– Чего встали?! – рявкнул я. – Где у вас лекарь! Бегом за ним! – а сам, проклиная свою некстати проснувшуюся ответственность, подхватил ребенка на руки и продолжил путь. Теперь не снижать темпа было по-настоящему тяжело.
Все-таки мне это удалось, так что в деревню я вбежал четвертым. Жители встретили мое появление удивленными возгласами – действительно, неожиданная картина. Один из кандидатов в придачу к цветку тащит окровавленного ребенка… Мне еще повезло, что никто не подумал плохого – а ведь могли бы. Возможно, помог тот факт, что я на ходу громко требовал лекаря. Добравшись до площади, я передал цветок оли Лэтеар, а ребенка уложил на землю. Оказалось, что это девчонка – она была в сознании, и смотрела на меня глазами, полными боли и обиды:
– У меня нос сломался! – прошептала она. – Я теперь буду страшная и кривоносая! И никто не захочет ради меня бежать за эдельвейсами!
Мне стало смешно, но я сдержался.
– А вот в следующий раз будешь под ноги смотреть, когда куда-то бежишь! А то ведь могла бы и шею сломать, представь, во всей деревне вместо праздника – траур, – решил я закрепить воспитательный эффект падения. Но, кажется, не преуспел. Сейчас мелкая могла думать только о своей навсегда испорченной красоте и сорвавшейся собственной свадьбе – до чужой ей дела не было. Вокруг нас начал собираться народ, женщины ахали и боялись подойти – травмы девчонки выглядели гораздо страшнее, чем были на самом деле.
– Так будет лекарь или нет? – осведомился я.
– Побежали за ней, да только она за травами ушла на дальний выпас, позавчера еще, – охотно ответила какая-то орчанка.
– И никого за себя не оставила?
– Ученицу оставила.
– И где ученица? – поинтересовался я, уже догадываясь, какой ответ услышу.
– Так вот это она и есть, ученица-то, – ожидаемо услышал я.
– Тогда хоть перевязку чистую принесите. И мазей заживляющих, если есть. А ты, ребенок, перестань себя хоронить. Сейчас все исправим, а потом будешь показывать, чем тебя мазать, – я ваших мазей не знаю. Только и обезболивающего у меня нет, так что придется терпеть.
– Я потерплю! – прогундосила девочка. – А как ты исправишь сломанный нос? У тетки Кайкини всегда все равно криво получается. – Уже и профессиональное любопытство проявилось. Ну точно, значит, ничего страшного не случилось.
Я осторожно обхватил двумя пальцами поврежденный хрящ и сосредоточился, пытаясь почувствовать правильное положение. Теперь такие вещи давались мне несколько проще, чем раньше, но до отца мне все равно было еще далеко.
– Теперь приготовься. Сейчас будет больно, но дергаться нельзя, поняла? – велел я девчонке. Та утвердительно угукнула, а я дернул ее за нос. Пигалица вскрикнула от боли, но осталась неподвижной, а я снова сконцентрировался. Похоже, все получилось правильно. Я усилием воли стал прогонять кровь, снимая отек, одновременно попытался определить, нет ли сотрясения мозга или других повреждений, которых я мог не заметить. Все оказалось в норме, за исключением ссадин и ушибов.
– Теперь показывай, какие мази запирают кровь, а какие обезболивают.
– Не надо обезболивать, уже и не болит почти ничего, – возразил ребенок. – И даже нос уже дышит. Как ты это сделал? Ты мастер-лекарь?
– Да какой я мастер, – хмыкнул я. – Я даже недоучился.
– Неправда, я почувствовала, как ты мне кровь отводил! Так только мастер-лекарь может!
– Ну, раз ты почувствовала, значит, и ты мастер-лекарь?
– Ух ты, правда! – Просияла девчонка. – Я ведь и правда ощутила лечение, а раньше никогда не получалось! Ура! Я смогу стать настоящей лекаркой! – она подскочила на ноги от восторга. – А Кайкини говорила, что я бестолочь каменноголовая!
– Стоять! Показывай кровоостанавливающую мазь!
