Усольцев категорически отказался от того, чтобы ехать в Тарасов со мной вместе. Он решил переждать время до вечера и отправиться в ночь, чтобы выветрилась вся алкогольная дрянь, коей он пичкал себя на протяжении четырех дней. Я же, поразмышляв, решила, что пензенское путешествие никаких дивидендов мне в расследовании не принесло. Однако я привыкла доверять магическим косточкам. Если они направили меня сюда, значит, смысл в поездке был. Просто я еще не могла оценить его. Наверняка оценю потом. Потому что просто так ничего не бывает. Особенно в моей профессии.
ГЛАВА 4
Паша появился в Тарасове на следующий день и… снова запил. Даша по телефону сказала, что он «никакой» и разговор с ним по этой причине совершенно невозможен. Конечно, вы можете сказать, а с какого перепугу я так привязалась к этому Паше? Вроде бы в Пензе он не сказал ничего путного, да и вообще в деле был сбоку припека. Но… вот ведь удивительное дело! Комбинация костей, которые я бросила уже в спокойной обстановке, в своей квартире, показала, что я не только на правильном пути, но и что мне следует продолжать по нему двигаться. Комбинация 5 + 8 + 22 гласила: «Ваше упрямство будет вознаграждено».
Конечно, это можно было понимать и в более широком смысле, например, упрямство вообще в этом расследовании, но, поскольку я и раньше выразила недоумение, почему кости послали меня в Пензу за Пашей, я подумала, что косточки имеют в виду именно Усольцева. Оставалось понять, где здесь, что называется, фишка.
И фишка уже была в том, что Павел Усольцев, который ранее не был замечен в особом пристрастии к алкоголю, просто запил. Ни его пензенские знакомые, ни Даша не характеризовали его как горького пьяницу. Я даже позвонила Кассандре, чтобы уточнить этот момент. Женщина-медиум заявила мне, что из всех мужчин, которые тогда находились на даче, Паша был самым малопьющим.
Оставалось только ждать, когда Павел наконец придет в себя. Что касается остальных участников событий, то вроде бы со всеми я уже познакомилась и обо всех составила свое мнение. Но мнение — это одно, а факты — другое. Слова — одно, действия — совсем другое. В этом смысле большое значение имел бы так называемый следственный эксперимент. Насчет участия в нем главного подозреваемого Кирилла я с Мельниковым уже договорилась. Оставалось опять же ждать, когда придет в себя Паша.
Следующий день я посвятила изучению документов, в которых прописывалось, что кому отходит в случае смерти другого, и так далее. И тут я узнала, что Кириченко, оказывается, был компаньоном Кирилла в строительной фирме! Почему мне никто не сказал об этом? А Ольга вообще утверждала, что Игорь нигде не работал. Этот факт, который мог полностью поменять всю картину, необходимо было прояснить немедленно, и я набрала домашний номер Инессы. Можно было не сомневаться в том, что трубку возьмет Кассандра. Так и получилось.
— Алло! — послышался ее низковатый голос.
— Вы почему мне не сказали, что Игорь Кириченко был компаньоном Кирилла в фирме? — без предисловий набросилась я на нее.
Возникла небольшая пауза, после чего Кассандра быстро заговорила:
— Господи, неужели я вам не сказала? Так это просто я забыла… Я думала, что… Господи, понимаете, я-то это знаю — ну вот, видимо, и была где-то на подсознательном уровне уверена, что и для вас это само собой разумеющийся факт.
— Лучше было бы, чтобы вы побольше находились на сознательном уровне! — отрезала я. — А теперь рассказывайте мне, почему так получилось. Ехать к вам мне некогда, так что говорите по телефону.
Кассандра завздыхала, после чего сказала:
— Да я и сама толком не знаю, почему так получилось. Я-то к фирме не имею никакого отношения. Кирилл — владелец, Игорь его друг… Не так уж, наверное, это и удивительно. Ну сделал он его компаньоном и сделал, это его дело, разве я стану влезать? Одним словом, я не знаю.
— Никогда не поверю, что вы не интересовались этим у Инессы!
— Ну я спрашивала мельком, но…
— Зовите Инессу! — перебила я.
— Но она прилегла…
— Зовите немедленно! — решительно приказала я. — И хочу предупредить, уважаемые подружки, что если вы и дальше станете витать в облаках и забывать о таких фактах, то в дальнейшем злодея можете вычислять хоть по звездам, хоть вызывая дух графа Дракулы!
Кассандра наверняка обиделась, потому что лишь посопела в трубку и, ничего не сказав, пошла звать Инессу. Когда Инесса подошла к телефону, я повторила свой вопрос.
— Ну просто у Кирилла не было достаточно опыта, Аркадий погиб так внезапно, никто этого не ожидал… Кирилл растерялся, а Игорь сам предложил ему свою помощь.
