– А мое мнение хоть кого-нибудь интересует? – спросила вдруг Варя. Бабушка и Гриша, не сговариваясь, повернулись к ней. И крикнули хором:
– Нет!
– Отлично! – всплеснула руками я и принялась собирать со стола тарелки.
Все разбежались по комнатам, Варя убежала первой, Гриша – вторым, а его мама прошаркала вслед за ним в нашу комнату. Я осталась одна в кухне и провела там следующие несколько часов, просто уставившись в телевизор, безучастно листая каналы. Гриша и Алевтина Ильинична проводят военно-полевое совещание, и я не хочу в этом участвовать. Ни в принятии решения, ни в его исполнении.
Просто хочу смотреть программу про ремонт дачи, передачу о здоровье и комедийный клуб, где молодой человек спорной наружности изрыгает глупые шовинистские шутки о том, какие женщины тупые и жадные. Самое странное, что этот молодой человек, читающий с круглой сцены шутки, вполне доволен собой, а девушки за столиками в зале радостно смеются каждой омерзительной пошлятине. Но мне это подходит больше, чем общение с мужем и свекровью. Мне хочется послушать новости и узнать про погоду. Хочу понять, как может помочь в ежедневной готовке на кухне миксер «Пауер Бленд Стенд 2000».
Они сделают, что задумали, и потом этого уже нельзя будет вернуть обратно. Но я потом заберу Варю и улечу в Турцию. Может быть, еще не поздно купить горящую путевку. Мы проведем там две недели, только вдвоем. Только вот… я не уверена в том, что она поедет со мной. Я даже не уверена в том, что она не развернется и не уйдет от нас, как только у нее появится такой шанс. Вполне возможно, что через какое-то время, пережив все это, мы разойдемся, как в море корабли, и станем друг другу совершенно чужими людьми.
Взрослая дочь, окончившая школу с красным дипломом. Звонящая нам раз в год, чтобы поздравить с Новым годом.
Или вообще не звонящая нам никогда.
Такое кажется невозможным, но такое случается сплошь и рядом, и дети уходят, не оборачиваясь. Или приходят и сидят с натянутыми улыбками и скучающими лицами, мечтая поскорее уехать обратно, в свою жизнь, к своим проблемам, друзьями и близким людям, в число которых родители не входят.
По первому каналу началась программа про садоводство. Какой-то пожилой мужчина в оранжевой куртке с упоением рассказывал о том, как он делает самодельные вентиляторы/флюгеры из пивных банок и что эти вентиляторы идеально отгоняют с участка кротов. Для такого антикротового флюгера, оказывается, подходила далеко не любая банка. Алюминиевая фольга должна быть достаточно толстой, чего никогда не добиться, если использовать стандартные банки из-под газировки. Только пиво. Желательно в литровых банках.
Что мне делать?
Паника подступила, и я снова переключила канал. Захотелось немедленно пойти, одеться и отправиться в ближайший магазин за литровой пивной банкой. Вот только сомневаюсь, что я бы потом стала вырезать из банки флюгер. У меня нет никакой проблемы с кротами, но есть проблемы с мужем.
– Ира, зайди! – крикнул Григорий из холла. Я поняла, что они с Алевтиной Ильиничной приняли какое-то решение и теперь зовут меня, чтобы отдать какой-нибудь короткий приказ. Кто, интересно, назначил меня исполнителем их воли? Я продолжала сидеть на месте. По третьему каналу шел фильм о пришельцах, высасывающих мозг. Так-так, интересно!
– Ира!
– Что? – я обернулась. Гриша стоял в проходе и смотрел на меня возмущенно.
– Я звал тебя.
– И? – я отвернулась, пытаясь сконцентрироваться на фильме.
– Гуляевы звонили. Они хотят прийти.
– Что? – тут уж я обернулась и посмотрела на мужа с интересом.
– То. Они сказали, что придут через полчаса.
– Зачем?
– Не знаю, – растерянно пожал плечами Гриша. Затем он поморщился, увидев, что вся посуда из-под завтрака так и валяется горой в раковине. Да, я ни черта не помыла. И не собираюсь. Надоел со своими командами.
– Можем их и не пускать. Мы ведь не обязаны, – предложила я.
– Они сказали, что хотят решить дело миром, – пробормотал Григорий. – Вот только… какой тут может быть мир?
Оказалось, что мир очень даже возможен.
