Покормив кошек филе трески, подруги приступили к своему собственному ужину. Сегодня у них с самого утра во рту, как говорится, маковой росинки не было. И сейчас им очень хотелось плотно подкрепиться, наплевав на все диеты в мире.
– Чем будем ужинать? – жадно поинтересовалась Кира у подруги и жалобно прибавила: – Есть очень хочется.
Леся и сама умирала от голода. Но сейчас она была растеряна.
– В доме ни крошки, – развела она руками.
– Не может быть! – не поверила ей Кира, несмотря на то что именно Леся была ответственной в их доме за кулинарную сторону.
Кира знала свою подругу слишком хорошо, чтобы поверить в сказанное ею. Может быть, полного обеда из трех блюд с десертом в холодильнике сегодня и не имелось, но там наверняка было что-то из остатков.
И точно! Кира нашла вполне приличных размеров кусок сыра. Головку чеснока. Сливочное и оливковое масло. А также огурчик и пару помидорок, устроившихся на полке столь эротичным образом, что Кира долго не решалась разрушить эту невероятную композицию. И даже Лесю позвала в качестве независимого эксперта решать – трогать или не трогать огурец и помидоры.
Лесе композиция из вертикально лежащего огурца и двух удобно устроившихся по обеим его сторонам помидорок тоже понравилась.
– Это ты их так положила?
– И не думала даже! А ты?
– И я не клала!
– А кто же тогда?
И девушки снова уставились на вполне еще бодрый огурец и две небольшие помидорки по его бокам. Молчание затягивалось, пока Леся внезапно не сказала:
– Я знаю! Это знак!
– Какой знак?
– Одна из нас скоро выйдет замуж.
– Не может этого быть! – не поверила ей Кира.
– Ну… Тогда, по крайней мере, в нашем доме появится мужчина!
Вместо ответа Кира со вздохом смела в миску и огурец и помидоры.
– Что ты делаешь? – испугалась Леся.
– А что?
– Надо было их оставить до тех пор… До тех пор, пока пророчество бы не сбылось!
– Пророчество сбудется, даже если огурец и помидоры дождутся его исполнения у нас в желудках! – заверила ее Кира. – А пока… Как ты смотришь на гречневую лапшу с овощным салатом?
Леся вообще смотрела на лапшу положительно, пусть даже и гречневую. И Кира быстро схватила кастрюлю, в которую плеснула кипятка из чайника. Так получалось быстрее, потому что не нужно было ждать, пока закипит вода на плите.
Лапшу из гречневой крупы подруги брали впервые. На вид она была очень симпатичной. Ровные порционные столбики были перевязаны аккуратными зелеными бантиками. И упакована она была в красивую картонную коробочку. Да и на вкус, как выяснилось, была очень даже ничего. Особенно сдобренная солидным шматком сливочного маслица.
Рассматривая во время ужина фотографии в журнале мод, который принесла им Оленька, Леся запоздало пожалела всех этих тощих девчонок. Небось они не могут позволить себе навернуть целую тарелку макарон с тертым сыром и толченым чесноком. Страдают хроническими гастритами, падают в голодные обмороки, у них низкий гемоглобин, но от цели своей они не отступают ни на шаг!
Любые жертвы не страшно принести ради красоты! Но вот красивы ли сами эти изможденные постоянными голодовками девушки? Привлекательны ли их торчащие мослы в обычной жизни? Или все-таки лучше, если прикрыть кости не только тряпками, но и молодой упругой плотью и бархатистой кожей?
– Не верю, чтобы все эти девчонки – такие красавицы, как тут нарисовано, – разглядывая фотографии в журналах, вынесла свой вердикт Кира.
– Я тоже.
И Леся с удовольствием прислушалась к довольному бурчанию у себя в желудке, где уютно устроились и сакральный огурец с помидорками, и все прочие ингредиенты их сегодняшнего ужина.
– Оленька в жизни совсем не так хороша, как на своих фотографиях в журналах.
– Да уж, – с удовольствием подтвердила Леся.
Как все-таки хорошо, что диета и в высшей степени стройная фигура отнюдь не залог женского счастья! Оказывается, фотомодели точно такие же люди, со своими прыщиками и морщинками, только вдобавок еще очень и очень худые, голодные и уставшие от такой жизни. Если снять с Оленьки и ее товарок все эти модные тряпки, они будут выглядеть просто ужасно. А вот она, Леся… Она будет выглядеть совсем даже ничего и без одежды.
Но эти мысли прервал звонок в дверь.
– Кто это там? – встрепенулись обе подруги.
Час был уже совсем поздний. И в гости они никого не ждали. И девушки вопросительно взглянули на своих кошек. Однако ни Фантик, ни Фатима не проявили ни малейших признаков волнения.
