— Так он это… он же грейдером нас давил… — напомнил Петров. — Если бы он просто бы начал драку то мы бы…
— Если бы да кабы, — передразнил его Насосов, — если бы у бабушки были яйца, она была бы дедушкой! Давайте, проявите стратегический ум. Меня не волнует как вы это сделаете, надоело мне за вас все решать, встали и пошли отсюда дело делать!
Вдовиченко поднялся с кресла, его помощники отступили назад.
— А машину где взять? — спросил Вдовиченко. — Машины-то у нас нет…
— Возьмешь микроавтобус грузовой «Газель», — ответил Насосов, — водитель как раз заболел, он без дела стоит, а там в кабине четыре места, вам хватит…
— Несолидно как-то, — попытался возразить Вдовиченко, — на «Газели»…
— Что? — выпучил глаза Насосов. — Еще вякни хоть слово и ты, солидный, у меня на «Запорожце» поедешь!
Вдовиченко понял, что дальнейшие пререкания не только бесполезны, но и опасны, повернулся и вышел из кабинета своего шефа. Бляшкин и Петров поспешили выскочить вслед за ним.
****
Вдовиченко, Бляшкин и Петров в грузовом фургоне «Газель» прибыли к воротам дома Татьяны. Охранник с синяком, узнав их суровые лица, не рискнул снова вымогать стольник за въезд и поторопился открыть ворота без излишних напоминаний. Вдовиченко с братками подъехали к нужному подъезду, остановили фургон и вышли из него. Вдовиченко достал из кармана пачку сигарет, вытащил одну, выдернул из кармана спички, чиркнул, спичка сломалась, он достал еще одну, снова чиркнул, она загорелась, но сразу потухла. Только с третьего раза Вдовиченко удалось подкурить.
— Купил бы себе зажигалку и не мучился, — посоветовал Петров.
Вдовиченко ничего ему не ответил, повернулся и направился к двери подъезда. Оба его бойца последовали за ним. Дверь в подъезд оказалась приоткрыта и была сломанной. Такая удача — хорошая примета, дальше значит дело тоже пойдет, как по маслу. То, что дверь была повреждена, играло на руку — их визит в квартиру Татьяны будет неожиданным, а внезапность атаки половина победы. Они подошли к лифту и Вдовиченко нажал на кнопку вызова. Петров, на котором было одето длинное черное пальто, достал из-под полы бейсбольную биту и взял её в руки.
— Оружие Насосов брать запретил, но я же не дурак с голыми руками на морпеха… — сказал он, поигрывая дубинкой. — Хватило и первой встречи!
Бляшкин тоже, как оказалось, вооружился кастетом с шипами, который ненадолго вытащил из кармана показать товарищам. Но оказалось, что более всех не послушался шефа сам Вдовиченко — он взял с собой револьвер. Теперь все трое почувствовали себя увереннее — всё-таки не дураки же они с голыми руками воевать, когда можно вооружиться. Они зашли в лифт, рука Вдовиченко потянулась к кнопкам этажей, но он забыл номер, потому замешкался, повернулся и спросил у своих подчиненных, крутя во рту сигарету:
— А этаж-то какой седьмой или восьмой? Из головы вылетело…
— Кажись седьмой, — сказал Бляшкин.
— Нет, восьмой, точно восьмой, — возразил Петров, — мы на восьмой в прошлый раз ехали.
— А я говорю седьмой! — стал спорить Бляшкин. — А не восьмой, я помню!
— А я помню, что восьмой, — тоже заупрямился Петров, — я лучше помню, меня же по голове не били!
— Так сейчас получишь! — пригрозил Бляшкин и вытащил из кармана куртки кулак с кастетом.
Петров хотел взмахнуть битой, но стукнул ей Вдовиченко по спине. Тот рассердился, развернулся и двинул Петрова кулаком в живот. Тот сдачи давать не стал — побоялся начальника, да и всё же сам был виноват.
— Заткнитесь вы оба! — ругнулся на них Вдовиченко. — Восьмой жму, вроде как и я думаю, что восьмой. Если что спустимся на этаж…
Он нажал на кнопку и лифт поехал наверх. По старой привычке он затушил окурок о кнопку лифта, оставив черный след. Пока молча ехали, Вдовиченко думал о том, что приехать-то они приедут, а вот как заставить Татьяну открыть двери — это вопрос? Их же не вынесешь ударом ноги — металлические. Но ничего, приедут — он что-нибудь придумает.
Когда створки лифта открылись и Вдовиченко выглянул в них, то он сразу же увидел, что дверь нужной ему квартиры ломать не придется — она широко распахнута и в проеме двери Вдовиченко сразу же заметил красивого, как именинный торт, Алмаза стоящего за порогом на пару с какой-то расфуфыренной женщиной лет пятидесяти с маленьким мопсом на руках.
