И в аду есть герои - Вадим Панов 27 стр.

«Стим» мягко, почти нежно обволакивал сознание. Он всегда был нежен, в отличие от грубого героина или чересчур активного «кокса». «Стим» дарил блаженство, ни с чем не сравнимое блаженство и чудное ощущение власти. Не над людьми – над всем. Это ощущение появилось только в прошлый раз, на третий прием «стима», но Жозеф запомнил его. Ни один наркотик не давал такого реального ощущения собственного могущества.

«Я могу… я могу… – Жозеф напрягся, пытаясь найти применение своей силе. – Я могу сделать лес! Сказочный лес! Прямо здесь! Немедленно!»

И чудной красоты цветок распустился прямо перед его носом.

«Что за идиот здесь веселится? – Рада выскочила из лифта и, стремительно миновав площадку последнего этажа, поднялась на чердак. – Он бы еще «шаровую молнию» запустил!»

Спланировавший с крыши на тротуар оранжевый цветок был простым «миражом», устойчивым сгустком магической энергии. В Тайном Городе это несложное заклинание применялось крайне редко – некого было удивлять. Зато для примитивных человских голов лучшего подтверждения существования магии и представить было нельзя, поэтому «миражи» активно использовались мелкими колдунами: иллюзионистами в цирках и медиумами всех мастей для создания соответствующей атмосферы.

«Но ведь не среди бела дня! Не прямо на улице! Хорошо еще, что я оказалась рядом и успела развеять этот кактус, пока не набежали зеваки!»

Рада почти не сомневалась в источнике произошедшего: человский маг. Пьяный или глупый. Сделал «мираж» на спор, а может быть, бахвалился перед женщиной, да и забыл ввести ограничение на перемещения. А тут попутный ветерок, и фьюить! – цветок улетел. «Миражи» шустрые, оглянуться не успеешь, а они уже на другом конце города.

Фея выбралась на крышу, огляделась и удовлетворенно покачала головой: ну точно, пьяный.

Чернокожий чел (нехарактерный для Москвы цвет, Рада вспомнила, что таких здесь называют «неграми») сидел, прислонившись спиной к стене вентиляционного колодца. Вокруг него мерно колыхались целые заросли оранжевых, красных и голубоватых цветов. «Мираж». И очень хороший «мираж», насколько могла судить фея. Но пустые глаза (какой странный золотой блеск!) и расслабленная поза чела показывали, что он плохо воспринимает происходящее.

«Идиот!»

Девушка безжалостно распылила эфемерную оранжерею, вплотную подошла к виновнику инцидента и ткнула его носком туфли:

– Эй, умник, номер своей лицензии помнишь? Так можешь забыть.

Сквозь восхитительный туман появилось очаровательное лицо прекрасной белокурой женщины. Ее зеленые глаза светились лаской и любовью.

– Фея, – прошептал Жозеф.

– Я фея, – подтвердила красавица. – А кто ты?

– Я чувствовал, что ты придешь, – улыбнулся Жозеф. – Мой прекрасный лес не мог обойтись без чарующей волшебницы. Твоя любовь подарит мне крылья.

– Возможно, – не стала спорить фея. – А зачем ты создал этот лес?

– Я не мог поступить иначе, – просто объяснил Жозеф. – Когда я почувствовал, что могу это сделать, – я сделал. Неужели он не нравится тебе?

– Нравится.

– Я придумал его сам. Я могу придумывать, и это сразу же сбывается. – Жозеф рассмеялся. – Значит, я волшебник?

– А что ты можешь еще? – спросила фея.

– Все! – Жозеф на мгновение задумался. – А для тебя я могу сыграть на свирели. – Он усмехнулся. – Прикинь, красавица, я никогда не умел играть на свирели!

– Тогда сыграй.

Жозеф неуверенно посмотрел на свои руки, и в них появилась тоненькая дудочка.

– Получилось! У меня получилось!

Он поднес свирель к губам, и над крышами поплыла нежная мелодия.

Что-то было не так. Что-то было совсем не так, как должно было быть.

Жозеф явно обладал магическими способностями, но не понимал этого. В этом не было ничего ненормального: воспитание челов не позволяло им всерьез относиться к колдовству, и многие из них узнавали о своих возможностях только под конец жизни. Странность заключалась в структуре магической энергии – Раде еще не приходилось встречать такую формулу.

Фея нежно проникла в память Жозефа. В Тайном Городе не умели читать мысли – да и какие у него сейчас могут быть мысли? – а вот память, устойчивые воспоминания были доступны для изучения.

