Наконец операция по загрузке самого ценного груза в кунг была успешно завершена. Каждый из нас двоих был весьма доволен. Я – тем, что не упустил из своих цепких рук Лену, а Сергей, что от души пообнимался с Наташей. Правда, я, украдкой кинув на них взгляд, так и не понял, кто кого обнимает. Всех быстрее в кунг попала Вера. Подсаживая докторшу, мы действовали вдвоём, поэтому просто взяли её, легко подняли и быстро поставили в кузов. С её подругой и сестрой дело обстояло гораздо дольше и приятней. Но самое интересное случилось в конце, когда Сергей, победно улыбаясь, отстегнул алюминиевую лестницу от опущенного борта и с гордым видом забрался по ней в кунг. После этого раздался девичий смех, а Вера довольно ехидно произнесла:
– Да, настоящий джентльмен! Но теперь, как я понимаю, условия нашего подъёма сюда можно считать уже перевыполненными. Правильно, девчонки? Эти ловеласы получили гораздо больше, чем наши поцелуи. Да и особого тепла я не замечаю. И вообще, тут даже присесть некуда. Строительная бытовка, какая-то, ей-богу! И куда вы, паршивцы, бедных девушек заманили?
Сергей выпрямился, махнул рукой, как мушкетёр шляпой, и произнёс:
– Минуточку, миледи, сейчас всё будет в лучшем виде. Мы не дадим пропасть одиноким девушкам. Обогреем и приласкаем, если захотят.
Все засмеялись, охотно выпуская из себя ту непомерную тоску, которая начинала нас накрывать. Мы понимали – творится что-то страшное, и наши жизни – просто щепки в этом вселенском водовороте.
Но тут перед открытыми воротами кунга возник Василий и с недоумением уставился на это совершенно неподходящее к настоящему моменту зрелище. Поняв, что словами остановить нас невозможно, он с силой бросил на край кунга целую вязанку хвороста, которую держал в руках. После чего заявил:
– Всё, это последние деревяшки, которые валялись вдоль дороги. Теперь для получения дров нужно будет рубить деревья, потом остаются только пиломатериалы на КамАЗе, и всё. Когда они кончатся, нам уготовлена только участь мамонтов. Конечно, если до этого момента мы не умрём с голоду.
– Опять ты за своё, – возмутился я, – ты же сельский механизатор, а это значит, что не должен ни знать, ни думать ни о каких мамонтах. Посмотри, какие девушки с нами, а тебе лишь бы живот набить. Не боись, Васёк, – прорвёмся! Ещё не факт, что мы никого не найдём. Может быть, произошёл какой-нибудь природный катаклизм, и он затронул только этот район. Глядишь, всего в нескольких километрах всё осталось, как прежде. Вот сейчас обогреемся и, пока ещё светло, на твоём тракторе поедем разведывать обстановку. Говоришь, не проваливается он на этом льду?
– Да вроде нет.
– Вот и прекрасно! Тогда минут через тридцать пойдём заводить твоего монстра. Девушки останутся готовить нам обед. Понял, «каркало»! А пока бери топор и подготовь дрова для печки. Чтобы деревяшки нормально влезали в топку, они должны быть не больше сорока сантиметров. А мы с Серёгой за это время закончим обустройства нашего жилья.
Этими словами я закончил наше истерическое веселье и обозначил хоть какие-то задачи и ориентиры на ближайшее время. Мои слова никто не оспаривал, все в молчаливой форме согласились, что больше по существу нам делать и нечего. Поэтому Василий пошёл рубить дрова, а девушки засуетились, в попытке помочь нам собирать лежанку и перегородку. Конечно, они больше мешали, чем помогали. Виктор же без указаний нашёл себе полезное применение. Он с трудом выбрался из кунга и начал одной рукой подносить нарубленные Василием полешки.
