Наконец, на третий день углубленной подготовительной работы Под объявил:
— Вник!
Под за это время совершенно преобразился; то, что вначале казалось плодом фантазии Арриэтты, могло стать реальным фактом, и Под был достаточно практичен, чтобы это понять.
Первым делом требовалось разобрать на части сачок. От этого зависел успех всей их затеи. Хомили должна была кусочком лобзика, взятым в ящике для инструментов, разрезать веревку, которой сетка была привязана к ободу. Затем Под распилит обод на части и снимет бамбуковую рукоятку.
— Сачок должен исчезнуть, — объяснил Под, — словно его и не было на свете. Нельзя допустить, чтобы они увидели обод без сетки. А когда мы распилим его, ничего не стоит упрятать куски под пол.
На это понадобилось меньше времени, чем они ожидали, и когда они положили на место планку и засунули в дырки гвозди, Под, который редко пускался в рассуждения, вдруг сказал:
— Ну не странно ли, если подумать, что этот старый сачок, которым нас поймали, окажется орудием нашего спасения?
Когда в ту ночь добывайки легли спать, тело у них ломило от усталости, но на сердце было легко. Под некоторое время лежал без сна, обдумывая важную задачу, которую им предстояло решить утром. Удастся ли наполнить воздушный шарик газом из газового рожка? У него было неспокойно на душе: иметь дело с газом опасно, даже со взрослыми человеками бывали несчастные случаи, не говоря уж о непослушных детях. Еще когда они жили в Фирбэнке, он предупреждал Арриэтту насчет газа, и она, хорошая девочка, не пропустила его слов мимо ушей, всегда помнила, что с газом шутки плохи. Конечно, он примет все меры предосторожности, они распахнут окно, закроют кран в газовой плите и подождут, пока горелка остынет. Давление в газовом рожке хорошее; сегодня вечером, когда миссис Плэттер его зажгла, газ с ревом вырвался наружу; ей всегда приходится, вспомнил Под, немного прикручивать рожок. На каминную доску можно забраться через манекен. Что толку тревожиться, решил Под наконец, они должны, чего бы это ни стоило, сделать проверку и поступать затем в зависимости от результатов. Однако утекло немало времени — для Пода оно вообще остановилось, — пока он уснул.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Операция прошла прекрасно. Надетый горлышком на носик газового рожка и привязанный веревкой к положенной на пол подкове, шарик сперва вяло повис на горелке, но затем — к их несказанной радости — внезапно стал торчком и начал раздуваться. Он делался больше и больше, пока не превратился в огромную, тугую полупрозрачную сферу сочного багряного цвета. Под, удобно усевшись на аляповатых завитках кронштейна, наклонился вперед и закрыл кран газового рожка.
Затем, словно накладывая жгут, он затянул горлышко шара выше носика рожка и снял с него шар. Тот подскочил в воздух, но тут же резко остановился: ведь он был привязан к веревке, которую Под закрепил на подкове.
Арриэтта и Хомили, стоявшие на полу возле подковы, только ахали и охали, глядя на шар. Арриэтта подбежала к веревке и, повиснув на ней всем телом, стала качаться взад и вперед, заставляя шар стукаться о потолок.
— Осторожней! — крикнул Под с груди манекена.
Он медленно спустился вниз, ставя ноги на специально воткнутые для этого булавки. Когда он добрался до круглой клетки ниже бедер, спуск сделался быстрей. — Под перескакивал одним прыжком с одного проволочного обруча на другой ниже.
— Держим все вместе, — сказал он, подбегая, и тоже схватил веревку. — Тяните! — крикнул он. — Тяните изо всех сил! Перехватывайте повыше. Одна за другой. Одна за другой.
Перехватывая веревку руками, они тянули, дергали, качали, и постепенно шар опустился вниз. Веревку быстро продели в дырку для гвоздя в подкове, завязали двойным узлом, и — пожалуйста! — вот он, на привязи, покачиваясь, вращается то в одну, то в другую сторону.
Под вытер пот со лба рукавом.
— Слишком маленький, — сказал он.
— Слишком маленький? — воскликнула Хомили.
Она чувствовала себя пылинкой рядом с этой танцующей темно–красной громадой, внушавшей ей благоговейный страх. И вместе с тем — наслаждалась своим могуществом, заставляя шар одним щелчком пальцев подскакивать и крутиться вокруг своей оси.
— Конечно, слишком маленький, — объяснил ей Под озабоченно. — Иначе нам не удалось бы так легко опустить его вниз. Шар такой величины! может выдержать только одну Арриэтту, но нас троих — нет. Да еще сетка и корзина. К тому же мы должны взять балласт.
— Как же нам быть? — в смятении спросила Хомили.
