Такой вот милый парнишка. Как говорится – клейма ставить негде! Ну и соратники, разумеется, ему под стать…
В отряд мы прибыли вчера ближе к вечеру, и я моментально попал под пристальный, испытующий взгляд Мясоруба. «Неужто узнал [19]? – мысленно удивился я. – Да не может быть! Лично я его, хоть убей, не помню. Правда, нас там было всего восемь человек вместе с лейтенантом. А их – целая сотня грязных, оборванных, деморализованных щенков-первогодков. На них никто из нас и внимания-то не обращал. Приказали вывести из кольца – вывели, по головам пересчитали и передали с рук на руки родному начальству… В лица, разумеется, не всматривались… А они в наши? Гм! Вполне возможно. Ладно, разберемся».
Придя к подобному умозаключению, я успокоился, передал Малевича с прибором Косте и, пока они вместе наблюдали за выгрузкой «Пчел», сходил ополоснуться в протекающем поблизости ручье…
«Разборка» не заставила себя долго ждать. После обильного шашлычного ужина с лавашом, когда я отошел в сторону по малой нужде, Мясоруб быстро приблизился ко мне и шепнул на ухо:
– Поговорить надо с глазу на глаз. Идем в мой блиндаж… Сержант!
«Значит, узнал-таки, сволочь!»
– Идем, рядовой, – улыбнулся в ответ я.
Под ручку, словно старые друзья, мы отделились от сытно рыгающих наемников и не спеша проследовали в добротный командирский блиндаж, где, кстати, были сложены все наши вещи, кроме оружия.
Капустин спустился туда первым, зажег керосиновую лампу, сел на один из трех табуретов у грубого деревянного стола и жестом предложил мне устраиваться рядом.
– Выпить хочешь? – неожиданно предложил он.
Я отрицательно покачал головой.
– Понятно! – усмехнулся Мясоруб. – Спецназовцы всегда были трезвенниками, а я вот, хоть и мусульманин, не могу отвыкнуть.
Он достал из-под стола литровую бутылку водки, набулькал себе полный стакан, залпом опрокинул в глотку, зажевал куском лаваша с зеленью и закурил сигарету.
– Ты давно сменил хозяев? – выпустив струйку дыма, спросил бывший Андрей.
Вместо ответа я смерил его надменно-негодующим взглядом лорда, возмущенного дерзостью лакея. Бандит заметно стушевался.
– Извини, не хотел тебя обидеть, – виновато пробубнил он. – Само как-то с языка сорвалось!
– Ладно, проехали, – смилостивился я. – Но на будущее запомни – хозяева у собак, а у меня работодатели. Ясно?
– Куда уж яснее, – завистливо вздохнул Мясоруб. – Таких профи, как ты, везде с руками оторвут. Ну а сколько платят, если не секрет?
– Пятьдесят тысяч баксов, – небрежно бросил я.
– В месяц?
– В неделю!
– У-ух ты!!! – Предатель едва не свалился с табуретки. – Вот это да!!! Хотя, думаю, есть за что. Ты, помнится, еще тогда, в феврале девяносто пятого, был мастером хоть куда! Лично уничтожил три пулеметных гнезда. Между делом, так, со скуки, перестрелял с десяток бойцов противника, имевших глупость высунуться из укрытия. А потом, едва стемнело, сползал в расположение чеченцев и спустя полтора часа приволок обратно сразу двух «языков», здоровенных таких, тяжелых бугаев. Как только не надорвался!..
«У страха глаза велики, – мысленно рассмеялся я. – „Здоровенных, тяжелых бугаев“… Гм!!! Один из них был тощим мужичонкой килограмм под шестьдесят, а второй – эстонской снайпершей. Расселась, дура, в развалинах нужду справлять, винтовку в двух метрах от себя оставила. Ну и дал ей по кумполу, прихватил до кучи. Дурак ты, бывший рядовой Капустин. Только в палачи и годишься!»