— Помощь в обмен на то, чтобы стать главным управляющим компанией?
Инесса тоненько вздохнула, как котенок.
— Но Игорь и не собирался им становиться, это сам Кирилл так сделал… Разве Игорь мог бы им стать без согласия Кирилла? Ой, вы напрасно подозреваете что-то плохое, если бы Кирилл был дома, он бы вам сам сказал, что с Игорем они ладили и что альянс у них получился очень удачным, очень!
— Я непременно поговорю с Кириллом и постараюсь узнать его точку зрения, — заверила я. — И впредь — никаких секретов от меня.
— Да мы и не собирались ничего скрывать, мы просто…
— До свидания, — оборвала я ее и положила трубку.
Скорее всего, расстроенная Инесса отправилась пить успокоительные капли, я же вернулась к просмотру документов и анализу их.
Сам Игорь денег вроде бы в фирму не вкладывал, но де-факто руководил фирмой. И это, судя по всему, стало основой для обвинения Кирилла в поджоге. Кроме, разумеется, того, что его видели с канистрой бензина в руках.
Оставались яхта, дача, коттедж. Это вроде бы была уже мелочь, но… Итак, яхта принадлежала Кириллу, дача была записана на Инессу, собственниками коттеджа являлись Инесса и Кирилл. Еще там что-то осталось в валюте, после смерти отца это было разделено между Инессой и Кириллом поровну.
Я выкурила две сигареты подряд, выпила две чашки кофе и… была вынуждена прийти к выводу, что явный мотив для устранения Игоря Кириченко и Инессы Вавиловой был только у Кирилла. Никуда не денешься. Остальные лица материального интереса от смерти этих двух персон не получали.
Кирилл, убирая Игоря, становился единовластным хозяином в фирме. С другой стороны, он мог просто уволить Игоря, и все. Другое дело, что Игорь вздумал жениться на его мачехе и на этом основании претендовать на доходы с акций. Но акции — одно, а фирма — другое. Дивиденды от акций — деньги Инессы. Но если бы погибли и Инесса, и Игорь, то Кирилл наверняка бы прибрал к рукам и эти самые доходы от акций.
Но есть неувязочка — Кирилл характеризовался всеми как порядочный молодой человек. На акулу бизнеса, помешанного на деньгах и лишенного моральных принципов, он не тянул. Но мотив устранить Игоря и Инессу у него, конечно же, был — это глупо отрицать. Вот милиция и не отрицает…
Да, была и еще одна персона, заинтересованная в смерти Игоря и Инессы, — Ольга, в силу того, что она жена Кирилла. Но ее с канистрой никто не видел, и ее отпечатков пальцев соответственно тоже никто не обнаруживал.
Любопытно все же было бы послушать самого Кирилла. Я с ним еще не встречалась и вообще о нем была только наслышана от других людей. А личная встреча значит для меня очень многое. От ментов, которые занимаются его делом, я ничего особенного услышать не рассчитывала. У них все просто: есть мотив, есть отпечатки пальцев — добро пожаловать!
Я набрала телефон знакомого мне Андрея Мельникова и поинтересовалась, кто занимается делом Кирилла Вавилова. И Мельников усталым голосом поведал мне, что этот человек — он сам. Это была удача, и я договорилась с Андреем о встрече. Мельников, судя по голосу, был не в восторге от этого — видимо, я отвлекала его таким образом от других, весьма многочисленных милицейских дел. Поэтому я сразу же объявила Мельникову, что уже выезжаю к нему, и через полчаса сидела перед ним в его кабинете.
— Я смотрю, Иванова, ты адвокатом заделалась, — хмыкнул Мельников, когда я изложила свою просьбу о встрече с Кириллом, который был арестован и сидел в камере, дожидаясь суда.
— Я, как всегда, Мельников, всего лишь хочу установить истину, — парировала я. — Я за справедливость, Мельников.
— Ну я вроде бы тоже еще никого невиновного не закрыл, — обиделся Андрей.
— Кирилл Вавилов, — коротко сказала я.
— Кирилл Вавилов, — вздохнул Мельников, — похоже, все-таки виновен. Ты думаешь, ты одна такая умная, что все мотивы, все-все-все проверишь за свои сотни баксов, а мы за милицейскую зарплату все тяп-ляп? Согласись, все же иногда думаешь так!
— Ну иногда… — усмехнулась я.
