Анна Ахматова Стихов моих белая стая…
Предисловие
Творческая судьба Анны Ахматовой сложилась так, что только пять ее поэтических книг – «Вечер» (1912), «Четки» (1914), «Белая стая» (1917), «Подорожник» (1921) и «Anno Domini» (в двух редакциях 1921-го и 1922—1923 гг.) составлены ею самой. В течение последующих двух лет ахматовские стихи изредка еще появлялись в периодике, но в 1925-м, после очередного Идеологического Совещания, на котором, по выражению самой Анны Андреевны, она была приговорена к «гражданской смерти», ее перестали печатать. Лишь через пятнадцать лет, в 1940-м, почти чудом прорвался к читателям томик избранных произведений, и выбирала уже не Ахматова, а составитель. Правда, Анне Андреевне все-таки удалось включить в это издание в виде одного из разделов фрагменты из рукописного «Тростника», шестой своей книги, которую собственноручно составила в конце 30-х годов. И все-таки в целом сборник 1940 года с безличным названием «Из шести книг», как и все остальные прижизненные избранные, включая и знаменитый «Бег времени» (1965), авторской воли не выражали. Согласно легенде, инициатором этого чуда был сам Сталин. Увидев, что его дочь Светлана переписывает в тетрадь стихи Ахматовой, он якобы спросил у кого-то из людей своей свиты: почему же Ахматову не издают. Действительно, в последний предвоенный год в творческой жизни Ахматовой наметился некоторый перелом к лучшему: кроме сборника «Из шести книг», – еще и несколько публикаций в журнале «Ленинград». Анна Андреевна верила в эту легенду, считала даже, что своим спасением, тем, что ее вывезли из блокадного города осенью 1941-го на военном самолете, она также обязана Сталину. На самом деле, решение об эвакуации Ахматовой и Зощенко подписано Александром Фадеевым и, видимо, по настойчивой просьбе Алексея Толстого: красный граф был прожженным циником, но Анну Андреевну и Николая Гумилева знал и любил с юности и никогда об этом не забывал... Толстой, похоже, поспособствовал выходу и ташкентского сборника Ахматовой в 1943 году, что, впрочем, было ему совсем не трудно, так как это произошло после публикации в «Правде» ее стихотворения «Мужество»... В том, что именно автор «Петра Первого», пусть и не слишком, а слегка защищал Ахматову, подтверждает и такой факт: после его смерти в 1944 году ей уже никто не смог помочь, ни Николай Тихонов, ни Константин Федин, ни Алексей Сурков, несмотря на все свои немалые литературные чины...
В настоящее издание включены тексты первых пяти книг Анны Ахматовой, в той редакции и в том порядке, в каком они впервые увидели свет.
Первые четыре сборника – «Вечер», «Четки», «Белая стая» и «Подорожник» публикуются по первому изданию, «Anno Domini» – по второму, более полному, берлинскому, отпечатанному в октябре 1922-го, но вышедшему с пометкой: 1923. Все остальные тексты следуют в хронологическом порядке, без учета тех тонких связей и сцеплений, в каких они существуют в авторских «самиздатовских» планах: до самой смерти Анна Ахматова продолжала и писать стихи, и складывать их в циклы и книги, все еще надеясь, что сможет выйти к своему читателю не только с главными стихами, которые неизменно застревали в вязкой тине советской цензуры, но и с книгами стихов. Как и многие поэты Серебряного века, она была убеждена, что между лирическими пьесами, объединенными лишь временем их написания, и авторской книгой стихов – «дьявольская разница».