Вся работа по переоборудованию нашей будки в жилое помещение заняла времени гораздо больше, чем запланированные мной тридцать минут, и всё это из-за излишнего рвения девушек к помощи в работе. Пришлось даже раньше времени поручить им растапливание печки. Без перегородки тепло быстро улетучивалось через открытую створку ворот. Но на что не пойдёшь ради сохранения нервных клеток. Наконец, дело было завершено, и мы все вполне уютно устроились в уже изрядно прогревшемся помещении.
Так спокойно мы сидели и болтали минут десять. Я бы вечно так жил – в теплоте и уюте, попивая с этой приятной компанией чаёк. Но обстоятельства требовали действий, и я, кряхтя, поднялся с боковой складной лавки, надел куртку, хлопнул по плечу Василия и сказал:
– Ну что, механизатор? Пошли заводить твой трактор. Нужно, пока не стемнело, хоть немного обследовать местность. Уже почти пять часов, говоришь. М-да… нужно поторапливаться, сейчас уже в восемь начинает темнеть.
Василий, единственный в нашей компании, обладал механическими часами. Все остальные определяли время по сотовым телефонам, которые, как говорится, приказали долго жить. Система у Василия была довольно интересная – кроме часов на ремешке был вмонтирован маленький компас. Он оказался единственным прибором, по которому хоть как-то можно было определить стороны света. Вся эта конструкция была произведена ещё в советское время и досталась Василию от отца. Несмотря на такое древнее происхождение, по словам владельца, часы обладали завидной точностью.
Из кунга мы вылезли втроём, помогать заводить трактор направился и Сергей. Нужно было перенести к «Кировцу» довольно тяжёлый бензогенератор. Этим мы с Сергеем и занялись, пускач перенёс Василий. Запускали трактор минут десять, в конце концов, он заработал, и я полез в кабину. Сергей оставался здесь, его задача была помочь девушкам приготовить обед. Нужно было обеспечить их большой кастрюлей, столовыми приборами и продуктами. Да, в конце концов, они даже бензиновую плитку не смогли бы разжечь.
В кабине «Кировца» мой взгляд сразу же зацепился за большой транзисторный приёмник «Спидола». Приёмник тоже был старинный и произведён ещё во времена СССР. Василий ещё не тронулся с места, когда я его спросил:
– Слушай, Вась, а эта древность у тебя функционирует?
– А то! Уж этот-то приёмник получше работает, чем те, которыми нас китайцы завалили. Любую волну ловит без искажений, и движок трактора ему не помеха. Я вон, сам сделал адаптер от бортовой сети трактора, и теперь проблем нет с батарейками. Все последние музыкальные хиты и международные новости мне известны. Так что я ещё побольше городских про всё знаю, а ты – мамонты, мамонты.
Не прислушиваясь к разглагольствованиям Василия, я судорожно начал крутить ручку гетеродина приёмника. Но, сколько ни крутил ею и ни щёлкал диапазонным переключателем длины волн, приёмник выдавал только шум атмосферных помех. Никаких признаков работы радиостанций не было, и это по всем волновым диапазонам. От этого бесполезного занятия меня оторвала только резкая остановка трактора.
Мы стояли метрах в трёхстах от реки, текущей между холмов этой ледяной равнины. Из кабины трактора эта река напоминала широкий ручеёк, пробивающий себе дорогу весной сквозь обледенелое, заснеженное бескрайнее поле. Наверное, целую минуту мы сидели и потрясённо всматривались в эту картину. У меня за это время окончательно испарились все надежды на то, что всё это наваждение скоро рассеется, и мы снова окажемся в привычном нашем мире.
Уже действуя чисто по заложенной ранее программе, я достал бинокль и оглядел всю открывающуюся из кабины перспективу. Но, как и предполагал, ничего нового увидеть не удалось. Так же, как и от места нашего расположения, вид открывался только на бескрайнюю обледеневшую равнину. Этот бинокль был непременным нашим спутником, он входил в комплект, который мы всё время возили в «Газели». В этот же комплект входил чемоданчик с рыболовецкими принадлежностями, надувная лодка, коптилка и два спиннинга. Раньше туда входила и палатка, но после оборудования кунга, я её оставлял дома. Было решено, что теперь на рыбалке мы будем ночевать в нашем передвижном домике.
