Везде царила тишина. Никого. Дверь в холл, обычно никогда не запиравшаяся днем, была открыта, и я вошла внутрь.
Тишина, полная тишина…
Не помня себя, я взбежала по ступенькам в детскую.
– Джулиан! – закричала я. – Я вернулась! Мертвая тишина.
Шторы в детской были опущены, кроватка пуста, а в углу комнаты на подмостьях я увидела нечто, отчего у меня по спине побежали мурашки.
Это был маленький гробик!
Я подошла и заглянула внутрь.
Мне почудилось, что я сейчас потеряю сознание – там лежал мой сын! Его крошечное холодное белое личико выражало неземную отрешенность и безмятежность.
Дверь открылась. На пороге стояла няня Бенсон.
– Ах! – вскрикнула она при виде меня. – А мы и не знали, что вы сегодня приедете.
Я молча посмотрела на нее, потом перевела взгляд на гробик.
– Это случилось два дня назад, – сказала она. Мне казалось, что весь мир вокруг меня рушится. Это не может быть правдой! Я сплю, это просто ночной кошмар…
Няня Бенсон начала плакать.
– Ах, бедная крошка! – причитала она. – Все произошло так быстро…
– А где миссис Поллак? – закричала я.
Старая женщина безмолвно смотрела на меня. Ее губы дрожали. В дверном проеме показалась Луи. Я еще никогда не видела ее такой серьезной.
– Тут произойти ужасные вещи, – начала она. – Миссис Поллак однажды отправилась в город, и с тех пор мы ее не видели.
– Это какое-то безумие, – произнесла я тихо, – Вы все, должно быть, сошли с ума. Весь мир стал сумасшедшим! Ради Бога, расскажите мне все.
– Миссис Поллак подхватила холеру. В городе было еще два случая болезни, кроме нее. На следующий день после вашего отъезда она решила поехать в город за покупками – и не вернулась!.. Прямо в магазине она потеряла сознание, и ее доставили в больницу. Там она и умерла от холеры.
– Я… просто не могу поверить своим ушам…
– Но это правда. Все сейчас боятся холеры. Если кто-то заболевает, его изолируют. Боятся новой эпидемии, вроде той, что была в этих местах два года назад. Миссис Поллак поместили в больницу, и больше мы ее не видели.
Так, значит, ее здесь не было и некому было ухаживать за моим малышом! Это была первая мысль, пришедшая мне в голову. Добрейшей миссис Поллак, на которую я всегда могла положиться, не было рядом с ребенком, и вот он умер!.. Мой мальчик мертв… Они оставили его умирать одного!
Во мне боролись два чувства – гнев и горе. Горе же становилось просто невыносимым, но в то же время я понимала, что пока нахожусь в состоянии шока и не могу осознать происшедшее до конца.
Все, что я могла сейчас сделать, – это стоять и смотреть на этих двух ненавистных мне женщин, которые, я в этом была совершенно уверена, оказались неспособны как следует присмотреть за моим ребенком. Он был один-одинешенек в этом ужасном, враждебном доме… миссис Поллак сама заболела и лежала в больнице, а эти две так называемые няни равнодушно оставили ребенка умирать!
– А что случилось с моим сыном? – наконец спросила я.
– Воспаление легких. Оно началось внезапно. Еще накануне он был здоровехонек, а на следующий день тяжело заболел.
Почему я не взяла его с собой!.. Впрочем, я знала, почему. Но почему судьба сыграла со мной такую злую шутку – именно тогда, когда мне срочно понадобилось уехать и я больше всего нуждалась в услугах миссис Поллак, она смертельно заболела и умерла!
– Он очень страдал?
– Перед самой смертью ему стало не хватать воздуха, – ответила Лун.
– Я хочу видеть доктора.
– Доктор Каллибер пришел, когда все уже было кончено.
– Но почему же вы не позвали врача вовремя?
