Услышав это, Вильгельм II довольно кивнул головой. - Я слышал об этом… Какой молодец, Никки! Я уже послал ему поздравительную телеграмму в Петербург. Как здорово, что русские сумели показать этим, возомнившим невесть что дикарям, всю силу белого человека!
Адмирал фон Тирпитц поднял глаза на своего государя, - Это еще не все, Ваше Величество. В этом бою опять приняли участие крейсера таинственной эскадры, отметившейся под Чемульпо. Именно они, а не броненосцы Тихоокеанской эскадры нанесли японцам наибольший ущерб. Сообщение об этом получено мною не через фон Труппеля, а от патриота Германии, находящегося сейчас на русской военно-морской службе. И он, и наш агент в Сеуле пишут, что это не совсем те русские, которых мы знаем, то есть, это совсем не те русские…
Кайзер вскочил и начал нервно прохаживаться по кабинету. Потом, немного успокоившись, жестом дал понять адмиралу, что можно продолжить доклад
- Ваше Величество, фон Труппель приложил к своему донесению еще два документа. Первый - рапорт командира крейсера «Герта», который в качества стационера находится в Шанхае. В нем рассказывается о том, как небольшой русский крейсер буквально разнес в клочья два крупных японских боевых корабля.
Второй документ - это аналитическая записка губернатора Циндао, в котором он делится своими соображениями по поводу таинственных русских кораблях. По мнению фон Труппеля, нам необходимо без промедления установить контакт с командованием этой эскадры. Капитан цур зее хочет предоставить возможность русским свободно заходить в Циндао, закупать там продовольствие и уголь. Это будет на пользу и им и нам.
- Не могу не согласиться с фон Труппелем, - задумчиво сказал кайзер. - Пусть пошлет в Чемульпо один из наших крейсеров с умным и толковым офицером во главе. Это очень важно. Кстати, адмирал, объявите ему нашу благодарность, и подумайте, какую еще награду можно будет вручить этому умному и усердному офицеру. Он блестяще справляется со своими обязанностями. А теперь я хочу услышать от вас мнение по поводу всего случившегося…
- Ваше Величество, - начал фон Тирпиц, - я считаю, что если нам удастся в самом ближайшем времени заключить союз с Россией, обладающей такими чудовищными средствами ведения боевых действий, то мы станем сильнее, чем флоты Англии и Франции вместе взятые. А на суше наши доблестные войска и без помощи России смогут разбить этих хвастливых галлов, так быстро забывших свой позор при Меце и Седане.
Я говорил, и еще буду говорить не раз, что наш основной противник - Британия. А Россия… Развитие принципов покойного канцлера Бисмарка, касающихся наших отношений с Россией, применительно к нынешним условиям было, по моему мнению, главным условием успешной внешней политики. Мы должны установить пункты, в которых неизменные интересы России не сталкиваются с такими же интересами Германии, и пойти России навстречу…
Кайзер, слушая своего морского министра, кивал головой, соглашаясь с его доводами. - Адмирал, все это именно так. Но вы же знаете, что моя петербургская кузина, которая, к несчастью, является женой Никки, считает, что Россия должна ориентироваться на Англию.
- Ваше Величество, я это прекрасно знаю. Не вы ли в 1903 году послали меня к царю в Петербург с деликатным поручением, которое я так и не передал адресату. А все потому, что англофильски настроенная императрица не оставляла меня наедине со своим супругом. Будущее показало, что я поступил правильно. Я не могу судить, является ли эта красивая женщина выдающейся и в духовном отношении; во всяком случае, по моим наблюдениям, она не очень беспокоилась о своей германской родине. Ведь все детство ее прошло в Лондоне, под неусыпным надзором бабки - королевы Виктории.
Я сожалею сейчас о том, что не удалось предотвратить русско-японскую войну. В ней есть опасность и для нас: в случае поражения русских наша позиция в Циндао окажется аванпостной… А насчет союзников и противников… Ваше величество, я не знаю, может ли быть в мировой истории большего ослепления, чем взаимное истребление немцев и русских к вящему прославлению англосаксов… Я не вижу никакой угрозы, исходящей от Российской империи. Опасность возникла бы лишь в том случае, если бы нас отрезали от нашей заморской торговли, которой кормилось почти треть немцев…
Кайзер задумался, машинально подкручивая правой рукой свои и без того закрученные усы. Ему вспомнились вдруг слова дипломата, посла Германии в Лондоне, князя Лихновски, который говорил: «Мир с Англией возможен лишь при ограничении промышленного развития Германии, т.е. предоставлении поля для деятельности англосаксам и сынам Иеговы». А германский военно-морской агент в Вашингтоне Рецман говорил: «Мы боремся в конечном итоге против англо-американо-франко-бельгийского капитала, который стремится эксплуатировать весь мир».
