«Да говори же скорей, сучий выродок!» – хотелось рявкнуть генералу. Но он сдержался. На боковом экране замигал бесшумный сигнал вызова – связь с ЦКП противоракетчиков установлена, главком на линии. Кравцов потянулся к сенсорной клавише – включить односторонний режим, пусть генерал Стригалов, командующий ПРО России, получит информацию из первых рук.
– Удар нацелен на испытательный полигон номер тринадцать «Науком», – сказал Моратти, и палец генерала замер, не дотянувшись до клавиши. – Проще говоря, на Станцию.
Это меняло многое. Это меняло все, черт побери!
– Откуда полетят ракеты, вам известно? – спросил Кравцов уже без прежнего нетерпения.
– Предполагаемый район пуска – Северное море. Точные координаты сейчас устанавливаются.
– «Ошоси» или «Истанбул»?
Других вариантов не было, лишь эти бесхозные ядерные арсеналы могли обнаружиться в Северном море. Причем «Ошоси» – это очень серьезно. На вооружении стратегического подводного ракетоносца вудуистов числились баллистические ракеты с десятью разделяющимися боеголовками, по пятьдесят мегатонн каждая.
– «Истанбул».
– Тактические ракеты… – протянул генерал. Точные характеристики вооружения исчезнувшего крейсера он не помнил.
– Да. Максимум, чего можно ожидать – залпа восемью ракетами средней дальности по десять килотонн каждая. Времени на подготовку ко второму залпу у террористов уже не будет. Скорее всего, не будет. А вероятность третьего залпа попросту нулевая.
– Вы предупредили Эльскандию? Ракеты полетят через их территорию.
– Конечно. Но остановить их полет скандинавам нечем. Вся надежда на вас, господин генерал. Попытайтесь перехватить ракеты. Я имею представление, в каком состоянии противоракетный щит России на северном направлении. Поэтому говорю: хотя бы попытайтесь их сбить.
«Отчего бы тебе не сказать прямо: всего лишь попытайтесь, но не сбивайте?» – подумал генерал.
– Когда террористы нанесут удар?
Правильнее было бы спросить: когда вы ударите по Станции, господин президент?
– Точный час «Ч» мне неизвестен. Но удар можно ожидать в самое ближайшее время, господин генерал. В самое ближайшее.
Все понятно… Серьезные люди решили попробовать на прочность окруживший Станцию пузырь силового поля непонятной природы. Попытка не рассчитана на использование самого мощного вооружения, способного испепелять многомиллионные города – разведка боем, прощупывание тактическими зарядами. Террористы – миф, прикрытие для истинных организаторов операции, ни к чему нормальным террористам наносить ядерные удары без попытки шантажа, без выдвижения ультиматумов и требований…
Даже если за спиной анонимных террористов стоял не Моратти, а кто-то иной, то наверняка президент СБА контролировал каждый их шаг с помощью внедренной агентуры. И наверняка выступил со своим предупреждением в самый последний момент. Перебрасывать на север мобильные комплексы ПРО смысла нет… Хотя отдать такой приказ придется. У Москвы, когда придет время разбирать причины инцидента, не должно быть поводов для претензий к России.
– Благодарю, господин президент, за ваше предупреждение, – церемонно произнес Кравцов. – Необходимые меры будут приняты незамедлительно.
– Рад, господин генерал, что вы с надлежащей серьезностью отнеслись к моим словам. Но, как вам известно, агентурные сведения не всегда подтверждаются. Вполне вероятно, что не подтвердится и это сообщение.
Еще один посыл почти открытым текстом: особо не старайтесь совершить невозможное.
Собеседники распрощались. Кравцов немедленно соединился с главкомом ПРО, но говорил с ним нарочито неторопливо. Сообщил о полученном предупреждении, сделав акцент на невозможность как-либо проверить источник, затем долго и подробно перечислял необходимые меры…
А в далеком Цюрихе Ник Моратти удовлетворенно откинулся на спинку кресла. Все, что надо сделать, сделано. Остались мелочи, детали, последние штрихи, которыми занимаются люди, понятия не имеющие, на кого работают в действительности. Один из таких штрихов – информация о появлении новой террористической организации, немногочисленной и дерзкой, объявившей своей главной задачей отомстить «Науком» за последствия Катаклизма. Группа, понятно, останется виртуальной, существующей лишь в виде манифестов и деклараций, размещенных в уцелевших остатках Сети, а все «террористы» погибнут во время накрывшего «Истанбул» сокрушительного удара исламистов.