В общем, раны были обработаны быстро, в процессе мы даже успели квалифицированно обсудить состав. Народ, успокоенный, вернулся к обсуждению забега, и немалую часть обсуждений занимало мое поведение. Кашиш, который ждал только, когда я освобожусь от исполнения лекарских обязанностей, вновь взял слово:
– Итак, в выносливости кандидатов мы все убедились. Вам, Лигор и Камак, придется пока побыть холостыми, но не потому, что кто-то сомневается в том, что вы достойные мужи. Просто духи не были к вам благосклонны. Но не печальтесь – на пиру вы займете почетные места! Ну а для вас испытания продолжаются. – Он обратил внимание на четверых оставшихся. – Следующим испытанием мы будем оценивать ваши ремесла. Каждый покажет, как он будет обеспечивать семью в мирное время. И тут могла бы возникнуть проблема с тобой, Эрик, ведь каждый из будущих кандидатов, зная о предстоящем испытании, сегодня всю ночь готовился поразить окружающих своими достижениями. Ты же не знал об этом, и за время первого испытания я успел хорошенько поломать голову, как бы устроить так, чтобы ты тоже мог в нем участвовать на равных с остальными. Однако ты справился сам – благодаря неуклюжести одной непослушной девчонки! – он бросил суровый взгляд на ученицу лекаря. – И своему благородному ремеслу. Все племя видело твое искусство, и теперь нам осталось только сравнить его с достижениями остальных соискателей и выбрать троих самых достойных, которые будут бороться дальше.
В общем, второе испытание прошло мимо меня. Народ, воочию наблюдавший, как я вправил нос и остановил кровь ученице лекарки, был полон восторга, и за мою кандидатуру выкриков было больше всего. Как раз успели вернуться родители девочки, бросившиеся было на поиски запропастившейся куда-то лекарки, они, с восторгом рассматривающие умытое и с почти отсутствующими синяками лицо дочери, добавили еще восторгов в общее настроение. Некоторые даже предлагали мне остаться у них совсем – дескать, два лекаря всяко лучше, чем один. Мне как-то даже неловко стало от такой популярности, я сначала пытался объяснить, что лекарь из меня аховый, и мне бы еще поучиться несколько лет, хоть бы у той же лекарки, а уж потом браться помогать страждущим. На это мне резонно отвечали, что, мол, и оставайся учиться – заодно и ее научишь так ловко вправлять носы и другие травмы. Я вежливо отказывался, а сам думал, что и в самом деле было бы здорово здесь остаться – так сердечно и приветливо ко мне не относились даже на родине. И вообще, пока орки проявляли себя как исключительно радушный народ. Не вечно же мне ползать по лесам и резать эльфов? Когда-нибудь война закончится.
Пока я предавался мечтам, определились двое остальных победителей соревнований. Один преподнес Иштрилл великолепный кинжал, чуть длиннее, чем привыкли использовать первородные, зато намного легче. Кузнец был не тот, который помогал мне накануне с цепью, – видимо, занятие это было у орков популярным, и в деревне был не один мастер. В качестве демонстрации качества своего изделия он упер острие в камни и всем весом на него навалился – кинжал согнулся в дугу, а потом, когда кузнец его отпустил, выпрямился и принял первоначальную форму. После этого мастер разрубил пару гвоздей, а потом продемонстрировал, что клинок не затупился – перерезал волос. Я был очень впечатлен – такого оружия я еще не видел.
Кожевник похвастался легкой и гибкой, но чрезвычайно прочной броней, правда, качество именно этого комплекта проверять не стали, вместо этого он предложил оли Лэтеар выстрелить в него из лука – на нем, дескать, такая же. Иштрилл отказываться не стала – кажется, она стала немного оживать, даже ее захватила атмосфера праздника. А уж стреляла в одного из потенциальных женихов она с большим удовольствием. И, мне кажется, с некоторым трудом удержалась от того, чтобы стрелять именно в торс потенциального супруга, а не в голову. Результатом стал огромный синяк на полгруди и поцарапанная броня – я не ожидал такого от простой кожи, и мысленно уже попрощался с одним из соперников. Синяк, кстати, пришлось лечить мне. Полностью убрать его мне не удалось, но треснувшие ребра укрепил, насколько смог.
Последним предложил свою добычу охотник, и на фоне остальных кандидатов он смотрелся бледновато – он промышлял охотой и чтобы доказать свое мастерство, бросил под ноги Иштрилл почти такого же козла, которого два дня назад добыли мы с ней. Она не замедлила об этом сообщить, так что охотник был осмеян и, отшучиваясь, присоединился к зрителям.
