Когда все было приведено в относительный порядок, а за окном стемнело, я поняла, что уже буквально схожу с ума от беспокойства. Все валилось у меня из рук, а взятую с полки книжку — средство, которое обычно меня не подводило, пришлось отложить после того, как я в течение часа не смогла одолеть даже первой страницы. Взгляд скользил по ровным, гладким строчкам, а смысл бежал от меня как черт от ладана. Захлопнув книгу и отложив ее в сторону, я призналась себе, что ужасно боюсь за Артура.
Ничего плохого с ним случиться не могло — я бы это обязательно почувствовала, но тревога не оставляла меня, лишь усиливаясь с каждым часом. Где он? Что с ним происходит?
Мои нервы были взвинчены до предела и, когда в тишине вдруг грянул телефонный звонок, я выронила чашку, из которой собиралась пить, затем кинулась к телефону, по пути с размаху стукнувшись коленкой об угол стола, и остановилась у него, не решаясь ответить. Телефон звонил и звонил, и я в конце концов нашла в себе силы поднять трубку.
— Але! Але! Полина, это ты? — вырвался из трубки жизнерадостный голос Марины.
Я почувствовала одновременно и облегчение, и разочарование. Это не враг, проверяющий мое присутствие в квартире. Это не Артур.
— Полина? — в очередной раз удивленно окликнули меня из трубки.
— Да, — отозвалась я голосом зомби или разгуливающей во сне сомнамбулы. Этот звук в тишине пустой квартиры напугал даже меня саму.
— Что‑то случилось? — забеспокоилась соседка.
— Нет, все нормально, задумалась, — ответила я.
— А я хочу позвать тебя к себе! Я печенья к чаю купила! Знаешь, сегодня в институте…
Я не слушала ее болтовню, занятая собственными переживаниями, и вдруг одно из произнесенных ею слов привлекло мое внимание.
— Что ты сказала? — переспросила я.
— Ты, Полинка, там совсем уснула, что ли? — захихикала она. — Но я готова повторять это тысячу, десять тысяч раз! Лучше него не найти! Как же мне повезло, что он ошибся номером квартиры и позвонил именно в мою дверь! Он такой… такой… ты и не представляешь! Как актер из голливудского фильма! Красивый, аж сердце замирает. Когда я увидела его на пороге, у меня чуть не остановилось сердце! Мы проговорили с ним целый час! Он такой необыкновенный! Хочешь, я тебя с ним познакомлю…
Прижимая к уху трубку, я попятилась.
— Полина?
— Да, извини, я что‑то плохо себя чувствую, — пробормотала я. — Конечно, с удовольствием познакомлюсь с твоим молодым человеком. Так ему и скажи. Но не сегодня, сегодня я буду спать. Вот прям сейчас лягу и буду спать. Давай договоримся обо всем завтра…
— У тебя голова болит? — с сочувствием спросила соседка.
— Да, голова. До завтра, — машинально согласилась я и повесила трубку.
В квартире было тихо, а сгустившаяся за окном темнота смотрела на меня десятками освещенных глаз‑окон. Она наблюдала за мной, она наслаждалась моим страхом, жадно впитывая его в себя.
Мне хотелось разбить эту стеклянную тишину. Закричать. Заплакать. Но я не могла. Слез не было, и только в горле стоял сухой колючий ком.
Я откашлялась и тяжело опустилась в кресло.
Мне не нравилось все то, что рассказала Марина. Совершенно не нравилось. Вампиры выследили нас и, возможно, уже схватили Артура…
«Стой! — приказала я себе. — Не делай поспешных выводов! Мало ли с кем познакомилась Марина. Может, ее красавец не имеет к вампирам никакого отношения и оказался у ее двери совершенно случайно». «Ха‑ха, какое совпадение. В твоей жизни вообще полным‑полно забавных совпадений. Например, знакомство с Артуром. И с Ловчим. Они тоже пришли к тебе совершенно случайно. И, кстати, по улицам Москвы ходит так много магнетических красавчиков», — возразил противный внутренний голос. «Даже если это так, они ничего не предпримут сегодня. Я усыпила их бдительность, согласившись встретиться с этим непонятным субьектом завтра», — возразила я себе. «Ну конечно, они будут терпеливо ждать и готовить для тебя ковровую дорожку. Интересно, кто именно из дома Артура приходил к Марине?» Я уже не сомневалась, что старейшина вышел на наш след. И именно он. Ловчий действовал бы другими путями. Но как они нашли нас? Поймали старуху? Выследили Артура?
Голова и вправду раскалывалась. Я обхватила ее обеими руками и, вжавшись в кресло, принялась ждать. Господи! Прости, что не верила в Тебя! Только бы Артур не попался им! Только бы он пришел прямо сейчас!