Женщина приглашала пройти в квартиру другую женщину, стоящую в подъезде к Вдовиченко спиной, с букетом белых роз в руках. Алмаз смущенно улыбался и тянул руки за цветами, но женщина ему их не отдавала, а трещала как канарейка:
— Вы мой самый любимый певец, я задыхаюсь от восторга, что меня подруга пригласила посидеть с вами за одним столом. Вы же солнце на нашей эстраде, которое случайно так близко осветило нас несчастных своими лучами.
— Ну что вы, что вы, — довольно улыбался Алмаз.
Вдовиченко и его подчиненные высыпали из лифта, Алмаз перевел глаза на вновь прибывших, сразу же узнал Вдовиченко, лицо его вытянулось и сильно побледнело, он подпрыгнул на месте, как горный козел, схватился за створку двери и с силой попытался её захлопнуть. Удар дверью пришелся целиком по хозяйке, она выронила псину и мопс с визгом бросился в квартиру, пока еще дверь не закрылась. От удара, который сбил её с ног, завизжала и сама хозяйка мопса — Алмаз прищемил её телеса дверьми и напирал, пытаясь захлопнуть створку, безжалостно давя приютившую его женщину, чуть не разрезая её напополам.
Вдовиченко понял, что сегодня судьба к ним благоволит, выхватил из-за пояса револьвер, стремительно подскочил к двери, оттолкнул почитательницу Алмаза с букетом роз с такой силой, что её припечатало к щитку освещения вместе с розами, словно гербарий и пнул ногой дверь, которую певец безуспешно пытался закрыть. Алмаза отбросило назад, хозяйка упала на порог, корчась от боли в спине. Люди Насосова, перепрыгнув упавшую хозяйку, ворвались в квартиру. Алмаз успел вскочить после удара и бросился в комнату, где был накрыт стол и уже сидело три благообразные женщины бальзаковского возраста. Вдовиченко не мог не заметить, что Татьянина квартира очень изменилась — мебель была не та, обстановка не та, пахло не так, даже ремонт был сделан по-другому. И до него дошло, что он ошибся этажом — что всё-таки надо было ехать не на восьмой этаж, а седьмой. И эта ошибка как раз и помогла ему отловить спрятавшегося у соседки наверху Алмаза. Определенно ему везло.
Женщины за столом, увидев заскочившие в квартиру побитые злобные морды, завизжали от страха, вскочили, Алмаз бросился под стол, прополз под ним и оказался на другой стороне. Вдовиченко не стал либеральничать, схватился за крышку сервированного стола и перевернул его. Раздался звон разбитой посуды, посыпались на пол бокалы, тарелки, вилки и ножи. Алмаз бросился в другую комнату, Вдовиченко рванул за ним по освободившемуся от стола пространству, хрустя разбитым стеклом и толкая женщин, пришедших поглазеть на известного певца, перелетной птице случайно оказавшейся в гостях у одинокой подруги.
Бляшкин и Петров стали громить квартиру битой и кастетом — зеркала, картины, макраме. Припечатанная в подъезде женщина, отлепилась от стены и свалилась на пол. Мопс Агрипина, увидев чужих на своей территории, выскочила из-под тумбочки в коридоре и, свирепо рыча, вцепилась зубками в штанину Бляшкина.
С недавних пор Бляшкин питал стойкое отвращение к собакам и псины, вероятно, это чувствовали, потому старались покусать именно его. Бляшкин резко нагнулся, схватил мопса за ошейник, дернул сильно и оторвал от штанины, порвав ткань своих новых брюк, что еще больше разозлило его. Потом он подкинул собаку, а когда она, коснувшись потолка и визжа, стала падать вниз, Бляшкин сокрушающим пинком форварда «Спартака» отправил её, словно футбольный мяч, лететь через всю квартиру. Бедная собачка, замолкла, вертясь, как лопасти вертолета, пролетела пулей через зал, с треском открыла собой двери спальни и со шлепком без движений свалилась на пол.
— Гол!!! — заорал возбужденный Бляшкин.
— Агрипина!!! — взвизгнула хозяйка квартиры.
Мопсиха была для неё больше чем живое существо — эта псина была частью её, боль Агрипины всегда переходила к хозяйке и радость тоже. Маленькое тельце лежало неподвижно, хозяйка нашла в себе силы после удара дверью подняться и остервенело вцепиться зубами в ляжку Бляшкина. Тот заорал от боли, взмахнул рукой с кастетом и хозяйка свалилась на пол с разбитой головой.
Тем временем Вдовиченко, раскидав по квартире женщин бальзаковского возраста добрался до Алмаза, схватил его за ухо и потащил к выходу. Алмаз скулил и совсем не упирался — он понял, что наступили для него черные дни и где бы он ни прятался — его всё равно найдут.
