– Отца его друга случайно звали не Абдул Баратович Шагабутдинов? – спросил с насмешкой капитан Сафронов. – Если так, то он привез его в медицинский центр, но развязка получилась, как в анекдоте: «Поздно, доктор, я уже умер…»
– Наверное, так его и звали, хотя Шагабутдинов всего на четыре года старше Джалала. Еще в разговоре несколько раз звучало слово «шмель». Мы все понимаем, к чему это слово может относиться, поскольку со «Шмелем» сегодня столкнулись непосредственно, как я уже слышал.
Магомед уехал к Николишиной раньше, чем мы столкнулись со «Шмелем», но кто-то, видимо, уже дал ему информацию. Может быть, даже сам генерал в телефонном разговоре.
– И что дальше? – Лукьянов, кажется, торопился.
– Дальше? Дальше мне нужна вся информация о Джалале Исрафилове. Все, что можно добыть. В том числе и о зоне, где он провел последние свои годы. Кажется, три с половиной, как и его напарник Шагабутдинов. Можно найти такую информацию?
– Раньше было проще, – сказал Лукьянов. – Раньше мы просто обратились бы к ментам в Дагестане, и нам бы все предоставили. Сейчас это невозможно. Хотя у меня в голове есть определенные варианты, которые можно использовать…
– Это исключено, – возразил Магомедов. – Это, товарищ генерал, полностью блокирует мою задумку. Даже делает ее самоубийственной.
– Ты сначала задумку свою выкладывай, потом будем думать, – сказал Лукьянов конкретно.
– Николишина приняла меня и была довольно откровенна потому, что Джалал несколько раз звонил какому-то Магомеду в Махачкалу и уговаривал его приехать для участия в важном деле. Тот Магомед должен был привезти с собой двух парней, русских. Что за Магомед, что за парни, что за дело для них нашел Джалал, Николишина не знает. Она приняла меня за того самого дагестанца – иначе, боюсь, разговор не получился бы. И давить на нее бесполезно. Она истеричка. Сначала повопит, потом закроется, как раковина, и не достучишься до нее. Именно потому я не сказал ей, что произошло с Джалалом и Абдулом. Тот приезжий из Махачкалы не мог еще знать подробностей дела. Она сейчас сидит и ждет своего Джалала… с того света. У него, кстати, регистрации в Москве нет. Менты, которые ведут следствие, к ней нагрянуть не должны.
– Менты сразу не сообразят, – согласился Лукьянов. – Но дело забрало ФСБ. Эти могут… Даже наверняка сообразят, что поиск следует вести через официальную владелицу машины. Я позвоню, чтобы договориться о координации действий. Но я слушаю тебя, Магомед. Ты представился, она приняла тебя за другого… И что? Ты теперь хочешь выступить в роли «другого»? Я тебя правильно понял?
– А почему бы и нет? Я сообразил, что тот, другой Магомед, – бывший офицер. По крайней мере, Николишина сказала, что у меня сохранилась военная выправка, несмотря ни на что. Это она такой комплимент выдала. А знать это она могла только со слов Джалала. Два Магомеда, два офицера. Один может заменить другого.
– И на чем вы с ней расстались?
– Она ждет Джалала. Мне нужно время, чтобы подготовиться и выступить в роли другого Магомеда. Остается надеяться, что Николишина выведет нас на их гнездо. Хоть какие-то связи с другими бандитами у нее должны быть, хоть какой-то телефон. Если к ней не нагрянут менты или парни из ФСБ, она сама начнет поиски. Ее к этому будет толкать хотя бы тот же приезд Магомеда. Это причина для ее активных действий.
– А что, вариант, – вмешался я в разговор капитана с генералом. – И два русских друга нового Магомеда найдутся. Например, я и Сережа.
– Да, я о вас двоих и подумал, – согласился Магомед. – Но нам нужна полная информация, иначе слишком легко подставиться. Кто такой этот Магомед? Что за два русских друга у него? И вообще, нужно знать как можно больше о самом Джалале. Но прямой запрос сразу превратится в предупреждение для бандитов. Они поймут, что здесь подстава.
– С этим трудно не согласиться, – сказал генерал. – Но большей подставой будет вариант, при котором московские менты, имея на руках документы Джалала Исрафилова и Абдула Шагабутдинова, не сделают запрос на них по месту постоянной регистрации. Этот запрос должен уйти обязательно. А по своим каналам я попрошу уже наших информаторов срочно собрать дополнительные сведения. Но я так и не понял, как ты расстался с Николишиной. Обещал еще зайти или будешь звонить?
