--Для предисловий нет ни времени, ни необходимости,-- сказал Перри.-- Расскажи мне о Хуане Тизоке, Бонни. Ведь это все из-за него, да?
--Вы угадали, господин Перри,-- ответила Бонни.-- Да, все случилось из- за него. Когда отец впервые нанял Хуана, я не обратила на него внимания. Он был маленького роста, смуглый, как индеец, говорил со смешным акцентом. К тому же он хромал. Хуан говорил, что в детстве его сбила машина, которую гнал американский турист, и после этого он уже не мог ходить, не хромая. Иногда Хуан сильно переживал из-за этого, но в моем присутствии в основном смеялся и шутил. Именно поэтому он начал мне нравиться. Знаете, до того как появился Хуан, у нас дома редко можно было услышать смех. Не знаю, как это ему удавалось, я видела его довольно редко, но с ним время шло быстрее и легче. В темноте моей жизни забрезжил какой-то свет, пусть и не очень яркий. Мама и отец загружали Хуана работой, он трудился не покладая рук, но они никогда не были довольны, оскорбляли Хуана, кричали на него, плохо кормили. И все-таки он находил для меня время...
--Если с ним так плохо обращались, почему он просто-напросто не ушел?
--Он влюбился в меня,-- сказала Бонни, отворачиваясь.
--А ты?
--Я любила его,-- она прошептала так тихо, что Перри едва ее расслышал. Потом застонала и сказала: -- А теперь он сбежал, бросил меня! -- Она перевела дыхание.-- Но я не могу поверить, что он меня бросил!
--Почему?
--Я скажу вам почему! Мы оба знали о чувствах друг друга, хотя ни один из нас и словом об этом не обмолвился. Но это было ясно и без слов. Думаю, если бы я была мексиканкой, он давно бы уже все мне сказал, но Хуан понимал, что в Рузвиле он все равно что ниггер. А я, я любила его, но стыдилась своего чувства. В то же время я удивлялась, как это мужчина, пусть даже мексиканец, может меня любить.-- Она дотронулась до шрама на щеке.
-- Продолжай,-- попросил Перри.
--Как-то раз я подсыпала лошадям овес, и вдруг в амбар зашел Хуан -- по какому-то делу, а может, и просто так, теперь я уже никогда этого не узнаю. Он огляделся, увидел, что кроме меня никого нет, и подошел прямо ко мне. Я знала, что он намеревается делать, и бросилась прямо ему в объятия, а он начал меня целовать. А между поцелуями он шептал о том, как ненавидит всех гринго, особенно мою семью, и что хотел бы, чтобы все эти проклятые гринго сгорели в аду, кроме меня, конечно, ведь он так меня любил, а потом...
Родмен Хевик случайно проходил мимо двери амбара и увидел Бонни с Тизоком. Он позвал братьев и отца, и все вместе они набросились на мексиканца. Тизок сбил Родмена с ног, но отец и Альберт повалили его и начали бить и пинать. Из дома прибежала мать Бонни, и с помощью Родмена они затащили Бонни в дом, затолкали в подвал и заперли.
--И больше я его не видела,-- сказала Бонни сквозь слезы.-Отец сказал, что вышвырнет Тизока с фермы и прикончит его, если он не уберется из нашего городка. Отец ужасно избил меня тогда. Сказал, что следовало бы меня вообще убить: не пристало приличной белой женщине якшаться с проходимцем. Но я такая уродина и была счастлива, что хотя бы проходимец обратил на меня внимание.
--За что отец так ненавидит тебя? -- спросил Перри.
--Не знаю.-- Бонни вдруг зарыдала.-- Жаль только, что у меня не хватило смелости покончить с собой!.
--Я помогу тебе в этом! -- проревел кто-то.
4
Весь перемазанный сажей, Генри Хевик, сощурив глаза и сжав зубы, бросился на свою дочь.
--Ты, сука! -- заорал он.-- Я приказал тебе не выходить из дома!
Перри встал между Хевиком и Бонни.
-- Если ты хоть пальцем ее тронешь, я тут же засажу тебя в тюрьму.
Хевик остановился, но кулаки не разжал.
--Не знаю, кто ты такой, ты, однорукий болван, но лучше убрайся куда подальше. Ты вмешиваешься в отношения отца и дочери!
--Она уже совершеннолетняя и может делать то, что сама посчитает нужным,-- сквозь зубы проговорил Перри, не спуская с Хевика глаз.-- Бонни, одно твое слово, и я увезу тебя в город! И не обращай внимания на его угрозы. Он ничего не может тебе сделать, пока у тебя есть защитники. Или свидетели.