Третье испытание затянулось надолго, и во время него все, кроме оставшихся кандидатов, сидели за одним длинным столом, выставленным на площадь, и активно поедали обильное угощение. А кандидаты должны были удивить собравшихся своими талантами рассказчика. Удивительно, сам я никогда не причислял умение увлечь слушателей рассказом к настоящим мужским качествам! И испытание для меня стало сложным. Слава богам, первыми свои истории представляли на суд зрителей мои соперники. У меня было время подготовиться и послушать, чего именно ждут слушатели. Оказалось, никаких ограничений не было. Кожевник рассказал какую-то орочью легенду – надо сказать, довольно интересную, я даже чуть не увлекся, забыв о придумывании собственной истории. Однако зрители были не слишком довольны – большинство сказку уже знали. Кузнеца слушали с большим интересом, он рассказывал свежую историю, которую сам придумал. Кажется, она была основана на реальных событиях, но украшена множеством выдуманных подробностей. Когда дошла очередь до меня, я решил рассказать о своей жизни. А что? Для этих мест история свежая, обремененная множеством подробностей, которые для орков интересны и необычны. Правда, манера исполнения подкачала – я не привык много и красиво говорить, смущался, видя направленные на меня внимательные взгляды. В результате симпатии зрителей разделились пополам между мной и кузнецом, а кожевник пересел за общий стол и присоединился к пирующим. Мы с соперником проводили его завистливыми взглядами – за весь день обоим так и не довелось перекусить.
В общем, второе испытание прошло мимо меня. Народ, воочию наблюдавший, как я вправил нос и остановил кровь ученице лекарки, был полон восторга, и за мою кандидатуру выкриков было больше всего. Как раз успели вернуться родители девочки, бросившиеся было на поиски запропастившейся куда-то лекарки, они, с восторгом рассматривающие умытое и с почти отсутствующими синяками лицо дочери, добавили еще восторгов в общее настроение. Некоторые даже предлагали мне остаться у них совсем – дескать, два лекаря всяко лучше, чем один. Мне как-то даже неловко стало от такой популярности, я сначала пытался объяснить, что лекарь из меня аховый, и мне бы еще поучиться несколько лет, хоть бы у той же лекарки, а уж потом браться помогать страждущим. На это мне резонно отвечали, что, мол, и оставайся учиться – заодно и ее научишь так ловко вправлять носы и другие травмы. Я вежливо отказывался, а сам думал, что и в самом деле было бы здорово здесь остаться – так сердечно и приветливо ко мне не относились даже на родине. И вообще, пока орки проявляли себя как исключительно радушный народ. Не вечно же мне ползать по лесам и резать эльфов? Когда-нибудь война закончится.
Пока я предавался мечтам, определились двое остальных победителей соревнований. Один преподнес Иштрилл великолепный кинжал, чуть длиннее, чем привыкли использовать первородные, зато намного легче. Кузнец был не тот, который помогал мне накануне с цепью, – видимо, занятие это было у орков популярным, и в деревне был не один мастер. В качестве демонстрации качества своего изделия он упер острие в камни и всем весом на него навалился – кинжал согнулся в дугу, а потом, когда кузнец его отпустил, выпрямился и принял первоначальную форму. После этого мастер разрубил пару гвоздей, а потом продемонстрировал, что клинок не затупился – перерезал волос. Я был очень впечатлен – такого оружия я еще не видел.
Кожевник похвастался легкой и гибкой, но чрезвычайно прочной броней, правда, качество именно этого комплекта проверять не стали, вместо этого он предложил оли Лэтеар выстрелить в него из лука – на нем, дескать, такая же. Иштрилл отказываться не стала – кажется, она стала немного оживать, даже ее захватила атмосфера праздника. А уж стреляла в одного из потенциальных женихов она с большим удовольствием. И, мне кажется, с некоторым трудом удержалась от того, чтобы стрелять именно в торс потенциального супруга, а не в голову. Результатом стал огромный синяк на полгруди и поцарапанная броня – я не ожидал такого от простой кожи, и мысленно уже попрощался с одним из соперников. Синяк, кстати, пришлось лечить мне. Полностью убрать его мне не удалось, но треснувшие ребра укрепил, насколько смог.
Последним предложил свою добычу охотник, и на фоне остальных кандидатов он смотрелся бледновато – он промышлял охотой и чтобы доказать свое мастерство, бросил под ноги Иштрилл почти такого же козла, которого два дня назад добыли мы с ней. Она не замедлила об этом сообщить, так что охотник был осмеян и, отшучиваясь, присоединился к зрителям.