– Ну, что дальше будем делать? – прервал затянувшееся молчание Василий.
Я оторвал глаза от окуляров бинокля, хмыкнул и ответил:
– Что, что! Дальше разведку проводить будем! Давай по той стороне, где не течёт эта река, объедем наш лагерь. А потом уже будем решать, что делать. Видишь, за трактором следы остаются, значит, вернуться по ним мы всегда сможем, не потеряемся в этом «белом безмолвии».
Трактор действительно своим немалым весом продавливал колеи в этой размокшей снежно-ледяной каше. И всегда можно было вернуться обратно по своим же собственным следам. Но мы всё равно начали объезжать наш земляной остров так, чтобы в бинокль можно было увидеть флаг, поднятый над будкой «Газели». Этот флаг я попросил установить Сергея после того, как мы завели «Кировец». Для этого он должен был использовать стойку нашего крана, а вместо полотнища прикрепить оранжевую жилетку дорожного рабочего, которая валялась у нас в «Газели». Вот так, на грани видимости этого ориентира из бинокля мы и начали объезд нашей «земли обетованной».
Почти два часа у нас занял этот объезд, и, несмотря на готовность возвращаться, как только по осеннему времени начнёт заходить солнце, запланированный маршрут был полностью закончен засветло. Солнце не хотело подчиняться законам времён года. Из этого я сделал вывод, что в этом мире сейчас не осень, а где-то середина лета. Или же это совершенно другая планета, со своими циклическими периодами смены дня и ночи. На наш земной островок мы въехали по часам Василия в двадцать минут девятого, а солнце, хотя и значительно продвинулось по небосклону, было ещё высоко. Примерно так, как бывает в июне. Температура же была только немного выше нуля. Её я контролировал по градуснику, закреплённому на корпусе кабины так, что через заднее стекло можно было увидеть, какая на улице стоит температура. Наверное, это было необходимо Василию в его трудовой деятельности. Пускай дополнительные примочки к оснащению трактора смотрелись довольно смешно, но всё прекрасно функционировало, хотя и использовал он давно не выпускающееся оборудование. А если прямо сказать, меня даже завидки брали, надо же, этим вещам место в антикварной лавке или на свалке, а мужик их прекрасно использует в деле.
Почти два часа у нас занял этот объезд, и, несмотря на готовность возвращаться, как только по осеннему времени начнёт заходить солнце, запланированный маршрут был полностью закончен засветло. Солнце не хотело подчиняться законам времён года. Из этого я сделал вывод, что в этом мире сейчас не осень, а где-то середина лета. Или же это совершенно другая планета, со своими циклическими периодами смены дня и ночи. На наш земной островок мы въехали по часам Василия в двадцать минут девятого, а солнце, хотя и значительно продвинулось по небосклону, было ещё высоко. Примерно так, как бывает в июне. Температура же была только немного выше нуля. Её я контролировал по градуснику, закреплённому на корпусе кабины так, что через заднее стекло можно было увидеть, какая на улице стоит температура. Наверное, это было необходимо Василию в его трудовой деятельности. Пускай дополнительные примочки к оснащению трактора смотрелись довольно смешно, но всё прекрасно функционировало, хотя и использовал он давно не выпускающееся оборудование. А если прямо сказать, меня даже завидки брали, надо же, этим вещам место в антикварной лавке или на свалке, а мужик их прекрасно использует в деле.