Вслух я, однако, сказал совсем другое:
– Когда есть возможность взять двух «языков» – берут двух. Одного – про запас, если один сдохнет под пытками. Пентонал-то не всегда под рукой, сам понимаешь…
– Ага! Точно! – плотоядно осклабился Мясоруб. (Видать, припомнил собственные «подвиги».) – Мрут, как мухи, особенно если… – тут он пустился в пространные описания разнообразных нечеловеческих зверств…
– Ты отвлекаешься, – прервал я словоохотливого душегуба. – Говори, о чем собирался потолковать «с глазу на глаз», да поживее. Я устал с дороги, отдохнуть хочу.
– Ах да, извини! – Главарь наемников суетливо извлек из-за пазухи сложенную вчетверо замасленную карту. – Я вчера связывался с резидентом в Грозном, просил изменить место запуска, а он ни в какую: «Взрывы „Пчел“ в мирных, зарубежных городах должны подставить русскую воинскую часть и всю Россию в целом под гнев мирового сообщества. Работайте из оговоренного ранее квадрата десять…» И баста! Н-да, приказы не обсуждаются. Кто платит, тот и заказывает музыку, – бандит тяжело вздохнул. – Но я хорошо изучил тот квадрат. Он приблизительно в пятистах метрах от части. Вокруг, на несколько километров, сплошная голая степь. Федералы обязательно засекут место несанкционированного запуска и ответят точечным ракетным ударом. А то и артиллерией шарахнут, зацепив по ходу свою же часть… Так или иначе, у нас от силы пять минут, чтобы смыться оттуда подобру-поздорову. Пешком или на грузовике не успеем. Но я придумал выход, – горделиво улыбнулся он, развернул карту и начал объяснять, где и каким образом можно будет укрыться от ракет и артиллерии, «если работать шустро и не ловить хлебалами мух». – Вон там, примерно в семи километрах, достаточно густой обширный лес, – брызгая слюной, частил он. – Нужно сегодня же захватить три хороших внедорожника в каком-нибудь селении, основательно запутать следы и тогда…
«Связь с резидентом, – не слушая его дальше, подумал я. – Это хреново. Придется убрать тебя прямо сейчас, но сперва…»
– Когда, говоришь, ты связывался с ним? – вкрадчиво осведомился я.
– С кем? – не врубился бандит.
– С резидентом.
– Вчера по мобильному, а чо?
– А то! – передразнил я. – Сегодня я напрямую общался с лондонским Центром и… планы изменились. Запуск решено производить отсюда, – я выложил на стол нелюбинскую карту, указал на крестик и незаметно другой рукой вытянул боевой нож из крепления на ноге.
– Да это же… это расположение нашего лагеря! – быстро разобравшись в координатах, обалдел Капустин. – Мы перебрались сюда месяц назад (в села-то нам соваться не с руки), только обустроились, и на тебе…
«А сведения-то у Бориса Ивановича устарели, – подумал я. – Или… „приятный сюрприз“?! Да нет, не похоже. Судя по последнему разговору, генерал действительно желал нам добра. И он не Господь Бог!.. В этом мире все так зыбко, переменчиво… А людские возможности так ограничены… Нет, Нелюбин не строил никаких козней. Просто так получилось. И… оно даже к лучшему!» – В голове родился новый план действий, значительно отличающийся от предыдущего.
– Слышь, ты, хорош нюни разводить, – сквозь зубы процедил я. – Как Центр приказал, так и поступим. Но резидента все же надо предупредить. Мобильник у тебя с собой?
– Ага, вот он, – бандит выложил на стол спутниковый телефон. Почти такой же, как у нас с Костей.
– Номер, надеюсь, не перепутаешь?!
– А он всего один в память забит, – ухмыльнулся душегуб. – Видишь, под буквой «Р». Другие мне без надобности.
– Молодец, «двухсотый», ты здорово облегчил нашу задачу.
