Кого‑то, воспоминания о голодном детстве приводят в состояние тошноты, и нервного тика. Мой же отец, в духовке поджаривал картофельные очистки, оставшиеся после нашего семейного ужина, и, закрывая глаза от тяжести нахлынувших воспоминаний, неслышно похрустывая, смаковал чипсы из картофельных очистков и угощал меня.
Запах сушеных картофельных очистков, это запах моего детства.
Запах овечьего комбикорма, это компот ассоциаций моего детства, это амбре из сигаретного дыма и мужского пота отцовской военной формы, это парфюм солярки от его шинели и благовоние жареных семечек, которые я сам калил в огромной чугунной сковороде.
Запах овечьего комбикорма мне приятен. У каждого свои ассоциации, кому‑то хлеб — противен, а кому‑то и комбикорм для скота приятен.
Несу охапку свежей крапивы. Сын Падди округлившимися глазами взирает на меня и заранее не верит тому, что услышит.
— Ты собираешься ЭТО есть?
—…Да…
Видимо, их мама суп из крапивы не готовит. Сын Падди замер в шоке. В культурном шоке.
Шинейд заметила: «Ты, знаешь, Александр, мы тоже были очень бедны. Мы тоже ели плохо, может быть и крапиву ели. Обидно только за то, что все мы очень быстро забыли об этом. Мы забыли о бедности, а она была совсем недавно. Новое поколение жиреет и совсем не думает о том, в один неожиданный момент мы снова перейдем на крапиву…»
Сауна и веник из веток берёзы — это самый лучший самомассаж, какой только можно выдумать. Несу из лесу охапку веток берёзы. Сын Падди округлившимися глазами взирает на меня и уже верит тому, что услышит.
— Ты и ЭТО собираешься есть?
Я ещё не ответил. Такой вот я загадочный, а Сын Падди, конечно, замер в шоке. В культурном шоке.
— …Да конечно нет, — смеюсь я, — Кроликов буду разводить!
Русские люди более странны и загадочны, чем это можно предположить.
В то время, когда ирландец моет голову шампунем с «Алоэ Вера», русский предпочтёт всё ту же крапиву — шампунь с крапивой.
Ирландец использует для массажа эфирное масло, русский возьмёт для этого ветки берёзы, дуба, а то и вообще колючей ёлки! Он будет бить себя этой ёлкой, покрякивать от удовольствия, в то время как на коже остаются такие явные следы садомазохизма, что стыдно показаться в обществе.
Ирландец пугается любой самой малюсенькой осы, русский хватает живую пчелу, загоняет её жало в свою поясницу, чтобы вылечить радикулит, и премного этим доволен.
Самые экстремальные чудаки в России те, кто лечится уринотерапией. Люди с некрепким здоровьем и пошатнувшимся психическим состоянием, люди, которые потеряли всякую веру в помощь врачей, собирают мочу, выдерживают её в бутылках в течение продолжительного срока, стремясь к её крепости. А в момент готовности этой мочи, пьют её, втирают в больные места и верят в исцеление.
Конечно, не все поступают таким образом. Но те, кто пьют свою мочу, делают это искренне, а иначе как? Ведь ни за какие деньги не заставишь делать это, ни за какие блага. Всё это вопрос веры, и если русский человек верит во что‑то, то за этим стоят такие подвиги, что реки поворачиваются вспять, вырастают искусственные моря и горы переносятся с места на место.
— Объясни‑ка мне, Александр, что это за магазины появились у нас, там ещё написано «Восточно–Европейская еда»? — спрашивает меня любопытная Шинейд.
— Именно еда там и продаётся. Вроде всё понятно. То, что мы привыкли есть с детства.
— Александр, ну вот ты, что там купишь? — не унимается Шинейд.
— Ржаной хлеб, обязательно куплю квашеную капусту.
— Что это ещё за фигня такая?
— Квашеная капуста? Это… знаешь силос из травы, что дают коровам?
— Конечно, у меня самой сто коров, ты знаешь это.
— Так вот, квашеная капуста, это тот же силос, только этот приготовлен из капусты, и предназначен он для людей.
— О, Александр, что за дерьмо?