– В доме в это время был доктор – один из гостей мистера Обри. – Он осмотрел ребенка и дал ему какое-то лекарство, правда, тетя Эм? Но было уже слишком поздно…
– Один из его гостей!..
– Да, именно так.
– Был ли кто-нибудь рядом с ребенком, когда он умер?
– Да, – ответила Луи, – я была рядом.
В тот момент я могла бы ударить ее. Нет, кто угодно, только не она, подумала я, только не Луи! Наверняка в ту минуту, когда умирал мой малыш, она мечтала об очередном свидании со своим любовником.
– Мистер Обри тоже поднялся в детскую, когда услышал эту печальную новость.
Вид этих двух женщин был невыносим.
– Оставьте меня, – закричала я, – оставьте меня одну с моим сыном! Убирайтесь отсюда!..
Они тут же вышли из детской.
Я встала рядом с гробом и начала всматриваться в дорогое для меня личико.
– Джулиан, – шептала я, – не уходи. Вернись ко мне! Я опять здесь, рядом с тобой. Мой дорогой, мой единственный, мой любимый мальчик!.. Только вернись ко мне, и мы больше никогда не будем разлучаться…
Я начала молиться, надеясь на чудо.
– О Боже, воскреси его! Ты ведь знаешь, что значит для меня этот ребенок. Жизнь без него мне не мила. Прошу тебя, о Господи, прошу тебя…
Я воображала, как мой маленький сыночек метался тут в жару, наверное, звал меня, а рядом не было миссис Поллак, чтобы утешить его. Безжалостная, неумолимая судьба настигла ее. Смерть неодолима, а жизнь – такая жизнь невыносима! Миссис Поллак, такая энергичная женщина, полная жизненных сил, погибла от холеры, унесшей за короткое время уже множество жертв. Наверняка еще много людей умрет от этой страшной болезни. А мой дорогой отец, эта скала, к которой, как я думала, я всегда могу прислониться, тоже взят у меня неумолимым роком. И ведь пока я готовилась похоронить его, мой собственный ребенок умирал здесь, вдали от меня!..
Нет, вынести все это просто невозможно!.. Я даже не могу пока в полной мере осознать, что я утратила.
Я чувствовала себя опустошенной, одинокой и беспомощной. Жить не хотелось…
Не знаю, сколько времени я простояла у гроба. Вошел Обри.
– Сусанна, – мягко обратился он ко мне, – я узнал, что ты вернулась. Дорогая моя, это ужасно! Смерть твоего отца… Я очень сожалею. Но ты не можешь оставаться здесь. Пойдем, я отведу тебя в твою комнату.
Он хотел было взять мою руку, но я отстранилась. Мысль о том, что он сейчас коснется меня, была невыносима.
Я поднялась к себе в комнату. Кроватку Джулиана еще не убрали. Она выглядела такой пустой!.. Обри последовал за мной.
– Это ужасное потрясение для тебя, дорогая, – сказал он. – И надо же, чтобы это случилось, именно тогда, когда ты была занята похоронами своего отца…
– Мне надо было взять его с собой, – пробормотала я, обращаясь скорее к себе, чем к нему. – Если бы я забрала его собой, ничего бы не случилось.
– К сожалению, ничего нельзя было сделать. Все произошло так внезапно… Он простудился, а на следующий день началось воспаление легких.
– Когда миссис Поллак уехала в город?
– Бедная женщина, какая ужасная судьба ее постигла! Она уехала на следующий день после тебя.
– Ты должен был дать мне знать. Я бы немедленно вернулась и забрала малыша, невзирая на твои запреты. За ним ведь некому было смотреть!
– Здесь были няня Бенсон… и Луи.
– Накачанная виски старуха и разбитная девчонка, мечтающая о ближайшем свидании с хозяином дома!
– Послушай, Сусанна, перестань. Ведь этим ты не поможешь.