– Как ты сказал? – встревожился Мясоруб. – «Двухсотый»?! Так, значит, ты… Гхе-е-е…
Молниеносным выпадом я воткнул ему нож в яремную вену. Тело предателя содрогнулось, обмякло и, когда я выдернул нож, мягко обрушилось на пол.
Я достал из рюкзака нашу «мобилу», вкратце, без предисловий, изложил ситуацию генералу Нелюбину, выслушал пару советов и, проворчав: «Хорошо, сделаю», – дал отбой. Потом поискал глазами топор, не нашел, шепотом выругался. Перевернул мертвого главаря лицом вниз, уселся ему на спину и боевым ножом отрезал голову. Выполнять первый совет генерала мне было до тошноты противно, но умом я понимал – иного выхода нет. А это… это должно подействовать на здешних подонков как приличный кнут! А потом дадим пряник… Взяв за волосы голову предателя, я подхватил другой рукой чемодан с малевичевскими долларами, вышел из блиндажа и заорал во все горло:
– Внимание! Общий сбор!!!
Секунд через пятнадцать весь отряд сгрудился на полянке перед блиндажом. Двенадцать типов европейской внешности (прибалты и славяне), крепкого телосложения, в натовских камуфляжах и с печатью злодейства на мерзких рожах. Увидев отрезанную голову Мясоруба, они пораженно уставились на нее. Затем (уже заинтересованно) на чемодан.
– Да-да, вы правильно угадали! – оглушительно гаркнул я и краем глаза заметил Сибирцева.
Вынырнув из землянки с «валом» в руках (ими нас вновь снабдили перед отправкой в Чечню), он занял удобную позицию и взял толпу на прицел.
«Молодец, Костя, мгновенно сориентировался!» – мысленно отметил я и продолжил вещать в прежней тональности: – Эта грязная свинья собиралась обмануть вас, как последних лохов…
– Что есть лох? – тихо спросил белобровый эстонец стоящего рядом здоровяка с типично рязанской физиономией.
– Что есть лох? – тихо спросил белобровый эстонец стоящего рядом здоровяка с типично рязанской физиономией.
– Мудак, вроде тебя! Не мешай слушать! – злобно прошипел тот.
– …Он хотел присвоить причитающиеся вам деньги! Вот эти самые. – Швырнув голову под ноги собравшихся, я открыл чемодан, до отказа набитый тугими пачками долларов. Головорезы дружно вздохнули, переглянулись и как-то нехорошо оживились.
– Стоять, не рыпаться! – властно скомандовал Сибирцев. – Вы все у меня в секторе. Уложу одной очередью!
– Да мы ничего… Мы без всякого умысла… Ми есть честни зольдат, – наперебой загомонили наемники.
– Не сомневаюсь, – широко улыбнулся я. – Именно поэтому я снес башку Мясорубу, предлагавшему поделить ВАШИ ДЕНЬГИ, а вас самих попросту «кинуть». Но я предпочитаю работать честно, что ваше, то ваше. А мне англичане и без того нормально платят. Кроме того, я намерен выдать аванс в размере десяти тысяч долларов каждому из вас. Выплата будет произведена прямо сейчас, но при условии – отныне Я ваш командир. Все мои распоряжения выполняются быстро и беспрекословно. Согласны?
Разноплеменный сброд встретил сие предложение хоровым, восторженным ревом.
– Стало быть, согласны, – резюмировал я. – Тогда приступим к раздаче денег. Живо принесите сюда стол, табуретку, несколько чистых листов бумаги и авторучку!
Наемники стремительно сорвались с места и за считаные минуты оборудовали у командирского блиндажа некое подобие кассы.
– Подходите по одному. Внятно диктуете фамилию, имя, отчество, дату и место рождения. Предъявляйте имеющиеся в наличии документы, – усевшись за стол и вооружившись бумагой с шариковой ручкой, объявил я. – Затем получаете бабки и расписываетесь в получении. Наши работодатели требуют соблюдать строгий порядок в денежных расчетах… Да, кстати, имена называете все: и данные вам при рождении, и полученные после принятия ислама. Ну-с, приступим!