Первый сборник Анны Ахматовой «Вечер» вышел в самом начале марта 1912 года, в Петербурге, в акмеистском издательстве «Цех поэтов». Чтобы издать 300 экземпляров этой тоненькой книжечки, муж Анны Ахматовой, он же глава издательства, поэт и критик Николай Степанович Гумилев выложил из собственного кармана сто рублей. Читательскому успеху «Вечера» предшествовали «триумфы» юной Ахматовой на крохотной эстраде литературного кабаре «Бродячая собака», открытие которого учредители приурочили к проводам 1911 года. Художник Юрий Анненков, автор нескольких портретов молодой Ахматовой, вспоминая на склоне лет облик своей модели и ее выступления на сцене «Интимного театра» (официальное название «Бродячей собаки»: «Художественное общество Интимного театра»), писал: «Анна Ахматова, застенчивая и элегантно-небрежная красавица, со своей „незавитой челкой“, прикрывавшей лоб, и с редкостной грацией полу-движений и полу-жестов, – читала, почти напевая, свои ранние стихи. Я не помню никого другого, кто владел бы таким умением и такой музыкальной тонкостью чтения...».
Ровно через два года после выхода в свет первого издания, а именно в марте 1914-го на прилавках книжных магазинов Петербурга появились «Четки», эту книгу Ахматовой уже не пришлось издавать за свой счет... Она выдержала множество переизданий, в том числе и несколько «пиратских». Один из таких сборников датирован 1919 годом. Анна Андреевна очень дорожила именно этим изданием. Голод, холод, разруха, а людям все равно необходимы стихи. Ее стихи! Гумилев, как выяснилось, был прав, когда сказал, прочитав корректуру «Четок»: «А может быть, ее придется продавать в каждой мелочной лавке». Марина Цветаева довольно спокойно встретила первый ахматовский сборник, ведь ее собственная первая книга вышла двумя годами ранее, разве что подивилась совпадению названий: у нее – «Вечерний альбом», и у Анны – «Вечер», зато «Четки» привели ее в восторг. Она влюбилась! И в стихи, и, заочно, в Ахматову, хотя и почувствовала в ней сильную соперницу:
Тогда же, после «Четок», Цветаева назвала Ахматову «Анной Всея Руси», ей же принадлежат и еще две поэтические характеристики: «Муза плача», «Царскосельская Муза». И что самое удивительное, Марина Ивановна угадала, что судьба выписала им, таким разным, одну подорожную:
«Четки» самая знаменитая книга Анны Ахматовой, именно она принесла ей славу, не просто известность в узком кругу любителей изящной словесности, а настоящую славу. Между тем сама Ахматова из ранних своих книг куда больше «Четок» любила «Белую стаю» и «Подорожник»... И пусть человек, которому посвящены «Белая стая» и «Подорожник» – Борис Васильевич Анреп, как выяснилось через много-много лет, оказался не достойным этой великой земной любви и поэма судьбы Анны Всея Руси осталась без главного Героя, что с того? Миновали войны и цари, а стихи о безнадежной любви самой прелестной женщины «серебряного Петербурга» к «лихому ярославцу», променявшему родные перелески на бархатную зелень английских газонов, не прошли, не утратили своей первозданной свежести... В 1945 году, накануне очередной катастрофы, когда в августе следующего 1946 года Анну Ахматову известным постановлением ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград» в очередной раз приговорили к «гражданской смерти», она, прочитав в рукописи роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», написала такие провидческие стихи:
В ситуации 1945 года, когда после нескольких весенних месяцев всенародного праздника Победы власть снова и круто стала «завинчивать гайки», подобные стихи не только читать вслух, но и хранить в ящиках письменного стола было опасно, и Анна Андреевна, никогда ничего не забывавшая, забыла их, точнее, так глубоко спрятала в подвале памяти, что не могла сыскать целое десятилетие, зато после XX съезда – сразу вспомнила... Друзья недаром называли ее провидицей, она многое предвидела заранее, наперед, и приближение беды чуяла задолго до ее прихода, ни один из ударов судьбы не заставал ее врасплох; постоянно живя «на краю у гибели», она всегда была готова к самому худшему. А вот ее главным книгам везло, они каким-то чудом успевали выскочить из-под печатного станка накануне очередного крутого поворота – либо в ее собственной жизни, либо в судьбе страны.
«Вечер» появился накануне рождения первого и единственного сына.
«Четки» – накануне первой мировой войны.