– И то, и другое, – сказал капитан Магомедов. – Ничего конкретного я не сказал. Как время будет, так зайду или позвоню. Для того и взял оба телефонных номера. Я обратил внимание, что Николишина слегка заискивала в разговоре. У нее самой причины для этого не было. Значит, она слышала такие же нотки у Джалала. Магомед Неизвестный – будем звать его так, – видимо, имеет определенный авторитет. И я вел себя, как человек, сознающий свой авторитет. Николишина приняла это как естественное положение вещей. Джалал был для нее слишком значимым человеком, чтобы не подражать ему во всем – в том числе и в отношениях с людьми.
– Это, пожалуй, нормальный ход. Из такой затеи может что-то получиться, – сказал Лукьянов задумчиво, видимо, мысленно перебирая различные варианты, в том числе и варианты провала. – Будем соображать…
Перед любой, даже самой примитивной операцией следует просчитывать всякие ситуации. А Магомед Магомедов предложил сложную многоходовку с пока еще не известным окончанием. Есть цель, есть направление к ней, но как к этой цели подобраться вплотную, пока неизвестно, хотя варианты просматриваются. Но это в любом случае был лучший и самый серьезный шанс из всех, что можно было найти. А время торопило. Но любая торопливость без систематизированного просчета возможных вариантов и случайно возникающих ситуаций – а они обязательно возникают в каждой операции, – чревата неприятностями.
– Будем соображать… Но делать это можно только в том случае, если у нас будет информация и о Магомеде Неизвестном, и о паре его русских компаньонов, – сказал я. – От вас, товарищ генерал, зависит возможность проведения подобной операции. Вы у нас поставщик информации.
– Да, я сейчас свяжусь с нужными людьми. И с ФСБ тоже. Необходимо будет согласовать с ними свои действия.
Лукьянов решительно встал, даже не поморщившись, хотя ударился простреленной рукой о краешек стола, и вышел за дверь. Видимо, пошел к своему компьютеру, где хранились адреса тех самых нужных людей. И никого с собой не позвал. Хотел было выйти за ним капитан Сафронов, но остановился, потому что не получил приглашения. И Магомед остался в общем кабинете, хотя его персональный стол стоял рядом с генеральским. Мне же как новичку, все еще чувствующему себя в этой компании слегка чужим, вообще не следовало проявлять неуместную инициативу и не лезть туда, куда меня не зовут.
– Кстати, завтра утром у нас тяжелые времена наступают, – сказал Сафронов.
– А времена сейчас, мне кажется, стабильно тяжелые, – заметил я. – Дня без перестрелки не обходится. Существование явно некомфортное для команды инвалидов.
– Я не про то, – улыбнулся капитан. – Завтра переезжаем на новое место. Генерал договорился. Там чуть просторнее, но полуподвальное помещение. Отсюда недалеко. Столы и сейфы придется таскать самим. Столы еще ничего, а вот сейфы явно не для инвалидной команды, как нас назвал Валар. Но грузчиков все равно не будет; значит, прошу всех настроиться на неблагодарный физический труд.
2
Генерал вернулся в общий кабинет минут через пятнадцать.
– Сережа, чайку сделай, – попросил он старшего лейтенанта.
Сережа включил электрический чайник и вышел, чтобы вымыть чайник заварочный.
– Я не думаю, что нам предстоит срочно что-то предпринимать, – сказал Лукьянов, оглядывая свою группу. – И потому предполагаю, что пока можно всем разойтись по домам, кроме дежурного и его группы поддержки, которую я выделил. Это – для предотвращения повторной атаки на офис. Я, как и вы, тоже не думаю, что атака повторится; тем не менее предпочитаю обезопасить Комитет от уничтожения документации. Остальные свободны. Со мной остаются Магомед, Сережа и Валар. Подумаем, что можно предпринять в ближайшее время…
– Я не вижу другого выхода на бандитов, кроме как через Николишину, – сказал Магомедов. – Вижу, товарищ генерал, что вы все еще не решились, но я заранее предупреждаю, что начинаю готовиться к операции и потому перестаю бриться. Перестал уже. Вы это заметили?
Магомед действительно уже имел на подбородке основательную щетину, что и продемонстрировал, проведя тыльной стороной ладони по колючей, черной с проседью, поросли.
– Капитан у нас бреется два раза в день. У него в столе электробритва лежит. В обед обычно приводит себя в уставной вид, – пояснил мне старший лейтенант Сережа. – Сегодня вот не успел, и потому считает, что уже бросил бриться.
