В голое налетчика – сквозит невольное уважение. Солдаты – они всегда солдаты, и «ушедший с честью» враг у них заслужит больше уважения, чем собственный политик, посылающий их на войну непонятно зачем.
– Очистите палубу. Лишнее в воду и прибраться. Идите.
– Есть.
Лишнее в воду
Неизвестный – прошелся по мостику, сапоги его – остановились у глаз рулевого.
– Поднять…
Сильные руки – вздернули его наверх, было очень больно, потому что собственные руки были скованы сзади и онемели.
– Имя, звание, судовая роль.
Двадцатиоднолетний матрос отрицательно покачал головой – и в следующую секунду закашлялся рвотой от жестокого удара
– Имя, звание, судовая роль. По Женевской конвенции ты обязан нам это назвать.
Британец снова покачал головой. Человек в маске достал нож
– Имя, звание, судовая роль.
– Да пошел ты!
Британец покачал головой – и почувствовал, как нож с хрустом входит в тело. Тот, кто держал его сзади – отпустил руки – и британский матрос упал на ковер.
– Merde[11]…
– Месье, а как же штурвал?
– Ты и встанешь…
– Куда его, месье капитан? – другой голос
– За борт. Как и остальных. Проклятые помми[12].
– Есть…
В отличие от многих в этот день – матрос первого класса Дадли Красс – и в самом деле австралиец родом из Мельбурна – выживет. Каким-то чудом – рядом с ним окажется большая доска, и каким-то чудом – нож не заденет ни одного жизненно важного органа. Подобранный германским сухогрузом, он спасется и потом при опросе даст показания о том, что к командиру налетчиков обращались «месье капитан». Впрочем – правда в этом деле мало кого интересовала…
Порт СаидНочь на 20 июня 1941 г.
В отличие от сильно охраняемых гаваней чисто военного назначения – таких, как например порт Балаклава или Кронштадт – Порт Саид был городом почти что на режиме свободного, и в порту – не было серьезного разделения на военную и гражданскую зону. Несмотря на чрезвычайную важность Порт Саида – британцы никогда не держали здесь крупных кораблей, тем более кораблей первого ранга. Оно и понятно: русские – в пределах прямой видимости и уж точно – в пределах досягаемости корпусной артиллерии. Ближайшей точкой базирования крупных британских сил – был порт Акротири, Кипр. Однако здесь, по какому – то идиотскому недомыслию – кто-то чрезмерно умный организовал стоянку для танкеров, снабжающих в море британский флот. Оно, конечно, было понятно: рядом суданская нефть, египетская нефть, которой хоть и немного – а было. Да и на выходе из Суэца – нефть была дешевле всего, если разгружать в Порт Саиде. Как бы то ни было – здесь стояли три довольно крупных танкера, приписанных к адмиралтейству. Остальные суда британского флота – эсминец, до десятка патрульных шлюпов, непонятно, откуда здесь взявшийся средний десантный корабль, довольно старый.
При этом – территория порта в ночное время не патрулировалась, у стоящих на постах часовых было недостаточно средств освещения, да и огневых средств тоже было недостаточно, не проводилась профилактика проникновения боевых пловцов (тупо бросать гранаты в воду через неравные промежутки времени). В военной части порта – было боновое заграждение, но перейти его было проще простого. Танкеры – и вовсе стояли в незащищенной части порта.
У самого входа в порт – русские отключили моторы и налегли на весла: короткие, больше походившие на саперные лопатки. Гребли так, как учат грести только спецназ – лопатки вспарывали воду бесшумно и с идеальным чувством такта. Не гребли только пулеметчики – они занимали свои позиции на носу лодок, готовые в любой момент огрызнуться огнем…
Стараясь держаться в тени, лодки с русскими – вошли в порт. Порт, где в это время было настоящее веселье, и люди на берегу веселились и палили из ракетниц, не ожидая того, что к ним приближается смерть…
История эта – имела немалую подоплеку. Во время атаки на Скапа-Флоу и попытки прорыва к Лондону, исполненной осенью двадцать первого года – русский флот, точнее та его часть, что атаковала главную базу британского флота была полностью уничтожена. Ситуация на фронтах была близка к патовой: месяц назад из Месопотамии пришло потрясшее Британию сообщение: экспедиционный корпус в Месопотамии попал в ловушку и разгромлен, а его командующий, лорд Китченер Хартумский – убит. Для Британии это было потрясением: стало понятно, что Восток не удержать, и хуже того – боеспособных частей, способных сформировать еще один экспедиционный корпус – больше нет. Из Кейптауна шли газеты с сообщениями о массовых убийствах британцев: буры, они же воортрекеры, потерявшие в концлагерях двадцать с лишним тысяч своих жен и детей действовали с методичной жестокостью, уничтожая всех британцев, которые не успели сбежать, от грудных детей и до древних стариков. Генерал Ян Смэтс по слухам – кинул клич уничтожить всех британцев на африканском континенте, до последнего человека. В этих условиях – многие британские капитаны отдали приказ не брать в плен русских моряков с утонувших кораблей, а расстрелять их из пулеметов. Это было так же верно, как и то, что ни Первый морской лорд, ни командовавший британской эскадрой у Скапа-Флоу лорд Битти, виконт Борроудейл не отдавали такого приказа, и некоторые британские командиры подбирали русских моряков, в то время как другие их расстреливали. История эта – вызвала гнев и шок уже в русском обществе, и хотя дело было давнее: все понимали, что рано или поздно Британии придется расплатиться за содеянное, и не менее жестоким образом. Просто такова природа империй и имперского противостояния: империя не жалея бросает своих подданных на чашу весов Игры, но жестоко мстит за их гибель.