– Словом, рядом с ребенком не было никого, кто мог бы за ним присмотреть. Ты не позвал доктора Каллибера.
– В этом не было никакой необходимости. Все произошло очень быстро. А, кроме того, в доме в это время был врач.
Я уставилась на мужа. Меня охватило ужасное подозрение.
– Это был Дамиен, – с расстановкой произнесла я.
– Да, он оставался здесь на ночь.
– И мой ребенок был оставлен на его попечительство!
– Он один из ведущих врачей мира. У него самая лучшая репутация.
– В ваших храмах греха – возможно!
– Ты не хочешь рассуждать разумно.
– Я просто пытаюсь понять, как случилось, что прекрасный, абсолютно здоровый ребенок так внезапно умер.
– По-твоему, дети никогда не умирают? Да это происходит очень часто. Причиной может стать любая болезнь. Вырастить ребенка нелегко. Фактически детская смертность распространена повсеместно.
– Среди тех, кто не заботится о своих детях, – возможно. Моему же ребенку не уделили должного внимания в мое отсутствие. Не было рядом с ним и миссис Поллак, которая всегда прекрасно ухаживала за ним. Теперь я вижу все совершенно ясно – малыш в лихорадке, он задыхается, а в соседней комнате, как всегда, посапывает пьяная няня Бенсон, Луи же, эта распутница, предается разврату в дьявольской пещере!
– О ребенке заботился я.
– Да когда это ты о нем заботился, скажи на милость?
– Да, заботился! Я только не устраивал из этого шума и не портил сына, как ты.
– Портил? Мальчик не был испорчен. Он был само совершенство…
Мой голос прервался.
– Хорошо, не будем спорить. Он был прекрасным ребенком. Это был мой наследник. Я желал ему только добра. Вот почему…
– Вот почему ты повез Амелию в своей карете, и по пути вы немного перевернулись. О, ничего серьезного – ни ты, ни карета не пострадали. Но ты таким образом избавился от ребенка Амелии, стоявшего между тобой и наследством.
Мой голос прервался.
– Хорошо, не будем спорить. Он был прекрасным ребенком. Это был мой наследник. Я желал ему только добра. Вот почему…
– Вот почему ты повез Амелию в своей карете, и по пути вы немного перевернулись. О, ничего серьезного – ни ты, ни карета не пострадали. Но ты таким образом избавился от ребенка Амелии, стоявшего между тобой и наследством.
Он сильно побледнел, и я подумала: он на самом деле сделал это.
– Мне жаль, что ты считаешь меня способным на такую низость, – тем не менее сказал он.
– Да, я действительно так считаю, – подтвердила я.
– Значит, ты обо мне невысокого мнения.
– Наихудшего!
Он печально покачал головой.
– Сусанна, я стараюсь вести себя по отношению к тебе как можно мягче. Я знаю, какое потрясение ты только что перенесла.
– Ты не можешь этого понять! Ты не способен никого любить так, как я любила мое дитя… и моего отца. И вот я потеряла их обоих! У меня не осталось никого…
– Но, может быть, мы попытаемся – ты и я… У нас еще могут быть дети. Тогда ты не так сильно будешь чувствовать боль утраты. Сусанна, давай начнем все сначала! Давай оставим позади весь этот кошмар.
Я посмотрела на мужа с отвращением.
Теперь я понимаю, что произнесенными тогда словами он молил меня о помощи. Происшедшая трагедия отрезвила его, я же была слишком убита обрушившимся на меня горем, чтобы осознать смысл его слов. Я ощущала только собственное горе, которое отчасти смягчала возможность возложить на кого-нибудь ответственность за происшедшее. Обри был в моих глазах совершенно очевидный виновник.