И тут снова зазвонил телефон, так тревожно и беспомощно, что мне стало еще страшнее. Может быть, это опять Марина? Или Артур?…
Я протянула руку и сняла трубку:
— Да?
— Полина? — глухой старческий голос едва пробивался сквозь треск помех. Старуха звонила мне как будто из другой вселенной. Не могу припомнить, чтобы в Москве была такая отвратительная связь.
— Да, это я.
— Полина, сейчас к тебе придет Марья Филипповна. Она живет в этом же доме, на втором этаже. Немедленно идите с ней и никуда не выходите, пока я сама не приду за вами.
— Что случилось? — спросила я, обмирая. Мои предчувствия оказались правдивыми. Но это меня отнюдь не радовало. Уж лучше бы я ошиблась.
— Опасность… Затаитесь… Немедленно уходите, — выдал сквозь череду помех голос.
— Я не могу! Артур ушел еще утром и до сих пор не вернулся! — закричала я, чувствуя, что теряю над собой контроль.
— Ты что, совершенно не соображаешь? Это тебе не игрушки! Немедленно уходи! — разозлилась старуха. — Это твой единственный шанс!
И она, не слушая дальнейших возражений, отсоединилась.
В трубке еще звучали короткие гудки отбоя, когда в дверь позвонили.
Смешно, еще не так давно я и не представляла себе ничего более страшного, чем трояк по математике. Ситуация уже начинала меня злить. Я положила трубку на стол — довольно звонков и всяких сюрпризов, подошла к двери и заглянула в глазок.
Грузная дама лет шестидесяти с добродушным круглым лицом, облаченная в огромный полосатый халат, делавший ее фигуру еще массивнее, никак не напоминала тайного агента.
— Полина, — тихо позвала она, — меня зовут Марья Филипповна, тебе должны были позвонить насчет меня.
Я замерла перед дверью. Почему я должна ей верить? Почему я должна верить старой гадалке? Все, кроме Артура, стремятся использовать меня в своей игре, и не всегда можно понять, на чьей стороне играет каждый новый игрок. Вокруг меня их и так развелось слишком много.
Хорошо было в детстве. Когда меня что‑то пугало, я просто натягивала на голову одеяло — и страхи отступали, а я оказывалась в маленьком изолированном мире, где никто и ничто не могло мне угрожать. Вот бы сейчас натянуть одеяло, укрывшись им ото всех бед…
— Полина! Ты там? — Марья Филипповна снова позвонила. — Быстрее, девочка, мы не можем терять ни единой минуты.
Будь что будет. Я открыла дверь, настороженно глядя на женщину.
— Идем, — она протянула ко мне руку.
Я попятилась.
— Полина, я должна немедленно тебя увести. Здесь тебе угрожает опасность, — медленно, словно бестолковому пятилетнему ребенку, сказала Марья Филипповна.
— Какая опасность? — спросила я, стараясь потянуть время.
— Я не знаю. Мне просто велели увести и спрятать тебя. Ну пойдем же, — она всплеснула полными руками.
— Сперва докажите, кто вы на самом деле. Вы можете войти сюда без приглашения? — осведомилась я, собираясь с силами, чтобы в случае необходимости дать отпор.
— Боже мой, зачем мне входить туда? Это тебе нужно выходить оттуда, — она непонимающе воззрилась на меня.
— И все‑таки я настаиваю, иначе никуда с вами не пойду.
— Придумают тоже, — пробормотала себе под нос посетительница и решительно шагнула в квартиру. — Ну все, теперь мы можем идти?
Она смотрела на меня, как на тяжелобольную. Ее право. Сама признаю, что веду себя странно, особенно, если посмотреть со стороны, но, если честно, у меня есть для этого кое‑какие основания.
— Да, спасибо, я убедилась, что вы не из них, — ответила я, облегченно переводя дух, — но уходить отсюда сейчас я все равно не собираюсь. Мне нужно дождаться моего друга.
— Ты твердо это решила? — в голосе Марьи Филипповны прозвучала безнадежность.
— Абсолютно, — подтвердила я.
— Ну хорошо, — она тяжело вздохнула, — значит, мне придется остаться здесь с тобой.
Она настороженно оглядела лестничную клетку и закрыла дверь.
Я заметила, что полные руки, закрывавшие замки, мелко дрожат.
Марья Филипповна прошла в комнату и тяжело опустилась на диван, натужно скрипнувший под ее немалым весом. Она была бледна и нервно вздрагивала от каждого шороха.
— Марья Филипповна, — я присела напротив нее и заглянула в бледное испуганное лицо, — вы сделали все, что могли, пытаясь уговорить меня. Понимаете, вам совсем не обязательно оставаться здесь. Скажите, куда нам с Артуром придти. Я дождусь его, и мы вместе спустимся к вам.