Через полчаса в нашу квартиру с чинным и благородным видом зашел Гуляев-старший в джинсах, рубашке и кроссовках – спортивный прикид, не слишком-то сочетавшийся с его животом. Гуляева-мать, на сей раз без тренировочных штанов со стразами, но все равно одетая слишком ярко и броско, в голубую тунику и черные блестящие лосины. Что у этой женщины со вкусом? Почему, прежде чем накупить всех этих браслетов и колец, она не прикупила руководство по стилю?
За ними – о боже – в костюме и при галстуке шел Владислав Гуляев собственной персоной. Я охнула и дернулась, не справившись с неожиданностью. Откуда он-то здесь взялся? Хотя, конечно, его не стали держать в тюрьме. Скорее всего, с него взяли подписку о невыезде, или как там это называется, да и отпустили.
До суда.
Владислав шел покорно, как на казнь, его плечи поникли, и он показался мне меньше, чем когда я видела его около школы, и как-то сморщеннее, малозначительнее. Перепуганный парень, которому пришла повестка в армию, выглядит лучше. Зачем они одели его в костюм, который он даже не знает, как носить?
Мой муж в костюме всегда шикарно выглядит. Словно «Агент Джеймс». Муж стоял около окна, подпирая стену в непринужденной позе. Алевтина Ильинична сидела на табуретке, Вари не было. Ей не сказали, что Владислав здесь, потому что мы сами понятия не имели, что они притащат сюда его.
Они что, не понимают, как сильно рискуют? Для моего мужа вся эта история – не только личное оскорбление, не только позор, но еще и шанс. На что? На реванш, конечно. Красная тряпка для быка. Командир по природе, он просто создан, чтобы решать проблемы и разруливать вопросы.
Гриша так давно был лишен возможности решать хоть что-то!
Последним зашел незнакомый нам мужчина невысокого роста, тоже в костюме, только в сером. Сегодня прямо какой-то день мужчин в формальной одежде. Двое в одной кухне – это почти рекорд.
– Простите за вторжение, – заговорил вдруг коротышка, и лицо его осветила дружелюбная улыбка. – Надеюсь, мы не оторвали вас ни от чего важного.
– Это имеет значение? – Григорий излучал холод. – Вы, простите, кто будете этому совратителю моей дочери?
На этой фразе Владислав резко дернулся, распрямился и затравленно посмотрел на моего мужа. А ты как хотел, мой дорогой? Чтобы мы тебя тут чаем поили?
– Меня зовут Алексей Михайлович, – представился коротышка с невозмутимым видом, но я заметила, как он ледяным взглядом остановил Владислава от какой бы то ни было реакции. Тот столкнулся взглядами с коротышкой и опал, снова ушел в себя и замер на своем месте – у стены, рядом с холодильником. Для такого количества людей у нас была слишком маленькая кухня. Впрочем, постоят, не сломаются.
– А меня – Григорий Алексеевич, и что? Кто вы ему? – Григорий кивнул на Владислава.
– Я – адвокат. Вот моя визитка, – таким же ровным нейтральным тоном продолжил мужчина, одновременно доставая из дорогого кожаного портмоне темную, посеребренную по краям карточку. Гриша вздрогнул и посмотрел на лежащую на столе визитку, как на гремучую змею.
– Что? – скривился Гриша. – Вы притащили адвоката? – вопрос был адресован супругам Гуляевым, конечно, но ответил на него этот Алексей мать его Михайлович.
– Давайте не будем придавать моему присутствию большого значения. В данных обстоятельствах это только мера предосторожности…
– Предосторожности, говорите? – мрачно переспросил Гриша, сверля взглядом Владислава. – То есть вы решили, что теперь пришло время предохраняться?
– Будет лучше, если мы сохраним способность к диалогу, – вздохнул адвокат, а я испытала непреодолимое желание дать ему сковородой по его маленькой круглой голове. Какой умный нашелся. Впрочем, чего еще ожидать от этих мерзких Гуляевых, которых ничего не волнует, кроме попытки отмазать своего сынка с помощью адвоката. Одно хорошо – раз мы видим здесь этого законника, значит, угроза серьезная. Они испугались. Отлично!
– Будет лучше для кого? – снова уточнил Григорий, и адвокат покачал головой.
– Мы пришли к вам, чтобы предложить мирное соглашение. Чтобы устранить последствия социального вреда, нанесенного вашей несовершеннолетней дочери.
Честно признаюсь, когда я услышала эту фразу, я не поняла почти ничего, кроме, пожалуй, слова «соглашение». Зато Григорий, кажется, понял больше меня. Он несколько минут молчал, пристально вглядываясь в адвоката, а затем вдруг спокойно и холодно задал вопрос:
– Вы используете диктофон при этом разговоре? Если да – то вы никак меня об этом не уведомили, и, таким образом, эта запись совершается без моего согласия. Я вам его не даю.
