты всю жизнь тональником мазюкаться, — подбадривала я ее.
— У нас сейчас физкультура, — пожала плечами Анфиса, — а потом магические зелья. Поэтому у нас все шансы оказаться у врачей гораздо раньше.
* * *Надо отметить, Троя сегодня не злобствовала, а даже наоборот, была вполне благосклонна и милостива к несчастным первокурсницам — всего лишь два разминочных круга по стадиону, двадцать отжиманий для каждой, а затем стометровая полоса препятствий.
Сначала болевшие после вчерашнего ноги отказывались выполнять любые упражнения, но уже к концу второго часа наша троица успешно преодолела, перепрыгнула, переползла через все покрышки, стенки и даже маленький лужеподобный ров, который заготовила преподавательница для занятий.
Почувствовав себя свинками и даже получив от этого некое удовольствие, в конце занятия мы обнаружили, что на ногах остались стоять только мы и тройка местных деревенских девушек: Мелиса, Ната и Зарина. Остальные же наши однокашницы позорно сдались, кто на этапе бега, а кто на отжиманиях. Одними из первых выбыли кумушки благородных кровей, которые умудрились повторно загреметь в медпункт, на этот раз уже со сломанными лодыжками.
— Мне все равно, сколько раз вы переломаете ноги, — сказала Троя, когда покалеченных уносили санитары. — Но в конце семестра, если не сможете выполнить положенные по программе нагрузки, я лично телепортирую каждую из вас домой. Причем учтите, не сдаст одна — вылетит вся тройка!
Последнее она специально акцентировала, что лично нам, иномирянам, находящимся в тот момент на полосе препятствий, придало дополнительное ускорение. А после окончания физкультуры Троя попросила меня, Кристину и Анфису задержаться. Настороженно переглянувшись, мы выжидательно замерли, хотя наш внешний вид просто кричал, что нам надо срочно переодеться. Грязные, потные, в мокрых обтекающих платьях — Богини Красоты, одним словом!
— Ну, рассказывайте. Как вы дошли до жизни такой? — загадочно поинтересовалась преподавательница.
Лично я ее вопроса не поняла. Мои соседки тоже, поэтому Трое пришлось пояснить.
— На вчерашнем педсовете разъяренный начальник службы безопасности в красках рассказывал, как иномирянки-первокурсницы решили прогулять первый урок этикета. Причем уважаемая Терция Шарон ему усиленно поддакивала, рассказывая, каких бездарностей ей подкинули на обучение в этом году из Внешнего мира.
«Ух, ежкины блошки! Злыдня-блондин, похоже, серьезно подошел к своей работе!»
— И что теперь будет? — понуро опустив голову, спросила Крис. — Отчислят?
— Ага, сейчас. Догонят и еще раз отчислят, — ухмыльнулась Троя. — Некоторые преподаватели вступились, не буду говорить кто, но благодарности принимаю в шоколадном виде. В общем, к чему я веду, девочки. Эридан уже точит на вас свои хищные зубы! Не любит он иномирянок, и с этим нельзя ничего поделать, поэтому попытайтесь либо как можно меньше привлекать его внимание, что в принципе невозможно, либо не лезьте на рожон.
Кто предупрежден, тот вооружен! Я, правда, не совсем понимала мотивы Трои, но прилив благодарности к садистке-физкультурнице почувствовала.
Отпуская нас из спортзала, преподавательница еще раз окликнула Анфису и, показав ей поднятый палец вверх, прокомментировала:
— Клевый цвет волос!
Глава 5
Спешно сменив наряд на чистый и подобающий, мы с трагичностью осознали, что опаздываем на пару по магическим зельям. А заочное предупреждение Арвенариуса, мол, препод, ведущий этот предмет, по совместительству еще отравитель-трудоголик, оптимизмом нас не заразило. Поэтому, бегом несясь на каблуках по коридорам Академии, мы впервые оценили плюсы этого полезного навыка в магическом мире. В итоге ввалились в лабораторию буквально за десять секунд до могильного завывания звонка.
