А что? Вполне может быть — военный дроннер управлял им, выполняя какое-нибудь важное задание, и тут — раз, и умер, от чего-нибудь. От страха, например. А дух его остался на земле, в дроне, так как дело-то он своё не выполнил до конца. Вот теперь призрак и управляет им, телом механическим. И будет управлять им вечно, пока у его дрона, ресурс не кончится или пока дело своё недоделанное не завершит. И понятно теперь, почему ему связь без надобности — он с ним на астральном уровне общается и рулит посредством экзосенсорного воздействия. И понятно ещё, почему он так быстро носится — дух в него вселился бесплотный, у него и реакция нечеловеческая. Только вот непонятно, какая инквизиторам может быть польза от абсолютно бесплодной попытки поймать абсолютно бесплотный дух, вселившийся в чёрного дрона военного образца. Ы-ы-ы-ы… Его передёрнуло от ужаса и омерзения, и он, что есть силы, вцепился в ручки кресла влажными, холодными руками.
«Боже ж ты мой! — подумал Антон, — и до какой только дури со страху не додумаешься, особенно если идёшь на поводу у своей разыгравшейся фантазии!» Понятно, что все эти глупые мысли вызваны самой гнетущей обстановкой подземелий и самим их сложным положением на текущий момент. Но ведь и с военным этим не всё чисто, если беспристрастно так вдуматься. Ну вот, почему, его ловят, а он подмогу не вызывает? Или, зачем он с нами связался? Ну, помогли мы ему немного, и что? Спасибо — до свидания, и все дела. И чего вдруг это он с нами взял, и связался? То есть, мы ему для чего нужны? Мы, понятно, без него не выберемся, это факт, а он-то без нас свободно. Мог бы и на месте нас бросить на разборку с инквизиторами, тем более что это не он, а мы им такой конфуз учинили. А он нет, не бросил, потащил за собой. На кой ляд мы ему сдались? Ведёт нас теперь куда-то на юг. Ага, вот мы уже и к Южному Форту приближаемся, если судить по ГЛОНАСУ и по карте Педро. Уверенно ведёт, значит, знает, куда и зачем. Притащит нас сейчас к таким же, как и сам, потерянным дронам, а там нас и обработают, соответствующим образом. И будем мы с Мэтью такими же тенями-призраками. Будем так же по подземельям шастать, заблудших дроннеров отлавливать, да в призраков обращать. И наши души уже никогда не вернутся в наши ссохшиеся тела за виртуальными мониторами…
Может быть, хоть тогда я научусь бесшумно ступать и не шарахаться от своей тени, как сейчас. Бряк-шкряб, бряк-шкряб. Вот ведь, и стараюсь не шуметь, а всё равно — шкряб-бряк! Вон эхо-то, какое громкое от этого. Далеко, небось, слышно, что это мы идём. Заранее приготовиться можно к нападению. Или ловушку подстроить. Или…
Дикий, пронзительный визг донёсся вдруг до них спереди, сквозь заполнившую тоннель могильную тишину. Антон мгновенно вспотел, а во рту у него наоборот, пересохло, и он остановился, не в силах двигаться дальше. Едрит твою через коромысло… что это там ещё!? Страх липкими руками прошелся по нервам, отключая управление телом и разумом. Если бы были силы, он, наверное, кинулся бы прочь отсюда, куда глаза глядят. Но сил не было, а глаза кроме тухлой глухой черноты ничего не видели. Просто тёмные пятна вокруг очередного столба белого дневного света из очередной пробоины в потолке. Господи, какой же я трус! Да я же ведь сейчас дома сижу в тёплом кресле, в любой момент вырублю всё к чёртовой матери и пойду на кухню водку пить. Ну, что это там может быть за такое? Ну не чёрт же с рогами, в конце-то концов, не дьявол подземных провалов Инферно и не Минотавр с острова Крит. Скорее всего, сквозняк какую-нибудь дверь заржавелую пошевели, вот она и скрипнула. Вон, сквозняки-то, какие гуляют, запахи разные приносят — тухлятина всех сортов и немножко… моря. О, где-то к морю выход есть! Всё просто и совсем не страшно. Чёрный военный, не слыша за собой движения, остановился и обернулся, а Мэт толкнул Антона в спину:
— «Ну, чего ты, Валетчик? Пошли, не стой».