– Вы используете диктофон при этом разговоре? Если да – то вы никак меня об этом не уведомили, и, таким образом, эта запись совершается без моего согласия. Я вам его не даю.
– Гхм, а вы – опытный человек, да? – улыбнулся адвокат.
– И что?
– Опытный настолько, что сразу знали, как и куда обращаться, чтобы возбудили дело против Владислава Гуляева, как сделать экспертизу, как выманить его на встречу. Теперь вот вы сознательно дисквалифицировали возможную аудиозапись.
– А может, даже и видеозапись, – кивнул Григорий. – Вы ведь можете обладать и специальным оборудованием.
– Могу, – согласился адвокат. – Но это все равно подозрительно.
– Что именно? – заинтересовался Григорий.
Их разговор был похож на танец двух хищников, осматривающих друг друга перед тем, как совершить прыжок, перейти от слов к нападению. Кто прыгнет первым? Мой муж не любит ждать. Он всегда готов принять бой. – Так что именно кажется вам подозрительным? – спросил он. – Что я защищаю интересы своей маленькой дочери, совращенной этим вот проходимцем?
– Откуда вам известно, что не она совратила его? Насколько мне известно, вы даже не знали о том, что между ними существует любовная связь. А вот свидетели их отношений утверждают, что именно она была инициатором.
Это была провокация. Немного бензина на полыхающий дом. Григорий застыл, как статуя, и побелел. Он молчал, но я заметила, как муж прикусил до боли губу. Я видела, какой ценой ему удалось подавить желание вмазать этому адвокату. Но он сдержался.
– Я хочу, чтобы вы покинули мой дом. В следующий раз не звоните нам, сразу направляйте письменные обращения. Слышите, адвокат? До встречи в суде. – Григорий не повел ни одним мускулом. Он стоял недвижимый и холодный. Презрение и спокойствие во плоти. Владислав задергался.
– Нет-нет, вы меня неправильно поняли, – сдал назад коротышка. – Мы пришли, чтобы решить это дело миром.
– Я не хочу решать его миром. Я хочу, чтобы этот подлец пошел в тюрьму! – бросил Гриша, а мальчишка Гуляев побелел, и костюм на нем задрожал от страха.
– Но вы все равно не добьетесь многого. Подумайте сами, это была добровольная связь, – заговорил адвокат вкрадчивым тоном. – Вашей дочери уже без нескольких месяцев шестнадцать. У Владислава отличные характеристики, и потом – это была любовь.
– Что? Любовь? – рассмеялась я. – Что за ерунда. Да у него вообще другая девушка есть, Ольга. Ваша жена сама говорила, – я кивнула на супругу Гуляеву.
– Никого нет, – еще нежнее заговорил адвокат, а Владислав поморщился и еще ниже опустил голову. – Только ваша дочь.
– Интересно, как все у вас поменялось! То вы о свидетелях их связи нам тут вещаете, а теперь, значит, решили его выгородить вот так? Байками о любви? – горько усмехнулся Григорий. – Рассказывайте кому-нибудь другому.
– Но почему вы считаете, что мы говорим не всерьез? – удивился адвокат.
– Да потому что это все – ерунда какая-то. Если это была любовь, этот… м-м-м… Ромео так себя не вел бы.
– Вот именно! – воскликнул адвокат. – Владислав просто не имел возможности показать вам свои намерения.
– Намерения? – тут уже Григорий вышел из себя. – Какие еще намерения, опозорил мою дочь и бросил, скотина. Еще и тварью назвал.
– Я хочу жениться на Варе! – выкрикнул Владислав Гуляев из-за холодильника хриплым, дрожащим от волнения голосом. – Я делаю ей предложение!
Челюсть моего мужа Григория отпала от неожиданности. Да и моя, признаться, на месте не осталась.
Раунд второй! Гонг!
Глава 17, в которой выясняется, что квадратный стол, если очень надо, вполне может стать круглым
Семейное счастье. Хрупкий дом терракотового цвета, стоит на фундаменте из давно завядших цветов, его стены склеены из осколков разбитой посуды – дешевой керамики из «Икеи», окна помутились от пыли прожитых лет, но это даже хорошо, мир снаружи видится словно в легкой дымке. Видеть его четче и яснее не хочется, ибо с некоторого момента ты понимаешь, что сказки так и остались на страницах книг, а ты стоишь в кухне своей квартиры в пригороде, взятой в ипотеку на тридцать лет – еще пойди проживи эти тридцать лет, с такими-то нервными потрясениями, – и слушаешь, как твоей дочери делают предложение. В присутствии адвоката.