– Значит, кто-то из своих, – расслабилась Кира и оказалась совершенно права.
За дверью обнаружился их давнишний приятель – Лисица. Он частенько заглядывал к подругам в гости, у него даже была своя комната у них в доме, так что в его позднем визите не было ничего странного.
Однако сегодня он был не один. Его правая рука покровительственно обнимала странное тщедушное существо, одетое в бесформенные брюки и коротенькую маечку. Волос на голове у существа не было вовсе, зато макушка была обильно разрисована цветной татуировкой. Уши, ноздри и даже губы были украшены множеством колечек. А под носом у существа красовалось что-то отдаленно похожее на миниатюрный колокольчик.
– П-привет, – слегка заикаясь, поздоровалась с приятелем Кира, донельзя изумленная внешним видом его спутницы. – Ты к нам?
Вопрос был по меньшей мере глупым. К кому же еще мог явиться Лисица? Но удивление Киры тоже можно было понять. Раньше Лисица всегда являлся один. А тут он притащил с собой дружка. Или все же подружку?
– Ну, заходи… заходите.
Лисица шагнул, не отпуская своего спутника. При этом раздался странный мелодичный звон. Кира недоумевающе повертела головой, не понимая, откуда идет звук. И наконец ее осенило. Это звенел колокольчик под носом у нового знакомого или знакомой Лисицы!
Кошки при виде этого существа вскочили со своих подушек и на всякий случай отошли подальше. Лисица же, не обращая внимания на смущение хозяев дома, расположился в лучшем кресле, откуда только что удрали кошки, удобно вытянул ноги и спросил:
– Ну как у вас дела?
– Ты приехал в начале первого ночи, чтобы спросить, как у нас дела? – поинтересовалась в ответ Кира. – Говори сразу, что тебе нужно?
– Говори или проваливай. А то мы спать хотим, – поддержала ее Леся.
– Вот вы какие! – ни чуточки не обиделся на них Лисица. – У вашего старого друга проблемы, а вы даже не желаете его выслушать. Вот и верь после этого в людскую дружбу.
Подруги слегка устыдились, но не слишком сильно. Спать им хотелось отчаянно. А Лисица не производил впечатления человека чем-то очень уж удрученного. Обычный его в меру наглый тон. Упитанные румяные щеки. Цветущий вид. Нет, не похоже, чтобы его жизни или здоровью что-то угрожало.
– Проблемы не у меня, – не стал обижаться Лисица. – Проблемы у Цветика.
Цветик? Это кто такая? Или такой?
– Это моя младшая сестренка, – пояснил Лисица, кивая странному существу, которое до сих пор мялось в дверях, не решаясь пройти дальше.
Ах, сестренка! Что же, это несколько меняло дело.
– Мы никогда не слышали, чтобы у тебя была сестра, – заметила Кира. – Мама, тетя, бабушки, но сестра… Родная сестра?
– Появление Цветика в нашей семье – это целая отдельная история. Если хотите, потом я вам ее расскажу. Но пока мне надо, чтобы вы спрятали Цветика у себя.
– Спрятали?
– От кого спрятали?
– Не беспокойтесь, – отмахнулся Лисица. – Ничего общего с криминалом тут нет. Ни милиция, ни ФСБ, ни другие правоохранительные структуры не имеют никаких претензий к Цветику. Да, Цветик?
Застывшая в дверях девушка робко кивнула головой. И над гостиной снова поплыл мелодичный звон. А Лисица, наклонившись к подругам поближе, шепотом произнес:
– Цветик попала к сектантам. Мне с трудом удалось выцарапать ее у них. Но теперь они ее ищут.
– Ага! И ты решил, что лучшее место для пряток – это наш дом?
– Да, – кивнул Лисица. – Мимо вашего Таракана ни одна вошь не проскочит. Не то что сектанты! И охрана у вас на воротах. И порядки у вас в поселке, как в колонии строгого режима. Я просто совершенно уверен, что лучшего места для Цветика в данный момент мне не найти!
Подруги переглянулись. Что же, Лисица знал, о чем говорил. Действительно, в их поселке царил образцовый порядок. И за соблюдением этого порядка следил старый полковник в отставке по кличке Таракан. Старикан так долго и верно служил Родине, что и на пенсии не желал расставаться со своими военизированными привычками.
В результате весь поселок вставал под звуки горна. Ежедневно проводились собрания, на которых решались все общие вопросы. И каждый в поселке твердо знал свое место в общественной иерархии. Места эти давались за выслугу лет, а также за особые заслуги. И если в армии были звания и звездочки, то в «Чудном уголке» были уровни и привилегии, которые членам каждого уровня полагались.