Антон глубоко вздохнул, зажмурившись, представил себе лазурное море под сияющим солнцем, медленно выдохнул, потряс головой и сделал шаг вперёд. Потом ещё один, потом ещё. Военный, убедившись, что движение возобновилось, как ни в чем ни бывало, зашагал дальше. Ну и что? Так и будем делать вид, что ни чего не случилось? Или они, в самом деле, ничего не слышали? Уж, не в моём ли воображении все эти ужасы творятся? Плохо мне что-то, явь от марева не отличаю, так недолго и умом тронуться…
Впереди замаячило расплывчатое светлое пятно, явно не от очередной пробоины, и спустя некоторое время они через небольшой тамбур с раскрытыми двойными металлическими дверями (уж не они ли так жутко скрипели?) вышли в круглое помещение. Антон осмотрелся. Похоже на командно-наблюдательный пункт артиллерийской установки — вверху, на высоте человеческого роста, располагались узкие смотровые щели кругового обзора, почти полностью заваленные землёй. Странно, что к нему напрямую ведёт такой длинный переход. И странно, что в разные стороны, судя по многим таким же дверям, уходят подобные переходы. Наверное, это не НП, а какой-то узел коммуникаций.
Люк в полу у круглой стены, с трудом приоткрылся, слабо пискнув, и из его проёма осторожно выглянуло три дроньих головы. Молча, они осмотрели Антона и Мэта, и молча, уставились в упор на военного. Дроны как дроны. Немного староватые корпуса, и совсем не военные, а обычные «кроты», и всё. Только вот, поведение… Молча, они смотрели друг на друга, молча. Надо полагать, и у них динамики сломаны. Или нет за ними живой души, чтобы активировать в этих динамиках звуки. У Антона ёкнуло сердце — всё, на место пришли. Сейчас обрабатывать начнут. И тут Мэт неожиданно бабахнул:
— «Привет, дети подземелья! Чего так невесело встречаете?»
Громкий голос прозвучал в замкнутом пространстве, словно выстрел из небольшой пушки. Антон вздрогнул, и чуть не свалился в обморок. В ушах гулко застучала подброшенная давлением кровь. Всё. Всё брошу и пойду на кухню за водкой. Напьюсь и усну, и ничего потом не вспомню.
Четыре странных дрона, с мягким выражением на лицах, обратили всё своё внимание на Мэта. Тот слегка крякнул и с лёгким недоумением продолжил:
— «Ну, если и у вас кодеки другие, то можете себе шипеть, сколько влезет. Только вот, почему вы по сети не связываетесь? Не умеете, что ли? Тогда дайте ваши адреса, я с вами сам свяжусь, я сумею. На полу, на пыли напишите, и говорить не надо. А я свяжусь», — и он пальцем накарябал на пыльном полу несколько закорючек, показывая странным дронам, как надо писать.
Бедный, наивный Мэт! Нет у них никаких кодеков, и звуков они никаких издавать не способны. И их самих тут нет, это только призрачные видения теневого мира подземных горизонтов — не может обычный дрон вылезти из глубокого железобетонного подземелья, закрытого железной крышкой. Не может и всё. Картинка на виртуальном мониторе поплыла и стала скашиваться вбок. Потом экран разделила надвое чёткая вертикальная полоса вздыбившегося пола. И так продолжалось долго. Очень долго. Бесконечно долго. Затем в обзоре появился всё так же недоумевающий Мэт:
— «Валетчик, у тебя что, связь обрубилась? Эй, слышишь?»