Оценив представшую картину, с прискорбием отметили, что все дальние парты от учительской кафедры уже заняты, и нам остались на выбор столы либо возле вылеченных надоедливых дворянок, либо прямо напротив преподавателя. Выбирая из двух зол меньшее, мы решительно пошли усаживаться поближе к учительскому взору.
Надо отметить, что парты в Академии были необычные, рассчитанные на трех человек, вместо привычных в нашем мире двух. А здесь, в лаборатории, они оказались еще и шире, чем везде, потому что все свободное пространство стола занимали колбы, пробирки, спиртовки и какие-то реактивы. Самая ближайшая ассоциация, возникшая в моем мозгу, — кабинет химии, но кое в чем отличия все же имелись. Например, в огромном плакате с надписью: «Уважаемые курсанты, если вы видите, что я неадекватен, пожалуйста, произнесите формулу вызова дежурного преподавателя». И подпись: «Магистр зельеварения и ядоведения Глеб».
— Нормальные тут преподы, — шепнула я на ухо Фисе, кивая на плакат. — Интересно, а какими критериями руководствоваться, если надо будет принять решение о его адекватности?
— Я бы тут половину учителей в психушку сдала, — послышался ответ от блондинки.
Наше дружное хихиканье прервала хлопнувшая дверь, через которую в аудиторию зашел знакомый мне еще с первого дня в Академии красавец-брюнет в серебристом плаще:
— Добрый день, первокурсницы, — строго поздоровался он с нами, садясь за трибуну. — Перекличку устраивать не собираюсь, предпочту сразу приступить к делу. Меня зовут Глеб, и я ваш преподаватель магического зельеварения. И сегодня мы будем варить простейший яд «двадцати пяти роз».
«О, Господи! — заметались в панике мои мысли. — Это наш препод! Черт! Черт! Черт! Я же ему „тыкала“, обозвала в лицо психом и едва не съела предложенную отравленную конфету! Блин, Эля, откуда у тебя такой талант влипать в неприятности?!»
Но Глеб меня, похоже, не замечал, он ходил между партами со стопкой тоненьких брошюрок и раздавал их каждой курсантке:
— Перед вами рецептура стандартного простейшего яда, сваренного из лепестков двадцати пяти роз. Как вы сами можете убедиться, процесс крайне легкий, и с ним способна справиться любая кухарка, не имеющая магических способностей, — монотонно рассказывал он.
Сейчас брюнет был ни капли не похож на того человека, с которым я повстречалась позавчера в коридоре. Раздвоение личности у него, что ли?
Мужчина же, вернувшись за кафедру, продолжал излагать учебный материал дальше:
— Яд, сваренный подобным образом, обретает токсичные свойства при соблюдении нескольких условий. Первое — если сварен в третий вторник после полнолуния, второе — варить должна женщина и третье — только будучи нанесенным на свежесрезанный бутон розы. Ромашки или другие цветы не подойдут. — Тут Глеб сделал паузу, выпрямился в полный рост и, внимательно осмотрев наши ряды, удивленно вскинул брови. — А почему вы не записываете? Или думаете, что на экзамене все из памяти воспроизведете?
Как удар в спину, с задних парт послышался мерзкий смех и противный вяк:
— Ну, Савойкина ноги раздвинет и воспроизведет!
— Ну, Савойкина ноги раздвинет и воспроизведет!
Похоже, гадкие дворянки все же опознали в Глебе моего спасителя-телепортатора и теперь вовсю обсуждали «постельные методы», с помощью которых я попала в Академию.
— Я же говорила, она из подстилок. Как же просто теперь стало попасть в Академию, переспала с преподавателем и вуаля — ты курсантка!
Причем говорилось это так, чтобы слышали только наши сокурсницы, Глеб, продолжающий читать лекцию за кафедрой, по-прежнему ничего не замечал:
— Сваренным подобным образом зельем опрыскивают розы. Букет из таких цветов, расположенный на ночь в спальне жертвы, убивает за восемь часов, а глубокий вдох концентрированного яда — за две-три минуты. Как вы сами понимаете, токсичны непосредственно испарения зелья, поэтому при варке советую глубоко и через нос сии чудесные ароматы не вдыхать. Так, на всякий случай!
