Когда я ставила чайник на кухне, туда явился Федя. Сегодня на нем поверх вылинявшей рубахи была надета жилетка, сделанная из старого ватника – просто обрезаны рукава.
– Отчего холод такой? – спросила я хмуро.
– А, это отопление отключили! – ответил Федя жизнерадостным тенорком. – Чтобы нас отсюда выкурить!
– Часто так бывает? – Я сняла закипевший чайник и понесла его в комнату в надежде погреть об него руки.
– Бывает… – Федя неопределенно махнул рукой и подмигнул левым глазом. – Но не боись, совсем не отключат, потому как дом выстудиться может, а это вредно.
– А если я выстужусь, то на это всем…
– Точно! – подтвердил Федя. – Правильно понимаешь!
Мы как раз дошли до его двери, он немного приоткрыл ее, собираясь зайти, и оттуда на меня пахнуло таким теплом, что я чуть не выронила чайник.
– Федя, так у тебя тепло? – едва не закричала я.
– Я печку топлю, – ответил он, – хошь, пойдем ко мне спать!
И ухмыльнулся нагло, двинулся ко мне, а глаз его замигал безостановочно.
– Нет уж, – отшатнулась я, – обойдусь как-нибудь!
– Ну как знаешь. – Очевидно, мысль залучить меня к себе показалась ему привлекательной. – Смотри, как бы не околеть ночью-то…
Я попятилась и вспомнила, что в моей комнате тоже есть печка. Большая и красивая. Если Федя топит свою печь, то и я, наверное, смогу затопить свою.
– Спасибо, Федя, за приглашение, только я уж сама… – сказала я твердо.
– Тогда ладно! – не обиделся Федя, ушел к себе и тут же вернулся с топором.
– Сейчас мы тебе дровишек раздобудем! – Федя остановился перед дверью, на которой висел амбарный замок.
– Тут же заперто, – проговорила я неуверенно.
– Ты про это? – Федя пренебрежительно покосился на замок. – Да это так, одна видимость!
С этими словами он подковырнул дужку замка ногтем, она отскочила, и замок остался у него в руке.
– Вот и все! – Он открыл дверь. – Заходи, соседка, будь как дома!
Я неуверенно переступила порог.
Эта комната была больше моей и не такая пустая. Здесь был старый платяной шкаф, и письменный стол с обитой зеленым сукном столешницей, и несколько стульев, и еще кое-какая мебель – все это старомодное, обшарпанное, но крепкое и добротное.
Вообще, в этой комнате было как-то грустно – тут еще витал дух тех людей, которые в ней жили. На одной стене висел календарь за позапрошлый год, на другой было несколько прямоугольных пятен на обоях: видно, там тоже висели какие-то картинки или фотографии, и обои под ними не так выцвели. Мне стало неуютно – как будто я без спросу вломилась в чужую жизнь.
– Знаешь, чем хороша старая мебель? – солидно проговорил Федор, хозяйским взглядом оценивая обстановку. – Она натуральная, деревянная, а не из ДСП, значит, годится на дрова. ДСП, соседка, на дрова не годится – там много химии, можно отравиться. Дерево – это другое дело… Вот, смотри, какой хороший стол!
С этими словами он примерился и с размаху хряпнул топором по письменному столу.
– Даже как-то жалко… – Я смотрела, как стол превращается в груду обломков.
– Жалко не жалко, а топить чем-то надо, а то ты совсем окоченеешь! – Федор отложил топор и набрал охапку дощечек. – Пойдем, этого тебе должно хватить на сегодня. А за мебель не переживай, они ее бросили за ненадобностью.
Он дотащил дрова до двери моей комнаты. Я остановилась на пороге в раздумье – пригласить его в комнату или все же не стоит. С одной стороны, он мне вроде помогает и ведет себя прилично, так что неудобно закрыть дверь перед его носом, но с другой… Я вспомнила его перекошенное лицо, безумные глаза и замялась. Черт его знает, что ему взбредет в голову! И тут Федор сам пришел мне на помощь.
Он сложил дрова на пороге моей комнаты и проговорил озабоченным тоном:
– Ну, соседка, думаю, дальше ты сама справишься, а у меня дела. Печку-то когда-нибудь топила?
– Топила… – ответила я неуверенно.
– Ну тогда вот держи. – Федор вручил мне коробок спичек и удалился в свою комнату с таким деловым видом, как будто и впрямь шел на какие-то важные переговоры.
Я пожала плечами и проводила его взглядом. Причем я заметила, что он не так сильно хромает, как обычно, и нога у него не так вывернута. Хотя, возможно, это мне только показалось.