Антон с трудом приходил в себя — в голове шумело, в ушах звенело, в висках стучало. Всё, на фиг, пора завязывать с этой игрой воображения, здоровье дороже. Не ровён час, окочурюсь здесь по-настоящему и сам перейду в призрачные дроны безо всякого принуждения. Перед глазами явственно отпечаталась страничка инет-газеты «Взгляд на Остров» с передовицей — «Дроннер откинул копыта, будучи „за рулём“ своего коня. Смерть в виртуальном реале — реальность виртуального мира или виртуальность реального? Эксклюзивное расследование нашего корреспондента». Антон хихикнул. Звук собственного смешка на этот раз оказал оживляющее действие и привёл все его чувства более-менее в норму. Оказалось, что он лежит боком на пыльном бетонном полу, а Мэт, присев, заглядывает ему в глаза. Больше никого в бункере не наблюдалось. Антон приподнялся.
— «А где эти? Где тени дронов?»
Мэт удивлённо на него уставился:
— «Тени кого? Если ты об этих, безголосых, так они ушли. Посмотрели на то, как ты валяешься без связи, махнули рукой, скрылись в колодце и крышкой заперлись. Ну, всё, давай вставай, нам ещё до дому шлёпать далеко. Тем более что придётся посты инквизиторов стороной обходить, иначе заметут. Давай маячки, которые Педро дал, здесь установим? Не вертаться же назад в Бастион. Там, наверное, сейчас шухер идёт, всё перетряхивают, нас ищут.»
— «Давай, — сказал Антон, и неуклюже покачиваясь, как новорождённый телёнок, с трудом поднялся на ноги. — И давай шлёпать домой, мне уже здесь очень не нравится. Лучше вернёмся к старому, доброму Третьему Бастиону, там всего лишь одни крысы. И никаких призрачных теней».
**** ***
Мэт и Антон стояли у тройной развилки подземного хода и не знали, куда теперь им идти. Оба не имели ни малейшего понятия, где, в какой момент они свернули не туда. По словам Мэта, военный, прежде чем нырнуть под землю, молча, набросал чертёж на пыльном бетонном полу, куда им двигать дальше, чтобы выйти наружу. Но вот этой тройной развилки на нём не было. Вот и стояли они в нерешительности, решая, что делать дальше. А тут ещё к привычно уже подмаргивающему желтым цветом индикатору сетевой связи — из-за слабого сигнала связь могла оборваться в любой момент — добавился еще подмигивающий оранжевый. Это было не лучше — уровень заряда основного аккумулятора приближался к критической отметке. Ещё немного и двигаться будет невозможно. По идее надо было уже вызывать Службу Спасения, но найдут ли их спасатели в этом подземном захолустье? Скорее всего, нет. А так же Антон не рискнул это делать из-за опасения, что Западная Служба Спасения передаст их координаты инквизиторам, попадать в руки которых, им очень не хотелось.
— «Давай, — сказал Антон, и неуклюже покачиваясь, как новорождённый телёнок, с трудом поднялся на ноги. — И давай шлёпать домой, мне уже здесь очень не нравится. Лучше вернёмся к старому, доброму Третьему Бастиону, там всего лишь одни крысы. И никаких призрачных теней».
**** ***
Мэт и Антон стояли у тройной развилки подземного хода и не знали, куда теперь им идти. Оба не имели ни малейшего понятия, где, в какой момент они свернули не туда. По словам Мэта, военный, прежде чем нырнуть под землю, молча, набросал чертёж на пыльном бетонном полу, куда им двигать дальше, чтобы выйти наружу. Но вот этой тройной развилки на нём не было. Вот и стояли они в нерешительности, решая, что делать дальше. А тут ещё к привычно уже подмаргивающему желтым цветом индикатору сетевой связи — из-за слабого сигнала связь могла оборваться в любой момент — добавился еще подмигивающий оранжевый. Это было не лучше — уровень заряда основного аккумулятора приближался к критической отметке. Ещё немного и двигаться будет невозможно. По идее надо было уже вызывать Службу Спасения, но найдут ли их спасатели в этом подземном захолустье? Скорее всего, нет. А так же Антон не рискнул это делать из-за опасения, что Западная Служба Спасения передаст их координаты инквизиторам, попадать в руки которых, им очень не хотелось.