Так, например, смотреть кабельное телевидение разрешалось только взрослым, и только в определенные часы. Детям предписывалось играть на футбольной или спортивной площадке столько-то часов ежедневно и только в отведенное именно для их улицы время. Может быть, со стороны это и казалось деспотизмом и попахивало тоталитаризмом, но жители, как это ни странно выглядело со стороны, были довольны своей жизнью. И уезжать из «Чудного уголка» никто не спешил.
Ведь если повсюду за пределами поселка вовсю бушевала преступность, дети пробовали наркотики и смотрели взрослые фильмы, а потом принимались обсуждать в своем кругу то, что им по умственному развитию обсуждать было еще рано, в «Чудном уголке» таких проблем просто не было. Дети занимались именно тем, чем и должны заниматься дети, а взрослые не боялись отпустить ребенка одного из дома.
Тут точно знали: если ребенок один идет в магазин, то по дороге с ним совершенно ничего не случится. Потому что машины ездили по поселку исключительно с дозволенной скоростью в двадцать километров и ни одним километром больше. Пьяных или хулиганов не было вовсе.
И сколько бы денег ребенку ни дали родители, они знали, в магазине его никогда не обсчитают и не обидят. И он вернется домой в целости, сохранности, прогулявшийся и уверенный в своих силах.
Поэтому плюсы жизни в поселке все же перевешивали. И люди уже, в свою очередь, старались поддерживать порядки, заведенные старым Тараканом. Отлично понимая, что все это лишь им во благо, но никак не во вред. Ну а свобода выбора всегда оставалась. Кому не нравилось, тот мог всегда продать свой коттедж и уехать в большой мир.
– Ты уже говорил с Тараканом? – спросила Кира у приятеля.
Тот кивнул и как-то поскучнел.
– Что он тебе сказал?
– Старикан велел Цветику не высовываться из дома. А вам следить, чтобы она не удрала.
Новая история! И как они это сделают?
– Жить – пусть живет, – сказала Кира. – Но вот следить за ней мы не сможем.
– У нас работа.
– И расследование!
Лисица заинтересованно поднял голову:
– Расследование? Какое еще расследование?
– Долго объяснять. Одна наша соседка попала в очень странную историю.
– Какую историю?
– Девушка работает фотомоделью и…
Но продолжить Кире не удалось. Лисица внезапно подпрыгнул и воскликнул:
– Ни слова больше! Девушка-фотомодель? Не надо ничего говорить. Я тоже остаюсь с вами!
– Остаешься?
– Ну да, – кивнул Лисица. – Присмотрю за Цветиком. И заодно помогу вам в вашем расследовании. Ну как? Идет?
– А у нас есть выбор?
– Пожалуй, что и нет, – рассмеялся Лисица. – Но вы не бойтесь, мы с Цветиком очень самостоятельные. Мы не будем вам в тягость!
– Ну тогда устраивай сестру на ночь, – зевнув, сказала Леся. – Где белье, одеяла и подушки, ты знаешь. Отведи ее в любую из свободных спален и… И спокойной вам ночи! Извините, на ужин ничего предложить не можем. Мы с Кирой только что подъели последние крохи.
И с этими словами она ушла к себе. Кира чуток помедлила, но, видя, что Цветик по-прежнему жмется у дверей, явно побаиваясь ее, она решила тоже уйти и дать брату с сестрой свободу. Пусть Цветик осмотрится на новом месте, освоится. А там, глядишь, и говорить начнет. Ведь до сих пор от нее не было слышно ни единого словечка.
Может быть, девушка просто немая?
Дома у Иришки царила та особенная атмосфера, какая бывает, когда рядом находится тяжелобольной человек. Всюду пахло лекарствами и дезинфицирующими средствами. Родители девушки говорили приглушенными голосами, в которых слышались слезы. И у подруг, с их слов, даже сложилось такое ощущение, что Иришке уже никогда не встать с кровати.
– Там она, бедняжечка наша, – прошептала Иришкина мама, вытирая глаза кончиком белоснежного носового платочка. – Лежит целыми днями. Идите, девочки, проведайте ее. Иришке будет приятно.
Подруги наврали родителям с три короба, чтобы их только пропустили к ложу больной. Назвались работницами страховой компании, которая прислала их, чтобы проверить состояние больной и уточнить, действительно ли та нуждается в страховых выплатах или состояние ее здоровья сильно преувеличено врачами и окружающими ее людьми.
Подруги заранее подготовили фальшивые документы, которые удостоверяли их полномочия. Показали страховой полис, опять же фальшивый, поскольку в нем должно было стоять имя Оленьки. Это был стандартный страховой полис, который заключался на каждую девушку, поступающую в агентство Эстель. По нему Иришке полагались выплаты за вынужденный простой в работе. И родители пострадавшей девушки это очень хорошо знали.