Стараясь держаться в тени – лодки останавливались. Для того, чтобы еще сильнее затруднить опознание их как угрозы – русские выкрасили в черный цвет стандартные маскировочные сети, набросали на них водорослей и накрыли ими свои лодки. Со стороны – все это выглядело как плавающий островок из водорослей, каким-то чудом заблудившийся и приплывший в порт. Человеческий глаз – останавливается на прямых линиях, не обращая внимания на бесформенные – потому что в природе человека определять и идентифицировать все, что попадается ему на глаза, а все, что имеет прямые линии – создано не природой и должно быть идентифицировано как опасное или безопасное. Созданное природой – опасным обычно не является.
Боновое заграждение – несмотря на откровенное разгильдяйство и крайне ослабленный режим безопасности англичане все-таки не забывают про службу. Боновое заграждение предназначено для предотвращения внезапной торпедной атаки и проникновения в порт подводных диверсантов. Оно подвижное – его ставит и убирает специально выделенный для этих целей буксир, к корме которого оно и принайтовлено. На буксире – постоянно присутствует дежурная смена, три или четыре моряка. Сам буксир – вооружен полудюймовым пулеметом Виккерса[13], давно устаревшим, но все еще годным. Сам буксир довольно крупный, больше пятидесяти футов длины, списанный с активной службы и определенный сюда доживать свой век. Кроме того, у моряков было личное оружие – но не было гранат, что было крайне серьезным упущением.
Одна из лодок отклоняется в сторону. Четыре тени – без всплеска падают в воду – это надо уметь, входить в воду без всплеска. На каждом из них – специально подобранный пробковый пояс, позволяющий поддерживать плавучесть, близкую к нейтральной. Каждому, прямо в воду передают оружие. Это револьверы Нагана, трехлинейные, но не русского – а оригинального, бельгийского образца. Единственные револьверы в мире, которые позволяют использовать их с глушителем, и при том оружие, относящееся к числу таких, которые можно опустить в воду, а потом стрелять. Патроны – специально отобранные, автоматики в револьвере нет – поэтому он не боится воды, тем более, если его покрыть специальным покрытием на основе темного хрома. На глушители конструкции Максима, которые начинаются сразу от рамки – надеты изделия господина Кондома, дабы предотвратить попадание воды в глушитель – может разорвать. Скоба, защищающая спусковой крючок – сделана специально увеличенной, рукоятка более плоская – дабы можно было стрелять в водолазной перчатке. Внешний курок срезан, как на некоторых североамериканских моделях, спуск сильно облегчен – практически идеальное, не боящееся воды, бесшумное оружие. Но боевые пловцы – все равно не рискуют, держа оружие в вытянутой руке. Не касаясь ей воды, они бесшумно подгребают ногами и свободной рукой, приближаясь к буксиру.
Так, касание. Замереть. Резина – едва слышно трется о старые, изъеденные соленой водой покрышки. Это наподобие кислоты, не выдерживает ничего, ни сталь, ни резина. Покрышки – здесь уже давно, они разъедены и висят почти лохмотьями. Но остались витки толстой проволоки, ржавые, но еще годные для того, чтобы взобраться на палубу.