Час «Ч» президент СБА конечно же знал. Хотя правильнее уже вести обратный отсчет на минуты. Пятьдесят минут – и в воздух поднимутся восемь извергающих дым и пламя подарков для Кауфмана. Бывает и так: стреляя по Станции, Моратти целился в Москву и в своего заклятого врага. Без Станции долго не протянет и Москва, слишком много ресурсов, людских и материальных, Анклав вложил в полигон № 13.
Конечно, не факт, что защиту Станции удастся вскрыть. Но окружающая инфраструктура пострадает серьезно. И многочисленные, переполненные людьми лагеря-фильтры, окружившие зону «Науком». Люди добираются туда всевозможными путями, легальными и нелегальными, не только со всей России – со всей Европы, из государств и даже из Анклавов. Процесс необходимо остановить, Европа и без того не оправилась от вызванных Катаклизмом людских потерь, – и ядерная бойня на Кольском полуострове поубавит прыти у желающих сбежать в мифические обетованные миры…
Просчитаны все последствия, все варианты развития событий, для любой неожиданности спланированы ответные меры… Сделано всё и остается только ждать. Всего лишь сорок восемь минут… Целых сорок восемь…
Моратти просчитал все, но не мог предвидеть, что в игру вмешается отморозок по имени Геллуэй, давно считавший «Истанбул» своей законной добычей.
12. Мир без названия – 2
Воин в вороненых доспехах шагал по двору замка.
Шагал без опаски – битва закончилась, и замок сам теперь добивал своих уцелевших защитников, превратившись для них из убежища в ловушку. Выскакивающие из стен решетки превращали помещения и коридоры в тюремные камеры, но долгое заключение узникам не грозило – на них рушились своды, полы под ногами разверзались бездонными провалами, в стенах открывались секретные ходы, и из них лезли хищные плотоядные твари…
Жив или нет враждебный маг (или, если угодно, враждебный машинист) – совершенно не волновало Апача. Скорее всего, погиб: донжон замка (он же центральный командный пост «Истанбула») заполнен сейчас отнюдь не воздухом – инертным газом. Постаралась система пожаротушения, запущенная Апачем. Но если главный враг все-таки жив, если предусмотрительно запасся автономным дыхательным прибором, то бьется сейчас в бессильной ярости головой о стены: все его заклинания утеряли силу, вся аппаратура превратилась в груды мертвого железа…
На брусчатке двора извивалось странное существо, напоминающее земляного червя, отрастившего себе большую зубастую пасть и вымахавшего до размеров анаконды. Хвост червя-анаконды исчезал в ее пасти, существо заглатывало, пожирало само себя, но не уменьшалось, постоянно отращивая все новые и новые кольцевидные сегменты тела.
Одна из антивирусных программ «Истанбула», понял Апач. Прикончил ее маг, замурованный ныне в ЦКП крейсера, и прикончил довольно оригинальным способом, но изучать его методы нет времени. Покалывание в предплечье становилось все ощутимее – «ежик» отправлял в кровь новые порции синдина. Как только концентрация наркотика в крови приблизится к критическому уровню, придется покинуть виртуальный мир. А здесь необходимо выполнить еще одно очень важное дело. Во дворе все явственнее ощущался запах гари – тянулся откуда-то снизу, из подвальных отдушин. Апач знал, в чем причина: в подземном хранилище огонь подбирается к кладовой огненного зелья, к тридцати двум просмоленным бочонкам с порохом. Иначе говоря, противник, уже теряя контроль над сетью «Истанбула», успел-таки активизировать программу самоуничтожения боеголовок.
Не беда, в реальном времени до взрыва пройдет тридцать минут – огромный срок по меркам виртуального мира. Можно при желании разобрать замок по камушку, а уж на то, чтобы найти и ликвидировать пожар, времени хватит с избытком.
Апач не ошибся и не переоценил свои силы. Круто спускающаяся лестница, коридор с низкими кирпичными сводами – и вот он, зал, заваленный каким-то хламом, теперь весело пылающим. На другом конце помещения дверь – низкая, дубовая, с мощной металлической оковкой. Замочная скважина – судя по ее размерам, чтобы исполнять в замке должность ключника, требовались незаурядные физические данные.
А из скважины торчало нечто вроде толстой веревки – фитиль, надо полагать. Пламя к нему еще не приблизилось, можно не торопясь выбрать наилучший вариант: погасить ли огонь, или воздвигнуть на его пути несгораемую преграду, или пройти сквозь зал, понадеявшись на жаропрочность вороненых доспехов, и выдернуть фитиль из скважины…
Ничего решить Апач не успел.
Страшный удар обрушился на затылок. Замок пошел трещинами, рассыпался на куски, сгинул в непроглядной черноте. Мир исчез. Апача тоже не стало.