– Уговорил, – согласился Лукьянов. – Можешь пока не бриться. Но окончательно я скажу «да» только после получения данных на Магомеда Неизвестного и пару его компаньонов. До этого категорично попрошу: никакой самодеятельности…
– Капитан у нас бреется два раза в день. У него в столе электробритва лежит. В обед обычно приводит себя в уставной вид, – пояснил мне старший лейтенант Сережа. – Сегодня вот не успел, и потому считает, что уже бросил бриться.
– Уговорил, – согласился Лукьянов. – Можешь пока не бриться. Но окончательно я скажу «да» только после получения данных на Магомеда Неизвестного и пару его компаньонов. До этого категорично попрошу: никакой самодеятельности…
– Меня еще один вопрос интересует, – сказал я. – Мы, не имея к тому оснований, почему-то решили, что Джалал сам по себе является крупной фигурой, и начинаем идти от этого, как от отправной точки. Но мне кажется, что он крупная фигура только в глазах Николишиной, а в действительности был простым исполнителем, которым всегда могут пожертвовать ради дела. И мы не имеем информации, с какой целью он вызывал Магомеда Неизвестного. Я не вполне уверен, что непосредственно для участия в действиях банды. По крайней мере, не уверен на все сто процентов, что Магомед Неизвестный должен действовать против нас. Точно так же можно предположить, что он приглашается как участник какой-нибудь акции, типа нападения на бензозаправочную станцию. Тогда вся затея может оказаться «пустышкой», и на организаторов нападения на Комитет нас никто не выведет. Николишина ждет Джалала, а Джалал не сможет прийти уже никогда. И что без него сможет дать нам Николишина? А если у нее нет даже телефонного номера кого-то из друзей Джалала? По крайней мере, из живых друзей – потому что обладатель номера, который есть у Николишиной, если он есть, вполне мог оказаться среди тех, кого мы ликвидировали сегодня.
– Тогда предложи другой путь поиска, – сердито ответил Магомед. Ему явно не понравились мои сомнения, и он стоял за свой план со всей своей кавказской горячностью.
– Разве я отвергаю твое предложение? Я просто предупреждаю, чтобы мы не впадали в излишнюю эйфорию. За неимением лучшего плана будем удовлетворяться этим. Но гарантии, что подобная операция даст результат, пока нет. И потому нам следует параллельно продолжать искать другие пути выхода на бандитов.
– Согласен, – сказал Сережа.
– Согласен, – сказал и Лукьянов. – И потом, я вообще не вижу причин для спора. Вариант капитана Магомедова пока существует только виртуально, и мы даже еще не решили, будет он воплощаться или нет, а если и будет, то каким образом.
– Как «не решили»? – возмутился Магомед. – Я не понимаю, товарищ генерал. Разве у нас есть что-то еще, что может дать результат?
– Ты сам дал своему плану правильную характеристику, – мягко ответил генерал. – «Может дать результат». А может и не дать никакого результата и только заставит нас потерять время и инициативу. И именно потому я предлагаю продумать другие варианты. Все возможные, вплоть до прощупывания контактов по всем ликвидированным сегодня бандитам.
Николай Владимирович защелкал кнопкой компьютерной мыши, и сразу загудел принтер, распечатывая страницу за страницей. Судя по тому, как быстро аппарат выдавал новые страницы, текста на каждой было немного. Наконец гудение принтера прекратилось, и генерал, вытащив листы, протянул по одному каждому из нас. Это был список всех бандитов, что предпринимали сегодня акции против сотрудников Комитета, вплоть до той парочки, что были подстрелены утром самим генералом во время покушения на него.
– И каким образом мы можем собрать на них данные? – поинтересовался я, слегка кривя душой, потому что план оперативных мероприятий по розыску составить тоже умею – с той, правда, разницей, что армейская оперативная разведка располагает иными средствами поиска. – Я не розыскник, навыков сыскаря не имею совершенно, и потому не высказываю возражения, а просто консультируюсь. Я ведь даже не знаю, с чего начать.
– Мы все здесь не розыскники, – ответил Лукьянов. – Но настоящим поиском по нашей наводке и просьбе занимаются профессионалы. Они будут давать нам все данные, а мы должны просто анализировать их, и, если нужно будет, продолжать поиск самостоятельно. Какие-то данные у ментов или в ФСБ уже могут быть. Их, по договоренности, обязательно будут пересылать нам. Пока не переслали, но в любом случае я имею доступ к их базам. Сейчас проверю…
Генерал снова защелкал мышью. Сережа встал ему за спину, чтобы тоже посмотреть.
– Пока – тишина, – вздохнул Лукьянов. – Вечер. Сейчас есть возможность собрать данные только из архивов. Но это-то уже должны были сделать. Не торопятся, однако…
– А поторопить их нельзя?