— О, Шинейд, это чудесная закуска, только скажи русскому: «Квашеная капуста», и он тут же начнёт брызгать слюной — настолько ярко и сочно будет его воображение. Ты не поверишь, Шинейд, что за деликатес мочёные яблоки! Это такие яблоки, которые положили на дно бочки, в которой квасится капуста, и таким образом яблоки киснут тоже. В результате получается яблоки в стиле силоса! Вкуснятина!
— О, Александр, это ужас! Стоп! Лучше расскажи, вот что ты предпочитаешь на Рождество? — никак не успокоится Шинейд.
— Ну, на холодную закуску, очень хорош будет заливное из говяжьего языка.
— Стоп! Александр! Стоп, больше не надо, — и Шинейд выскочила из туннеля, зажимая рот рукой. Конечно, русских людей понять сложно. Они едят свиное сало, то есть поросячий подкожный жир. Толстый–толстый слой подкожного жира. Русские пьют кислое молоко, считая его за деликатес. Для ирландца это смерть, экзекуция и вселяющий ужас ночной кошмар.
В конце концов, русские пьют водку полными стаканами, безо льда и Колы. Каждый русский готов к экстремальным условиям. Каждый русский в душе космонавт, каждый герой, каждый воспитан на совершение подвига.
Один такой космонавт тренировал меня, как быть взрослым.
Сидим трое. Я, он — тренер, и мой товарищ, мой ровесник, нам обоим по девятнадцать лет. На троих три полные бутылки водки по пол литра каждая.
— Наливай, — командует наш тренер.
Я налил грамм по сорок, водка на донышке тонким слоем.
— Александр, ты что, краёв не видишь? Ну‑ка, наливай по полному стакану, — я озираюсь по сторонам, в поисках поддержки хоть кого‑нибудь, чтобы остановить это безумие. Налил три полных стакана. Выпили, судорожно глотая, захлебываясь, поперхиваясь, заливаясь слезами от едкого запаха сорокаградусного этилового спирта. Дыхание остановилось, но сердце, мой пламенный мотор, забилось учащённо, без перебоев. Молодость не подвела.
Вместо кока–колы и льда — кусочек ржаного хлеба с салом. Кусочек ржаного хлеба, словно бальзам на раны. Ни удастся объяснить никакому иностранцу, что ломтик ржаного хлеба и тонкий ломтик сала — самая желанная комбинация из любых возможных. Наверное, это потому, что они следуют вслед за такой отравой, как стакан водки. Ломтик ржаного хлеба и тонкий ломтик сала, это такое своеобразное противоядие.
— Саня, не спи, замёрзнешь, — командует наш космонавт, не успев проглотить кусочек свиного сала. — Давай, разливай по второму стакану, и в космос!
За пять минут, сквозь мой пищевод, в желудок влилось пол литра водки. Ощупываю своё лицо, я его не ощущаю. Это анестезия, можно делать пластическую операцию.
Я космонавт! Я лечу, отрываясь от стула, как шарик, наполненный гелием. Вокруг меня инопланетяне. Добрые они или злые? Может уже пора защищать планету? Может, пришло время совершить подвиг? Люди, остановите вращение Земли под моими ногами, я буду освобождать её от пришельцев!
Удар резиновой дубинкой между лопаток будит лучше любого будильника.
— Проспался, студент? Вот тебе приглашение на лекцию про космонавтов. Распишись в получении, — протягивает бумагу сержант милиции.
— Какая лекция, где, в планетарии? — с похмелья мозг не понимает иронии.
— Да, почти что, в районном суде. А мы тебе и тему подобрали подходящую — Нарушение Общественного Порядка. Давай, спортсмен, беги, вон тебя тренер уже дожидается. Что за молодёжь у нас, все поголовно спортсмены, но играют не в футбол, и не в баскетбол, а в литробол? Такое рождается ощущение, что во всём мире пьют водку, а у нас ею питаются!
Здравствуй мой милый, Александр!
Каждый день погода нас испытывает на прочность. Можешь себе представить, что в конце Апреля температура -10 градусов, холодный северный ветер, который заставляет поднимать воротники и прятать носы в шарфы. Все вокруг стонут и призывают весну, но… она видимо не для России. Девочки шли сегодня в садик и очень замёрзли. В группе Анастасии начинают готовиться к выпускному балу.