— Мне надо подумать, — сказал Под.
— Что если нам сесть на диету и похудеть? — предложила Хомили.
— Бесполезно. А ты и так худая, как щепка, — сказал Под. У него был очень встревоженные вид. — Нет, мне надо подумать.
— У них есть тут один большой шар, — сказала! Арриэтта. — Лежит в отдельной коробке. Больше этого. Во всяком случае, мне так показалось.
— Что ж, давайте посмотрим, — сказал Под, но голос его звучал безнадежно.
Новый воздушный шар действительно казался больше, на сморщенной резине были какие–то белые знаки.
— Я думаю, что надпись, — сказала Арриэтта, переворачивая крышку коробки. — Да, тут сказано: «Напечатано согласно вашей инструкции». Что бы это могло значить?
— Мне все равно, что это значит! — воскликнул Под. — Меня интересует только его размер. Да, он больше, — продолжал Под, — гораздо больше и тяжелее. Этот шар подойдет по всем статьям. Почему бы его не испробовать, раз уж огонь потушен, а окно открыто.
— А что делать с этим? — спросила Хомили с пола. Она резко ударила шар, он задрожал и стал крутиться.
— Лучше проткнем его, чтобы он лопнул, — ответил Под; он спускался на пол, перебираясь со стола на веревочную лестницу, свисавшую с согнутых булавок на спинке кресла. — И спрячем остатки. Что еще остается?
И Под проколол шар булавкой. Раздался оглушительный взрыв. Шар, быстро съеживаясь, бешено запрыгал по комнате; Хомили с визгом кинулась под манекен. В комнате сильно запахло газом.
— Вот уж не думал, что он лопнет с таким шумом, сказал Под, все еще держа в руках булавку. На его лице удивление боролось с испугом! — Ну, не важно, при открытом окне запах скоро уйдет.
Новый воздушный шар был более громоздким, и забираться с ним на каминную полку было нелегко, так что, прежде чем надевать его на газовый рожок, Поду пришлось немного отдохнуть.
— Можно, я поднимусь и помогу тебе, папа? — позвала его Арриэтта с пола.
— Нет, — сказал он, — еще минутка, и я отдышусь. Просто я немного запыхался…
Более тяжелый, чем первый, шар дольше оставался обвислым, но наконец, поскрипывая и постанывая от усилий, он встал стоймя и продолжал понемногу наполняться.
— О, — восхищенно шепнула Арриэтта, — какой красивый…
Шар был густо–розового цвета, но с каждым мгновением, раздуваясь, делался все светлее. Постепенно на нем стали проступать буквы. Первое слово — было «Стоп!» (с восклицательным знаком). Арриэтта, читавшая его вслух, понадеялась про себя, что это не будет дурным предзнаменованием. Под ним появилось слово «Бэллихоггин», а еще ниже было написано помельче: «Всемирно известный игрушечный городок и чай на берегу реки».
Шар становился все больше и больше. У Хомили сделался встревоженный вид.
— Осторожней, Под, — взмолилась она. — Смотри, как бы он не лопнул.
Еще немного он выдержит, — ответил Под.
Однако Хомили и Арриэтта не сводили с шара обеспокоенных глаз. Но вот наконец розовый в свете качающегося над его головой чудовища Под сказал:
— Пожалуй, хватит, — и, откинувшись к стене, выключил газ. По пути вниз Под взял мерную ленту, висевшую на кронштейне, и измерил букву «й» в слове «чай».
— Ровно три дюйма, — сказал он, — будет по чему проверять объем, когда станем надувать шар в следующий раз.
Под теперь частенько употреблял термины, принятые в воздухоплавании, и приобрел порядочный запас слов, касающихся балласта, строп, канатов, крюков и якорей.
На этот раз, взлетев к потолку, шар приподнят подкову и потащил ее по полу. Хомили, не растерявшись, села на подкову верхом, а Арриэтта подпрыгнула и вцепилась в веревку.
— Вот это уже лучше, — сказал Под, слезая вниз знакомым путем по груди манекена. Он так спешил, что оступился на булавке, но, наклонившись, тут же загнал ее по самую шляпку, чтобы на нее можно было безопасно ставить ногу. Дальше он спускался медленнее, сдерживая свое нетерпение. Когда Под достиг пола, он был растрепанный и красный, несмотря на холодный воздух из открытого окна.
— Поддается? — спросил Под Арриэтту, не успев перевести дыхание.
— Нет, — с трудом выговорила Арриэтта.
Добывайки все вместе ухватились за веревку и попытались стащить шар вниз, но он только крутился под потолком, словно притянутый туда магнитом.
— Нет, — с трудом выговорила Арриэтта.