Третье испытание затянулось надолго, и во время него все, кроме оставшихся кандидатов, сидели за одним длинным столом, выставленным на площадь, и активно поедали обильное угощение. А кандидаты должны были удивить собравшихся своими талантами рассказчика. Удивительно, сам я никогда не причислял умение увлечь слушателей рассказом к настоящим мужским качествам! И испытание для меня стало сложным. Слава богам, первыми свои истории представляли на суд зрителей мои соперники. У меня было время подготовиться и послушать, чего именно ждут слушатели. Оказалось, никаких ограничений не было. Кожевник рассказал какую-то орочью легенду – надо сказать, довольно интересную, я даже чуть не увлекся, забыв о придумывании собственной истории. Однако зрители были не слишком довольны – большинство сказку уже знали. Кузнеца слушали с большим интересом, он рассказывал свежую историю, которую сам придумал. Кажется, она была основана на реальных событиях, но украшена множеством выдуманных подробностей. Когда дошла очередь до меня, я решил рассказать о своей жизни. А что? Для этих мест история свежая, обремененная множеством подробностей, которые для орков интересны и необычны. Правда, манера исполнения подкачала – я не привык много и красиво говорить, смущался, видя направленные на меня внимательные взгляды. В результате симпатии зрителей разделились пополам между мной и кузнецом, а кожевник пересел за общий стол и присоединился к пирующим. Мы с соперником проводили его завистливыми взглядами – за весь день обоим так и не довелось перекусить.
– Вот что, парень, – прошептал мне кузнец, когда финалисты определились. – Вижу, что ты серьезно настроен на победу, и прав на нее у тебя вроде как больше. Вы с девкой давно по свету ходите и пережили вместе много. Да только, что поддаваться тебе буду – не жди. Приглянулась она мне. И уверен, со мной ей лучше будет, чем с тобой. Молод ты еще, и дома своего нет. А девке без дома нельзя, зачахнет.
Я кивнул и мысленно согласился с противником. Рассуждал он логично. Только плохо он знал Иштрилл – какую бы заботу он о ней ни проявил, как бы ни холил, подчиняться чужому решению, принятому против ее желания, девушка не станет. Скорее умрет. И я хотел предоставить ей самой решать, что она станет делать дальше, и кому станет женой. Ничего этого говорить не стал, но моя уверенность в своей правоте не пошатнулась. Из его слов я понял, что нам предстоит драться – чего я ожидал с самого начала.
Предположение подтвердил Кашиш:
– Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, а у нас все еще есть целых два жениха и всего одна невеста! – провозгласил он. – И решить, за кого она пойдет замуж, могут только они сами. Выходите в круг и решайте! – потом придержал меня за локоть и пояснил: – Оружие можно выбрать любое, но бьетесь не до смерти. И калечить друг друга нельзя! Кто убьет или покалечит соперника, тому невесты не видать. Да и самому не поздоровится, если заметим, что не случайно вышло! В общем, кто из круга сам выйдет, тот и жених. А кого вынесут, или, там, сдастся он и на землю ляжет, тот остается при своих. Хотя сдаваться кузнец не станет, не надейся.
– Калечить – это как? – решил уточнить я.
– Калечить – это портить сопернику что-нибудь так, чтобы нельзя было вернуть, как было. Отрубать руки или ноги. Или еще чего-нибудь. Или дураком делать. Понял? Больше никаких правил нет.
Кивком обозначив, что понял условия, я пошел догонять соперника. Столы так и оставались на площади, но вокруг них уже никого не было – все собрались в центре площади, вокруг небольшой круглой площадки, огороженной редко стоящими факелами. Мой противник уже ждал меня в центре нее, помахивая здоровенной булавой, – разумный выбор, если не хочешь в пылу боя случайно прирезать соперника. Только голову подставлять под удар этого металлического монстра не стоит – как раз дураком и станешь, если выживешь. Я пока не стал доставать полюбившуюся цепь – это можно сделать быстро во время боя, пусть станет сюрпризом для соперника. Достал кинжал и прошел в круг, чувствуя спиной обеспокоенный взгляд Иштрилл. За весь день нам так и не удалось перекинуться даже несколькими словами, но я и без этого чувствовал ее волнение.