Головорезы дисциплинированно выстроились в цепочку. Когда очередь дошла до упомянутого выше здоровяка с рязанской физиономией – некоего Алибея (в «девичестве» Антона Степанова, уроженца г. Москвы) – то он огорошил меня неожиданным сообщением.
– Разрешите обратиться, шеф, – расписавшись в ведомости и старательно пересчитав доллары, сипло спросил Антон-Алибей.
– Валяй, – благосклонно кивнул я.
– Запуск удобнее и безопаснее произвести из места расположения нашего лагеря.
– Мотивируй! – с трудом скрыв изумление, потребовал я.
– Федералы обязательно нанесут ответный удар. Успеем смыться, не успеем – бабушка надвое сказала, – просипел он. – А тут есть глубокая, надежная пещера, где все мы сможем укрыться от снарядов и ракет. Я ее случайно обнаружил на днях. – Наемник выжидательно замолчал.
– Молодец! – преодолев легкий шок, вызванный столь невероятным известием, воскликнул я. – Когда закончим раздачу «зелени», отведешь меня к пещере. Если она действительно так хороша, как ты утверждаешь, – твое предложение будет принято, а тебе дадим премию – пятнадцать тысяч баксов! Постой в стороне, обожди…
Вот таким образом я стал временным главарем двенадцати отборных мерзавцев различных национальностей (троих русских, четверых украинцев, двоих латышей, двоих эстонцев и одного литовца) и обладателем их подробного, поименного списка. Пещера, как я и подозревал, оказалась тем самым генеральским подарком. Поздно вечером, после отбоя, мы с Костей уединились в командирском блиндаже. (Останки Мясоруба наемники сбросили в пропасть, а кровь тщательно отмыли.) Коротко посовещались и решили – во избежание различного рода осложнений, отряд надо «зачистить» до запуска. С ракетами управимся как-нибудь без них. Благо «Пчелы» не слишком тяжелые…
– Эй ты, болван, перестань дрыхнуть! – перевернувшись на другой бок, окликнул я часового в пулеметном «гнезде».
– Я не есть дрыхать! Я старательно наблюдать окрестности! – встрепенувшись, заоправдывался он.
У пулемета в настоящий момент дежурил тот плохо говорящий по-русски эстонец, который не понял значение слова «лох».
– Я хороши зольдат! За две войны убиль сорок восемь федераль…
– Увянь, мудак. Иначе оштрафую! – сквозь зубы процедил я. – И запомни – «хороши зольдат» не должен препираться с командиром!
Испуганно моргнув бесцветными ресницами, эстонец «увял».
Из блиндажа, позевывая, вышел Сибирцев.
– О-го-го! – взглянув на часы, покачал головой он. – Почему не разбудил?
– Забыл, – улыбнулся я.
– Иди, Дима, отдыхай, – Костя забрал у меня контрольный прибор и шепнул: – На тебя же приходится основная нагрузка во время «чистки». Побереги силы!
– Все равно не спится, – вздохнул я.
– Прими снотворное. – Он сунул мне в ладонь пластинку с таблетками и мягко, но настойчиво подтолкнул к блиндажу: – Давай, брат, на боковую! Приказать уснуть не могу, но… ты уж постарайся!!!
ГЛАВА 14
Мы объявили боевикам отбой сразу после ужина. А перед этим велели выбросить из командирского блиндажа три ящика водки и набитый анашой целлофановый пакет. Куда выбросить, мы не уточнили, втайне надеясь, что наемники не упустят шанса «расслабиться» на халяву.