— Марья Филипповна, — я присела напротив нее и заглянула в бледное испуганное лицо, — вы сделали все, что могли, пытаясь уговорить меня. Понимаете, вам совсем не обязательно оставаться здесь. Скажите, куда нам с Артуром придти. Я дождусь его, и мы вместе спустимся к вам.
Она опять вздохнула.
— Спасибо, Полина, но я не могу этого сделать. Что я отвечу им, если с тобой что‑нибудь случится? Нет, я лучше посижу тут.
Я уже ничего не понимала. Кто же эта странная старуха с собакой, что привела нас сюда, и почему ее так слушаются и боятся члены сформированного ею клуба «кому за шестьдесят». Я ведь вижу, что боятся, причем сильнее, чем потенциальных негодяев, которые вот‑вот могут ворваться в мою квартиру.
— Ну хорошо, как знаете, — ответила я и, взяв в руки Морковкина, снова опустилась в кресло напротив нее.
Так мы сидели минут, наверное, десять. В полной тишине. Каждый раз, когда снаружи слышался гул лифта, Марья Филипповна вздрагивала всем своим мощным телом. Не скрою, мне было даже приятно, что я не одна и есть кто‑то, кто боится даже больше, чем я. Еще немного — и я совершенно привыкну ко всей этой суматохе. Ходить по краю пропасти страшно только поначалу, а затем либо падаешь вниз, либо привыкаешь.
Но вот из коридора послышался звук поворачивающегося в замке ключа. Совсем негромкий. Если бы мы не сидели так тихо, прислушиваясь ко всем шорохам, мы бы, скорее всего, его не услышали.
Марья Филипповна приподнялась, держась полной рукой за сердце, но я уже стремглав бежала в коридор, чтобы встретить того, кто стоял за дверью. Я бросилась прямо в объятия Артура.
— Ты вернулся! А я так боялась! — прошептала я, касаясь губами его волос, жадно вдыхая такой родной, едва уловимый запах. В объятиях Артура я чувствовала себя по‑настоящему сильной.
— Нам надо уходить. Здесь что‑то не ладно, — сказал Артур, и я заметила, что он тоже встревожен.
— Конечно, надо. Я так Полине и говорила! — Марья Филипповна вышла в коридор. На ее простодушном круглом лице явственно читалось облегчение.
— Кто это? — Артур отстранил меня, на всякий случай убирая из зоны возможных боевых действий.
— Это Марья Филипповна. Мы можем у нее укрыться, — и я вкратце рассказала ему о текущей ситуации.
— Хорошо. Идемте, — Артур быстро принял решение и, взяв меня за руку, вывел на лестничную клетку.
Марья Филипповна, стуча задниками разношенных туфель, резво, несмотря на весь свой немалый вес, принялась спускаться по лестнице. Мы двинулись за ней.
Дойдя до своей двери, она остановилась и прислушалась, и только затем осторожно повернула ключ и поманила нас в темноту квартиры.
Мы вошли. В квартире пахло свежесваренным борщом, а из‑под ног Артура с истошным мяуканьем бросилась кошка.
— Сидите тихо, — предупредила нас Марья Филипповна. — Будем надеяться, что все обойдется.
— Почему вы помогаете нам? — спросил Артур, внимательно разглядывая ее. Уж ему‑то темнота никогда не была помехой.
— Почему? — женщина, похоже, искренне удивилась его вопросу. — Потому, что это мой долг. Мне сказали, чтобы я спрятала вас и передала лично ей, когда она придет сюда. Разве я могу не послушаться ее?
Артур удовлетворенно кивнул, и мы прошли в комнату. Здесь было так же темно. Артур встал у окна и, чуть отодвинув плотную штору, принялся вглядываться в темноту ночи.
— Не буду мешать вам. Посижу на кухне, — сказала хозяйка.
Я не стала ее удерживать, видя, как ей не по себе в нашем обществе. Кажется, Марья Филипповна знала или догадывалась, кто такой Артур, и явственно побаивалась его.
— Ты уверена, что твоей старухе можно доверять? — спросил Артур тихо.
Он достал из висевшей на плече кобуры пистолет, щелкнул им и снова убрал на место. Видно было, что он полностью готов к бою.
Я подошла к Артуру и положила руки ему на плечи, всем телом прижавшись к его спине.
— Я не доверяю уже никому и знаю ее немногим дольше, чем ты. Но пока у нас по‑прежнему нет выхода.
— Но братья нашли нас, — возразил Артур. — Ты уверена, что это не ее заслуга?
Я опустила голову и уткнулась ему в плечо.