Ну ладно, у каждого есть свои проблемы, а мне хватает собственных. Даже более чем.
Я перетащила обломки стола в комнату, сложила их возле печки и задумалась.
Когда я сказала Федору, что раньше топила печку, я не то чтобы соврала, но малость преувеличила. Когда-то давно, в студенческие годы, мы снимали с друзьями зимний домик на Карельском перешейке, чтобы кататься на лыжах и вообще приятно проводить время. Там мы действительно топили печку, и я в этом процессе участвовала, но была, как правило, на подхвате. Ничего серьезного парни мне не доверяли. Сейчас я стала вспоминать, как мы это делали.
Так, сначала нужно положить в устье печки самые тонкие щепочки, на них – палочки потолще, затем дощечки и, наконец, самые толстые куски дерева.
Через несколько минут у меня получилась аккуратная груда дров, я зажгла кусок газеты и поднесла к нижним щепкам.
Язычок пламени лизнул щепки, они загорелись, я подула на них и выпрямилась с довольным видом.
Но тут из печи повалил густой черный дым, который в считаные минуты наполнил всю комнату.
Я закашлялась, поспешно распахнула окно и вдохнула сырой холодный воздух.
Ничего себе – протопила печку! Теперь в комнате стало еще холоднее, чем прежде, да еще и дышать невозможно!
К счастью, дрова скоро погасли, и воздух в комнате стал свежее.
Я в растерянности смотрела на печку.
Что же я сделала не так?
Первым моим побуждением было позвать на помощь Федора. Но я это намерение пресекла в зародыше. Неужели я не в состоянии сама сделать такую простую работу?
И тут меня осенило.
Я вспомнила, что, прежде чем топить печь, нужно открыть заслонку, чтобы дым шел в трубу, а не в комнату. Ну надо же – забыла такую простую вещь!
Я бросилась к печи и осмотрела ее со всех сторон.
Как же выглядит эта чертова заслонка?
Сбоку из изразцовой поверхности печки торчали две какие-то заржавленные чугунные загогулины, что-то вроде дверных ручек. Я осторожно потянула одну из них, но она не поддавалась. Тогда попробовала потянуть другую, но результат был такой же, то есть никакого.
Тогда я взяла ножку от разрубленного стола и пару раз как следует ударила по чугунной ручке. Внутри что-то скрипнуло, треснуло, чугунная загогулина нехотя сдвинулась с места, повернулась на девяносто градусов. Теперь я попробовала потянуть ее, навалилась всем весом. Ручка снова повернулась, и в боковой стенке печки открылось квадратное окошечко, из которого потянуло пылью и плесенью.
Что-то непонятное, но явно не то, что мне нужно.
Вообще-то, мне нужно было открыть печную заслонку, иначе я просто околею от холода!
Я потянула за вторую чугунную ручку – и на этот раз она тоже пришла в движение и мне удалось вытащить из печки заржавленную металлическую пластинку, наверное, ту самую заслонку.
Во всяком случае, теперь можно еще раз попробовать затопить печку…
Я снова зажгла бумажку, осторожно, бережно поднесла ее к щепкам, и они загорелись веселым пламенем, огонь жадно перекинулся на дощечки, и через несколько минут в печи горело ровное гудящее пламя.
Я устроилась возле самого огня, протянула к нему руки и скоро почувствовала, как живительное тепло разливается по всему телу. Скоро мне даже стало жарко, так что я плотно закрыла дверцу печки и немного отодвинулась от нее.
Тут я вспомнила, как тогда, на Карельском перешейке, меня учил топить печку Слава Мерзликин, опытный турист и вообще умелец на все руки. Он говорил, что, когда огонь в печке как следует разгорится, нужно немного прикрыть заслонку, тогда тепло будет гораздо дольше держаться в печи.
Я опять обошла печку сбоку, туда, где находилась заслонка.
Так, которую же из двух загогулин нужно сдвинуть?
Я взялась за одну, потянула и тут же поняла, что это – не та, на которой крепится заслонка. От движения этой ручки шире открылось окошечко в боковой стенке печи. Я заглянула в него из чистого любопытства и… увидела какой-то ящичек.
Ничего себе! Выходит, я нашла тайник?
Сердце мое забилось от волнения.
Казалось бы, сейчас меня должны заботить совсем другие вещи: у меня нет жилья, нет работы, неизвестно, что я буду завтра есть, но я взволновалась при виде какого-то таинственного ящичка, спрятанного в печке!
Видно, в душе у каждого человека живет ребенок, который верит в чудеса и радуется неожиданным находкам, ребенок, который верит в Деда Мороза и ждет от судьбы подарков…
Я запустила в окошечко руку, собрала кучу паутины, но все же вытащила ящик.