Буквально все выбрались из тёплого кунга, когда «Кировец» начал с грохотом пробираться к нему через ледяные торосы, окружающие клочок земной поверхности. Лица у встречающих были настороженные, чувствовалось, что итогов нашей экспедиции ждали с надеждой и плохо скрываемым нетерпением. Когда я вылез из кабины, по выражению моего лица даже самый непроницательный человек мог догадаться, ничего хорошего мы не увидели. Я только подошёл к кунгу и не успел ещё ничего сказать, как Наташа громко всхлипнула и уткнулась в грудь Веры. Продолжалось это несколько секунд. Так как Вера оказалась вовсе не железной леди, она не смогла долго держаться и тоже расплакалась после первых же моих слов. Оттолкнув Наташу, почему-то бросилась в сторону своей легковушки. За ней, всхлипывая, метнулась Лена, последней поплелась Наташа. Они все забрались в салон «Калины» и захлопнули за собой дверь. Как бы говоря – мужикам в эту женскую обитель нельзя. Я ещё подумал: «Ну, наверное, там теперь настоящая бабская истерика. Нужно быть полным психом или моральным мазохистом, чтобы сейчас пытаться успокоить этих фурий. Ничего, сейчас выплеснут истерию, потом будем успокаивать. Словами тут, конечно, делу не поможешь, но ничего, у нас ещё остался коньяк и вина полно. Постараемся упоить девчонок, пусть лучше у них завтра похмельная голова болит, чем сегодня слишком трезвая душа по утерянному миру».
Сам я уже не сомневался, что с прошлой жизнью покончено. И когда рассказывал мужикам о нашей разведке, в голове уже шла непрерывная работа. В мыслях я всё время судорожно пытался скорее найти хоть какой-то выход из этого тупика. Но все обстоятельства нашей реальности говорили о том, что лучше расслабиться и постараться облегчить наши последние дни. Мысленно я разрабатывал методы достойного ухода из жизни. Для себя я сразу же отверг мысль когда-нибудь использовать в пищу человеческое мясо. А это бы обязательно произошло, если цепляться до конца за свою несчастную жизнь. Мне совершенно не хотелось отдавать своё тело на гастрономические нужды братьев, так сказать, по несчастью.
И тогда я решил, когда у нас кончатся продукты, использовать кунг в качестве газовой камеры. А что? Шланг, чтобы присоединиться к выхлопной трубе «Газели» был, оставалось только проделать отверстие в стене кунга, упиться спиртным или каким-нибудь средством из чемоданчика Веры и уснуть под звук работающего мотора. Я представил, как умираю, сжимая в объятиях Лену, и чуть не прослезился. Но, сразу обозвав себя самой худой бабой, смог хоть немного отвлечься от своих мрачных мыслей.
И как только я прекратил разрабатывать эти ужасные планы, кошмар, как это обычно и бывает, отступил, а в дело вступили основные потребности организма. И первую скрипку в этом потребительском оркестре играл желудок. Страшно захотелось хоть чего-нибудь перекусить. Считай, с самого утра ничего существенного мы с Сергеем не ели. Вот я и поставил этих мрачно смотревших на меня парней в тупик. Наверное, моя первая фраза, последовавшая после довольно продолжительного молчания, никак не ассоциировалась у них с нашим отчаянным положением. И Сергей, и Виктор, видимо, ждали, что я сейчас начну сокрушаться и жаловаться на судьбу-злодейку, которая поставила нас в такое безнадёжное положение. Но не тут-то было! Я злым и даже саркастическим голосом спросил:
– Ну что, эти истерички хоть что-нибудь пожрать сделали? А то ездишь, ездишь по морозному этому дерьму, хрен знает, сколько, приезжаешь, можно сказать, домой, а тут – фыркнули в морду и бегом отправились справлять свой бабский психоз. Небось, вы-то уже все перекусили, а у нас с Васьком в животах – кишка кишке протоколы пишет.
Может, в другой какой обстановке мои злые и несколько издевательские слова прозвучали обидно для не участвующих в экспедиции ребят, но сейчас они произвели очень даже положительное воздействие. Все мрачные думы о нашем ближайшем будущем теперь переключились на вполне естественные, необходимые вещи. Какие тут, к чёрту, моральные проблемы, когда перед тобой стоят два замученных, голодных мужика.