Так с кем быть Германии? - С Англией, которая подмяла под себя половину мира, и мечтает сделать тоже со второй половиной, или с Россией, которая, как показали последние события, может стать сильным и верным союзником.
Кайзер принял решение, - Адмирал, нам надо крепко подумать о том, что произошло за последние несколько дней. Я попрошу вас сообщить капитану цур зее фон Труппелю, что я согласен с его предложениями. И если русские корабли будут нуждаться в отдыхе и ремонте, Циндао должен стать тем местом, где все это им будет предоставлено.
Ну а мне, мне необходимо срочно встретиться с моим русским кузеном с глазу на глаз, и обсудить с ним кое-какие вопросы. Тем более что, как вы уже знаете, русские недавно поймали Францию на том, что в наших газетах назвали «политическим двоеженством». Мое дело убедить русского императора в том, что мы, немцы, «налево» не ходим. Ради такой «невесты» как Россия я готов даже «развестись» с Австрией.
14 (1) февраля 1904 года, Ранее утро, Талиенванский залив, 5 верст от ст. Киньчжоу. Капитан Тамбовцев Александр Васильевич.
В 50 верстах к северу от Порт-Артура гористый Квантунский полуостров узким перешейком соединяется с материком. С обеих сторон - воды Желтого моря. Если стать лицом к северу и смотреть в сторону России, то направо, в сторону Кореи и Японии, лежит бухта Хунуэза, и немного севернее от нее бухта Керр. Налево, на запад, в сторону Китая, - Киньчжоуский залив с его пологими берегами, широко оголяющимися в часы отлива. Сам перешеек - шириной около четырех верст. И это узкое дефиле запирается громадой горного массива Нань-Шань, - Южная Гора по-китайски. С нее на много-много верст открывается незабываемый кругозор, и стоит она как часовой, преграждая путь из Южной Маньчжурии в Порт-Артур. Сама природа создала здесь передовую позицию Квантуна.
Именно в этих местах и происходила выгрузка боевой техники. На глазах у изумленного Наместника и его свиты, состоявшей из пары адъютантов, капитана 1-го ранга Эбергарда и генерал-лейтенанта Кондратенко, БДК «Саратов» сминая тонкий ледок залива, ткнулся носом в глинистый берег. Широко распахнулись десантные ворота, легла на отмель грузовая аппарель. Первым, как разведчик, из недр грузового трюма появился штабной «Тигр». Следом за ним, аккуратно проворачивая огромные колеса, из трюма выехал первый БТР-80. Из-под чуть прогнувшейся аппарели брызнула во все стороны грязная вода.
Пронзительный январский ветер заставлял Алексеева и его спутников поеживаться и поднимать воротники шинелей. Его порывы трепали окладистую адмиральскую бороду, и норовили сорвать с головы Наместника роскошную парадную треуголку. Ничуть не легче было и его спутникам. Но то, что они наблюдали стоило временных неудобств.
Все здесь присутствующие были людьми военными, и хорошо представляли себе значение того, что они сейчас увидели. А именно то, как на пустынный и необорудованный берег залива всего за четверть часа высадилась маленькая армия. Попробуйте заменить БТРы и грузовики на кавалерию с пехотой и артиллерией, и вы увидите всю картину высадки глазами тогдашних генералов и адмиралов. Никакой возни со шлюпками, бултыхания в холодной морской воде, никакой грязи и вязкого песка, в котором застревают пушки, зарядные ящики, фуры с имуществом… Ну, а сверх этого вполне приятные бонусы, столь необходимые для ведения наступательной войны против такого островного государства, как Японии… Ну, и Британии тоже…
И уже во вторую очередь местное начальство поразила выгруженная с десантного судна техника. Многие из них уже успели познакомиться с автомобиля - «моторами», как тогда было принято их называть. Но те трескучие уродцы - настоящие гадкие утята, изготовленные в начале века в странах Европы и Америки. За сто лет они смогли превратиться в настоящих прекрасных лебедей.
Даже внешне «Тигры» вызывали уважение своей мощью, и той легкостью, с которой они преодолевали мокрый песок пляжа. А БТР-80 вообще вызвал восторг у Алексеева и Кондратенко. Особенно, когда я объяснил им, что такая машина выдерживает обстрел из всех видов стрелкового оружия. Ну, и вооружение по тем временам у этой машины тоже было солидным - крупнокалиберный пулемет, и еще один, обычный, винтовочного калибра. К тому же внутри бронетранспортера могло поместиться семь человек с вооружением и полной выкладкой.