Это оказалась жестяная коробка, покрытая толстым слоем слежавшейся пыли и паутины. Я обтерла ее тряпкой и поняла, что это жестянка из-под каких-то конфет или леденцов, явно дореволюционная – надписи на ней были с ятями, по старой орфографии. Я повертела коробку, разглядывая ее с разных сторон. Сверху на ней была нарисована красивая дама в шляпе с перьями, и название или марка – «Ландрин». Где-то мне такое слово попадалось…
Я запустила в окошечко руку, собрала кучу паутины, но все же вытащила ящик.
Это оказалась жестяная коробка, покрытая толстым слоем слежавшейся пыли и паутины. Я обтерла ее тряпкой и поняла, что это жестянка из-под каких-то конфет или леденцов, явно дореволюционная – надписи на ней были с ятями, по старой орфографии. Я повертела коробку, разглядывая ее с разных сторон. Сверху на ней была нарисована красивая дама в шляпе с перьями, и название или марка – «Ландрин». Где-то мне такое слово попадалось…
Но гораздо интереснее было, что находится внутри этой жестянки. А внутри определенно что-то было, судя по весу.
Я попыталась открыть ее, но крышка за долгие годы заржавела и не поддавалась моим усилиям. Тогда я перебрала остатки дров и нашла среди дощечек и щепок какую-то металлическую пластинку. При помощи этой пластинки я ловко подцепила крышку, поднажала, и жестянка открылась.
Не знаю, что я ожидала найти внутри – драгоценности какой-нибудь давно умершей красавицы или царские золотые монеты. В общем, что-то, что могло помочь мне выбиться из нищеты, помочь решить мои многочисленные проблемы.
Но моим надеждам не суждено было осуществиться.
В жестянке лежала всего лишь толстая тетрадь в черной коленкоровой обложке.
Я почувствовала разочарование… но в то же время жгучее любопытство: какие тайны заключены в этой тетради, если ее спрятали в тайнике?
В комнате между тем стало гораздо теплее.
Я взяла тетрадь, забралась с ногами на диван и открыла первую страницу.
Тетрадь была исписана мелким, красивым и очень отчетливым почерком. Бумага пожелтела, но хорошо сохранилась, лиловые чернила выцвели, но слова все еще можно было разобрать, и я начала читать, на время забыв обо всех своих неприятностях.
Гостиная баронессы де Субиз была погружена в таинственный полумрак. Дамы в роскошных платьях и в бесценных украшениях, господа в расшитых золотом камзолах завороженно смотрели на широкоплечего приземистого человека в черном, который стоял в центре комнаты, держа в руках удлиненный сосуд розоватого хрусталя. Внутри этого сосуда словно переливались светящиеся облачка, то и дело менявшие свой цвет, – только что они были изумрудно-зелеными, и вот уже – темно-синие, как индийский сапфир, а теперь – багряные, как небо на закате…
– Это не более чем красивый фокус, – скучающим тоном проговорил высокий мужчина в лиловом камзоле, расшитом серебром. – Если это все, чем вы хотите нас удивить…
– Что вы, виконт! – возразил фокусник с почтительным поклоном. – У меня и в мыслях не было удивлять вас такой безделицей! Сейчас я покажу вам и всем остальным гостям досто-чтимой баронессы нечто, заслуживающее большего внимания.
Он повернулся к хозяйке дома и спросил:
– Сударыня, не позволите ли вы вашей воспитаннице помочь мне в следующем опыте?
– Надеюсь, ей не придется делать что-нибудь предосудительное? – осведомилась баронесса, поджав губы.
– Что вы, сударыня, конечно нет!
– Что ж, в таком случае, Марианна, помоги господину графу!
– Слушаюсь, ваша милость. – Бледная девушка в светло-голубом платье, смущенно опустив взор, вышла на середину гостиной и остановилась перед фокусником с таким видом, с каким, должно быть, первые христиане выходили на арену, где их поджидали голодные львы. Это была воспитанница баронессы, ее дальняя бедная родственница, недавно приехавшая из провинции.
– Что я должна делать, ваша светлость? – спросила она человека в черном.
– Ровным счетом ничего, – ответил ей тот и достал из кармана золотые часы на цепочке.
– Посмотрите, дитя мое, который час?
Девушка взглянула на часы. Они мерно раскачивались на цепочке, так что она никак не могла разглядеть стрелки. К тому же человек в черном начал монотонным, завораживающим голосом произносить какие-то странные, бессмысленные слова:
– Раз-два, раз-два, тяжелеет голова… три-четыре, три-четыре, веки стали словно гири…
Веки у Марианны и впрямь стали тяжелыми, глаза закрылись, но она продолжала стоять посреди гостиной в прежней смиренной позе.