Так оно и произошло. Вскоре из землянок потянуло характерным дымком и послышалось нестройное, разноязыкое пение, то и дело прерываемое либо хмельным смехом, либо грязной руганью…
«Глупости! – скажут некоторые из читателей. – Подонки подонками, но воевать-то они умеют! Недаром выжили на двух кровавых войнах. Не станут они пить и курить наркотик непосредственно перед операцией!!!»
Все правильно, уважаемые мои критики. Не станут! Но дело в том, что, по мнению бывших подчиненных Мясоруба, запуск «Пчел» должен был состояться не сегодня ночью, а послезавтра утром. Стало быть, и «расслабиться», и проспаться, и привести себя в порядок – времени должно хватить…
Около часа ночи пение, ругань и смех стихли, дымки иссякли. Из некоторых землянок понесся мощный храп «расслабившихся» боевиков. Обойдя лагерь и с усмешкой глянув на крепко спящего часового (того самого эстонца, так и не смененного в наказание за «дневную нерадивость»), я спустился в командирский блиндаж. За столом сидел Костя с двумя нашими «валами» за спиной, с несколькими эфэшками в карманах «разгрузки», с контрольным прибором и со спутниковой «мобилой». Перед ним стояли дымящийся кофейник, две металлические кружки и заполненная окурками пепельница. Рядом лежал «ППС» со спущенным предохранителем. На полу, у ног «хозяина», съежился иссиня-бледный Малевич.
– Взбодрись, скоро начнем. – Сибирцев налил полную кружку кофе.
– Спасибо. – Присев на табурет, я осторожно отхлебнул обжигающий, горьковатый напиток. В отличие от моего друга я был вооружен только пистолетом и боевым ножом. По согласованному нами плану в мои обязанности входило вырезать шесть боевиков в двух «хитрых» землянках. «Хитрых» – поскольку входы в них были устроены так, что гранату снаружи не бросишь. Вернее, бросить-то можно, но гарантированного успеха не будет (почему именно, объяснять долго и сложно. – Д.К.)…
Сибирцеву, обремененному фигурантом «на привязи», предстояло устранить часового и после завершения моей миссии закидать эфэшками оставшиеся землянки. А затем мы собирались произвести запуск, избавиться от Малевича и, укрывшись в пресловутой пещере, переждать ответный удар федеральной артиллерии.
Бронежилеты ни я, ни Костя надевать не стали. Лишняя обуза при проведении резни в тесных, замкнутых помещениях и при перетаскивании на заранее подготовленную площадку четырех стокилограммовых «Пчел»…
– Ну, с Богом! – допив кофе, сказал я, поднимаясь из-за стола.
– С Богом! – повторил Костя.
– Разрешите войти, – вдруг послышался у входа сиплый шепот.
– Входи, – Сибирцев положил ладонь на рукоять «ППС».
В блиндаж бочком просочился Антон-Алибей.
– Тебе чего?! – грубо спросил я. – Мандавошки заели, спать мешают?
– Нет-нет, совсем не то, – ничуть не обиделся Степанов. – Видите ли, шеф, непорядок в лагере. Все перепились, как свиньи, да обкурились анаши. Эйно в пулеметном «гнезде», наверное, уже пятый сон досматривает. Тоже хлебнул, и немало. Причем заметьте – на посту! При такой дисциплине нас можно брать голыми руками! Кроме вас, один я трезвый, – тут он преданно воззрился на меня. Потом перевел взгляд на чемодан с деньгами. «Премию за бдительность ожидает, – с презрением подумал я. – Вот ведь паскудыш!»
– Скажи, Антон, Мясорубу ты тоже стучал? – ровным голосом осведомился Сибирцев.
– Этому жлобу?! – гыгыкнул боевик. – Да никогда! Я не дурак – рисковать шкурой задарма. Ребята пронюхают – на куски порвут!
– Ты правильно зашел, точно по адресу, – приблизившись к нему, мурлыкнул я. – Здесь предателей любят, ценят и воздают им по заслугам. Тебе, в частности, причитается бесплатная путевка в теплые… очень теплые края!