Чем это могло грозить? В самом простом случае, потерей дрона, а это немалые деньги, чаще всего единственные. Потому что большинство островного населения предпочитает все свои, добытые на Острове средства, вкладывать в раскрутку своего дрона. Лишние копейки редко у кого водятся, всё уходит в игру — обслуживание, ремонт, апгрейды, приспособы, драйвера к ним, обновления драйверов, борьба с вирусами, борьба с нелицензионными глючными прогами… И за всё — бабки, бабки, бабки… Пропажа дрона — чаще всего начало игры с нуля. Страховка? Да, конечно, но только если полная, а это роскошь, доступная далеко не каждому. Страховые компании себе в убыток работать не станут — если страховая выплата достаётся просто и в полной мере, то тогда кто будет осторожничать и беречь вверенное имущество? Вот, в обычной он-лайн игре просто, там материально компания не страдает, потому, что взамен одного погибшего нарисованного бота всегда можно нарисовать другого. Здесь же все железки настоящие, требующие для восстановления настоящих денег, а не тех фиктивных игровых золотых, которые выпадают из любого, забитого игроком нарисованного монстра. На Острове, всё по-взрослому — добываем реальное железо, и меняем его на другое железо, такое же реальное, имеющее весьма реальную материальную стоимость. Либо напрямую, либо посредством Островных бонов.
Так же, в случае попадания во вражеские руки, существовала ещё одна опасность, не такая явная, но гораздо более грозная — сетевая идентификация. Через дрона можно идентифицировать игрока. Поскольку дрон — оконечный элемент сети дронов — терминал, связывается с другим оконечным элементом — терминалом игрока, домашним компом, по вполне определённому сетевому протоколу с вполне определёнными сетевыми адресами и параметрами. И все эти адреса и параметры аккуратно записаны во флэш-памяти дрона, которая может быть аккуратно извлечена и прочитана. А далее данного игрока можно, например, заблокировать для подключения к Островным серверам. Или его постоянно будут вычислять, под какими бы никами он не скрывался, и творить с ним всё, что только позволит им их изощрённая фантазия. Да, конечно, можно сменить компьютер и своего провайдера. Но — это снова деньги, это время, это непременные моральные издержки. И какая уж тут тогда игра? Сплошное издевательство, а не игра.
Ну, вот, примерно так обо всём этом и рассуждали, стоя на распутье подземных коммуникаций Четвёртого Бастиона, заблудившиеся Мэт и Антон. Именно потому им и не хотелось оказаться в лапах злобных инквизиторов, что это означало конец их карьеры на Острове в теперешнем качестве, с потерей денег, имени, репутации, словом всего того, что зарабатывалось непростым, упорным трудом.
— «Ну, так. Не будем больше спорить, кто свернул не туда, куда указал нам этот призрачный дрон, как и не будем больше спорить о природе этого подземного Сусанина. Давай рассуждать логически. Из нашей ситуации есть три выхода. Первый. Мы прячем твоего дрона в укромное место, я беру твой аккумулятор, подключаю его себе дополнительным через зарядку и топаю в Шухарт к Педро за помощью. Второй. Мы, оба вместе, хоронимся в укрытом закутке, бросаем своих дронов, заходим по новой на Главный сервер, объявляем себя пропавшими, связываемся с Педро, совместными усилиями наскребаем денег, берём нулевого дрона, грузим его аккумуляторами и тащим их сюда. Перезаряжаемся, ты берёшь этого дрончика подмышку, и мы благополучно возвращаемся. Третий… Слушай… Может, у тебя есть третий путь спасения, а?»
Мэт внимательно на него посмотрел и сказал:
— «Первые два тоже не катят — мы же не знаем, как попасть сюда, где мы сейчас находимся. И, потом, как ты пройдёшь инквизиторов, если они наверняка сейчас все пути перекрыли и нас ловят? Может, лучше всего просто спрятаться, и выйти из сети надолго, недели на две, пока всё не утрясётся».
— «А ты думаешь, через две недели аккумуляторы сами зарядятся, и выход из-под земли отыщется?».
— «А ты думаешь, если тебя возьмут на блок-посту с двумя аккумуляторами на горбу, то им ни в жизнь не догадаться, куда и кому ты их тащишь?».