«Какая грязь! – Рада прищурила глаза. – Наркотики! Фу!»

Как фея и ожидала, в голове Жозефа не встречалось упоминаний о Тайном Городе, зато постоянно повторялось одно название – «стим». Судя по воспоминаниям чела, магические способности проявились у него после употребления этого наркотика.

Рада наморщила носик, брезгливо подняла шприц с остатками «стима», завернула его в платок и положила в свою сумочку. Невидящие глаза отключившегося Жозефа блаженно таращились на проплывающие облака.

В тени густых деревьев Царицынского парка небольшой старинный монастырь выглядел очень к месту. Его белые стены и круглые башни словно сошли с пасторальных акварелей, буквально излучая спокойствие и благочестие, поколебать которые не могли никакие бури. И действительно, Московская Обитель, штаб-квартира семьи Эрли, главный медицинский центр Тайного Города, стояла в стороне от всех штормов, свято соблюдая нейтралитет, и предоставляла свою помощь всем нуждающимся. Любой житель Тайного Города мог обратиться к монахам, и часто бывало так, что на соседних койках лечились от ран непримиримые враги, доставленные в Обитель из самой гущи сражения. Лечились, не глядя друг на друга, не смея даже обругать соседа, ибо жесткость эрлийцев в вопросах соблюдения нейтралитета была общеизвестна.

Ровно в час пополудни в приемном покое монастыря образовался вихрь портала, из которого вышли три мага: командор войны Гуго де Лаэрт, недовольный тем, что вместо поиска Ктулху он вынужден заниматься проверкой запасов Золотого Корня; фата Зеленого Дома Красава и представляющий Навь Бога, высокий мужчина в черном костюме.

Встречал высокую комиссию лично отец Динамус, настоятель Московской Обители. Он вежливо подождал, пока окончательно не рассеется вихрь, и немедленно предъявил гостям претензию:

– Вы опоздали!

– Мы прибыли вовремя, – холодно произнесла фата. – Вас должны были предупредить.

– У меня, знаете ли, дорогуша, расписание операций, – сварливо ответил настоятель. – Это важнее.

– Наше дело касается безопасности Великих Домов, – вступил в разговор Гуго де Лаэрт. – И вы обязаны…

– Не надо мне напоминать правила, молодой человек, – поморщился отец Динамус и посмотрел на стоящего рядом монаха. – Ничего не поделаешь, брат Ляпсус, начинайте без меня. Надеюсь, это не отнимет много времени.

– Если у вас все в порядке, – подчеркнул Гуго, – мы действительно не отнимем много времени.

Находясь «при исполнении», гвардейцы великого магистра отличались редкостным занудством, а де Лаэрт к тому же происходил из ложи Дракона, члены которой издревле гордились своей исполнительностью. Прямолинейной исполнительностью, по мнению всех остальных обитателей Тайного Города, несгибаемой, как двуручный меч.

Бога деликатно кашлянул:

– Поверьте, отец Динамус, мы постараемся закончить свои дела как можно скорее.

Эрлиец важно кивнул представителю своего сюзерена и сделал приглашающий жест рукой:

– Прошу вас, уважаемый Бога. Семья Эрли готова предоставить любую информацию, интересующую Великие Дома.

Де Лаэрта и Красаву настоятель подчеркнуто проигнорировал.

По винтовой лестнице проверяющие спустились в глубокий подвал монастыря, немного поплутали по сводчатым коридорам и, наконец, остановились перед внушительной дубовой дверью, обитой коваными железными полосами. В ее правом верхнем углу тускло светилась круглая печать с изображением лебедя.

– Сюда имеем право входить только я и брат Психус, отец-провизор, – нарушил молчание Динамус, открыв скрипнувшую дверь.

– Чем охраняется помещение? – тут же спросил Гуго.

– «Кольцо саламандры» четвертого класса. Подключено автономно. Система распознавания по генетическому коду. – Эрлиец переступил порог и приказал: – Отключить охрану!

Проверяющие прошли в небольшую лабораторию, многочисленные полки которой были уставлены всевозможными баночками и колбочками.

– Мы изготавливаем лекарства прямо здесь, – пояснил отец Динамус.

– А где хранится готовая продукция?

– Нигде. Препараты на основе Корня делаются только под конкретный заказ и сразу же передаются пациентам. – Отец Динамус кивнул на стоящий в углу массивный сейф. – Как видите, моя личная печать в целости и сохранности.

Эрлиец ввел в электронный замок шифр, отодвинул тяжелую дверцу и водрузил на стол большую бутыль с мутной желтоватой жидкостью.