— Ну и зря, — поморщился Андрей. — Конечно, когда кто-то по морде кому-то заедет или украдет чего, мы стараемся все побыстрее рассмотреть. Но тут мотивы я проверил. Ни у кого мотивов нет. У Кирилла есть. Потом канистра, отпечатки пальцев… По-моему, все ясно, Танюша. Ясно! Ну как юрист посуди…
— Вроде бы ясно, — со вздохом согласилась я. — Но мне заказали расследование. Я должна пройти весь путь, пускай даже и не смогу найти другого виновника. К тому же, если преступник все-таки Кирилл, это тоже будет означать, что я выполнила свою работу.
— Ой, Иванова, твое словоблудие говорит о том, что ты все же заделалась адвокатом. Тогда уж открывай адвокатскую контору — и вперед!
— Меня мой статус устраивает, — сухо парировала я.
— Ты пойми, тут дело такое — четко и точно ты никак не установишь, поджигал Вавилов эту баню или нет. Никто не видел его поджигающим. Но больше просто некому. И поэтому будет разбираться суд. Поверит Кириллу и адвокату — значит, оправдает за недоказанностью, поверит прокурору — значит, влепит за убийство, и привет. Вот и все.
Мельников посмотрел мне прямо в глаза.
— Так вот я и хочу выяснить, были ли у остальных мотивы. Да и с подзащитным, так сказать, познакомиться…
— Понятно, — улыбнулся Мельников. — Иванова устала от погонь за бандитами и пришвартовалась в спокойной адвокатской гавани.
— Ни фига себе спокойной!
— Ну уж поспокойнее, чем моя милицейская. Вчера вон только чуть пулю не получил от малолетки одного. Потом чуть не убил его, так перепугался… Ребята еле оттащили.
Я покачала головой в знак сочувствия к милицейским будням.
— Кстати, защитником у Вавилова некто Борщов, ты его должна помнить… — помолчав, произнес Мельников.
— А, этот бабковыжиматель?
— Баксовыжиматель, — поправил меня Мельников. — Этот предпочитает везде давать на лапу, нежели реально что-то копать. Запросит за свои услуги, наверное, мама не горюй. Судье, всем-всем-всем, вплоть до секретаря суда. И себя, конечно, не забудет. Короче, отмажет любого, но за деньги.
— За большие деньги, — согласилась я. — Так что видишь сам, Мельников, если адвокатом господин Борщов, следовательно, на кого надежда? — Только на Иванову!
— Здесь дело-то тухлое, Таня! — вздохнув, еще раз одарил меня скептическим взглядом Мельников. — Оправдают — значит, оправдают. Прямых улик нет, значит, деньги придется платить. А иначе не оправдают.
— А я хочу, чтобы без денег оправдали.
— Ты упрямая, как… — Мельников задумался.
— Как кто? Ты договаривай!
— Не буду, а то обидишься. Я только хочу тебе сказать, что ты ведь тоже за свою работу деньги берешь. Какая разница Вавилову — платить тебе или Борщову?
— Ну я-то никаким секретарям отстегивать не буду. И судьям тоже…
— А мне вот можно было бы. За организацию встречи с подследственным… Ты ведь за этим ко мне пришла?
— За этим.
— С тебя в таком случае коньячок. В случае, если оправдаешь своего Вавилова. Он, кстати сказать, смазливый такой паренек. Может, романчик с ним закрутишь — совместишь приятное с полезным.
— Посмотрим.
— Ну и смотри, — осклабился Андрей, вызвал к себе сержанта и приказал пригласить к нему для беседы подследственного Вавилова.
* * *Кирилл оказался высоким худощавым брюнетом с короткой стрижкой, со спокойными серыми глазами и чуть длинноватым прямым носом. На нем были надеты светлая толстовка и темно-коричневые вельветовые джинсы.
«Ну в принципе ничего себе так», — оценила я его с женской точки зрения, вспомнив мельниковское выражение «смазливый паренек».
— Здравствуйте, — поздоровался Кирилл, посмотрев на меня с удивлением и интересом.
Наш разговор, естественно, мог происходить только в кабинете Мельникова в его присутствии. Андрей тактично зашелестел бумагами.
— Я частный детектив Татьяна Иванова, меня попросила разобраться в вашем деле Инесса, — сказала я.
— Инесса? — рассеянно переспросил Кирилл. — А чего она хочет? Найти, кто поджег баню?
— Да, настоящего виновника происшествия, — кивнула я.
— Странно… — проговорил Вавилов. — Я думал, что она уверена, что это я.
— Она-то как раз не уверена. А вот все остальные, похоже, думают, что это вы. — Я в упор посмотрела на Кирилла.
— Но я не поджигал баню, — спокойно сказал Вавилов. — И кто это мог сделать — ума не приложу.
— А вы подумайте, — рассудительно предложила я. — Прежде всего проанализируйте, что за человек был Игорь Кириченко, что за человек ваша мачеха, кто мог желать им зла, и так далее, и тому подобное. Потому что видимые мотивы, мотивы материальные, есть только у вас.