Добывайки все вместе ухватились за веревку и попытались стащить шар вниз, но он только крутился под потолком, словно притянутый туда магнитом.
— Хватит, — сказал Под после того, как они все вместе поджали ноги и немного покачались, держась за веревку, что никак не отразилось на шаре. — Отпускайте. Мне надо снова подумать.
Хомили и Арриэтта сидели, не открывал рта, и тревожно смотрели, как, сосредоточенно наморщив лоб, Под меряет ногами комнату. Вот он отвязал шар от подковы и с веревкой в руках провел, его взад и вперед по потолку. Шар легонько подпрыгивал, но послушно двигался следом за Подом по начертанному им пути.
— Время не ждет, Под, — наконец сказала Хомили.
— Я знаю, — ответил Под.
— Я хочу сказать, — с беспокойством продолжала Хомили, — как мы его спустим? Я думаю о Мейбл и Сидни. Его надо спустить до ужина, Под.
— Я знаю это, — сказал Под. Он пересек комнату и остановился у стола. — Нам требуется что–нибудь вроде лебедки… вроде ворота с червяком и червячным колесом.
Он поднял глаза на круглую ручку ящика с инструментами» — Червяком и червячным колесом?.. — -недоумевающе переспросила Хомили. — Червяком? — повторила она, словно не веря своим ушам.
Арриэтта, бывшая к этому времени в курсе всего, что касалось воздухоплавания, и знакомая с различными лебедками, громко рассмеялась.
— Эта такая штука, — объяснила она, — которая помогает поднимать тяжесть… ну, например, ты поворачиваешь ручку… — Она резко остановилась, в уме внезапно мелькнула любопытная мысль. — Папа? — взволнованно позвала Арриэтта отца. — Как насчет музыкальной шкатулки?
— Музыкальной шкатулки? — тупо повторил Под.
Арриэтта кивнула. И тут до него дошло, о чем она говорит. Лицо его просияло.
— То, что нам нужно! воскликнул он. — Ты попала в самую точку. Это нам и вал, и рукоятка, и червяк, и червячное колесо, и все остальное!
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Не прошло и минуты, как они открыли музыкальную шкатулку, и Под, забравшись на поставленный стоймя спичечный коробок, внимательно осмотрел механизм.
— Тут есть одна трудность, — сказал он Хомили и Арриэтте, когда они влезли на коробок и стали с ним рядом. — Я с ней справлюсь, но мне нужен подходящий инструмент. Я говорю об этих язычках, — показал он.
Заглянув внутрь шкатулки, они увидели, что Под имеет в виду ряд узких металлических пластинок, свисающих со стержня; это были молоточки, которые, задевая вращающийся цилиндр извлекали из каждого штырька на его поверхности одну звонкую нотку.
— Эти язычки надо снять, не то запутается балластная веревка. Если они сварены со стержнем, тут придется попотеть, но мне кажется, они все держатся на шурупах.
— Мне тоже так кажется, — сказала Арриэтта, наклоняясь вперед, чтобы лучше было видно.
— Ну, с шурупами мы быстро управимся, — сказал Под.
Пока Под лазал в инструментальный ящик, Хомили и Арриэтта в последний раз послушали свою единственную песенку.
— Как жаль, что не удалось сыграть остальные, — сказала Арриэтта. — А теперь мы никогда не услышим их.
— Если мы выберемся отсюда живыми, — сказала Хомили, — я согласна до конца своих дней не видеть никаких музыкальных шкатулок и не слышать, что они играют.
— Ну, живой ты отсюда выберешься, — решительно заявил ей Под.
Он уже вернулся, неся в обеих руках самую маленькую отвертку, какую он смог найти, но и она была величиной с него самого. Под залез на стержень, расставил ноги и, держа ручку отвертки на уровне груди и крепко ее обхватив, сунул острие в канавку винта и стал вращать рукоятку. Первые обороты давались с трудом, но затем отвертка пошла как по маслу.
— Точеные… как в часах, — заметил Под, отвинчивая остальные шурупы. — Тонкая работа эта шкатулка.
Вскоре они смогли снять со стержня все пластинки и обвязать вокруг цилиндра нижний конец балластной веревки; она свободно свисала вниз, слегка? качаясь, в то время как шар плавал под потолком.
— Ну, — сказал Под, — делаю первый оборот; посмотрим, что из этого выйдет.
Затаив дыхание, Хомили и Арриэтта глядели, как Под, вцепившись в ручку шкатулки, тащит ее вниз. Веревка натянулась, как струна. Под напряг силы, и шар медленно, но верно стал опускаться. Задрав голову, так, что стала болеть шея, они не спускали с него тревожных глаз, пока наконец — качаясь и подергивая швартов — шар не очутился прямо перед ними.