– Чем охраняется помещение? – тут же спросил Гуго.

– «Кольцо саламандры» четвертого класса. Подключено автономно. Система распознавания по генетическому коду. – Эрлиец переступил порог и приказал: – Отключить охрану!

Проверяющие прошли в небольшую лабораторию, многочисленные полки которой были уставлены всевозможными баночками и колбочками.

– Мы изготавливаем лекарства прямо здесь, – пояснил отец Динамус.

– А где хранится готовая продукция?

– Нигде. Препараты на основе Корня делаются только под конкретный заказ и сразу же передаются пациентам. – Отец Динамус кивнул на стоящий в углу массивный сейф. – Как видите, моя личная печать в целости и сохранности.

Эрлиец ввел в электронный замок шифр, отодвинул тяжелую дверцу и водрузил на стол большую бутыль с мутной желтоватой жидкостью.

– Можете проверять.

– Как вы определяете количество расходуемого Золотого Корня? – спросила Красава.

– В склянке действует мерное заклинание. Она сама отмеряет необходимое количество препарата и фиксирует остаток.

– И сколько здесь сейчас?

Настоятель наклонился к бутыли и прошептал несколько слов.

– Сто двадцать четыре целых и пять десятых миллилитра, – ответил приятный женский голос. – Что-то ты зачастил за своей отравой, Динамус.

Настоятель покраснел, Бога хмыкнул и отвернулся.

– У вас задействовано не простое мерное заклинание, – ровным голосом констатировал Гуго.

– Ну и что? – окрысился эрлиец. – Мы вплавили в склянку духа. Так надежнее.

– А что за банду ты сюда приволок? – поинтересовался голос.

– Я бы не хотела выслушивать оскорбления от этой бутылки, – громко произнесла Красава.

– Это что за истеричка?

– Духи в Темном Дворе такие же… гм… несдержанные, как и их создатели, – заметил де Лаэрт.

– Зато надежные, – проворчал Бога.

– Вы не могли бы говорить тише? – осведомилась склянка. – У меня ужасная мигрень. Динамус, ты уже девяносто два года обещаешь налить в меня не такую гадость, как Золотой Корень.

– Радость моя, давай вернемся к этому вопросу позже, – попросил покрывшийся пятнами настоятель.

– Склянка, кто последний брал Золотой Корень? – громко задал вопрос Гуго.

– А где «пожалуйста»?

Теперь начал багроветь рыцарь.

– Сесиль, дорогая, – елейным тоном произнес эрлиец. – Скажи мне, пожалуйста, кто последний брал Золотой Корень?

– Сам же и брал, – язвительно ответила склянка. – Или совсем с памятью плохо?

Отец Динамус вздохнул и вытащил из шкафа большую книгу.

– Здесь мы фиксируем каждую операцию с Золотым Корнем: сколько взято, что изготовлено, кому продано.

– Подписи клиентов есть?

– Разумеется. Можете проверить у них и у Сесили.

– Проверим. – Гуго взялся переписывать имена клиентов.

Отец Динамус демонстративно взглянул на часы и снова вздохнул.

– Сто двадцать четыре с половиной миллилитра, – повторила Красава. – Значит, расход с начала года составил двести семьдесят пять с половиной миллилитров. Многовато.

– Обычно ажиотаж начинается к осени, – объяснил настоятель. – Но в этом году клиенты зачастили в начале весны. В любом случае к концу декабря у нас останется два-три миллилитра.

– И что вы с ними сделаете?

– Уничтожим в присутствии представителей Великих Домов.

– Все правильно.

Красава задумчиво посмотрела на склянку и повторила:

– Сто двадцать четыре с половиной миллилитра.

– Двадцать два литра, – вздохнул Монастырев. – Чуть больше.

– И сколько денег нам стоило его производство? – хмуро спросил Крысаулас.

Геннадий Прокопьевич промолчал.

Они стояли на складе готовой продукции, в подвале складского комплекса, и мрачно разглядывали коробки с ампулами. Двадцать две коробки без этикеток. Двадцать два литра «стима». Больше двух миллионов в оптовых ценах. Два миллиона! А на производство этого количества наркотика было затрачено меньше двухсот тысяч, включая затраты на исследования.

– Уничтожить товар? – угрюмо осведомился Адольфус.

Крысаулас потер переносицу. Уничтожить и забыть. Вот первое, о чем он подумал, узнав о ЧП и особенно изучив пленку. Но теперь пришло время тщательных раздумий – наломать дров всегда успеем.