Кирилл вздохнул и забегал глазами по комнате. Потом нервно отодвинул лежавший на столе листок и спросил:
— Извините, а сигарету можно?
— Можно, — сказал со своего места Мельников и бросил мне по воздуху пачку сигарет.
Я положила пачку перед Кириллом. Он закурил, выдержал паузу и произнес:
— Если знать все досконально, то получается, что зла им мог желать только я.
— Что значит — досконально? — насторожилась я.
Вавилов еще немного помолчал, глядя в сторону, потом ответил:
— Я имел в виду, знать их настолько хорошо, как я.
— Извините, вы сейчас какую-то ерунду сказали, — поморщилась я. — У меня создалось впечатление, что вы имели в виду совсем другое, а мне ляпнули первое, что пришло на ум. Вам что-то известно? Что-то такое, о чем не знают остальные?
— Кого вы подразумеваете под словом «остальные»? — посмотрел на меня Кирилл усталым взглядом, и я разозлилась.
— Слушайте, я вам сразу сказала, зачем я здесь — разобраться в вашем деле. Зачем вы уводите разговор в сторону? Почему вы не хотите помочь сами себе? Вы что, хотите, чтобы вас признали виновным и осудили? Или на адвоката надеетесь? Так вот, я вашего адвоката знаю и могу вас уверить, что он сейчас не делает ровным счетом ничего, чтобы выяснить все обстоятельства вашего дела. А деньги далеко не всегда помогают избежать наказания. Знаете, сколько вы получите за убийство, совершенное с особой жестокостью да еще представляющее опасность для окружающих? Пятнадцать лет — это как минимум. А может быть, и все двадцать. Причем в колонии строгого режима. А когда вы выйдете оттуда — если, конечно, не умрете от туберкулеза или еще чего похуже, — строить жизнь заново будет уже поздно. Так что можете считать, что она у вас уже закончена, если будете молчать. У вас, молодого, красивого, умного и богатого.
Кирилл молчал. На лице его блуждала полуулыбка-полуусмешка, и я никак не могла понять, что она означает. Одно я видела точно: он действительно что-то знает, что-то такое, что могло бы помочь вычислить убийцу. Но почему он молчит, неужели покрывает кого-то? Кого и почему? Боится? Но чего еще бояться, когда ему светит такой срок, и он это прекрасно понимает. Или убийца ему настолько дорог? Можно, конечно, предположить, что это Ольга, но стал бы он так ее выгораживать? Особенно если учесть, что она сразу же заговорила о разводе. Кирилл Вавилов представлялся мне достаточно умным и прагматичным человеком, не склонным к подобным «завихрениям».
Я чувствовала, что диалога не получится. И одновременно понимала, что рано или поздно нужно вынудить Кирилла на него пойти. Необходимо найти подход к нему, чтобы он стал откровенным. Но сейчас я не сумею заставить Кирилла раскрыть передо мной душу. Да еще тут этот Мельников, который своим пусть и молчаливым присутствием, а все равно смущает! Не меня, конечно, — меня смутить трудно, — а Вавилову мешает быть откровенным до конца. И поэтому я решила ограничиться определенным кругом вопросов, не затрагивая других тем:
— Скажите, почему на канистре с бензином обнаружены ваши отпечатки пальцев? Вы брали ее?
— Брал, — кивнул Кирилл. — Я и не отрицал этого. И Пашка не врет, когда утверждает, что видел меня с канистрой. Но я хотел заправить мотоцикл. Ромка не мог не заметить, что бензобак был полным, когда он собрался ехать за самогоном.
— А зачем вы заправляли мотоцикл, ведь тогда еще не знали, что Ромка соберется за самогоном? Или знали?
Вавилов вздохнул.
— Я его для себя заправлял, — пояснил он. — Только я не за самогоном собирался, а за молоком, чтобы утречком из холодильничка… Самое то с похмелья. А потом передумал. Вернее, просто лень стало. Все это я сразу объяснил, но меня и слушать никто не стал.
— Хорошо, допустим, — задумчиво сказала я. — От души надеюсь, что вы говорите правду, потому что в противном случае мне будет неимоверно трудно докопаться до истины, если еще и вы станете вешать мне лапшу на уши. А куда вы дели канистру?
— Я ее поставил возле сарая, — припомнил Кирилл.
— На улице?
— Ну да, — он пожал плечами. — Я же не думал, что так все получится.
— И канистрой воспользуется преступник. Бензин ведь в ней еще оставался?
— Ну да, оставался. Но мне и в голову не могло прийти, что… Да и какая разница, где стоит эта канистра? Ну а если бы я занес ее в сарай — что, ее нельзя было достать оттуда? Мы сарай и не запираем, пока находимся на даче. В любой момент может что-то понадобиться.