– Слушай, Тай, давай рванем отсюда в Вайлэзию! – выговорил он со странным блеском в глазах. – Что, у тебя в твоей Новой Меналии дети малые плачут? Про Тано я уж и не говорю.
– А там-то мы что забыли? – мрачно отозвалась Тай. Но Джарвис моментально всей кожей ощутил, что эта реплика упала на ее собственные размышления, как дрожжи в тесто.
– Кое-что забыли. Посуди сама: ну встанет утром Нисада исцеленная и пойдет ногами… а дальше? Думаешь, дядя ее от одного этого утухнет, как селедка, и вручит ей княжество, перевязанное розовой ленточкой? Он тут же придумает что-нибудь еще. А Нисада, получив свободу, пустится во все тяжкие. Ты же ее знаешь – она у нас всегда впереди, на лихом коне, а думать и просчитывать предоставляет нам с тобой. Можешь вообразить, каких дров она наломает, если нас не будет рядом!
– И чем, интересно, сможет помочь княжне Лорш пара проходимцев хрен знает откуда? – возразила Тай, однако в ее глазах тоже появился странный огонек. – Ладно, тебе достаточно сменить одежду, чтобы никто не усомнился в твоем вайлэзском происхождении – но я-то столь очевидная подданная Хаоса, что пробы ставить негде!
– Зато ты неролики, – заявил Берри с таким пылом, словно додумался до этого секунду назад. – Заявишься к ним и скажешь – мол, богиня послала тебя сюда, дабы исцелить невинную деву. Устроишь там какой-нибудь балаган, как ты это умеешь, а тем временем Арзаль под шумок проведет настоящее исцеление. Это будет выглядеть куда более весомо, чем если Нисада просто встанет и пойдет.
– На твоей родине мою Белую Леди с кашей ели, – раздумчиво произнесла девушка. – Думаешь, божество Хаоса имеет какой-то авторитет для людей Единого?
– Все равно огласка, – Берри с маху плеснул себе еще бражки, и Джарвис заметил, насколько уже неточны его движения. – Так хотя бы будет уверенность, что Нисада, исцелившись, не скатится в тот же день с лестницы и не повредит спину. Подстроить это легче легкого – и все, никто даже не узнает, что было какое-то исцеление…
Эти слова Джарвис услышал уже за спиной, вставая, чтобы выйти глотнуть свежего воздуха – в кабаке плотной пеленой висел табачный дым. Принц с трудом выносил даже то почти благовоние, которое когда-то покуривал Сонкайль, от дряни же, тлеющей в трубках здешних моряков, у него уже щипало в глазах. Если б не Лумтай, он по доброй воле ни за что не зашел бы в подобное заведение, сколь бы ни была хороша тамошняя кухня.
Тому, что говорил Берри, он не придал никакого значения – разумеется, узнику Идвэла не хотелось расставаться с чужим телом, взятым взаймы. Но вот того, что Тай тоже не слишком-то рвется так быстро потерять нежданную свободу, он не учел…
И кто потянул его за язык по возвращении, когда он сообщил этим двоим, что если они отправятся в Вайлэзию, то к сроку, за который сирена доберется до Арзаля, надо будет прибавить еще декаду, если не полторы? А главное, к чему было попрекать Тай ее утренним страхом не успеть?
Как холодны были ее глаза в тот миг, когда она произносила: «Мы уже все решили, и тебя с собой не тянем. В конце концов, я просила тебя послужить моему долгу, а не моей прихоти, долг же был выполнен сегодня».
Если тебе столь откровенно говорят, что больше не нуждаются в твоих услугах, убеждать и доказывать – значит, набивать себе цену. Он сам сказал, что пойдет с ними без всякой платы, так не будет ли любая его инициатива воспринята как желание все переиграть и получить-таки обещанное?