— Кажется, я опять виновата… Когда я была у Марины, я написала письмо Вике. Мне так хотелось получить весточку из дома…
Я почувствовала, как плечи Артура стали каменными. Я даже сочувствовала ему: вот навязался ему на шею капризный глупый ребенок, упорно совершающий ошибку за ошибкой… Но мне, в конце концов, только шестнадцать! Никто не учил меня прятаться и выживать! Это, как ни смешно, не было предусмотрено школьной программой! Меня учили языкам и этикету, экономике и музыке, меня готовили к совершенно обыденной нормальной жизни, и никто никогда не предупреждал меня о том, что однажды мой мир вывернется наизнанку.
— Извини, Полина, не бойся, я всегда буду с тобой, — он обернулся и обнял меня, крепко прижимая к своей груди, а за окном, словно знамение беды, истошно выла чья‑то сигнализация.
Глава 5
Мы не понимали, что происходит. Вокруг царила тишина, казавшаяся мне зловещей. Сколько это продолжалось, я не знаю. Мы словно находились вне времени и пространства. Я вздрогнула, когда в дверь позвонили, но Артур прижал палец к губам и безмолвно покачал головой. Мы затаились — маленькие глупые мышки в большой мышеловке, пружина которой вот‑вот сработает.
Я думала о своих родителях. Не о тех, что вырастили и воспитали меня, а о моих настоящих родителях. Как и мы с Артуром, они пытались убежать от вампиров, но в конце пути их ждала гибель. Неужели нам суждено повторить их судьбу? Проклятая кровь! И почему наша кровь служит приманкой для всех кровососущих в округе?! Из‑за нее на мой род на протяжении всего его существования обрушивались всяческие несчастья. Если бы не она, мои родители были бы до сих пор живы, если бы не она, Артур оставался бы человеком, правда, мы бы, наверное, никогда не встретились с ним. Боже! Как же все запутано! Я закрыла глаза, прислонив голову к плечу Артура.
Еще один звонок в дверь — и тишина. Вот звонят уже к соседям. Я слышала звук открывающейся двери и тихий разговор. Разобрать слова невозможно. Но мне и не нужно слышать их, чтобы понять, что происходит. Все просто как дважды два: они уже обнаружили, что квартира пуста, птички улетели, и знают, что улететь далеко мы не могли, и вот теперь методично прочесывают дом. В окнах квартиры Марьи Филипповны, где мы сейчас укрылись, не горит свет, она кажется пустой, но это не вселяет в меня чувство безопасности: уверена, что так или иначе они проверят все квартиры. Просто до нас еще не дошла очередь, а значит, у нас есть несколько лишних минут. Как раз тех минут, которые люди ценят дороже золота.
Артур не закрывается от меня, и я отлично считываю его эмоции. Он напряжен, как натянутая струна. Я знаю, что он не верит в успех, но, защищая меня, будет драться до последнего. Когда я читала в книгах, что в момент опасности все чувства обостряются, а тишина перед боем бывает особенно пронзительна, я пробегала эти строки глазами, считая их художественным преувеличением, но вот теперь… Я вспомнила сражение с дикими вампирами в кафе у Януша. Это было ужасно. Только теперь будет еще хуже. Артуру придется одному противостоять им. Что я могу сделать? Разумеется, драться, используя все, что умею, чтобы дать Артуру еще один, хотя бы маленький, шанс. Сейчас для меня была ценна каждая мелочь.
В квартире было тихо. Интересно, как там наша хозяйка?
— Сейчас, — прошептала я одними губами и осторожно, на цыпочках, вышла на кухню.
Марья Филипповна сидела за кухонным столом, подперев руками щеки. В темноте смутно белело ее лицо, а в воздухе остро пахло сердечными каплями.
Мне стало стыдно, и я присела перед ней на корточки и попыталась заглянуть ей в лицо.
Она отворачивалась.
— Марья Филипповна, уходите, пожалуйста, пока не поздно, я очень прошу, — прошептала я. — Понимаете, лишние жертвы никому не помогут.
Она покачала головой.
— Ну почему?
Я прикоснулась к ее руке. Рука мелко дрожала.
— Я… я боюсь, и если меня будут спрашивать, я могу выдать вас… — тихо проговорила она. — И она мне никогда не простит… она сама убьет меня… — добавила женщина после долгой паузы.
Я поняла, что «она» — это старуха.
Сломать человеческую жизнь совсем несложно. Она легче перышка и мягче травинки. Переломить, наступить походя, даже не заметив этого. Те, кто считают, что они вправе решать судьбы мира, не замечают те травинки, по которым идут к своей благородной цели. Я осторожно погладила пальцами горячую трясущуюся руку.
— Скажите, кто она и зачем ей я?
Марья Филипповна покачала головой.
— Она — самая настоящая ведьма, которой подвластны страшные силы. Очень сильная. Очень…