— А можно вопрос? — послышался писк одной из девушек с задних парт. Ее имени я пока еще не знала, но всем своим видом она напоминала эдакую затюканную заучку — мышиный хвостик, огромные очки на половину лица и блеющий голос, как у невинной овечки. Но мой здравый смысл подсказывал: если девочка на факультете фрейлин, то внешность может быть очень обманчивой.
— Конечно.
— А зачем нам учиться варить яды, если мы, наоборот, должны в случае опасности определить их наличие и приготовить противоядие?
— Хороший вопрос, — согласился зельевар. И тут на его губах заиграла мальчишеская усмешка. — А как вы сможете определить наличие яда, если ни разу им не отравились? Симптоматику по учебникам пусть учат врачи, а вы, мои прекрасные феи, должны прочувствовать все на себе.
После этой фразы кто-то упал со стула в обморок.
— Ну что же вы так нервно реагируете, — притворно сокрушался Глеб.
Я же, обернувшись, с радостью выяснила, что в обмороке пребывала зловредная маркиза. А магистр продолжал:
— Нельзя быть такой впечатлительной! Мы ведь еще даже не приступили к занятию. Или вы не доверяете мне, своему преподавателю, который в случае чего обязательно откачает вас от любого, даже самого смертельного яда?
«Где-то я уже это слышала!» — подумала я и в следующий миг едва не вскрикнула от неожиданности, потому что, готова поклясться, Глеб мне подмигнул.
Не знаю, испугалась я или, наоборот, обрадовалась от такого неожиданного жеста, но на душе стало почему-то намного легче.
Через три минуты маркизу привели в чувство и усадили обратно за парту, а брюнет, лично вручив ей огромную ложку; которой она должна будет помешивать зелье строго против часовой стрелки, принялся выдавать последние рекомендации:
— Это не суп! На вкус не пробовать, никаких заклинаний над котелком не произносить, лишних предметов в зелье не кидать. Работаем строго по рецептуре. Всем все понятно?
Звук вялого согласия прокатился по лаборатории.
— Можете приступать.
— А варить в чем? Котелков же нет… — шепнула Крис. Вид сейчас у нее был, как у заправского повара: в одной руке брошюрка с рецептурой, в другой ложка-поварешка, для завершения образа не хватало лишь передника и колпака.
Я пожала плечами. Тары на горизонте видно не было, а остальные однокурсницы спрашивать о чем-то Глеба опасались. Но, здраво рассудив, что после отравленной конфеты мне уже ничего не страшно, я смело вскинула руку.
— У вас есть какие-то вопросы, Элла? — мгновенно отреагировал препод.
«Ага, значит, ты меня все же узнал. Приятно, черт возьми!»
— Подскажите, пожалуйста, а где нам котелки взять?
— А вы что, не принесли? — На лице преподавателя выразилось недоумение. — Арвенариус должен был выдать вашему курсу положенный для обучения инвентарь.
Я отрицательно помотала головой, а все однокурсницы согласно закивали, даже маркиза с графиней подключились. И у всех на лицах читалась одна мысль — а давайте не будем никакие яды сегодня варить, раз у нас котлов нет.
Но жалостливые мордашки на магистра впечатления не произвели. Щелчком пальцев он материализовал перед каждой по жестяной миске.
— Значит, будет задание со звездочкой — сварить яд в не предназначенной для этого посуде. Так что берите спиртовки, разжигайте огонь и вперед, с песней!
Кристину и Анфису перспектива сварить яд в ужас не привела, меня тоже, поэтому, спокойно придвинув к себе металлическую плошку, я с головой окунулась в изготовление волшебной отравы.