Миллион морских чертей! Это их последняя ночь на «Деве-птице». Завтра дружная команда авантюристов распадется – Лумтай встанет на погрузку, Тай и Берри пойдут искать корабль, отходящий на восток… а он сделал свое дело и может уйти. На все четыре стороны.
Значит, теперь – или никогда…
Окликать Тай, которая наверняка в Замке, не имело смысла, поэтому Джарвис приподнялся и протянул руку, желая коснуться девушки – но вместо теплой плоти обнаружил пустоту. Не веря себе, он пошарил еще раз, однако все, на что наткнулась его рука – подушка, хранящая вдавленный след головы, и одеяло, по случаю жары скатанное и лежащее в ногах.
Ей – и не спится?!
Тревога мгновенно, словно удар молнии, согнала с Джарвиса остатки дремоты. Стараясь не задеть гамак, где мешком лежал Тано, оглушенный тем, что выпил Берри, он вскочил на ноги и тенью выскользнул из каюты.
С правого борта сполохами падал неверный свет, какой бывает от дрожащего пламени. Оттуда же доносился голос Тай, негромкий и размеренный, но слов Джарвис разобрать не мог. Тревога отступила, однако взамен явилось любопытство. Стараясь не выходить из тени кормовой надстройки и ступать как можно бесшумнее – что долгоживущему было не так уж трудно, – он стал подбираться поближе.
– Да не в сырье все упирается, а в процесс переработки, – такова была первая реплика Тай, которую ему удалось разобрать. Джарвис невольно усмехнулся: на любимую тему монахиня-алхимик была готова рассуждать часами, сразу делаясь невероятно разговорчивой. – Что, по-твоему, розы реже апельсинов в мире встречаются, или их растить труднее? Нет, просто апельсиновую кожуру сунул под пресс – вот тебе и эфирное масло. А из иных цветов его вспотеешь, пока получишь. У нас это чаще всего делается путем перегонки с водяным паром, так называемая дистилляция. Однако для этого специальное устройство нужно, а поскольку изобрели его в Алмьяре, то метод этот, почитай, только у нас да у них и применяется.
– Известное дело, – отозвался голос Лумтая. – В странах Порядка любую вещь с нашей стороны моря сначала на всякий случай обзовут искушением Хаоса, а потом уже будут смотреть, на что она годна. Анатао, те еще вменяемые, а вот таканцы с вайлэзцами – ух-х!
Осторожно выглянув из-за мачты, Джарвис увидел Тай и Лумтая, сидящих на огромной бухте каната, лицом к носу корабля и спиной к нему самому. У ног их, рядом с бутылкой розоватого вина, явно прихваченной из кабака, горел корабельный переносной фонарь со свечой внутри.
– Но дистилляция тоже не всегда оправдана, – продолжала рассуждать Тай. – Иные масла просто не желают отходить этим способом, иные от нагрева разрушаются – тонкое, в общем, дело. Для таких случаев существует экстракция, это когда масло отнимается без нагрева, через летучий растворитель…
– Ты по-простому объясняй, – перебил ее капитан. – Все равно я твои умные слова не запомню.
– А если по-простому, то на Анатаормине ароматы как получали из жира, который запахом пропитывается, так и до сих пор получают. Это самый древний способ из всех известных, но до чего же медленный! Если с во-от такой плантации той же сейи, – Тай развела руки в стороны, как рыбак, хвастающийся уловом, – пара кувшинов за год набегает, то это, считай, еще очень высокая продуктивность. К западу от моря, да похоже, что и к востоку, никто уже так не возится, но анатао – им своего времени никогда жалко не было.
– Это точно, – кивнул Лумтай. – Слыхала наверняка их присказку: «В гости к смерти опозданий не бывает»?