«Белая стая» – накануне революции, причем буквально накануне: в середине сентября 1917 года.
«Подорожник» (апрель 1921-го) – накануне большого горя: летом 1921-го Ахматова узнала о самоубийстве старшего любимого брата Андрея, в августе ушли из жизни сначала Блок, а затем Гумилев. Михаил Зенкевич, разыскавший Анну Андреевну той трагической зимой в каком-то чужом промерзлом жилье, был поражен произошедшей с ней переменой. Той Анны, с какой он расстался, уезжая из Петрограда в 1918-м, той, что жила и пела любовь в «Вечере», «Четках», «Белой стае» и «Подорожнике», больше не было; книга, которую она писала после страшного августа 1921-го – «Anno Domini» – была книгой Горя. (В первом издании – Пб.: «Petropolis», 1921 – год конца прежней и начала новой жизни обозначен римскими цифрами уже в названии сборника: «Anno Domini MCMXXI» («От Рождества Христова 1921».) Прочтя несколько новых стихотворений другу своей поэтической юности и заметя, что Зенкевич поражен, объяснила: «Последние месяцы я жила среди смертей. Погиб Коля, умер мой брат и... Блок. Не знаю, как я смогла все это пережить».
В первой редакции сборник «Anno Domini» вышел, как уже упоминалось, в конце октября, стихи о новом горе шли ровным потоком, издавать их в России, где имя казненного Гумилева под запретом, стало опасным: второе, дополненное, издание пришлось печатать уже в Берлине, ставшем к 1922 году центром русской эмиграции. Здесь еще можно было сохранить эпиграф из Гумилева в цикле «Голос памяти», однако даже простое упоминание о встрече с императором Николаем зимним вечером в заснеженном Царском Селе пришлось все-таки зашифровать. В широко известном сейчас стихотворении «Встреча» (1919) финальное четверостишие – «И раззолоченный гайдук\ Стоит недвижно за санями,\ И странно царь глядит вокруг\ Пустыми светлыми глазами» в берлинском варианте выглядит так:
Но это единственный вынужденный компромисс. В целом «Anno Domini» свободна и от авторской, и от советской цензуры...
В год ее первой гражданской смерти Анне Ахматовой было всего тридцать шесть лет, про тот земной срок, который ей еще довелось прожить, она всегда говорила кратко и горько: после всего. Однако и эта – другая, подмененная жизнь («мне подменили жизнь, в другое русло и по-другому потекла она...») была жизнью, и в ней были и любовь, и предательства, и муки немоты, и золотые дары поздней, но плодоносной осени, и даже испытание славой. Но эта была горькая, горьчайшая слава, потому что все лучшие ее вещи на родине не печатались. Их привозили тайком из Мюнхена, Парижа, Нью-Йорка, их запоминали наизусть с голоса, переписывали от руки и на машинке, переплетали и дарили друзьям и любимым. Ахматова знала об этом и все равно страдала... Из всех роковых «невстреч» невстреча со своим читателем была для нее самой больной болью. Боль этой разлуки совсем не в переносном, а в буквальном смысле разрывала ее измученное сердце, она и убила его. По странному совпадению, 5 марта 1966 года: в день смерти главного виновника всех ее бед – Иосифа Сталина.
Алла Марченко
Вечер
I
Любовь
24 ноября 1911
Царское Село
В Царском Селе
I
30 ноября 1911
Царское Село
II
1911
III
24 сентября 1911
Царское Село
И мальчик...
30 ноября 1911
Царское Село
Любовь покоряет...
Осень 1911
Царское Село
Сжала руки...
8 января 1911
Киев
Память о солнце...
30 января 1911
Киев
Высо́ко в небе...
Весна 1911
Царское Село
Дверь полуоткрыта...
17 февраля 1911
Царское Село
Хочешь знать...
21 октября 1910
Киев
Песня последней встречи
29 сентября 1911
Царское Село
Как соломинкой...
10 февраля 1911
Царское Село
Я сошла с ума...
18—19 марта 1911