«Возьмите 200 граммов сливочного масла, растопите на медленном огне. В полученную жидкость добавьте лепестки двадцати пяти роз, растущих на могиле чернокнижника, собранные в пятое полнолуние от начала года…»
Не знаю отчего, но мне вдруг захотелось рассмеяться. Просто представила себе, как в пятое полнолуние иду на кладбище, чтобы ободрать растущие там розы, а затем темной-темной ночью в третий вторник после полнолуния готовлю страшный яд. В довершение картины сознание послушно нарисовало образ злыдни-блондина, которому я с милейшей улыбкой преподношу ярко-алый смертоносный букет! Захотелось изобразить злодейский хохот, но, сдержав в себе этот идиотский порыв, я просто помешивала ложкой топленое масло и закидывала лепестки в варево.
«Когда отвар приобретет однородно малиновый цвет, добавьте к содержимому пять миллиграммов серной кислоты…»
О-го-го, миленько!
«На данном этапе приготовления зелье ни в коем случае не должно изменить свой цвет, в противном случае начните все заново…»
Судя по разочарованным возгласам, раздавшимся по кабинету, примерно половина девчонок зелье запорола. Я же с замиранием сердца капала серную кислоту в розовое сливочное масло и облегченно выдохнула, когда цвет зелья остался неизменным.
Неожиданно над моим ухом раздался чей-то тихий шепот:
— А если на этом этапе добавить в масло прядь волос жертвы, то яд станет ее персональным убийцей и окружающим людям вреда не принесет.
Я испуганно обернулась, но никого не обнаружив за своей спиной, списала звук на больное воображение. Или глюки. Может, я уже надышалась? Но глядя на брошюру с рецептурой, с грустью прикинула, что до победного конца еще варить и варить.
Рядом со мной восторженно химичили подруги. Фиса уже зашла на второй круг; потому что ее варево после добавления кислоты приобрело иссиня-черный оттенок. А у Кристины дела шли гораздо лучше: над миской уже клубился малиновый искристый пар. Она бодро закидывала в мисочку один за одним многочисленные ингредиенты — пыльцу с крыльев бабочки-махаона, шерсть фиолетовой собаки, оксид титана, который перекрасил зелье в бело-розовый, и другие.
Через полтора часа в воздухе аудитории полным ходом витал дурманящий приторный аромат роз, под потолком закручивались в причудливые переливающиеся спиральки клубы пара. У трех курсанток зелье не получилось — из их мисок валил густой черный смрад, отчего с каждой минутой дышать в кабинете становилось все тяжелее. И только настроение Глеба удивительным образом улучшалось с астрономической скоростью.
Еще полчаса назад сидевший и заполнявший журнал преподаватель теперь быстрым шагом перемещался между партами и будущими фрейлинами, принюхивался к полученным зельям, комментировал и раздавал оценки:
— О боже! Нет! Оно ужасно! Маркиза, как же вы могли! Оно же было легким, неопасным! Испорчен яд с кривой руки! — сокрушался брюнет, отплевываясь от попробованного зелья. — О чудные живые розы! Зачем срывал когда-то вас? Не для того, чтоб эти козы бездарно загубили вас!
Глеб перебегал от одной миски к другой, брал пробу зелий на вкус, чем поверг весь наш курс в полный шок, а потом в стихотворной форме выражал свое мнение о вареве. Причем на язык брюнет оказался крайне острым, а уж как он прошелся по яду маркизы и графини!.. Моей душе хотелось петь и парить под потолком, купаясь в розовом пару.
К концу пары Глеб добрался и до нашей тройки, первой досталось Анфисе:
Белова даже растерялась — то ли радоваться, то ли плакать. С одной стороны, комплимент она заработала, а с другой — ее «яд двадцати пяти роз» был больше похож на варенье, в которое кто-то накидал гнилых цветочков.
Яд Кристины, наоборот, вызвал у Глеба детский восторг, он даже аплодировать начал:
— Я чувствую в вас родственную душу, — и, схватив за ручку, стал томно нашептывать ей:
После этих слов Глеб, прищелкнув пальцами, заставил зелье, сваренное Кристиной, вспыхнуть ярким синим пламенем.