— Что, певец, смотрины тут себе устроил? — зло спросил Вдовиченко. — Тебе что сказано было делать? Спрятаться от нас хотел?
Тем временем Вдовиченко, раскидав по квартире женщин бальзаковского возраста добрался до Алмаза, схватил его за ухо и потащил к выходу. Алмаз скулил и совсем не упирался — он понял, что наступили для него черные дни и где бы он ни прятался — его всё равно найдут.
— Что, певец, смотрины тут себе устроил? — зло спросил Вдовиченко. — Тебе что сказано было делать? Спрятаться от нас хотел?
— Нет-нет, — кричал Алмаз, — я хотел у них денег занять!
— У кого — у этих маромоек? — сердито спросил Вдовиченко. — Что ты мне тут втираешь? Какие у них деньги? Сейчас будешь перед Насосовым оправдываться, падла!
Алмаза безжалостно вытолкали в подъезд и Петров потащил его к лифту. Вдовиченко сунул револьвер за пояс штанов, Бляшкин прикрыл дверь, они спустились вниз, засунули Алмаза в микроавтобус и поехали прочь со двора.
*****
Краб, услышав шум и грохот наверху, поднял голову и увидел, что люстра на потолке качается и побелка вниз посыпалась. Захожин тоже обратил внимание на крики и удары, доносящиеся из подъезда. Владик не удивился особо — он не знал — может так всегда бывает.
— Что там такое творится? — спросил Захожин у Татьяны, кивнув наверх. — Кто это над тобой живет? Бригада рокеров?
— Нет, не бригада, — ответила Татьяна, — там женщина одинокая живет, муж умер два года назад, дети разъехались кто куда, теперь у неё только собачка Агрипина и подруги.
— Это что собачка с подругами там пляшет? — спросил Захожин. — Громко так…
— Надо пойти глянуть что там, — сказал Краб, вставая с дивана, — мало ли помощь нужна…
— Остановись, тебе что своих забот мало? — посоветовала ему Татьяна. — Ты что команда спасателей, что тебе везде нужно всех спасать? Любишь ты чужие проблемы на себя примерять. Нас самих спасать нужно, ты забыл об этом?
Краб послушался дочь и снова сел на диван.
— Да-да, — подтвердил Захожин, — Татьяна права, нам надо очень поторопиться отсюда уезжать на мою дачу, потому что Насосов скоро сюда пришлет людей с оружием, точно! Ох, говорил я тебе, Краб, не нужно было затевать этой истории с грейдером, потому что Насосов теперь не остановится, он такие оскорбительные оплеухи по своему достоинству никому не прощает. И зря я пошел у тебя на поводу, рассказал тебе где Вдовиченко искать. Но иначе ты бы мне руку сломал.
— Сломал бы точно, — спокойно ответил Краб, — и знаешь, я ведь тоже не прощаю когда ни с того, ни сего врываются в дом, где я живу и бьют мою дочь. Какие-то недоумки позволили себе поднять руку на женщину, заведомо более слабую, чем они сами. И мало того, что это женщина, чего я уже простить не могу — это моя дочь. Я их наказал и предупредил, чтобы больше сюда не совались, а сунутся я буду говорить с ними уже на другом языке.
Владик переводил взгляд с Краба на продюсера и иногда поглядывал на входную дверь за которой слышался какой-то шум и Владику мерещились бандиты. Квартира Татьяны показалась ему не такой уж уютной.
— Так они тебя и послушались, — сказал Захожин, начав мерить квартиру шагами, — у них самомнение, как у сатаны, они теперь не остановятся, пока из тебя кишки не выпустят. Мне так кажется надо сделать — надо попробовать поговорить с Насосовым, сказать, что всё получилось, что вы по вроде как квиты: они твою дочь тронули, ты на них наехал. И еще надо мне позвонить серьезным авторитетным людям, чтобы они за нас впряглись перед Насосовым, встали на нашу сторону для подстраховки. У меня есть парочка знакомых милицейских «шишек» на примете и несколько воров в законе. Правда придется им заплатить, чтобы они нас прикрыли, но не слишком много — пару десятков зеленых и вопрос будет решен.
— Я сам себя прикрою, — ответил Краб, — и Татьяну прикрою, мне помощь милиции и воров не нужна. Знаю я этих криминальных боссов и милицейских «шишек» — им только раз заплати и потом пока всего не выдоят — не остановятся, проходили. У них вход копейка, а выход рубль, встречался я и с теми и с другими на зоне, знаю…
Одиннадцать лет назад, еще в первую чеченскую кампанию, Краб в составе роты морпехов, которой командовал, был откомандирован на эту войну. А там случилось так, что сухопутный полковник, которому подчинялась рота морской пехоты, которой командовал Краб, отправил его ребят на верную смерть в ловушку из которой немногие выбрались. Что это было — глупость полковника или банальное предательство за пару тысяч долларов Краб не узнал, он в этом бою потерял больше половины своей роты, морпехов, которых боевики боялись, хуже смерти и которых полковник отправил их на верную смерть. Да и Краб сам едва чудом уцелел. Поэтому он не сдержался, надавал тому полковнику по морде, отправил его в реанимацию и за это, само собой, был посажен за решетку, где и отсидел от звонка до звонка восемь лет. Высокие покровители нашлись у полковника.