Даже внешне «Тигры» вызывали уважение своей мощью, и той легкостью, с которой они преодолевали мокрый песок пляжа. А БТР-80 вообще вызвал восторг у Алексеева и Кондратенко. Особенно, когда я объяснил им, что такая машина выдерживает обстрел из всех видов стрелкового оружия. Ну, и вооружение по тем временам у этой машины тоже было солидным - крупнокалиберный пулемет, и еще один, обычный, винтовочного калибра. К тому же внутри бронетранспортера могло поместиться семь человек с вооружением и полной выкладкой.
И еще очень удивило наших предков то, как быстро, по-деловому происходила высадка - без обычного в таких случаях бардака. Никто не кричал и не матерился, все уверенно и без суеты делали свое дело. О том, насколько это было непривычно для людей начала ХХ века, мне шепнул по секрету капитан 1-го ранга Эбергард.
Выгрузив технику и людей, БДК «Саратов» отчалил с чувством выполненного долга, оставив на берегу залива готовую к отправке в Санкт-Петербург команду. В ее состав, кроме перечисленных ранее людей, входили журналисты телеканала «Звезда», и хирург, майор Сидякина, из госпиталя МЧС.
Ну, вот вроде и все, можно трогаться. К группе местного начальства, вместе с которой стояли и мы с полковником Антоновой, подъехал один из «Тигров». Из него вышел старший лейтенант Бесоев. Наш «спец» был подтянут и невозмутим. Четко отдав честь Наместнику, он открыл дверцу автомобиля, - Ваши Высокопревосходительства, прошу садиться, колонна к походу готова…
Наместник вытащил из кармана позолоченный брегет и отщелкнул крышку, - Двадцать три минуты, господа, это феноменально!.. - Учитесь! Тот же день. Примерно через полчаса. Железнодорожная станция Талиенван.
Талиенван - небольшой поселок, на полуострове между двух обширных бухт. Древесная растительность здесь практически отсутствует, поэтому наши «мышки» с жандармами и казаками легко контролировали все подступы к станции. Местность под поселком ровная, но в окружности гористая, довольно красивая. Бухта у поселку мелкая, и пароходы к пристани не подходят, хотя причал и выдвинут далеко в бухту. На полверсты к югу от нас расположены три разрушенных японцами китайские батареи, защищавшие вход в заливы. Это, так сказать, эхо японо-китайской войны десятилетней давности.
Китайцы в Талиенване живут в небольших домах, состоящих из одной-двух комнат, с тонкими глиняными перегородками. Сейчас местное китайское население сидит в своих фанзах, не высовывая носа. Наместник строго-настрого приказал казакам, полицейским и жандармам следить за тем, чтобы никто из жителей Талиенвана не выходил из домов. Тех же, кто ослушается, разрешалось «лечить» от любопытства нагайками.
В Талиенване была одна местная, китайская, линия телеграфа, и, кроме того, с год назад для сообщения с Порт-Артуром гарнизонные связисты провели линии казенных телеграфа и телефона. Чтобы не произошла утечка информации о нашей военной технике, а так же о тех лицах, которые отправлялись в путь в спецсоставе, жандармы отправили местных телефонистов и телеграфистов отдыхать, а сами опечатали помещения телефонной станции и телеграфа, и выставили у них усиленные посты.
Как нам уже сообщили по рации, на полустанке уже стояли подготовленные к погрузке платформы и пассажирские вагоны. Здесь же стояли два заправленные водой и загруженные углем паровоза. Погрузка боевой техники прошла быстро. По заранее сколоченным щитам «Тигры» и БТРы заехали на грузовые эстакады, откуда по настилу зарулили на грузовые платформы. Технику надежно закрепили, после чего собрали легкие бамбуковые каркасы, поверх которых натянули сшитые боцманской командой с кораблей порт-артурской эскадры чехлы из старых парусов. Теперь со стороны стало невозможно понять, что скрывается под этими чехлами.
Наливники с дизельным топливом, и «Уралы», загруженные боеприпасами, снаряжением и ящиками с радиостанцией были таким же образом погружены и замаскированы. По команде коменданта спецсостава майора Османова паровозная бригада начала формирование эшелона. Впереди паровоза была поставлена контрольная площадка, на которой лежали запасные рельсы, шпалы и инструмента для ремонта пути. Здесь же за мешками с песком установили АГС. По бортам платформы оборудовали две пулеметные точки. Предосторожность была не лишней - по информации помощника коменданта спецсостава майора Османова, жандармского ротмистра Познанского, обозначилось оживление банд хунхузов. О том же самом докладывали авиаразведчики с «Кузнецова», совершающие регулярные облеты Южно-Китайской Железной Дороги. Не исключено, что они по наводке японской агентуры где-то между Квантуном и Мукденом попытаются напасть на наш поезд.