--Да ему плевать, останусь я здесь или уеду -- всхлипнула Бонни.-- А я боюсь уезжать! Я не знаю, как там жить и что делать!
Перри посмотрел на нее с жалостью и некоторым отвращением. И в конце концов сказал:
-- Бонни, послушай, неизвестное зло для тебя гораздо лучше известного. У тебя достаточно здравого смысла, чтобы понять это. И ты достаточно смелая и мужественная, чтобы послушаться голоса разума.
--Но если я уеду отсюда,-- рыдала она,-- никто так и не позаботится о Хуане!
--Что?! -- заорал Хевик и замахнулся на Перри, хотя сначала вроде бы намеревался побить дочь.
Перри перехватил руку Хевика и пнул его по колену. В тот же момент Мэлоун нанес фермеру удар в солнечное сплетение. Схватившись за колено и ловя ртом воздух, Хевик повалился на землю. Мгновение спустя из-за угла дома подошли сыновья, за которыми следовал шериф Хьюсман. Шериф рявкнул, приказывая не двигаться, и все застыли на месте. Только Хевик катался по полу от боли.
Все присутствующие заговорили одновременно, и Хьюсман, сначала попытавшийся что-либо понять, заорал, требуя тишины. Он попросил Бонни рассказать, что случилось. Выслушав ее, он сказал:
-- Так вы, Перри, частный сыщик? Но у вас нет лицензии на занятие практикой в нашем округе.
--Да,-- согласился Перри,-- но в данной ситуации у меня не было другого выхода. Я представляю интересы мисс Хевик,-правда ведь, Бонни? -- и мисс Хевик хочет покинуть ферму. Ей больше двадцати одного года, поэтому она вольна сделать это. А господин Хевик набросился на нас -- у меня есть два свидетеля, которые могут подтвердить это,-- и если он не успокоится, я обвиню его в ...
--Это моя собственность! -- прорычал Хевик.-- А с тобой, грязный французишка...
Перри взял Бонни за локоть и сказал:
-- Пошли. Мы пришлем за твоими вещами позднее.
Сыновья посмотрели на отца. Хьюсман нахмурился и уставился на горящий кончик своей сигары. Перри знал, о чем думает шериф. Хьюсман прекрасно понимал, что Бонни не выходила за рамки своих прав. К тому же, за ним наблюдал репортер из Нью-Йорка. Что же он мог поделать, даже если бы захотел как-то повлиять на создавшуюся ситуацию?
--Ты заплатишь за это, неблагодарная свинья,-- сказал Хевик. Но при этом не сделал и шага, чтобы помешать дочери уйти. Вся дрожа, двигаясь только потому, что Перри подталкивал и направлял ее, Бонни вышла со двора и пошла в сторону лимузина.
5
Перри лег спать в десять, но слишком устал и не мог заснуть сразу. События, произошедшие у Хевиков, взбудоражили его, но то, что случилось позднее, истощило его энергию еще больше и заставило сильно понервничать. Шериф привел Перри в ярость. Выслушав историю Бонни, он открыто выразил презрение и отказался допросить Хевиков или обыскать их дом. Откровенно говоря, он думал, что избиение Тизока было действием, достойным аплодисментов. И заявил, что для расследования исчезновения Тизока недостаточно улик. Правота шерифа касательно последнего вопроса бесила Перри еще больше.
После продолжительного заседания в помещении тюрьмы Перри cнял для Бонни комнату в пансионе миссис Амстер. Затем они отправились за покупками в небольшой магазин, приобрели одежду для Бонни и привезли покупки в пансион. Там Бонни приняла ванну, оделась и накрасилась, наложив при этом косметики гораздо больше, чем считала приличным. Затем в сопровождении Сетона и Перри она отправилась в ресторан. Завсегдатаи ресторана шушукались за спиной Бонни, в открытую с любопытством рассматривали ее, некоторые были настроены весьма враждебно. К тому времени, как сопровождавшие Бонни решили, что пора уходить, девушка была в слезах.
После ресторана они погуляли по городу, и Бонни подробно рассказала о своей жизни в семействе Хевиков. Перри был закаленным и мужественным человеком, но людские мучения и трагедии каждый раз трогали его сердце. Подобно морю, волны которого бьются о плотину, страдания людей находили слабое место и проникали ему в самую душу. Перри не мог оставаться равнодушным к судьбе Бонни, похожей на судьбы миллионов мужчин, женщин и детей, страдающих от несправедливости, жестокости, недостатка любви. И сердце его обливалось кровью за всех этих несчастных.