Все, оказывается, ждали только меня – как только я вступил в пределы, огороженные факелами, вокруг все стихло. Народ готовился к главному зрелищу дня. Начала соревнования никто не объявлял – в какой-то момент орк прыгнул ко мне, отводя дубину для удара. Я, хоть и не ожидал, успел отпрыгнуть в сторону. Как выяснилось, недостаточно проворно, противник резко изменил направление удара, и навершие булавы последовало за мной. Очень непривычно наблюдать такую скорость – никогда бы не подумал, что кто-то может так быстро ворочать такой тяжелой железкой. Все-таки мне почти удалось разминуться с дубиной, она задела меня только самым краем, вскользь, по левому плечу – я даже не упал, хотя было очень больно. Все, левая рука временно не действует, а мне самому неплохо бы действовать побыстрее – я еще раз отскочил, стараясь оказаться как можно дальше от соперника, чтобы выиграть время и прийти в себя. Зрители ахнули, заметив касание, кузнец опять поспешил ко мне, а я стал отступать. Изначально я планировал дождаться, когда противник устанет размахивать своей стенобитной булавой, подобраться поближе и ранить в ногу, чтобы ограничить подвижность и таким образом выиграть бой. Но теперь как-то засомневался в правильности своих планов. Если он и дальше будет двигаться столь шустро, к тому моменту, как он устанет, целых костей у меня в теле не останется. Чудо, что после первого удара рука не хрустнула! Я все-таки попытался еще раз: дождался, когда соперник вновь резко сократил дистанцию, и бросился к нему в ноги, в надежде свалить его на землю – безрезультатно, конечно. Мало того что он просто подскочил, пропуская меня под собой, так еще и успел так заехать мне булавой чуть пониже спины, что я сделал еще один лишний оборот и с трудом встал на ноги. Задницы я теперь вообще не чувствовал. Своим хитрым маневром я в результате только развлек зрителей – очень их мое бедственное положение повеселило. Ну, еще здорово ограничил собственную подвижность – теперь так быстро бегать от орка по кругу у меня точно не получится. Пора было использовать последний козырь. Я бросил кинжал в ноги к орку, отвлекая его. Пока он размышлял, не означает ли это, что я сдаюсь, я успел отцепить цепочку от пояса, и, когда кузнец возобновил движение, сообразив, что ничего еще не закончилось, стегнул его по коленям. Почти попал, орк успел подпрыгнуть, но не достаточно высоко, цепь обвилась вокруг лодыжки, и я сообразил резко дернуть ее на себя. Получилось очень удачно, кузнец, не смог приземлиться на ноги, упал на спину. Цепь, как только натяжение ослабло, соскользнула с его ноги, оставив несколько ранок от шипов, и я, развивая успех, хлестнул грузиком в живот противнику. Не успел, орк уже откатился в сторону. Пока я подтягивал цепь к себе, он уже был на ногах. И теперь был осторожнее. Я несколько раз взмахнул цепью, не стараясь задеть противника, а только удерживая его на некотором расстоянии. Кажется, он был уверен, что я собираюсь вырвать у него из рук его оружие – я заметил, что он теперь крепче сжимает древко. Мы некоторое время двигались по кругу, внимательно наблюдая друг за другом, потом кузнец не выдержал, кинулся ко мне, опять занося свою кошмарную булаву. Я не стал обманывать ожиданий соперника, дернул за свой конец цепи. Только вместо того, чтобы бить по надвигающемуся на меня орку, я просто заставил грузик на конце цепи прыгнуть мне в руку – не зря ведь я весь день вчера тренировался этому не слишком сложному трюку. Очень удобно получилось, увесистый шарик в руке, и рука уже занесена для броска. Дальше шарик летит в физиономию сопернику, чья рука уже опускается мне на плечо. Ох, быть бы ему холостым в любом случае – если бы я не увернулся от этого удара, пускай направленного мне не в голову, а всего лишь в плечо, непременно бы умер. Попади он, куда целился, осколки костей ключицы и ребер, наверное, до самого сердца пропороли бы тело. А так удар опять прошел вскользь, и снова по уже пострадавшей левой руке – ну точно, в ближайшие два-три дня придется обходиться одной правой. Правда, в тот момент боли я не почувствовал – очень был сосредоточен. Мой бросок получился намного удачнее – увесистый шарик прилетел кузнецу прямо в подбородок, как раз в то место, удар по которому заставляет терять сознание. Чудесная точность. Было бы время – сам себя похвалил бы. Орк, правда, окончательно сознания не потерял, хотя ясность его оказалась нарушена. После того как булава прошла (почти прошла!) мимо меня, он сделал лишний шаг вперед, да еще наклонился, находясь ко мне вплотную. От такого приглашения отказываться преступно, да даже если бы и захотел, я бы не смог – мое колено согнулось рефлекторно. Уж как часто Беар мне объяснял полезность такого удара! А ведь раньше я стеснялся, считал его подлым! В общем, от боли сознание у кузнеца мгновенно прояснилось, вот только сделать он ничего уже не мог – от удара в это место все кристально-ясное сознание сосредоточено только на боли. Она поднимается по нервным окончаниям, распространяясь все выше и выше, добираясь до желудка, – именно поэтому некоторых после такого тошнит.