— Не знаю. Давай спросим его.
Оба отступили от арки.
«Мы близки к пониманию». Эти слова вызвали в сердце Маппо ужас. Он чувствовал себя зайцем, в которого уже прицелился опытный лучник, куда ни беги — спасения нет, так что остаётся только замереть на месте. Трелль стоял на стороне сил, которые потрясли его душу, сил прошлого и сил настоящего. Безымянные — со своими обвинениями, намёками и видениями, со своими тайными целями и скрытыми желаниями. Создания седой древности, если есть в трелльских легендах хоть слово правды. Икарий… О, друг мой, я ничего не могу тебе рассказать. Моё проклятье — молчание в ответ на всякий твой вопрос, и рука, которую я протягиваю как брат, ведёт тебя только к обману. Во имя любви я делаю это и плачу цену… и какую цену!
Бхок’аралы ждали спутников у лестницы и на безопасном расстоянии последовали за ними обратно на первый этаж.
Верховного жреца друзья застали в вестибюле, который тот превратил в свою спальню. Бормоча что-то себе под нос, Искарал Прыщ наполнял плетёную мусорную корзину подгнившими фруктами, мёртвыми летучими мышами и изуродованными ризанами. Он мрачно покосился через плечо на Икария и Маппо, которые остановились на пороге комнаты.
— Если эти гнусные мартышки следуют за вами, передайте им, чтобы остереглись моего гнева! — прошипел Искарал. — Какое бы помещение я ни выбрал, они тут же решают его использовать как склад для своих мерзких сокровищ. Моё терпение лопнуло! На свой страх и риск они глумятся над Верховным жрецом Тени!
— Мы нашли врата, — заявил Маппо.
Искарал даже не оторвался от уборки.
— Нашли, значит, вот как? Глупцы! Всё не так, как выглядит. Жизнь, данная за жизнь отнятую. Каждый угол, каждый закоулок обыскали, так ведь? Идиоты! Столь самонадеянная похвальба есть знамя невежества. Подняли его и ждёте, что я почтительно склонюсь? Ха! У меня свои секреты, свои планы, свои замыслы. Лабиринт гения Искарала Прыща не распутать таким, как вы. Оба — древние странники в земной юдоли. Почему вы не взошли, как все прочие? Я вам скажу. Долголетие не дарует по умолчанию мудрость. О нет, совсем нет. Надеюсь, вы всех пауков убиваете, каких только видите. Обязательно убивайте, ибо это — тропа мудрости. О да, воистину, тропа! У бхок’аралов маленькие мозги в крошечных круглых черепках. Хитрые, как крысы, глазки блестят, словно чёрные камешки. Как-то четыре часа я глядел в глаза одному из них, а тот — в мои. Никто не отводил взгляд, о нет, это было состязание, которое я бы не проиграл. Четыре часа, лицом к лицу, так близко, что я чуял его зловонное дыхание, а тот — моё. Кто же победит? Ответ был в руках богов.
Маппо взглянул на Икария, затем откашлялся.
— И кто же, Искарал Прыщ, одержал победу в этой… битве умов?
Искарал Прыщ бросил на Маппо пронзительный взгляд.
— Взгляни на того, кто никогда не отклоняется от избранного пути, каким бы тот ни был скучным и бессмысленным, и узришь воплощение тупоумия. Бхок’арал мог бы смотреть мне в глаза вечно, ибо в них не было и тени интеллекта. В его глазах, я имею в виду. Ярчайшим свидетельством моего превосходства стало то, что я нашёл нечто более интересное для взгляда.
— Ты собираешься отвести д’иверсов и одиночников к вратам внизу, Искарал Прыщ?
— О, сколь тупоумны трелли, упорные в опрометчивых ошибках и опрометчивые в ошибочном упорстве. Я уже говорил. Вы ничего не знаете об этих тайнах, о планах Престола Тени, о многих секретах Серой крепости, Затенённого дома, где стоит трон Теней. Но я знаю. Я, единственный из смертных, удостоился узреть истину. Мой бог щедр, мой бог мудр, хитёр, как крыса. Пауки должны умереть. Бхок’аралы украли мою метлу и на сей героический поиск я отправляю вас, благородные гости. Икарий и Маппо Трелль, достославные путешественники, вам поручаю я это опаснейшее задание — найдите мою метлу.
Выйдя в коридор, Маппо вздохнул.
— Ну, это всё было без толку. Что теперь будем делать, друг мой?