Да, побег подопытных – это прокол, но больших проблем Езас Раймондович не видел: беглецы вряд ли сумели понять, где находится фабрика, а обычную полицейскую проверку складской комплекс выдержит. И не одну. С другой стороны, возможности, которые проявили подопытные, поражали воображение. Взлом двери, уничтожение охраны с помощью молний и огненных шаров, скорость перемещения – все это произвело на Крысауласа сильное впечатление. Монастырев уверен, что это результат действия «стима», а если так, то подобный стимулятор может стоить колоссальных денег. Денег намного больших, чем заурядный наркотик, пусть даже и вызывающий привыкание только к себе самому. Езас Раймондович еще не мог оценить перспективы, но масштаб вполне улавливал: такой стимулятор потянет на миллиарды. Готов он играть по таким ставкам?

– Геннадий Прокопьевич, у вас есть выводы по произошедшему? Хотя бы предварительные?

Монастырев снял очки и задумчиво поджал губы.

– «Стим» ускоряет идущие в организме процессы, отсюда быстрота перемещения и сверхчеловеческая сила. Он как бы выводит человека на грань возможного.

– А молнии? А шары?

– Не знаю, – развел руки Монастырев. – Кажется, мы сумели разбудить скрытые резервы организма.

– Экстрасенс хренов, – пробормотал Пукос.

– Да, экстрасенс! – вскинулся Монастырев. – Вы видели молнии? Вы видели, как эти люди взломали дверь? Вы можете это объяснить?

– Не кипятитесь, Геннадий Прокопьевич, – поморщился Крысаулас.

Так что же делать? Уничтожить очкарика, уничтожить все следы «стима» и вернуться к производству обыкновенных наркотиков? Синица в руках всегда предпочтительнее. Неплохой доход, устойчивая клиентура, надежная поддержка гангстерских группировок. Инстинкт самосохранения буквально кричал: да! Это то, что тебе нужно! Но Крысаулас всегда считал, что инстинктам доверяют только животные.

Себя он числил человеком.

Второй вариант предполагал коммерческое использование проявившихся особенностей «стима». Необходимо исследовать причины, вызвавшие у подопытных сверхъестественные возможности, понять их, а затем найти желающих купить чудодейственное средство. Этот вариант потребует продолжения затрат, но обещает хорошие дивиденды. Очень хорошие! В памяти Езаса Раймондовича отчетливо всплыл огненный шар, который подопытный швырнул в охранника. За такие возможности военные заплатят вагоны денег!

А если Монастыреву не удастся понять, что вызывает столь радикальный эффект?

Крысаулас потер переносицу и обвел тяжелым взглядом молчащих подчиненных.

– Геннадий Прокопьевич, сколько времени вам потребуется, чтобы исследовать новые данные и понять, куда мы влезли?

– Неделя, – тихо ответил Монастырев. – Я должен проанализировать результаты наблюдений за подопытными и…

– У вас есть неделя. Даже две недели. И вы будете сидеть здесь, в лаборатории, безвылазно! Не занимайтесь ничем, кроме «стима».

– Я понял, – вздохнул Монастырев.

Крысаулас повернулся к Пукосу:

– Обеспечить абсолютную безопасность проекта! Никаких сбоев! Составь список дилеров, которым мы передавали «стим», и ликвидируй всех!

– Зачем? – Впервые за многие годы Адольфус потребовал разъяснений. – Мы так тщательно отбирали этих людей!

– Город должен забыть, что мы производили «стим», – отчеканил Крысаулас. – По крайней мере, до тех пор, пока мы не решим окончательно, что делать дальше.

Глава 7

«Битва за мусорный контейнер? Как стало известно нашим корреспондентам, сегодня утром в районе Шоссейной улицы группа неизвестных расстреляла из автоматов пожилого бродягу, копошившегося в мусорном бачке. Невольными свидетелями происшествия стали муниципальные мусорщики, чудом оставшиеся в живых. Неужели в наших отходах можно найти…»

«Что произошло на Гольяновской улице? По свидетельству очевидцев, в течение примерно десяти минут там шел настоящий бой, сделавший бы честь самой настоящей войне, после чего вся улица была взята под полный контроль объединенных сил Великих Домов. Пресс-службы главных семей Тайного Города хранят подозрительное молчание, отделываясь общими фразами о «нештатной ситуации», однако наблюдатели полагают, что…»

Двадцать башен ониксового замка Кадаф на мгновение отчетливо высветились на фоне мощной красной зарницы и без следа растворились среди нависающих над озером черных облаков. Только за последнюю минуту погонщик рабов насчитал уже шесть таких вспышек.