Видимо, испугавшись, что их дочь могут лишить страховки, родители ее и дали обратный ход. Потому что Оленька, давшая подругам адрес Иришки, заранее предупредила их:
– Родители у Ирки чисто церберы! Никого к ней не пускают. К телефону Ирку не зовут. Только рассказывают, как ей худо. И еще винят нас в том, что мы довели их дочь до такого состояния.
– Почему это вы?
– Да кто их знает! По-моему, они оба у Иришки с хорошим приветом. И еще мне кажется, что они таким образом оберегают свою дочь от чего-то страшного.
А вот это могло быть очень близко к правде. Вероятно, родители Иришки не хотели, чтобы с их дочерью случилось что-то еще более скверное, чем то, что уже произошло. Однако угроза потери всех страховых выплат все же заставила родителей Иришки пересмотреть свой взгляд на визиты посетителей. Да и Кира с Лесей никак не походили на опасных преступниц.
Одним словом, к дочери родители Иришки подруг допустили. Допустить-то допустили, но… Но сами застыли рядом, не двигаясь с места. И поговорить при них с Иришкой по душам у подруг не было никакой возможности.
Иришка выглядела бледной. Нога у нее была в гипсе. Голова замотана бинтами. Наружу торчали только одни глаза, обведенные темными кругами.
– Господи! – ужаснулась Леся, увидев страдалицу. – Ирина! Как же они вас из больницы-то выписали в таком состоянии?
Иришка промычала что-то невнятное. То ли бинты ей мешали, то ли маячившие рядом родители. Кира покосилась на эту умилительную парочку, дружно утирающую слезы и сопли. Надо как-то избавиться от них! При родителях откровенного разговора с пострадавшей девушкой не получится. Напряжение так и витало в этой комнате. И было просто удивительно, как от него не случилось с кем-нибудь еще какой травмы.
Подруги задали Иришке несколько формальных вопросов, но даже на них родители не дали девушке ответить. Сами отвечали за нее, объясняя, что Иришеньке нельзя много разговаривать и вообще шевелиться. Но у подруг сложилось ощущение, что родителей волнует нечто другое. Да и для нескольких помятых ребер Иришка выглядела очень уж скверно. И потом… Все говорили, что в автомобильной аварии у девушки пострадала помимо ребер еще и рука, так почему же теперь у нее еще и нога в гипсе?
Родители сосредоточенно дышали подругам в затылок, мешая им одним своим присутствием. Да еще и мама Иришки все время что-то всхлипывала. Но всхлипывала она как-то беспредметно. Никаких реальных жалоб на водителя, подрезавшего Иришкину машину, или там на пьяного пешехода, перебегавшего дорогу в неположенном месте, из-за чего и произошла авария, подруги от нее не услышали. Создавалось такое впечатление, что родители просто не желали говорить на эту тему. И следили за тем, чтобы и их дочь не проговорилась о чем-то важном.
Наверное, визит подруг так бы и оказался бесполезным, если бы в дверь внезапно не позвонили. Отец Иришки пошел открывать. Затем в коридоре раздались громкие голоса, и мать Иришки поспешила ему на помощь.
Стоило родителям уйти из комнаты, как Кира подскочила к кровати больной.
– Тихо! – зашипела она на Иришку. – Молчи и слушай! Мы вовсе не из страховой компании. Нас прислала к тебе Оленька! Эстель заставила ее занять твое место. И теперь Оленька у нас снимается для обложки «МВМ». Что скажешь?
Иришка колебалась недолго.
– Пусть бежит! – твердо произнесла она. – Куда хочет, как хочет, но пусть бежит! Иначе она обречена!
– Ты веришь, что похищение трех прежних девушек связано с их работой в этом журнале?
– Это все знают!
И, подозрительно посмотрев на подруг, она спросила:
– А вы точно не из страховой компании?
– Нет. Говорим же, нас Оленька прислала. Она боится и…
– Тогда слушайте! – перебила Иришка. – Я вам так скажу, Оле бежать надо. Думаете, чего я тут вся в бинтах валяюсь, а родители ко мне никого и на пушечный выстрел не подпускают? Да все потому же! Они как узнали, куда меня сниматься отправляют, сразу же эту историю с аварией придумали.
– Да ты что?
– Ну, что сразу – это я приврала, – смутилась Иришка. – Я уже начала сниматься, когда это все началось.
– Что началось?
– Что, что, – проворчала Иришка, с трудом меняя позу в кровати и морщась. – Ох, как надоело в постели валяться, если бы вы только знали! Но лучше тут, чем… Одним словом, как только я на эту работу в «МВМ» подписалась, следить за мной начали.