Перри долго не мог уснуть, посколько чувствовал себя словно огромная морская раковина, наполненная мучительным грохотом волн океана страданий. В конце концов он задремал, но лишь на какое-то мгновение, после чего его, полуошеломленного, разбудил стук в дверь. Он включил свет и по пути к двери споткнулся о дышащего испарениями виски Мэлоуна, который при этом даже не проснулся. Дверь распахнулась, на пороге стояли хозяйки пансиона миссис Дорн и миссис Амстер. Остатки сна как ветром сдуло. До того еще, как миссис Амстер, заикаясь, начала рассказывать, Перри догадался, что случилось.
Несколько минут спустя, хлопнув дверью, он выбежал в тусклую ночь спящего Рузвиля и кинулся к дому Хьюсмана, который находился всего в квартале от тюрьмы. Разбуженного от хмельного сна шерифа совершенно не обрадовала необходимость вылезать из постели посреди ночи. Тем не менее он быстро оделся и вместе с Перри вышел к машине.
Несколько минут спустя, хлопнув дверью, он выбежал в тусклую ночь спящего Рузвиля и кинулся к дому Хьюсмана, который находился всего в квартале от тюрьмы. Разбуженного от хмельного сна шерифа совершенно не обрадовала необходимость вылезать из постели посреди ночи. Тем не менее он быстро оделся и вместе с Перри вышел к машине.
--Хорошо, что у вас хватило ума не ходить туда одному,-сказал он заплетающимся спросонья языком.-- Старик Хевик запросто мог бы прострелить вам задницу, заявив, что вы вторглись в его частные владения. Честно говоря, я не уверен, что Бонни не пошла с отцом добровольно.
--Может быть, и так,-- сказал Перри, усаживаясь на переднее сиденье.-- Есть только один способ выяснить это. Но если Хевик принудил Бонни поехать с ним, его можно обвинить в похищении собственной дочери. Мисис Амстер сказала, что, проснувшись, увидела, как Хевик и его сыновья заталкивали Бонни в машину. До этого никакого шума не было.
Не включая мигалок и сирены, Хьюсман ехал так быстро, как только позволяла извилистая гравийная дорога. На повороте к дому Хевиков он выключил фары. Хотя в этом не было необходимости -- сияние от текущей лавы и выбрасываемых камней ярко освещало дом.
--Похоже, что вулкан скоро взорвется! -- испуганно проговорил шериф.-- Никогда раньше он не светился так ярко!
Хьюсман и Перри закричали одновременно. В темноте ночи крупное яркое белое пятно оторвалось от конуса вулкана и полетело в сторону дома. Затем оно скрылось за крышей, и мгновение спустя на месте его падения вспыхнуло пламя.
Хьюсман резко затормозил. Раздался визг шин, машина остановилась, и Перри с шерифом выскочили из нее. Ослепительно блестящий вулкан и языки пламени на крыше осветили дом. В тот же момент показалась Бонни, в порванном платье, с перекошенным лицом, сбегавшая по ступенькам крыльца по направлению к ним. Она что-то кричала, но свист пара, гул вылетающих камней и крики бегущих за ней отца и братьев заглушали ее слова.
--У Хевика дробовик! -- заорал Перри Хьюсману.
Хьюсман, чертыхаясь, остановился и расстегнул ремешок кобуры. Хевик сбежал по ступенькам во двор и остановился, чтобы направить двуствольное ружье на Бонни.
Перри закричал что было сил, чтобы она бросилась на землю. И хотя Бонни не могла его слышать, она тяжело плюхнулась прямо в грязь. Осветив двор, из-за дома вылетел еще один раскаленный светящийся шар, и Перри увидел, что Бонни упала на небольшой камень, который уже остыл и стал тускло красным.
Дважды прогремело ружье Хевика, дробинки воткнулись в землю у ног Перри.
Хьюсман тоже бросился на землю и в этот момент неловко уронил пистолет.
И тут Перри понял, где закончится белая траектория летящего камня, и закричал. Позднее он спрашивал себя, почему он пытался спасти человека, который хотел убить собственную дочь и, несомненно, попытался бы убить его самого. Единственное, что он смог придумать в его оправдание,-- что он обычный человек, а поступки людей, несмотря на обстоятельства, не всегда поддаются логическому объяснению.