– Слыхала, – ответно кивнула Тай. – Однако вся штука в том, что такие масла обладают самой высокой степенью чистоты. А потому понимающие люди готовы платить за них то, чего они стоят. Будь иначе, те, кто на островах промышляет этим делом, давно бы уже разорились. Так что мой тебе совет: ищи, кто здесь, на юге, снимает туберозу. Жасмин, иланг и сейя тоже годятся, но тубероза ценнее всего, потому что у нас ее не снимают вообще никак. Тот человек из Даны, о котором я тебе говорила, возьмет это дело в любом количестве. Поначалу, конечно, придется вложиться, но ходки за три ты свои денежки сполна отобьешь. Зато никакой конкуренции – анатао, насколько я знаю, сейчас отдают свой продукт только на восток. Я уж не говорю о таможне – именно потому, что у нас получают ароматы более дешевыми способами, людей, которые сумеют отличить абсолют в оливковом масле от экстракта, разведенного не пойми чем, можно по пальцам пересчитать. И половина из них, смею думать, обитает в монастырях Белой Леди.
Джарвис утратил интерес к разговору. Тай всего лишь не может уснуть из-за духоты, как и он сам, и теперь, подцепив капитана на наживку выгоды, болтает о том, в чем разбирается лучше всего. Ничего более. Он уже сделал шаг назад, чтобы так же незаметно вернуться в каюту… И тут на него камнем с ясного неба обрушились слова Лумтая:
– Эй, Миндальный Орешек, а что ты скажешь, если я возьму да позову тебя замуж?
Джарвис застыл, как пригвожденный к месту, его словно кипятком обдало. Вот оно как, значит…
– Ты, конечно, уже не девочка, так и я не мальчишка, – продолжал капитан. – Тридцать пять лет носит меня по свету, а такой женщины ни разу не встречал – и руки на месте, и голова, и язык, и вдобавок собой не уродина. А уж чтобы человек честным был да при этом своего не упускал – таких и среди мужиков один на тысячу. Может, потому и не женился я до сих пор, что всю жизнь искал такое сокровище, как ты.
Тай ничего не ответила, но Джарвис ясно видел, как напряглась ее спина и закаменели плечи. Самому же ему хотелось провалиться сквозь палубу.
– Думаешь, под замок посажу да детей тебе делать буду, а сам в море, и поминай как звали? – по-своему расценил ее напряженность Лумтай. – Не бойся. Как была ты сама себе госпожой, так и останешься. Все дела тебе без страха доверю, люди тебя, как меня, слушаться будут. Купим дом, захочешь – устраивай там свою лабораторию, найми слуг в помощь. И сама при деле будешь, и доход от этого, как вижу, немалый. А может, когда и в плаванье тебя возьму, мир поглядеть… Что скажешь?
– Скажу, капитан Лумтай, что это весьма заманчивое предложение, – медленно произнесла Тай, и Джарвиса из жара бросило в холод. – Однако несколько запоздавшее.
– Так раньше, если честно, я тебя неровней себе считал, – снова понял все по-своему ее собеседник. – Тогда, в Малой гавани, ты так заговорила, словно повелеваешь людьми всю жизнь. Вот я и решил… только не смейся… есть в старой столице легенда, что род Каллиура после прихода салниров не сгинул, а все еще таится где-то в горах, и прямая линия до сих пор не пресеклась. Якобы растут великие князья среди простого народа, нет у них ни золота, ни роскоши, а есть лишь прирожденная власть. И приходят на помощь, когда меньше всего ждешь этого. К тому же одета ты была в цвет песка, излюбленный у старой знати, да вдобавок телохранитель из беломордых – вот я и посмел вообразить, старый дурак…
– Я и не подозревала, что у тебя такое богатое воображение, – по голосу Тай Джарвис понял, что та усмехается, но совсем невесело. – Так мне не льстил никто и никогда. Даже неловко… Только не потому опоздал ты со своим предложением. Поздно было уже тогда, в Малой гавани…
– Это беломордый? – перебил ее капитан. – Или этот твой, с позволения сказать, братец?
Принца снова обдало жаром.