Когда нас усадили за стол, то даже Виктор со своей травмированной рукой начал смешно суетиться: здоровой рукой подавал столовые приборы и даже попытался помочь Сергею перенести от плитки разлитые в большие тарелки горячие щи. Но был мягко отстранён моим другом, после чего тихо уселся на лежанку и уже оттуда наблюдал, как мы с жадностью поглощали этот вкуснейший супчик. Минут пять в кунге стояла тишина, нарушаемая только мерными звуками клацанья ложек о тарелки. Супа было сварено много, и мы с Василием умяли по две тарелки щей. Когда я уже наелся, то с большим удовольствием стал наблюдать, как Серёга в большом тазике отмывает наши тарелки. Я-то знал, как он не любил мыть посуду, и раньше именно я занимался этим делом. Его обязанностью, как правило, было готовить, а моей убирать последствия нашего пиршества. Но в этот раз я балдел и, развалясь на лежанке, наслаждался послеобеденным отдыхом. Кроме супа, ничего приготовлено не было, но нам с Василием и двойной порции щей вполне хватило.
После того как мы поели, пришлось по второму разу спокойно рассказать о нашем путешествии, подетально, со всеми подробностями. Заметив, что ребята опять стали смотреть угрюмо и о чём-то задумались, я решил высказать идею, которая возникла у меня при виде реки, текущей по ледяной поверхности. Для солидности откашлявшись, я начал толкать свою речь:
– Ну что, мужики, ловить нам, по-видимому, здесь нечего. Вряд ли кто-нибудь тут появится и нас спасёт. Остаётся самим позаботиться о своём будущем. Я вижу только один вариант – воспользоваться этой рекой. По всей логике вещей, река должна впадать в море. По компасу Василия течёт она на юг, а значит, должна впадать в тёплое море, в котором наверняка имеется какая-нибудь живность, а значит, и пища. Хрен знает, куда мы попали, на Землю или на другую планету, но явно это не наш мир и развитой цивилизации здесь нет. Радиоэфир молчит, воздушных транспортных средств нет, и самое печальное, что никаких живых существ я даже в бинокль не увидел. Да и Оззи, несмотря на то что его давно не кормили, не смог найти себе никакого пропитания, хоть и бегает всё время по этой ледяной пустыне. Серёг, ты же, как я тебя просил, ничего съестного не давал Озермоту?
– Нет, конечно! Что же, я не понимаю, что только он может найти в окружающей нас пустыне хоть какую-нибудь пищу.
– Вот! Значит, нам по-любому нужно валить отсюда куда-нибудь на юг. Плот из пиломатериалов, напиханных в КамАЗ, я думаю, мы сделаем быстро, единственное, он будет не очень грузоподъёмный, но что делать. Лишь бы на него можно было установить эту будку и захватить с собой кое-какие запасы. Витёк, ты сколько кубов этих деревяшек вёз?
– Всего двенадцать, из них десять кубов полового бруса и два двадцатки четверти. Только предупреждаю, материал не очень сухой, напилили его совсем недавно.
– Да понял я это уже по его виду! Ты лучше скажи, у тебя там гвоздей или проволоки, случайно, нет?
– Откуда, мы же только деревом занимались!
– А что, у тебя там, в КамАЗе, кроме деревяшек имеется, что может нам теперь пригодиться? Василий, ты тоже подумай, может быть, у тебя в тракторе или в прицепе что-нибудь интересное имеется? Вот градусник, который закреплён у тебя на кабине, нам сейчас весьма кстати.
Первым практически сразу ответил Василий:
– Мишань, да ты же сам видел, что в кабине лежит. Единственное, что в бардачке ещё бутылка водки заныкана, а так всё – нет там больше ничего. А в прицепе я перевозил материал для постройки бокса на территории хранилища минеральных удобрений. Ну, там, листовое железо, уголки, толстые металлические полосы и проволока для сварки. Ещё в прицепе лежат две десятилитровых банки краски, семь рулонов рубероида и бочонок битума. Кроме этого, «сварные» положили туда своё оборудование – контейнер с двенадцатью баллонами ацетилена и кислорода и газовую горелку с редуктором и шлангами.