Он осознал, куда его может привести пристрастие к наркотикам. Теперь мне ясно, что тогда он мечтал о том, чтобы я помогла ему побороть эту пагубную привычку. Он пытался вернуться в то время – первые недели после свадьбы, – когда мы были так счастливы вместе. Но мне вспоминалась только та ужасная ночь в Венеции и то, как я вступила в пещеру, где он предавался всяким мерзостям вместе со своими друзьями.
– Ты убил моего ребенка, потому что не заботился о нем, – с горечью произнесла я. – Если бы я взяла его с собой, сегодня с ним все было бы в порядке. Неужели ты думаешь, что я позволила бы моему малышу умереть?
– Ты не властна над жизнью и смертью, Сусанна! Никто на свете не имеет такой власти.
– Но любой может бороться с несчастьем. Я оставила здорового ребенка, а приехав, увидела гроб. Ты же устраивал оргии со своими друзьями в то время, как малыш умирал. Ты даже не заметил, что он заболел! Ты забросил его, у тебя не нашлось времени позаботиться о собственном сыне. Почему ты не послал за доктором Каллибером?
– Я уже говорил тебе, что в то время здесь находился один из лучших докторов мира.
– Этот развратник, этот наркоман!.. Он – настоящий убийца. Это он убил моего ребенка…
– Сусанна, ты говоришь ерунду.
– Он ведь наверняка давал Джулиану свои лекарства, не так ли?
– Он знал, что делает.
– А я знаю, что в результате его лечения Джулиан умер!
– Было уже слишком поздно что-либо делать – так сказал доктор Дамиен.
– Слишком поздно! И ты не позвал доктора Каллибера. О Господи, как же я ненавижу тебя и твоего драгоценного друга! Я никогда не забуду, что ты сделал с моим сыном… и со мной.
– Послушай, Сусанна, ты сейчас в шоке. Произошла настоящая трагедия. Я все прекрасно понимаю. Я собирался встретить тебя на станции и подготовить к печальным новостям.
– Неужели ты думаешь, что мог бы меня подготовить к такому горю?
– Нет, конечно. Но для тебя приехать домой и увидеть сына в гробу… это должно быть ужасно!
– Неважно, где я увидела его. Важно, что он мертв. Вот почему я так ненавижу вас всех. Вы – убийцы, все до одного! И твоя пьяница-няня, и твои распутные друзья, и ты, со своими безобразными привычками и развратной жизнью… А больше всех виноват этот так называемый доктор!.. Я читала его книги. Благодаря им я отлично его узнала. Ему нужны сенсации. Он даже хуже тебя, потому что ты слаб, а он силен. Свою испорченность он прячет под маской благодеяний. Я ненавижу вас всех – всех твоих друзей… все, что связано с тобой… но больше всего я ненавижу тебя… и твоего доктора…
– Я прикажу слугам прислать тебе сюда немного еды и попрошу доктора Каллибера прийти посмотреть тебя.
Я горько рассмеялась.
– Как жаль, что ты не был столь заботлив по отношению к своему сыну! Тогда ты, может быть, позвал бы доктора Каллибера, чтобы он осмотрел его. Ребенок находился бы под наблюдением настоящего врача!
Я бросилась на кровать, и меня охватило чувство полной безысходности.
Я не заметила, как день сменился ночью, а затем опять наступил день. Время шло, но мое горе оставалось таким же глубоким, как и в первый момент.
В день похорон моего милого сыночка я двигалась, как во сне. Не веря собственным глазам, я не отводила взгляда от маленького гробика, в котором покоились останки самого дорогого мне человека. Он значил для меня больше, чем весь остальной мир, и я бы отдала все, только бы он оставался со мной.
Унылый звон колоколов возвестил о начале печальной церемонии. Не помня себя от горя, я почти не слышала слов заупокойной службы.
Джулиана похоронили в фамильном склепе Сент-Клеров, среди его родовитых предков. Здесь покоился Стивен, ушедший от нас совсем недавно, и пресловутый Гарри Сент-Клер, соорудивший в пещере храм сатаны и предававшийся там разнузданным оргиям.