– Тано тут ни при чем, – с расстановкой, словно гвозди вбивая, выговорила Тай. – И ты сам это понимаешь.
– Значит, беломордый, – сделал вывод Лумтай. – Тянет вас, баб, на смазливые рожи да красивые речи. Даже таких умных, как ты. Я ж тебе судьбу устроить предлагаю – а он что предложит? Что у него есть такого, чего я тебе не дам? Да и в постели в грязь лицом не ударю, опыт у меня немалый.
– Думаю, не ошибусь, если скажу, что побольше, чем у него, – мрачно проронила девушка.
– Тогда почему же мне через него не переступить?
А в самом деле, почему? Прав ведь капитан, до последней точки прав!
Неожиданно Тай, утратив какой-то внутренний стержень, уронила голову на прижатые к груди руки, и даже свет фонаря у ее ног словно сделался на миг тусклым, зеленоватым…
– Наверное, потому, – глухо произнесла она, – что однажды ночью, в промокшем шатре, я открыла ему самую грязную страницу своей жизни – и загадала. Девятьсот девяносто девять из тысячи назвали бы меня после этого шлюхой, а он… он признал за мной право поступать так, как я тогда поступила.
– Невелика доблесть, – отозвался контрабандист с легкой усмешкой в голосе, относящейся, впрочем, не к собеседнице. – Мало ли за что вам приходится платить раздвиганием ног, так что ж, не жить после этого? Весло, оно для гребли, а девушка… сама понимаешь, для чего. Если мужик умный, он не первым у бабы быть хочет, а последним…
– Ты, увы, не понял, – оборвала его Тай. – Он не простил мне, что когда-то я поступила так, а не иначе – он признал за мной право и впредь поступить так, если понадобится.
– Ну если так, то я ему и впрямь не соперник, – Лумтай потянулся за бутылкой и сделал большой глоток прямо из горла. – То-то я гляжу – ни разу вы вместе в койку не улеглись, всю дорогу спит на полу, словно и в самом деле ты княжна, а он твой дружинник. Это или пуще жизни тебя любить надо, или совсем святым быть. А я не святой и не рыцарь из сказок, я простой моряк…
Теперь Джарвису не было ни холодно, ни жарко, зато ноги напрочь отказывались держать его. Больше всего на свете в этот миг ему хотелось найти такую же бухту каната по левому борту, упасть на нее и как следует переварить все услышанное. И тут же приливной волной накатил страх, что сейчас Тай встанет, пойдет спать – и не обнаружит своего телохранителя на месте. Что она подумает?
– А вот интересно, может ли княжна и сама не знать, кто она такая? – протянул Лумтай. – Ибо что ты там о себе ни думай, а не простой ты человек, Миндаль. И власть твоя над людьми – неотъемлемая. Понять бы еще, в чем она заключается…
Но этой реплики Джарвис уже не услышал, поскольку спешил назад в каюту на подкашивающихся ногах, прилагая неимоверные усилия, чтобы ни за что не зацепиться. Однако стоило ему распахнуть дверь и заглянуть во мрак их общей спальни, как ноги его снова обрели твердость, а все посторонние мысли словно ветром выдуло.
– Тай! – окликнул он, уже ничего не стесняясь. – Тай, где ты? Куда ты подевалась?
– Здесь, – тут же отозвалась девушка с таким спокойствием, словно и не было никакого разговора о замужестве и всем остальном. – Два часа проворочалась в духоте, да так и не смогла уйти в За… в сон. Вылезла вот воздуха глотнуть – и заболталась с капитаном…
– Пока ты там болтаешь, Тано совсем плохо сделалось! – против воли Джарвиса в этой фразе прозвучал упрек.
Через полминуты Тай уже была рядом. Что характерно, Лумтай за ней не последовал. В свете фонаря, который она держала в поднятой руке, взорам предстали пол, испачканный рвотой, и Тано, полусидящий в своем гамаке и тихонько поскуливающий, как больной щенок.