Икарий удивился:
— Но это ведь очевидно, Маппо! Мы отправимся на опаснейшее задание. Нам следует найти метлу Искарала Прыща.
— Мы ведь обыскали монастырь, Икарий, — устало возразил трелль. — Никакой метлы я не видел.
Губы ягга едва заметно изогнулись.
— Обыскали? Каждый угол, каждый закоулок? Сомневаюсь. Но первым делом — на кухню. Мы должны подготовиться к поисковой экспедиции.
— Ты это серьёзно?
— Вполне.
…Мухи кусались отчаянно, они одурели от палящего солнца не меньше, чем все остальные. До полудня в фонтанах Хиссара стояли — плечом к плечу в тёплой, мутной воде — люди, которые затем всё же скрылись в более прохладной тени собственных домов. Для прогулок день был явно неподходящий, так что Дукер даже нахмурился, набрасывая на плечи тонкую свободную телабу, пока Бальт ждал у двери.
— Почему же не под луной? — пробормотал историк. — Прохладный ночной воздух, звёзды над головой, все духи прислушиваются. Тогда бы успех был обеспечен!
Язвительная ухмылка Бальта ничуть не улучшала настроения. Затягивая плетёный пояс, Дукер обернулся к седому воину.
— Ну, что ж, веди, дядюшка.
Виканец заулыбался ещё шире, шрам проступил виднее, так что в конце концов стало казаться, что на лице у Бальта две улыбки, а не одна.
Снаружи рядом с лошадьми их ждал Кальп — верхом на собственном невысоком, крепком коньке. Увидев мрачное выражение лица кадрового мага, Дукер испытал извращённое удовольствие.
Они ехали по опустевшим улицам. Настал маррок — послеполуденный час, когда разумные люди скрывались в домах, чтобы переждать жару. Историк обычно ложился подремать во время маррока; теперь он чувствовал себя не в своей тарелке и отнюдь не жаждал присутствовать на ритуале Сормо. Колдуны были печально известны вызывающей неуместностью, осознанно-наплевательским отношением к здравому смыслу. Ради одной только защиты приличий можно было бы простить Императрице казни. Дукер поморщился: подобные мысли не стоило озвучивать, если рядом был хоть один виканец.
Спутники добрались до северной окраины города и проехали пол-лиги по береговой дороге, прежде чем свернуть прочь от моря — в пустоши одана. Оазис, до которого они добрались час спустя, был мёртв — ручей давно пересох. От прежнего роскошного сада среди песков остались только иссохшие стволы кедров, возвышавшиеся над ковром из поваленных ветром пальм.
На многих деревьях виднелись странные выступы, которые привлекли внимание Дукера, как только спутники подъехали поближе.
— Это что — рога на деревьях? — поинтересовался Кальп.
— Похоже, рога бхедеринов, — ответил историк. — Зажали их в развилку и так оставили, деревья проросли и рога оказались накрепко вделаны в стволы. Этим деревьям, наверное, сравнялась тысяча лет, прежде чем вода ушла.
Маг фыркнул:
— Кто бы мог подумать, что их до сих пор не вырубили — в такой-то близости от Хиссара.
— Рога — это предупреждение, — сказал Бальт. — Святая земля. Была. Когда-то давно. Память сохранилась.
— Так и должно быть, — пробормотал Дукер. — Сормо стоило бы обходить зыбучие пески, а не искать их. Если это место аспектировано, его сила, скорее всего, враждебна любому виканскому колдуну.
— Я давно научился полагаться на мудрость Сормо И’ната, историк. Тебе бы не помешало научиться тому же.
— Плох тот учёный, что полагается на чужую мудрость, — возразил Дукер. — Даже — и в особенности — на свою собственную.
— «Ходишь по изменчивым пескам», — вздохнул Бальт, а затем снова улыбнулся Дукеру, — как сказали бы местные.
— А что бы сказали на их месте виканцы? — поинтересовался Кальп.
Глаза Бальта насмешливо блеснули.
— Ничего. Мудрые слова — точно стрелы, что летят тебе прямо в лоб. Что тут делать? Пригибаться, само собой. Эту истину виканец познаёт тогда же, когда и обучается ездить верхом — задолго до того, как делает первый шаг своими ногами.
Колдуна они нашли на поляне. Наносной песок сгребли в сторону, так что показалась кирпичная кладка пола — всё, что осталось от здания, которое когда-то здесь стояло. В трещинах поблёскивали осколки обсидиана.