Все больше и больше склоняюсь к тому, что хочу отдать Настю в школу при этом же садике. Сегодня я разговаривала с её воспитательницей. Она мне сказала, что занятия проводятся по методике, рассчитанной на лицейский класс. Что меня больше всего устраивает в этой школе, это то, что там будут созданы все условия для того чтобы ребёнок кушал весь день, гулял на свежем воздухе, играл, там есть учителя которые будут с ними делать все домашние задания. Ну, разве не красота?
Когда на какой либо вопрос нужно дать утвердительный ответ, Саша говорит не «да», а не догадываешься как? Да, да, именно: «аха». Я удивляюсь, совсем папина дочка. Гены это великая тайна. Она растёт и толстеет, такая пухлёшка. Я скоро стану на десять сантиметров ниже оттого, что таскаю такую тяжесть из садика и обратно. Я ей говорю: «Я же, не лошадь». Теперь, когда она проситься на ручки она мне заявляет: «Мам, ты же лошадь, возьми меня на ручки.»
Веришь ли, никаких телепередач последнее время я не смотрю. Не потому, что нет времени. Просто дети не дают мне, особенно Саша. Если я пытаюсь включить телевизор, то Саша сует мне видеокассету с нашей свадьбы… с включением телевизора начинается просмотр одной и той же видеокассеты. И ничего с этим поделать невозможно. Саша орёт до истерики. А у неё такой характер, добиваться своего она будет любыми средствами.
Целую тебя, мой родной!
13
Нет, это неспроста — я уверен, что унитаз в туалете на ферме, качается неспроста. Вы думаете, что он заваливается на бок, потому что наш Падди никак не отремонтирует его по причине лености? Я балансирую на краю унитаза, как попугай в кольце дрессировщика. Он специально не обращает на это внимания — чем неудобней сидеть, тем быстрее вернёшься на рабочее место.
— Где этот чёртов Александр? — Падди не может видеть, что кого‑то из нас нет на рабочем месте. Всем работникам видно и слышно, как он скрипит зубами и стремительно кидается к туалету. Падди худощав, но кулаки непропорционально велики, напоминают кувалды среднего размера.
Гулкий удар могучим кулаком раздается в дверь. От неожиданного испуга я валюсь на бок вместе с чашей незафиксированного унитаза.
— Александр, выходи из туалета, нечего там терять время! Будешь ходить во время перерыва! Мне нужны грибы, работать!!!
Я люблю свою работу. Я самый быстрый из сборщиков. Я самый аккуратный. Мои грибы укладываются в коробочки ровными рядами. Ни одного пятнышка. Ни одного гриба неправильной формы, ни одной коробочки с неточным весом. Я аккуратист. Таков мой характер. Всё что я делаю, я всегда делаю на сто процентов. Я идеалист.
Падди ненавидит идеалистов. Он ходит вокруг и придирается ко всему, что можно контролировать.
«У тебя очень маленькие, нестандартные грибы!» — критикует меня Падди.
«Я не заплачу тебе ни цента, в твоих грибах недовес!» — грозит мне Падди.
«Ты неправильно прореживаешь, ты всё погубишь!» Падди предрекает полный коллапс.
Я работаю быстро и качественно. Я щепетилен в работе. Я идеалист, у меня возникают приступы чесотки, если что‑то не сделано на сто процентов. Когда‑нибудь я стану тоже каким‑нибудь начальником и тоже, наверное, буду тираном.
Когда я буду принимать на работу нового сотрудника, на ЛЮБУЮ должность, я буду давать ему в руки веник и совок, и буду просить убраться в офисе. За дверью, в уголке, я положу мусор, окурок сигареты, к примеру. Если кандидат, не заглянет за дверь, не уберет этот мусор, значит он не идеалист, значит, такой работник меня не устраивает. Я люблю прилежание, старание, усердие. Боже, во мне тоже просыпается тиран. Воистину — нет такого раба, который не мечтает стать тираном. Нет такого раба, который не мечтает иметь собственных рабов.
«Быстрее, Александр, быстрее!» — Падди подгоняет меня.
«Быстрее, Александр, быстрее!» — Падди ускоряет меня.
«Быстрее, Александр, быстрее!» — Падди даёт мне толчок в рёбра.
Что же делать? Может притвориться и сделать вид, что не заметил этого удара? Может притвориться дураком? Я не могу ударить его в ответ.