– Ах он котина-скотина! – произнесла Тай с чувством. – Доберусь в Замке до этого Берри – всю шерсть на ушах вырву!
– Простим коту котовье, – невольно усмехнулся Джарвис. – Его тоже можно понять: сидел человек в своем заключении, и вот – дорвался…
– А совесть в заключении иметь не обязательно? – взвилась Тай. – Сам ужрался – сам и принимай последствия. А то ишь как ловко устроился: пил он, а тошнит ребенка! Сходи-ка ты к матросам за ведром и шваброй, а я пока Тано займусь да посмотрю, что у меня с собой есть от похмелья…
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ, в которой Тай вовсю применяет умения, полученные в Замке, а Джарвиса принимают за самого Повелителя Снов
Анатаормина…
Сейя-ранга, Итанка, Эссеа, Ретни, Лайне-лири, Скалистый остров и россыпь островков поменьше – это не считая континентальных факторий южнее Таканы, откуда идет большая часть риса и лес для постройки кораблей… Земля цветов и моря, шелков и пряностей, ярких одежд и неистовых танцев, земля, где лучше всех на свете знают, что такое радоваться жизни – и может быть, только поэтому избрали своим богом Смерть. Земля людей с золотисто-медной кожей, живших здесь в давние времена, от которых остались лишь древние гробницы, статуи неведомых богов со звериными головами да характерные черты внешности тех, кто родился на северных островах – и людей с кожей цвета черной бронзы, которые приплыли из неведомого далека, принеся с собой странные предания и изысканно-причудливые обычаи, чтобы сделать эту землю своей.
Даже теперь, когда каждый глоток здешнего вина и каждая улыбка здешней девушки напоминали ему о Сонкайле, Джарвис ловил себя на том, что очень не хочет покидать эти сверкающие под солнцем острова – особенно ради Вайлэзии. Задержаться здесь еще хотя бы на два-три дня, побродить с Тай по шумным улочкам и прохладным паркам Сейя-ранга, показать ей королевский дворец из розового мрамора, с лестницей, сбегающей прямо в море, посидеть ночью в какой-нибудь кофейне среди цветущего белого алоэ, встать в круг и вместе со всеми хлопать юноше и девушке, пляшущим знаменитый «поединок»…
Всем известно, что у Анатаормины два лика – один обращен к землям Хаоса, Меналии и Алмьяру, другой – к законопослушному Востоку. Один – купеческий, другой – аристократический. Один – преисполненный храмовой строгости, другой – сияющий безудержным весельем и потаенной чувственностью. Один Тай в полной мере разглядела на Скалистом острове, второй же, лишь мельком улыбнувшись ей, скоро скроется за кормой корабля, плывущего в Кинтану, главный порт южной Вайлэзии.
Если они хотят к сроку успеть в замок Лорш, у них нет этих двух-трех дней.
Они простились с Лумтаем около полудня, ибо после бессонной ночи проспали все утро, как убитые. Джарвис ничем не выдал, что слышал ночной разговор своей спутницы с капитаном «Девы-птицы», но теперь ему было нетрудно заявить тоном, не допускающим возражений: «Я иду с вами», – он уже был уверен, что его не оттолкнут. Берри в теле Тано, очевидно, получивший в Замке нешуточную выволочку от Тай, держался тихо, как мышь под веником, но в остальном выглядел, словно вчера ничего не произошло, успев на скорую руку опохмелиться у Лумтая.
Найти корабль, идущий на восток, оказалось совсем несложно – сообщение между двумя странами Порядка всегда отличалось регулярностью. Корабль был анатаорминский, что порадовало Джарвиса – анатао относились к долгоживущим с некоторым нездоровым любопытством, но и только, вайлэзцы же порой проявляли откровенную враждебность. Уже с сегодняшним вечерним приливом троим искателям приключений предстояло покинуть Сейя-ранга.