– Поторопить – значит показать, что я имею доступ к их базе данных? – спросил генерал. – Спасибо, я лучше подожду, но не потеряю своих дополнительных возможностей. А то сменят пароль, и придется опять обращаться к специалистам, чтобы вскрыли его…
Лукьянов красноречиво посмотрел на меня, и я понял, к специалистам какого ведомства он обращался, чтобы иметь доступ к сайтам ФСБ и МВД. А тут как раз эти спецы сами напомнили о себе телефонным звонком на мою трубку…
– Слушаю, Василий Лукич.
– Саня, разговоры начались. Наверное, для тебя они представляют интерес. Если у тебя есть желание, могу выделить тебе на сутки, которые я буду отдыхать после дежурства, свой служебный ноутбук, с которого осуществляется полный доступ к спутниковому контролю. Вплоть до определения точки, откуда ведется разговор. Правда, сам ты с программой можешь в какой-то момент не справиться – там есть определенные сложности, – и тебе необходимо пройти краткий курс обучения. Хотя бы неделю позаниматься. А у тебя этой недели, как я понимаю, нет… У меня предложение. Если ваш командующий напишет отношение на имя начальника Управления космической разведки, мы сможем сразу же выделить вам специалиста. Такой человек сейчас сидит у меня в кабинете и ждет решения вопроса. Готов к выезду и работе. Это, как я прикинул, самый реальный вариант на настоящий момент.
Мне осталось только вздохнуть.
– Василий Лукич, беда в том, что я уже официально признанный инвалид по ранению. И мой командующий уже – хотя официального приказа еще не было – не является по сути моим командующим, а я не являюсь в настоящий момент действующим офицером спецназа ГРУ. Вообще-то до приказа я все еще офицер, но уже без должности и даже без права на ношение оружия. Даже наградного. Врачи предоставили мне взамен другое право – если на меня поедет танк, я должен показать против него навыки рукопашного боя. А на меня в настоящее время, по сути дела, едет настоящий танк. И что я могу ему противопоставить?
– В чем проблема? – спросил со стороны генерал Лукьянов.
– Минутку, Василий Лукич, – сказал я и, зажав ладонью трубку, объяснил Николаю Владимировичу суть вопроса.
– Думаю, я смогу договориться, – сказал Лукьянов. – Даже если ты сейчас не являешься действующим офицером, спецназ ГРУ не может считать тебя «списанным на берег» и обязан встать на твою защиту. Кроме того, в данном случае мы защищаем не только офицеров внутренних войск. Если ты помнишь, в пресловутом списке есть и другие офицеры спецназа ГРУ, не только ты один.
Я кивнул, предоставляя генералу возможность договориться с полковником Мочиловым, и тут же сообщил об этом Василию Лукичу.
– Буду ждать, что вопрос срочно решится, – сказал майор Управления космической разведки. – Я узнавал пять минут назад – полковник Мочилов на месте и уезжать пока, кажется, не собирается. Можно позвонить ему прямо сейчас – наш командир обычно не сидит до середины ночи, пока не подпишет доклад по обстановке за прошедшие сутки. Пусть хотя бы устно согласуют, а я начну действовать до официального разрешения.
– Спасибо, Василий Лукич. Каким бы ни был результат разговора, я тебе позвоню.
* * *Я не узнал, какие такие весомые аргументы умеет приводить генерал Лукьянов, поскольку для беседы с командующим войсками спецназа ГРУ полковником Мочиловым Николай Владимирович вышел в коридор. Но вернулся он уже через три минуты, умудрившись за один классический боксерский раунд выложить полковнику многие обстоятельства сложного дела, и кивнул мне:
– Все в порядке. Звони своему майору… как его… Василию Лукичу. Твой командующий сказал, что согласование не вызовет проблем, и обещал позвонить начальнику Управления космической разведки сразу же. Не тот парень будет, что уже работал с нами в деревне? Старлей…
– Нет, это другое управление, – ответил я и набрал номер.
Василий Лукич воспринял сообщение по-деловому, пообещал галопом сбегать к своему начальнику, а мне посоветовал не терять времени, поскольку в положительном решении он не сомневается, и выезжать сразу, чтобы забрать старшего лейтенанта Воскобойникова, который будет ждать машину в бюро пропусков. Поскольку время вечернее, в бюро пропусков гарантированно не будет много желающих попасть в здание, и спутать Воскобойникова с кем-то будет сложно. В качестве опознавательного знака у старшего лейтенанта на плече будет висеть черная кожаная сумка с ноутбуком. В любом случае можно громко назвать фамилию, и старлей откликнется.