Далее, за паровозом шли вагон Александровского завода, предназначенный для перевозки пороха и других взрывчатых веществ. Он был оббит снаружи стальными листами, а внутри был обшит войлоком. В вагоне установили печку, деревянные нары, превратив его во вполне комфортную и безопасную теплушки для моряков с «Паллады». Потом, шел вагон-салон системы Полонсо. Это был пассажирский четырехосный вагон. Толщина листового металла нижней части его кузова была 5 мм, из-за чего эти вагоны больше известны как бронированные. Вагон был синего цвета, поскольку эта окраска соответствовала 1-му классу. В нем был сквозной проход, хорошая изоляция, окнами с двойными рамами. Он оборудовался туалетом и умывальником, электрическим освещением и печами. Далее шли еще два вагона «микст» - 2-го и З-го класса. В них было по двадцать спальных мест. Потом шел вагон-ресторан, далее платформы с боевой техникой и грузовиками. Потом еще одна блиндированная теплушка, второй паровоз, и задняя контрольная площадка, вооруженная так же, как и передняя.
Погрузка и формирование состава заняли примерно часа два. Все это время адмирал Алексеев терпеливо ждал, наблюдая за работой железнодорожников, наших специалистов и моряков крейсера «Паллада». При этом он негромко о чем-то переговаривался со своим флаг-офицером.
Наконец настала минута прощания. Наместник подошел к полковнику Антоновой, и передал ей толстый, засургученный пакет, который с сопроводительной запиской следовало немедленно передать лично в руки Государю. Я усмехнулся. Наши специалисты сумеют вскрыть его за пару минут, да так, что сам пакет и печати при этом не пострадают, переснять все, что в нем содержится, и так же тщательно уложить все на место. Следовало знать - что мы везем в Петербург, и, соответственно, быть готовыми к любым неожиданностям.
Пожав нам всем руку, Алексеев монументально застыл на перроне. Майор Османов отдал команду: «По вагонам!», потом паровоз дал гудок, и состав отправился в путь…
13 февраля (31 января) 1904 года, Вечер, Остров Цусима. Идзухара. Вице-адмирал японского императорского флота Катаока Ситиро.
Вечерело. Солнце садилось в море. зеленые сосны, растущие на склонах гор, тянули свои ветви вслед уходящему светилу. В небе громоздились столбы кучевых облаков, погода портилась. В лесах, окружавших Идзухара - столицу княжества Со, издавна владевшего Цусимой, - истошно кричали дикие коты. Они звали на бой соперников, желая показать свою доблесть таким же диким, как и они кошкам.
Вице-адмирал японского императорского флота Катаока, сменивший под вечер свой мундир на шелковое кимоно, сидел на застекленной веранде дома, и задумчиво смотрел на море. Душа 50-летнего самурая была полна печали. Рядом с ним на полу лежала его родовая катана и кодзука - нож для совершения обряда сэпукку. Катаока время от времени поглядывал на них, словно решая, не настала ли пора позвать своего адъютанта, чтобы тот выполнил обязанность кайсяку и выпить перед уходом из жизни чашку саке в четыре глотка.
Ситиро-сан хорошо помнил те наставления, которые давал ему в детстве отец: «Главное для самурая - день и ночь, от рассвета до заката, исполнять свой воинский долг и обязанности перед господином, перед домом и родом его, а в редкие часы отдохновения упражнять праздный ум размышлениями и рассуждениями о бренности всего земного, постигать неизбежность таинства смерти…»
Адмирал Катаока считал что, не смотря ни на что, он честно выполнил свой долг. Его эскадра, состоявшая из устаревших кораблей, и получившая неофициальное прозвище «Смешная эскадра», сделала все, что смогла. Большинство ее кораблей и моряков честно погибла за своего Императора. Эти русские оказались опасным противником, а их корабли - настоящими машинами смерти. Сейчас Ситиро-сама чувствовал себя охотником, вооруженным тонким бамбуковым копьем, которого пара тигров загнала в пещеру у водопада. Корабли-демоны, теперь в проливе. Их два, хотя и одного из них хватило чтобы полностью прервать перевозки на материк. Второй привел с собой русскую мореходную канонерку, и теперь она, как пробка в бутылке с саке, закупорила Фузанский порт. Армейские артиллеристы не могут ничего противопоставить двум ее восьмидюймовкам и выученной команде, кроме самурайской отваги и батареи полевых пушек.