13. Пираты Северного моря – 2
Подавить остаточное сопротивление стало задачкой для детского сада. Три или четыре человека продолжали стрелять – скорее от отчаяния, уже понимая, что никакого вреда их пули «Гепардам» не причиняют. Абдельфарид накрыл две огневые точки выстрелами из безоткатки, одну заставил замолчать Геллуэй.
Кто-то попытался сбежать – «грязеходами» здешний парк машин не исчерпывался, у чужаков в придачу к ним имелась двухместная «водомерка»: легкий скоростной аппарат, способный скользить хоть по воде, хоть по льду, хоть по грязи. Малая грузоподъемность позволяла использовать такой аппарат лишь для разведки. Или для бегства… Но далеко «водомерка» на своих тонких лапках не убежала – Олаф подбил ее первой же очередью из «ревуна», а потом всадил еще две в рухнувшую машину. После взрыва аккумуляторов никто из пассажиров «водомерки» не имел ни единого шанса выжить.
Ожила «балалайка» шведа:
– У меня проблемы. – В голосе Геллуэя ощущалась тревога, впрочем, не слишком сильная. – Подъезжай поближе, нужна помощь.
Олаф подъехал. «Гепард» командира двигался медленно, с сильным креном на борт, и швед понял, что из четырех нагнетателей, подающих воздух под «юбку», работают только три.
Не беда, запчастей в достатке, а с матчастью Абдельфарид был на «ты». Он откинул верхний люк, начал вылезать наружу… – и тут же спрыгнул обратно.
Хорошая реакция спасла жизнь Олафу. Очередь из «ревуна» прошла впритирку с макушкой, наполнив металлом и смертью то место, где только что находился торс высунувшегося из люка шведа.
«Совсем спятил, жадный ишак!» – подумал он, бросаясь к креслу водителя.
Мысль относилась к Геллуэю. Олаф подозревал, что когда дело дойдет до дележки, команда может весьма поредеть. Допускал, что и его Геллуэй попытается вычеркнуть из списка претендентов на главный приз, – и принял на сей случай кое-какие меры. Но чтобы так рано начать пальбу по своим… до того, как боеголовки демонтированы и погружены… точно спятил.
В рукав вцепился Валет, что-то прокричал, широко разевая рот. Абдельфарид не услышал – в ушах звенело после грохота очереди, – он оттолкнул Валета, не глядя, ладонью, ударил по клавише пуска и…
Вторая очередь. В упор, по кабине, по десантному отсеку. «Гепарды» стояли рядом, борт к борту, словно боксеры в клинче, и теоретически каждый попадал в мертвую, не простреливаемую зону другого, но Геллуэй недаром накренил свою машину, имитировав неисправность – теперь он мог расстреливать второй «Гепард» безнаказанно, не опасаясь ответного огня. Мог – и расстрелял.
Титанопластовый корпус «Гепарда» неплохо защищал от обычных пуль и небольших осколков, но одиннадцатимиллиметровые пули «ревуна» недаром многие называют снарядами – по кумулятивному действию они и в самом деле не уступают пушечным снарядам двадцатого века. Смерч из раскаленного металла прогулялся внутри обреченной машины – справа налево, потом обратно, потом еще раз, еще… Обшивка стремительно превращалась в дуршлаг. Пули разносили аппаратуру, разрывали на куски людские тела. Бронежилеты не спасали, да и «саранча» не могла защитить на таком расстоянии. Никто из шестерых не успел ничего предпринять. Даже понять, что происходит, никто, кроме Олафа, не успел…
А шведу казалось, что он запустил двигатель, что сейчас отъедет подальше под прикрытием дымовой завесы и поучит жизни жадного ублюдка… Пальцы Абдельфарида цеплялись за рычаг, пытались сдвинуть его на «полный вперед», но лишь бессильно скользили по рубчатой рукояти, оставляя кровавые пятна.
Потом рука упала на пульт, пальцы дернулись последний раз и замерли. Олаф умер.
14. Добро пожаловать в реальный мир
В затылок ему с размаху воткнули заржавленный лом, пару раз провернули и выдернули, а затем для полноты ощущений залили в образовавшееся отверстие расплавленный свинец…
На самом деле все произошло проще – в разгар работы «балалайку» грубо выдрали из разъема, и Апач это прекрасно понимал.
Наноэкраны, имплантированные в сетчатку, погасли, Апач стал слеп. Открывать глаза и познавать мир древним способом, данным не то природой, не то богом, совершенно не хотелось… Хотелось вернуться туда, во двор замка, на поле выигранной битвы, еще раз взглянуть на трупы поверженных врагов и…
Проклятье! Фитиль! Боеголовки!
Апач рывком поднял веки.
– Очухался, земноводное? Добро пожаловать в реальный мир, у нас тут весело.