Я помню, как Гриша сделал предложение мне. Забавно, что я вспомнила об этом именно сейчас, когда у нас в кухне повисла «немая» пауза из «Ревизора» и все лица присутствующих дам и мужчин исключительно напоминали персонажей из бессмертной пьесы. Взъерошенный, злой и какой-то помятый Владислав. Интересно, чего стоило заставить его так поменять свое отношение к происходящему? Они его пороли? Или допроса в полиции хватило? Суетливая, с бегающими глазками, мамаша Гуляева в коротенькой тунике с неуместно глубоким декольте. Даже если у тебя хорошая форма ног, это не значит, что не нужно думать о приличиях. Папаша Гуляев и мой муж, испепеляющие друг друга взглядами. Адвокат, просчитывающий ходы и, возможно, записывающий наш разговор на диктофон.
И я, вспоминающая свою свадьбу.
Действительно, забавно. Удивительно, что мы с Гришей поженились исключительно по той же самой причине, из-за которой теперь поднялся ураган в нашей кухне. Я забеременела. Ситуация одинаковая, результат категорически разный. Я сказала Григорию о том, что беременна, кутаясь в тонкий плащ. Был ноябрь, и ветер уже гонял последние листья по мокрым дорогам. Мне было так страшно, что аж дрожали колени. Не так часто в жизни мне было до такой степени боязно.
Например, как сейчас.
Тогда мне казалось, что взрослый красивый офицер, летчик, не может меня любить. Как он ответит? Что сделает? Разозлится? Скажет, что это – мои проблемы? Я училась тогда уже в институте. Но разве это так уж важно? Не такая уж большая разница. Может быть, правду говорят, что дети повторяют судьбу их родителей, совершают их ошибки? Наступают на те же грабли?
Григорий был одет в идеально отглаженную форму, красивый, серьезный, спокойный. Прямо как сейчас. Мой личный пилот несколько секунд стоял молча и внимательно смотрел на меня. Затем взял мои руки в свои и крепко сжал их.
– Ты выйдешь за меня, – сказал он. Именно так. Не спросил, а просто сказал. Скомандовал, как он, в общем-то, всегда и делает.
– Да, – прошептала я, хотя моего ответа, получается, не требовалось. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди, так сильно билось. Я не могла поверить своему счастью. Затем Григорий прижал меня к себе и поцеловал. Потом он вдруг испугался, что сжал меня слишком сильно и что это может повредить «маленькому». Гриша приложил руку к моему животу и с обеспокоенным лицом спросил, что я чувствую.
– Я чувствую счастье, – прошептала я, и Григорий поморщился.
– Тебе не больно? Может, нужно к врачу? Ты хочешь есть? А пить? Давай я отвезу тебя домой? Надо собрать документы. Тебе нужны деньги? – он как с цепи сорвался и уже не останавливался. Мы поженились, а потом он бегал за сыром, выискивая его во всех магазинах. Он дарил мне цветы на все соответствующие праздники, всегда красные розы. Он никогда не был оригинален, но его мужская банальность мне даже нравилась. Помню, как он лежал рядом со мной, положив руку на мой живот, и в шутку пытался бороться с Варей, которая жила у меня внутри и вовсю пиналась.
Надо же, ничего не изменилось. Они все еще борются.
– За каким чертом мне сдался такой зять? – сморщился Григорий, таким образом обрывая паузу.
– Я вас не понимаю, – начал горячиться Евгений Гуляев. – Чего еще вы от нас хотите?
– Я ничего от вас не хочу, в том-то и дело, – холодно ответил муж, а адвокат покачал головой и подал какой-то условный знак папаше Гуляеву, чтобы тот, видимо, не лез.
– Посмотрите на это с другой стороны, – заговорил адвокат. – Ваша девочка беременна, об этом скоро все узнают. В школе, на работе.
– Ха! – фыркнул Гриша. Знали бы они, как мало он беспокоится о том, что и кто узнает о нем на работе.
– В конце концов все ваши друзья узнают. Но ведь это будет совершенно другая история, если дети поженятся, верно? – вкрадчиво вещал этот укротитель змей. – Конечно, это немного рановато для них обоих. Но что ж поделаешь, это их выбор. Зато они станут семьей, и, с вашей, конечно, помощью, у ребенка появится отец. И ваша девочка будет счастлива. Ведь она любит Владислава, верно? А он любит ее.
– Любит? – спросила я с откровенным скепсисом. Адвокат бросил взгляд на Владислава, видимо, требуя от него участия. Тот растерянно посмотрел на адвоката, словно в поисках правильного ответа, а затем кивнул.