Если я двину ему в челюсть, я не просто потеряю работу, я могу вообще попасть под уголовную статью. Кому от этого будет лучше? Разве выиграют от этого мои дети и жена? Нет, из‑за ответственности за них я не могу ответить ему ударом на удар. Что же это, неужели самопожертвование? Нет, я не готов жертвовать собой, я просто слабак! Я не могу защитить себя… Я не могу за себя постоять… Нет, нет смысла доказывать ему моё физическое превосходство. Я должен доказать и ему и себе моё морально–волевое преимущество.
Он не справедлив ко мне и в этом его слабость. Своим ударом он довёл меня до отчаяния, и так приумножилась моя сила. И осознаю это и становлюсь ещё сильнее. Я вытерплю всё. Если я стерпел удар по рёбрам, то вытерплю всё что угодно. Я стану выносливым, я приобрету опыт, на котором будет укрепляться моя надежда.
Я работаю с такой скоростью, что не успеваю замечать своих рук. Мизинчик хватает один грибок, безымянный пальчик хватает второй грибок, средний пальчик хватает третий грибок, указательный пальчик хватает четвертый грибок. Нож в правой руке аккуратно срезает корневую часть и все четыре грибочка ровнехонько укладываются в коробочку таким образом, чтобы вверх смотрели только шляпки — товарный вид!
Взгляд работает профессионально. Мозг работает рационально. Руки работают слаженно. Сложный математический алгоритм расчёта максимума производительности путём увеличения полезной площади произрастания грибов при минимуме прореживания.
Шесть моих двадцатиметровых полок, все 120 квадратных метров ухожены, облагорожены, словно вся эта красота останется навеки. Так меня воспитали мать и отец.
«Делай свою работу честно». Так меня воспитали мать и отец.
«Выполняй свою работу, так чтобы потом за результат не пришлось краснеть». Так меня воспитали мать и отец.
Спина гнется. Вниз — вверх. Вниз — вверх. Вниз — вверх.
Вниз сорвал четыре грибочка. Вверх уложил их в коробочку.
Грибы на полке лезут друг на друга, как опарыши в банке у рыбака. Один квадратный сантиметр — один грибок. Бог, мой! Сколько же тут этих квадратных сантиметров?… Господи, дай терпения. Господи, дай не сойти с ума.
Женщины ирландки, по обыкновению, уходят домой пораньше. Полки их покороче. Я не осуждаю их. У них дома семьи. В конце концов, свою норму они выполнили.
— Парни, мне надо чтобы вы ещё раз проредили у женщин.
— Но как мы успеем? У нас у самих в два раза больше, а потом ещё столько работы, что мы окончим только в полночь…
— Меня это не ебхт. Это, ебхть, должны быть сделано!!! — командует Падди и глаза его при этом честные–честные, добрые–добрые.
Спина гнется. Вниз — вверх. Вниз — вверх. Вниз — вверх.
Вниз сорвал четыре грибочка. Вверх уложил их в коробочку.
Небо опрокидывается на землю. Земля крутится вверх тормашками. Руки вращаются, как лопасти у винтокрылого самолета.
Коробка на весы. Коробка на отправку.
Бегом с пустыми коробками. Бегом с урожаем.
Бегом выкидывать обрезки грибных ножек, бегом назад.
Коробка на весы. Коробка на отправку.
Бегом с пустыми коробками. Бегом с урожаем.
Бегом выкидывать обрезки грибных ножек, бегом назад.
Спина гнется. Вниз — вверх. Вниз — вверх. Вниз — вверх.
Вниз сорвал четыре грибочка. Вверх уложил их в коробочку.
Коробка на весы. Коробка на отправку.
Коробка на весы. Коробка на отправку.
Бегом с пустыми коробками. Бегом с урожаем.
Бегом выкидывать обрезки грибных ножек, бегом назад.
Спина гнется. Вниз — вверх. Вниз — вверх. Вниз — вверх.
— Александр! Что так медленно ходишь! Куда? Опять в туалет? Ебхть! Вычту время из зарплаты!!!
Небо опрокидывается на землю. Земля крутится вверх тормашками. Руки вращаются, как лопасти у винтокрылого самолета.
Новый день.
Всё повторяется.
Это дежавю.
Новый день.
Дежавю.