Ломщик не понял, кто обратился к нему на правильном английском, совершенно не похожем на тот гибрид датского, английского и арабского, что использовался для общения в команде Геллуэя.
Мелькнула мысль, что английские слова вырываются из широко распахнутого рта Фигаро. Но тот уже не был способен к разговорам – трудно говорить, когда во лбу красуется пулевое отверстие, а содержимое черепной коробки огромной мерзкой кляксой расползлось по подголовнику и спинке кресла…
Чужаки подбили «Гепард» и ворвались внутрь машины?
Апач повел взглядом по сторонам. Труп, еще труп… Из десантного отсека торчали ноги в высоких ботинках и камуфляжных брюках, не стоило гадать, жив ли их обладатель… В «Гепарде» остро пахло сгоревшим порохом.
Гораздо больше, чем вид свежезастреленных мертвецов, Апача потряс еще один «труп», лежавший на консоли, – раскуроченный, вдребезги разбитый чем-то тяжелым «раллер». Ломщик смотрел на него, как смотрит отец на тело умершего сына, смотрел, позабыв обо всем…
– Как видишь, у нас незапланированные потери, – глумливо произнес тот же голос. – Только мы с тобой и уцелели.
Апач попытался повернуть голову и не смог. Оттолкнулся от пола ногой, повернулся вместе с вращающимся креслом и увидел – к нему обращался Геллуэй.
Что за ерунда… на нормальном английском этот отморозок не говорил… или скрывал?..
Секунду спустя лингвистическая загадка перестала волновать Апача. Владел Геллуэй английским или нет, стало не важным. Главное, что он владел «дыроделом» изрядного калибра, и ствол был направлен прямиком на ломщика. Чужаки сюда не врывались, понял Апач. Всех убил Геллуэй. Из этой вот самой пушки.
– Ребята умерли быстро, – сказал Геллуэй. – Они заслужили… А ты – нет. В детстве я ловил тритонов, надувал их через соломинку и бросал обратно в пруд. Смешно было смотреть, как барахтаются они, пытаются нырнуть и тут же всплывают обратно, и вид у них глупый-глупый… Такой же, как сейчас у тебя.
Подвижность возвращалась, Апач попробовал повернуть голову, получилось, поглядел на руку – предплечье болело все сильнее. Так и есть, «ежик» сорван со своего места, ранки саднят и кровоточат… Но других повреждений вроде бы нет. А значит, можно сыграть с Геллуэем в свою игру. Выложить на стол самый старший козырь в колоде.
Времени оставалось мало, и ломщик решил обойтись без вводных слов:
– Боеголовки в режиме самоуничтожения. До взрыва меньше получаса. Чтобы остановить процесс отсюда, – Апач кивнул на бортовой процессор «Гепарда», – мне потребуется пять минут. Но сначала предлагаю обсудить проблему гарантий.
– Вот моя гарантия, – помахал «дыроделом» Геллуэй. – Голову тебе разнесет гарантированно.
Не поверил… Принял за блеф…
– Ты не понял, идиот?! Все взорвется к чертям! Твои деньги опять сгорят, а ты, даже если врубишь сейчас полный газ, все равно скоро сдохнешь от лучевки!
– Вот беда… Не шуми так, земноводное. Я все знаю. До взрыва двадцать семь минут и сорок две секунды. Сорок одна… Сорок…
Геллуэй проделал несколько манипуляций с кнопками пульта, и на второй экран стала выводиться та же информация, что он видел на своем, командирском…
Диспетчер задач главного компьютера «Истанбула». Строки быстро мелькали, но поверх них светилась ярко-красная иконка с цифрами обратного отсчета.
Апач ничего не понял. Ровным счетом ничего… Зайти отсюда в диспетчер задач – не самая сложная техническая проблема, но только не для Геллуэя, всегда относившегося и к компьютерам, и к программам с какой-то подчеркнутой, демонстративной брезгливостью…
Или все это было маской? Наряду с незнанием английского?
– Отключить самоуничтожение ты не сможешь, – произнес Апач с уверенностью, хотя не был уже уверен ни в чем. – Надо влезать в машинные коды. Так что предлагаю договориться. А для начала отдай мне свою пушку.
– У меня есть встречное предложение. Вот какое!
«Дыродел» дважды оглушительно грохнул. Апач съежился в кресле, удивляясь, что ему до сих пор не больно. Но пули полетели не в него, обе ударили в процессор, снятый со спасательной капсулы «Истанбула». Внутри изуродованного корпуса проскакивали искры, пахло горелой изоляцией. Оба экрана светились мертвыми синими пятнами. Связь с сетью крейсера утратилась, и никакой технический гений не смог бы восстановить ее за оставшееся до взрыва время…