Мы вернулись домой. Я заперлась в своей комнате, мне никого не хотелось видеть.
Обри попросил доктора Каллибера прийти ко мне. Разговаривая с ним, я понемногу начала оживать.
Он сказал, что сочувствует моему горю, но я должна взять себя в руки, иначе могу серьезно заболеть сама.
– У вас еще будут дети, миссис Сент-Клер, – мягко сказал он мне. – И поверьте моему опыту – со временем боль утраты станет не такой острой.
Но я не хотела слушать то, что он говорил обо мне. Мне хотелось узнать, что же все-таки произошло с Джулианом.
– Болезнь развилась внезапно и была смертельной, – пояснил доктор Каллибер. – Практически для ребенка ничего нельзя было сделать.
– Но если бы вас позвали вовремя… если бы ее сразу заметили.
– Кто знает? К сожалению, смертность среди малышей очень высока. Меня поражает, что, несмотря на это, их выживает так много.
– И все же, доктор Каллибер, когда вы пришли…
– Ребенок был уже мертв.
Уже мертв! Эти слова не шли у меня из головы.
– Здесь был другой врач, который осмотрел его, – кто-то из гостивших в доме в то время.
– Да, так и мне сказали. Я сам его не видел.
– Ну а если бы за вами послали вовремя… – настаивала я.
– Кто знает? – повторил доктор Каллибер. – Сейчас меня беспокоит ваше состояние. Я дам вам успокоительное и хочу, чтобы вы принимали его регулярно, миссис Сент-Клер. И еще я настоятельно прошу вас поесть. Подумайте о том, что подобное, к несчастью, случается не так уж редко. У вас еще будет много детей, уверяю вас, и тогда потеря этого ребенка не покажется такой трагичной, как сейчас.
Когда он ушел, я села у окна и начал смотреть на рощу. Бурный гнев переполнял мою грудь.
Они оставили его умирать! Его осмотрел только один врач, и это был не практичный доктор Каллибер, а «дьявольский доктор». Я была уверена, что он дал моему дорогому сыночку одно из своих непроверенных лекарств, и это убило Джулиана. Но когда-нибудь я отомщу ему!..
Мысль о мести, как ни странно, успокаивала. Я смогла наконец отвлечься и не думать о бледном безмятежном личике в гробу, о похоронном звоне колоколов, не вспоминать с болью и тоской моего веселого, милого малыша. Месть – вот ради чего стоило жить!
Что если я когда-нибудь столкнусь со зловещим доктором? Что если я выскажу прямо все, что думаю о нем, брошу ему в лицо обвинение в убийстве мальчика с помощью ядовитых лекарств и в том, что он погубил моего мужа?..
Не думаю, что в то время у меня оставались к Обри хоть какие-нибудь чувства, кроме отвращения, но, как им странно, одновременно мне было его жаль. Бывало, он сбрасывал маску высокомерия, с которым обычно дернулся по отношению ко мне, и просил о помощи. Может быть, мне это только казалось – ведь в действительности он уже ушел слишком далеко по пути греха, чтобы вернуться назад. Но он и сам осознавал это, и бывали минуты, когда он оглядывался назад и представлял себе, кем мог бы стать, не случись с ним такое несчастье.
Доктор, убивший моего сына, сделал Обри таким.
Но почему он всегда несет с собой несчастье? Дамиен символизирует зло! Так было в Венеции. В Минстере он появился именно тогда, когда смертельно заболел Джулиан.
Доктор подобен некоему злому духу. Он представлялся мне с рогами и копытами, как тот идол, которого я видела в пещере. Это загадочная личность, олицетворение дурного предзнаменования.
Именно тогда у меня возникло горячее желание, наконец, увидеть этого человека. Наверное, таким образом я пыталась смягчить свое горе и сосредоточиться на чем-то, что отвлекало меня от тяжелой утраты.