Кальп спешился, поглядывая на Сормо, который стоял в центре, спрятав руки в рукава. Чародей прихлопнул навязчивую муху.
— Что это? Какой-то затерянный, забытый храм?
Юный виканец медленно моргнул.
— Мои помощники заключили, что здесь была конюшня. Затем они ушли без дальнейших объяснений.
Кальп поморщился и взглянул на Дукера.
— Терпеть не могу виканский юмор, — прошептал он.
Сормо жестом подозвал их поближе.
— Я собираюсь открыть себя священному аспекту этого хэрора — так виканцы называют святые места под открытым небом…
Сормо жестом подозвал их поближе.
— Я собираюсь открыть себя священному аспекту этого хэрора — так виканцы называют святые места под открытым небом…
— Ты свихнулся? — Кальп побледнел. — Эти духи тебе горло перегрызут, мальчик. Они же из Семи…
— Нет, — отрезал колдун. — Духи этого хэрора были призваны задолго до Семи. Они плоть от плоти этой земли, и если тебе обязательно нужно установить связь с известным аспектом, то их Путь — Телланн.
— Худова милость, — простонал Дукер. — Если это и вправду Телланн, тебе придётся иметь дело с т’лан имассами, Сормо. Эти бессмертные воины отвернулись от Императрицы и вообще от Империи ещё с самого убийства Императора.
Глаза колдуна сверкнули.
— А ты не задавался вопросом — почему?
Историк быстро закрыл рот. У него имелись соображения на сей счёт, но озвучивать их — кому бы то ни было — было бы изменой.
Мысли Дукера прервал сухой вопрос, с которым Кальп обратился к Сормо.
— А тебе это императрица Ласиин поручила? Ты хочешь прозреть будущие события, или это всё только для отвода глаз?
Бальт стоял в нескольких шагах от них и молчал, но теперь сплюнул.
— Для такого нам даже провидец не нужен, маг.
Колдун поднял руки и развёл их в стороны.
— Держись поближе ко мне, — сказал он Кальпу, а затем перевёл взгляд на историка. — А ты — смотри и запоминай всё, чему станешь свидетелем.
— Я этим уже занимаюсь, колдун.
Сормо кивнул и закрыл глаза.
Сила его раскатилась в стороны призрачными, беззвучными волнами, охватила Дукера и остальных, залила всю поляну. Дневной свет неожиданно поблек, сменился мягкими сумерками, сухой воздух вдруг стал влажным, запахло болотом.
Точно стражи, поляну окружали кипарисы. Рваными занавесями с ветвей свисали клочья мха, погружавшие всё за собой в непроглядную тень.
Дукер чувствовал чары Сормо И’ната, будто тёплый плащ; никогда прежде он не ощущал подобной силы. Спокойной и защитной, могучей, но гибкой. Сколько же потеряла Империя, уничтожив этих колдунов? Эту ошибку Императрица уже явно исправила, хотя, быть может, слишком поздно. Сколько колдунов погибли на самом деле?
Сормо пронзительно заулюлюкал, и его крик отразился эхом, словно они стояли в огромной пещере.
В следующий миг воздух ожил, заполнился хаотическими порывами ледяного ветра. Сормо зашатался, глаза его распахнулись и округлились от испуга. Колдун вздохнул, а затем отпрянул от запаха, и Дукер его прекрасно понял. Ветер принёс звериную вонь, которая становилась с каждым мгновением всё сильнее.
Тугая ярость наполнила поляну, зловещее предзнаменование прозвучало во внезапном треске увитых мхом ветвей. Историк заметил, как сзади к Бальту приближается рой, и предостерёг виканца резким криком. Тот молниеносно развернулся, в руках блеснули длинные ножи. Когда первая оса ужалила Бальта, он вскрикнул.
— Д’иверсы! — заревел Кальп, ухватил Дукера за полу телабы и потащил ближе к Сормо, который стоял неподвижно, будто окаменел.
По мягкой земле пробежали крысы и набросились на клубок извивающихся змей.
Историк почувствовал жар у ног и посмотрел вниз. Огневые муравьи уже поднялись до бёдер. Жар быстро перешёл в невыносимую боль. Дукер завопил.
Разразившись проклятьями, Кальп направил свой Путь выбросом силы. Муравьи сморщились и посыпались с ног историка, точно пыль. Остальные насекомые откатились прочь, д’иверс отступил.