— «А что нам тогда делать, чёрт тебя подери и меня вместе с тобой!? Нам что, сидеть здесь бесконечно и ждать, пока из подземелья не вылезет тень призрачного дрона, и не поможет нам добраться до дому, да!?» — Антон почти что кричал, и в его крике явственно проступали панические нотки.
— «Какие, на хрен, призраки? Что ты сёгодня заладил — „тени-призраки“ — „призраки-тени“? У тебя что, идей больше нет, как только всё на призраков сваливать? Или всё успокоиться не можешь, почему дроннеры с тобой говорить отказываются? Не можешь себе представить, что они просто в игру такую играют, или просто не хотят своих секретов первым встречным выдавать. Мало ли у людей, какие причины могут быть…».
— «У людей могут! А если это вообще не люди а…».
— «А кто? Ну, кто ещё тут может быть, кроме людей?».
— «Нелюди. Вот кто».
— «Брось ты чепуху всякую городить, какие ещё „нелюди“? Может, ещё вампиров с вурдалаками приплетёшь заодно?».
— «А-а, Мэт, да что ты понимаешь? Ты что, не видел, откуда они вылезли? Из подземелья, закрытого железной крышкой! Там же никакая связь не действует! Кто ими, по-твоему, управляет, и как!? А?».
— «А? Хрен тебе на! А про ретрансляторы ты, почему не вспомнил сейчас? Или у тебя вся фантазия на мистике заканчивается? Всё! Хватит цапаться из-за ерунды, давай думать, как нам выбираться. Залазь в сеть, ищи выход. Связывайся с Педро, пусть помогает. В конце концов, мы на него работаем».
Антон сник:
— «Не могу я с ним связаться — я номер его не знаю. Он как-то не сказал, а я как-то забыл спросить…».
— «Эх, ёлы-палы, значит, придётся твоих теневых духов вызывать, чтобы нам помогли. Больше некого, — и он без предупреждения заорал, что есть мочи, в гулкие, чёрные коридоры подземных коммуникаций. — Эге-ге, тени Острова Дронов! Придите к нам на помощь, мы вас вызываем!».
Эхо глухо утонуло в бездонных пустотах подземелий, а сердце ёкнуло и замерло в предчувствии невероятного ответа от злых духов вековой темноты… И ответ пришел.
— «Кхе… Я извиняюсь, молодые люди, что вмешиваюсь в вашу содержательную беседу, но, может, я могу чем-нибудь вам помочь? А то теней можно долго не дождаться».
Из чёрного мрака бокового коридора медленно выдвинулся ужасного вида древний дрон на гусеничном ходу. Настолько древний и ветхий, что казалось, с него лохмотьями свисает само безжалостное время, и пролетевшие годы осыпаются песком дней, и бледным туманом курятся вокруг него призрачные видения прошлого, а в скрипе ржавых механизмов его чудятся вопли и стенания безвременно почивших в бозе душ. Антон молча сел на пол и глаза у его дрона остекленели.
Самодельный светильник — сплюснутая гильза с фитилём, наполненная горючей смесью — стоял на импровизированном столе из разбитого оружейного ящика и дико дымил, распространяя по тесному помещению чёрную копоть и вонь горелого газолина. Мэт смотрел на него, не отрываясь, подперев голову рукой — ярко-желтый лепесток пламени трещал, выбрасывая дымные язычки, и нервно танцевал под дуновением сквозняков, благо их здесь хватало — из-под закрытой входной железной двери, из трёх круговых амбразур под потолком, зияющих провалами чёрной пустоты, из чёрного же бездонного колодца в полу, откуда вместе со сквозняком доносилось свежее дыхание моря и слабый, отдалённый плеск волн. Правда, колодец слишком громкое название для небольшой, круглой дырки в полу. И хотя в неё не смог бы пролезть даже самый маленький дрон, глубину она имела приличную — брошенный туда для пробы кусочек отколотого бетона, казалось, пропадал вообще, и только, через несколько ударов сердца, раздавалось неожиданное «бульк» в таком резонансном окружении, что сразу было ясно — там огромное помещение, наполовину заполненное водой.