И хотя Краб морально был прав, но у нас в стране разве не часто морально правые сидят, а подонки жируют? Правдолюбцы на чеченской войне горели, как свечи. Краб как был раз из таких правдолюбцев, а полковник оказался со связями наверху. Краба засадили так далеко и надолго и в тюрьме пытались убрать. Но потом полковника этого убили или посадили, в общем пропал. И Краба в зоне оставили в покое.
— Всё из-за этого придурка Алмаза, — в сердцах сказал Захожин, — он долгов наделал, а теперь вот всех зацепил, всем досталось.
Шум наверху утих, люстра качаться перестала, Татьяна стала собирать вещи, которые нужны будет отсидеться в пансионате и чтобы потом сразу лететь в Турцию. Татьяна знала — отец упрям, если что задумал, то ни в жизни не отступится. Она знала, что может на него положиться, он мужчина, пусть и находит выход из ситуации.
Владик тем временем подошел к Крабу. Он послушал о чем говорили Краб и Захожин, внимательно впитал информацию, понял, что дела действительно обстоят серьезнее чем он сначала подумал, что радужные перспективы его столичной жизни грозят оборваться, если он останется рядом с родственниками и сделал разумный вывод, что ему надо свалить по тихому, не потеряв при этом лица.
— Мне это… — сказал он, подойдя к Крабу. — Надо на работу ехать…
— Давно пора, — ответил ему Краб, который укладывал свою сумку, — езжай на свою работу и сюда больше пока не суйся, а-то башку оторвут, ты слышал. Езжай в Балашиху или сними другую квартиру, работай в своем клубе, а о нас на время позабудь.
— Я могу вам помочь, если надо… — предложил Владик настолько неуверенно, что даже если бы его помощь была бы и нужна, вряд ли можно было на неё согласиться.
— Ты поможешь нам очень сильно, если сделаешь так как я тебе посоветовал, — ответил ему Краб, — уберешься отсюда и поскорее.
— Ага, — кивнул Владик, накинул свой ярко-красный пуховик, надел ботинки и испарился со скоростью фокусника, исчезающего с арены цирка.
— Сделаем так, — сказал Краб, когда Владик ушел, — сейчас мы все поедем в подмосковный пансионат, там вы останетесь, а я вернусь в Москву, мне надо закончить с делом Спичкина, я обещал ему помочь найти настоящего убийцу и я его найду. Если Матвея забрала милиция, значит, он сейчас сидит в СИЗО, подождет немного, я его вытащу.
— Да погоди ты со Спичкиным, — вмешался Захожин, — надо с Насосовым что-то решать, он теперь точно захочет Татьяну на счетчик поставить, а тебя убить, он не остановится, он прет, как танк. И меня теперь он зацепит — и зачем я с ним связался по глупости? Я прошу тебя — давай моих знакомых попытаемся задействовать, попробуем решить ситуацию с их помощью.
— Или в милицию обратимся, — подсказала Татьяна, — скажем, что нас напали, в милиции помогут…
Захожин покачал головой:
— В милиции они не помогут. Такие как Насосов в милиции имеют своих людей, которые им продают информацию и даже на них работают. Ты что не замечала никогда в уголовной хронике, что у нас если банду какую берут, то в девяноста случаях из ста главарей взять не якобы могут — те всегда успевают смыться за границу. А просто главари своих пешек сдают, а сами с милицией делятся и уходят.
— Я уголовную хронику не смотрю, — ответила Татьяна.
— Напрасно не смотришь, иногда полезно, — ответил Захожин, — у нас от тюрьмы, да от сумы не зарекайся.
— У меня свое предложение, — сказал Краб, — вы сидите в пансионате, я сам добираюсь до Насосова и с ним толкую. Не поймет моих слов, придется говорить с ним по-другому.
— Нет, я не пойму, Краб, ну кем ты себя считаешь, суперменом? — всплеснул руками Захожин. — Ты один хочешь снова ввязаться в драку? Тебя убьют, а потом и до нас доберутся! Насосов догадается, что это я тебя на него вывел и мне не жить — он меня прикончит, а у меня семья, дети! Ой, дурак я, дурак, десять тысяч пожалел, которые Алмазу занял, а теперь на миллион попал!
— А где твоя жена и дети сейчас? — спросил Краб.