Для того чтобы взобраться на палубу очень важно – действовать с обоих бортов одновременно. Корабль небольшого водоизмещения – обязательно закачается, накренится – если на него из воды будет взбираться боевой пловец. Это не заметит какой-нибудь салага – но на палубе может быть и опытный человек, который насторожится и снимет оружие с предохранителя. А одной очереди хватит, чтобы переполошить весь порт. Вряд ли – им придется здесь столкнуться с их коллегами из Пула[14] или Королевской морской пехоты, в составе которой есть противодиверсионные подразделения, занимающиеся защитой морских гаваней, где отстаивается Флот Его Величества. Но они помнили: если ты раз что-то сделаешь спустя рукава, по «облегченной» программе, потом ты сделаешь так же и второй раз, и третий. И рано или поздно – неприятности настигнут тебя, именно тогда, когда ты этого меньше всего ждешь. Упражнение по проникновению на малую лодку называлось «резидентская виза», оно выполнялось по минутам – с двух сторон, не видя друг друга, боевые пловцы двигались абсолютно синхронно, подгадывая любое движение по стрелке часов. Со стороны – это, наверное, выглядело бы скучно и непонятно – вот только увидеть такое доводилось немногим. Разве что в учебном синематографическом фильме с пометкой на коробке «совершенно секретно».
Не видя друг друга, но на сто один процент, будучи уверенными в том, что другой не подведет – двое боевых пловцов рывком разогнулись, появляясь над бортом и ловя в прицел свои цели. Нападение с двух сторон – безумие по меркам любого армейского подразделения, так не делается ни одна засада – солдаты вместо врага перестреляют друг друга. Но тут – выхода нет, да и боевые пловцы, подводные диверсанты – попадают в цель в ста случаях из ста, других в отрядах не держат. Хлоп – и пойманная между тремя тускло светящимися точками прицела голова матроса у пулемета взрывается брызгами. Хлоп – и падает на палубу недоуменно повернувшийся матрос. Хлоп – и сникает еще один у штурвала. Хлоп – и падает обратно в хрустнувшее ротанговое кресло последний, очевидно – унтер – офицер, поставленный присматривать за этими обалдуями. Игра честная, кто бы что не говорил – у них был крупнокалиберный пулемет с прожектором, еще один ручной, личное оружие и самое скверное – мощный пневматический гудок, способный поднять на ноги всю бухту. У русских – только два револьвера. Если вы и так проигрываете… ну, извините…
Ничем помочь не можем.
Трупы… нет, не в воду – какой идиот придумал, что трупы – обязательно в воду. Чтобы сбросить труп в воду – надо сначала вспороть ему живот, чтобы он не всплыл, заниматься этим ни у кого нет ни времени, ни желания. Если же просто спихнуть труп в воду – он поплывет непонятно куда и запросто может привлечь внимание любого часового на корабле. А поднятая тревога – никому не нужна. Поэтому трупы – в рубку, на них бросить сверху мешковину, чтобы не было так заметно. Ослабить натяжение боновой сети – лодки пройдут, а вот более крупный корабль – уже нет. Все просчитано и продумано до мельчайших деталей…
Чуть подработав двигателями, буксир сдает вперед. Вынутый из пулемета затвор – летит в воду, под ящик с боеприпасами – кладется граната с выдернутой чекой и замененным запалом – теперь он рассчитан на мгновенное срабатывание. БРЕН и подсумок с лентами – осторожно передают в бесшумно притершуюся к буксиру лодку. Их огневая мощь – ограничена весом оружия и боеприпасов, но если по пути попадается трофей – они имеют полное право его использовать. А еще один пулемет – может крепко выручить на отходе.
Сегодня был особенный день – день коронации Короля, Георга VI, правителя Британской Империи и защитника рыцарства, государственный праздник в Соединенном Королевстве и всех его доминионах. Как и положено – по этому поводу приготовили праздничный обед и закатили настоящий бал. Вдалеке от доминиона, от цивилизации – все цивилизованные люди стараются держаться вместе и придерживаться традиций, которые позволяют им оставаться самими собой.
Из старших офицеров, кто расстреливал русских моряков при Скапа-Флоу – на базе в Порт-Саиде было двое. В том числе – и легендарный командир Аргонавта[15], коммодор Винсент Белли, один из немногих британских флотоводцев, которые принимали участие в реальных сражениях с русскими после Великой Войны. Списанный на берег по старости, он теперь был генерал-губернатором Мальты, и прибыл сюда по делам – а раз здесь застал его праздник, то он и решил поучаствовать в празднествах здесь – а не встречать праздник в воздухе, на борту личного Бивера.