– Прекрасно, – проговорил фокусник, – теперь, прелестное дитя, ты откроешь глаза и представишь, что находишься в чудесном саду!
Девушка открыла глаза, огляделась по сторонам. Казалось, она не видит никого из присутствующих, однако лицо ее светилось от восторга. Она сделала шаг вперед, еще один и наклонилась, словно для того, чтобы понюхать цветок. Выпрямившись, она сделала еще шаг, но тут фокусник воскликнул:
– Берегись, на дорожку выползла змея!
Восторг на лице Марианны сменился испугом, она вскрикнула и попятилась.
– Не бойся, дитя мое, змея уползла! – успокоил ее мужчина. – Теперь ты подходишь к ручью и хочешь перейти его.
Девушка сделала шаг вперед и подобрала юбки, как будто и впрямь решила перебраться через ручей.
– Вы обещали, граф, что не будете делать ничего предосудительного! – строго проговорила баронесса.
– Ну что вы, это всего лишь невинная шутка! – ответил тот. – Впрочем, больше ничего подобного не будет. Еще только один небольшой опыт…
Он подошел к девушке, прикоснулся к ее руке своей ладонью и воскликнул:
– Это раскаленный железный прут!
Марианна вскрикнула, отдернула руку. Все, кто стоял близко к ней, увидели, что в том месте, которого коснулся гипнотизер, появилось красное пятно ожога.
– Не волнуйтесь, господа! – успокоил граф гостей. – Сейчас я вылечу этот ожог, а проснувшись, Марианна о нем и не вспомнит.
С этими словами он снова коснулся руки девушки – и красное пятно на глазах изумленных зрителей исчезло.
– Ну вот, пожалуй, на этом мы закончим, – удовлетворенно проговорил экспериментатор и снова обратился к Марианне: – Сейчас, милое дитя, я хлопну в ладоши, и ты тут же проснешься и не будешь помнить того, что мы с тобой проделали.
Он хлопнул в ладоши.
Марианна вздохнула, огляделась по сторонам и несколько неуверенно проговорила:
– Так что я должна делать, ваша светлость?
– Ровным счетом ничего, дитя мое! – ответил фокусник. – Вы уже сделали все, что нужно.
С этими словами он окинул взглядом присутствующих и добавил:
– Это – только маленькая демонстрация тайных наук Востока. Не больше чем красивый фокус, как выразился господин виконт. Но я могу показать вам кое-что более интересное. Виконт, – мужчина в черном обратился к скептически настроенному гостю, – не найдется ли у вас медной монеты? Скажем, два су?
– Медная монета? – мужчина в лиловом камзоле брезгливо оттопырил нижнюю губу. – Право, не знаю… я не ношу с собой меди…
– А вы загляните в свой кошелек, виконт! – не сдавался фокусник.
Виконт нехотя достал кошелек, порылся в нем и удивленно проговорил:
– Правда, вот два су… Не знаю, как оказалась здесь эта монета!
– Позвольте, – мужчина в черном ловко выхватил мелкую монету у виконта, бросил ее в камин, немного подождал, затем посыпал на нее какой-то зеленоватый порошок.
В комнате запахло чем-то приторно-сладким, похожим на дешевые духи.
Фокусник вооружился каминными щипцами, достал монету, опустил ее в чашу с водой. Вода зашипела, затем успокоилась. Фокусник достал монету из воды и протянул ее владельцу:
– Вот ваша монета, виконт!
– Но она стала золотой! – проговорил виконт удивленно.
Остальные гости сгрудились вокруг него, разглядывая удивительную монету.
– Да, это та самая монета, – подтвердил виконт. – Так вы и впрямь владеете секретом превращения обычных металлов в золото?
– Древняя наука Востока заключает в себе много удивительных знаний! – уклончиво ответил человек в черном и тут же заговорил с дамой в платье бледно-лилового шелка.
– Разве вы не слышали, мой друг, – вполголоса сказал виконту барон де Брей, толстяк с некрасивой родинкой на левой щеке, – несколько лет назад граф Калиостро находился при дворе герцога Голштинии. Герцог в то время пребывал в очень стесненных обстоятельствах, он не мог заплатить даже своим офицерам. Так представьте, после посещения Калиостро герцог расплатился со всеми своими кредиторами да еще начал строительство нового дворца!
– Вы хотите сказать, барон, что граф Калиостро изготовил для герцога золото?
– Я ничего не хочу сказать кроме того, что я уже сказал!
– Кстати, барон, этот Калиостро называет себя графом, так вот, не знаете ли вы, имеет ли он для этого основания?