Раздался глухой звук, Хевик упал, полужидкий камень шлепнулся рядом с его раздробленной головой. Запах горящей плоти и волос разнесся над двором.
Родмен и Альберт Хевики, в ужасе крича, бежали к отцу. Этим временем воспользовался шериф. Он нашарил свой револьвер, и, поднимаясь, приказал братьям бросить винтовки. Они хотели подчиниться, но вдруг повернулись в сторону камней, падающих прямо за их спинами. Неправильно расценив их действия, шериф дважды выстрелил, и этого было достаточно.
6
Кертис Перри устроил Бонни Хевик домработницей в семье Вестчестер и поговорил со специалистом по пластической хирургии о возможности удаления ее шрама. Сделав для нее все возможное, он наслаждался покоем в своей квартире, на Сорок пятой западной улице. На столике перед Перри стояла бутылка отличного виски. Эд Мэлоун, сидя в огромном удобном кресле около Перри, держал в одной руке бокал, а в другой -сигарету.
Первым заговорил Мэлоун:
--Насколько я понимаю, Тизока уже не найти. Что ж, по крайней мере ты спас Бонни от смерти. Воспетая поэтами справедливость восторжествовала -- Бонни избавлена от своего ужасного семейства.
--Да, конечно, они мертвы,-- подняв густые брови промолвил Перри,-- но в сознании Бонни они все еще живы и все еще мучают ее и издеваются над ней. И еще долгое время Хевики будут продолжать свое черное дело. А что касается их смерти, на самом ли деле мы увидели пример торжества пресловутой справедливости? Знаешь, если я изложу тебе свою теорию о том, что на самом деле случилось с Хуаном Тизоком, ты решишь, что я совсем рехнулся.
--Керш, расскажи, пожалуйста,-- попросил Мэлоун.-- Обещаю, что не буду смеяться или считать тебя сумасшедшим.
--Прошу тебя только, никому не рассказывай об этом. Никогда. Кэтскилс расположен на невулканических землях, зато Мексика -да...
--Ну? -- произнес Мэлоун после долгой паузы.
--Давай рассмотрим теорию, о которой поговаривали жители Рузвиля. Они рассказывали о внезапных вспышках огня в доме Хевика, когда Бонни было одиннадцать, намекая при этом, что Бонни каким-то образом связана с вулканом. Но они не знали, что в каждом якобы достоверном случае так называемого саламандризма этот феномен всегда исчезает, когда несчастное дитя достигает половой зрелости. То есть Бонни тут ни при чем.
--Я рад, что ты так считаешь, Керш,-- сказал Мэлоун.-- Я боялся, что твоя теория основана на каких-нибудь сверхестественных силах.
--Сверхестественные силы -- всего лишь термин, который используют для объяснения необъяснимого. Нет, Эд, не Бонни нагревала песчаник почти у поверхности земли, и не она вскрыла поле, чтобы раскаленная белая лава изверглась на Хевиков. Это сделал Тизок.
Коктейль Мэлоуна пролился на пол.
--Тизок? -- зачарованно спросил Эд.
--Да. Хевики убили его, убили жестоко, в бешеной ярости,-- я уверен в этом. Они выкопали могилу в центре поля, зарыли Тизока и забросали место преступления грязью. Они надеялись, что корни растений разрушат тело Тизока, а могила его быстро зарастет. Это было самое уместное решение. Но Хевики не знали, что впервые кукурузу стали культивировать в древней Мексике. И что Мексика к тому же -- страна вулканов. И человек, пусть даже мертвый, проявил себя в духе мексиканской земли, на которой он вырос. Проявил при помощи самых доступных для него материалов и методов.
Хевики не знали, что ненависть Тизока была так велика, его желание отомстить было так огромно, что они пылали в нем даже после смерти. Он горел ненавистью, его душа пульсировала жестокостью, хотя сердце перестало биться. И песчаник превратился в магму со всей яростью его ненависти и жаждой отмщения...
--Хватит, Керш! -- прокричал Мэлоун.-- Я обещал не считать тебя сумасшедшим, но...
--Да, я понимаю,-- ответил Перри.-- Но выслушай до конца, Эд, а затем, если можешь, предложи теорию получше. Ты видел отчет геологов о составе и относительных пропорциях газов и золы, выбрасываемых из вулкана. Они совершенно не такие, как у остальных, до сих пор известных вулканов.-- Перри отпил виски и опустил стакан.-- Извергнутые из вулкана элементы и их пропорции в точности соответствуют химическому составу человеческого тела.