Вторым – был коммандер Гордон Смит, ныне командир вспомогательного судна, участвующего в обеспечении действий Королевской морской пехоты[16]. Будучи при Скапа-Флоу всего лишь старшиной – он отчетливо помнил воду, ставшую бурой и руки людей, хватающиеся за воздух. Это произвело на него тяжелое впечатление, и в отличие от коммодора Белли, который при любом удобном случае хвастался, как он лично стоял у противоминного калибра – коммандер Смит избегал вспоминать этот день…
Но иногда приходилось…
– Боже, храни Короля – провозгласил Стивен Картер – долгих ему дней…
– Да уж… – поддакнул Даглас Эрскин-Крам, человек бесцеремонный, как и все морские пехотинцы – хотелось бы оттянуть тот момент, когда нами будет править женщина как можно больше.
Высказывание было на грани допустимого, для такого праздника – даже за этой гранью. На него зашикали. Но такая проблема была. Старшая дочь Его Величества, Елизавета Александра Мария Виндзорская, герцогиня Йоркская со дня своего рождения считалась наследницей heir presumptive, то есть предполагаемой, до момента рождения в семье Короля мальчика. Однако мальчик так и не родился, и как можно было догадаться – уже и не родится. Король «вышел из того возраста», к тому же – злоупотреблял куревом, ходили слухи, что у него рак легких. Так что – после его смерти престол должна была наследовать женщина, и хотя все помнили времена Виктории – полагали, что в современных условиях, в условиях надвигающейся войны с Россией – хозяином Виндзорского дворца мог быть только мужчина. Тем более, что в Зимнем дворце – царил Александр Четвертый Романов, молодой, и по мнению сведущих людей – коварный, расчетливый и опасный противник. Однако… престолонаследие нельзя было исправить, большие надежды возлагали в связи с этим на супруга принцессы, Филиппа Маутбаттена, опытного морского офицера. Тем более, что он был в родстве с удаленной ветвью династии Романовых[17] и с князьями Гессен-Дармштадскими, и история могла в связи с этим вырисовываться очень интересная[18]…
Тем временем – в кругу поклонников (и прихлебателей) – коммодор Белли, под аханье дам рассказывал, как он расстреливал русских моряков, барахтающихся в свинцовых водах Скапа-Флоу из двухдюймового скорострельного пом-пома. Любому мало-мальски сведущему человеку – было понятно, что коммодор нагло врет: пом-пом не мог стрелять с такими отрицательными углами наведения. Тогда еще не было столь опасной авиации, и на кораблях не было пулеметов, ни обычных, ни крупнокалиберных. Так что если коммодор Белли и стрелял – то из личного оружия, или из винтовки морской пехоты. Но среди тех, кто слушал – кто-то ни черта в этом не понимал, а кто-то не рисковал своей карьерой: на людях обвинить коммодора флота Его Величества во вранье – один из самых глупых проступков, которые может совершить морской офицер. Дамы, некоторых из которых сами принимали участие в «охотничьих экспедициях» на людей в предгорьях – восторженно ахали, пытаясь представить себе, как бьет двухдюймовая пушка со скорострельностью сто выстрелов в минуту. Кто-то просто слушал, кто-то поднимал тосты, кто-то объедался дармовым лангустом… а вот коммандер Смит мрачнел все больше и больше. Ему было неприятно, когда кто-то так говорит о смерти… смерть всегда рядом, и она не терпит неуважения.
За неуважение смерть наказывает.
– Смити.
– А?
– Чего приуныл? – Крам хлопнул ладонью по столу – вон, начальство втирает. Расскажи и ты нам – как это было.
– Что – было?
Крам улыбнулся
– Ну, перестань. Из тебя и слова не вытянешь. Как там было с этими проклятыми русскими? Господи, это же настоящие дикари…
Как это было… Непонимание, сменившееся азартом боя, а потом – снова непониманием. Русских было совсем мало, и у них был только один корабль первого ранга, да и то не линкор, а линейный крейсер – против двух британских линкоров, да одного стационара, который по старости не мог раскочегарить машину – но поддерживал их огнем. По тоннажу русские уступали им почти впятеро, и было непонятно, о чем они вообще думают, какого черта они сюда вообще явились, ведь это верная смерть. Их обнаружили разведчики, правда довольно поздно – но они успели выйти по тревоге и сформировать линию. Потом – по всем кораблям радировали, что еще одна русская эскадра, а может и с немецкими кораблями впридачу – пытается прорваться к Лондону и атакует южное побережье – и на место недоумения пришла ярость. Русские были здесь, они пришли убивать – и напрашивались на хорошую трепку…