— Неплохо, да? — сказал Под довольным голосом. Но выглядел он очень бледным и усталым.
— Что нам делать теперь? — спросила Хомили.
— Вернуть шар в прежнее состояние, — сказал Под.
— Выпустить газ, — добавила Арриэтта, так как у Хомили был недоумевающий вид.
— Нам надо сделать что–то вроде платформы, сказал Под, — и перекинуть ее через шкатулку; что–нибудь такое, по чему можно будет ходить…
Он посмотрел по сторонам. Под горелкой газовой плиты, на которой стояла жестянка с клеем, он увидел покоробленный от жара овальный кусок жести, положенный, чтобы уберечь пол.
— Это нам подойдет.
Добывайки уже очень устали, но все же смогли притащить жестяную крышку до шкатулки и взгромоздить ее наверх. Отсюда Поду было удобнее развязывать веревку, стягивающую горло шара.
— Я бы на вашем месте, — сказал Под Хомили, — отошел подальше. Спрячьтесь лучше под стол. Кто знает, что может натворить этот шар.
Когда горло шара полностью освободилось, он поднялся по кривой в воздух, а затем, снова спустившись, несколько раз ударился о пол. С каждым его прыжком запах газа становился сильнее. Смотревшей на него из–под стола Арриэтте казалось, что шар умирает в конвульсиях. Наконец весь газ вышел; шар, сжавшись в комок, неподвижно лежал на полу.
— Ну и денек! — сказала Хомили. — А нам еще надо закрыть окно…
— Что ж, мы зря время не теряли, — сказал Под.
Но к тому моменту, как они закрыли окно — сложный и утомительный процесс — и спрятали все следы своего опыта под полом, они еле держались на ногах. Хотя еще не совсем стемнело, добывайки заползли в картонку и устало растянулись под одеялом. Они были совершенно разбиты.
Когда мистер и миссис Плэттер принесли им ужин, все трое, потеряв всякую связь с окружающим миром, спали глубоким сном. Они не слышали, как вскрикнула миссис Плэттер, увидев, что газ на плите погас. Не слышали они и того, как, втягивая носом воздух и оглядывая комнату, мистер Плэттер недовольно сказал:
— Надо быть поаккуратнее с газом, Мейбл, — здесь ужасно пахнет.
Миссис Плэттер негодующе заявила, что ее винить не в чем:
— Ведь сегодня утром газ зажигал ты сам, Сидни.
— Нет, то было вчера, сказал он.
И так как каждый из них знал, что другому (если его припереть к стене) ничего не стоит солгать, они не поверили друг другу и не пришли ни к какому заключению.
— Так или иначе, — подвел наконец черту мистер Плэттер, — погода сейчас теплая и газ больше не нужен…
И больше горелка не зажигалась.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Следующие десять дней были посвящены серьезному эксперименту под контролем и руководством Пода.
— Медлить нам сейчас нельзя, — объяснил Хомили и Арриэтте Под, — но и горячку пороть тоже не годится. Нам надо составить план работы и выполнять все в свое время, а не за один раз. Мы поставили перед собой большую задачу, Хомили, не стоит ничего делать наспех. Тише едешь — дальше будешь.
— Но когда они открываются, Под?
— Чай на берегу реки? Первого апреля, если дом–клетка будет закончен.
— Спорю, он уже готов. А сейчас середина марта.
— Ты ошибаешься, Хомили. Им еще не прислали зеркального стекла и ручки, которая должна его поднимать. И у них что–то случилось со стоком воды. Их затопило, помнишь? Ты что — не слушаешь, когда они говорят?
— Нет, если они говорят об этой клетке, не слушаю и слушать не хочу, — сказала Хомили. — У меня сразу начинаются «мурашки». Как они принимаются об этом толковать, я тут же лезу под одеяло.
За эти десять напряженных дней Под и Арриэтта столько ходили по страницам «Иллюстрированных лондонских новостей», что почти стерли ногами буквы. Им пришлось отказаться от мысли о том, чтобы управлять клапаном для выпуска газа при помощи веревки, протянутой в корзину сквозь шар. Под. объяснил Арриэтте, что этому мешает характер оболочки. Он дотронулся ногой до чертежа:
— Когда оболочка сделана из шелка… как здесь, можно пропустить клапанную веревку сквозь горло шара… но резина эластична, она выжимает из себя газ… если мы оставим горло шара открытым, как показано на рисунке, через десять минут нас не будет в живых.
Под был огорчен этим, потому что он уже придумал, как установить клапан туда, где он и должен быть — на верхушку оболочки, — и практиковался в этом на меньших шарах, которых было в мансарде великое множество.