Крысы одолели змей и теперь приближались к Сормо. Виканец посмотрел на них и нахмурился.
Там, где скорчился, бестолково отмахиваясь от жалящих ос, Бальт, вспыхнуло жидкое пламя, языки которого быстро окутали старого воина.
Проследив источник огня, Дукер увидел на краю поляны громадного демона. Укрытое иссиня-чёрной шкурой чудовище в два раза выше человека с рёвом прыгнуло на белого медведя — поляна гудела от сражавшихся д’иверсов и одиночников, воздух звенел от рычания и воплей. Демон обрушился на медведя и повалил на землю, так что послышался хруст костей. Оставив животное корчиться на земле, демон отпрыгнул в сторону и снова заревел, на этот раз Дукер распознал значение этого рёва.
— Он нас предупреждает! — закричал он Кальпу.
Словно магнит, демон притягивал к себе д’иверсов и одиночников. Они дрались друг с другом в безумном стремлении добраться до чудовища.
— Нужно выбраться отсюда! — сказал Дукер. — Вытаскивай нас, Кальп! Быстро!
Маг зашипел от ярости.
— А как?! Это же ритуал Сормо, червяк ты книжный!
Демон уже полностью скрылся под грудой созданий, но всё ещё стоял — д’иверсы и одиночники взбирались будто на груду твёрдого камня. То и дело изнутри прорывались чёрные лапы и швыряли в сторону мёртвых и умирающих тварей. Но долго так продолжаться не могло.
— Худ тебя дери, Кальп! Придумай что-нибудь!
Лицо мага напряглось.
— Тащи Бальта поближе к Сормо. Живо! Колдуном я сам займусь.
С этими словами Кальп рванулся к Сормо, криками пытаясь вывести юношу из транса, в котором тот, видимо, пребывал. Дукер бросился к скорчившемуся на земле в пяти шагах от них Бальту. Ковыляя к виканцу, он почувствовал сквозь боль, что ноги кажутся ужасно тяжёлыми после укусов муравьёв.
Воин был весь искусан осами, его плоть разбухла и налилась багрянцем. Он потерял сознание, возможно, уже умер. Дукер ухватил Бальта за перевязь и поволок туда, где Кальп по-прежнему пытался привести в себя Сормо И’ната.
Когда историк добрался до них, демон испустил последний протяжный вой и повалился под грудой нападавших. Д’иверсы и одиночники ринулись к четверым людям.
Сормо И’нат был явно не в себе, стоял с остекленевшими глазами и никак не реагировал на крики Кальпа.
— Буди его, иначе нам всем конец, — прохрипел Дукер, перешагивая через Бальта, чтобы встретить волну чудовищ всего-то с обычным ножом в руке.
От оружия он особого проку не ждал — кипящий рой шершней был уже совсем рядом.
Внезапно всё вокруг вздрогнуло и Дукер увидел, что они снова оказались в мёртвом оазисе. Д’иверсы и одиночники исчезли. Историк обернулся к Кальпу.
— Ты справился! Как?
Маг покосился на растянувшегося на земле, стонущего Сормо И’ната.
— Я за это ещё поплачусь, — пробормотал он, затем встретил взгляд Дукера. — Я ему вмазал. Чуть руку не сломал, кстати. Это ведь был его кошмар, верно?
Историк заморгал, а затем покачал головой и присел на корточки рядом с Бальтом.
— Яд его убьёт раньше, чем мы доберёмся до города…
Кальп опустился рядом, провёл здоровой рукой по распухшему лицу воина.
— Это не яд. Скорее, отравляющий Путь. С этим я справлюсь, Дукер. И с твоими ногами тоже. — Маг прикрыл глаза и сосредоточился.
Сормо И’нат медленно поднялся и сел. Он огляделся, затем нежно коснулся челюсти, где грубые отпечатки костяшек Кальпа белели словно островки в море покрасневшей плоти.
— У него не было выбора, — сказал ему Дукер.
Колдун кивнул.
— Говорить можешь? Зубы целы?
— Где-то, — внятно произнёс виканец, — прыгает ворона со сломанным крылом. Теперь их осталось лишь десять.
— Что там произошло, колдун?
Глаза Сормо нервно забегали.
— Нечто неожиданное, историк. Схождение близко. Тропа Ладоней. Врата одиночников и д’иверсов. Несчастливое совпадение.
Дукер нахмурился.
— Ты же говорил — Телланн…
— Так и было! — отрезал колдун. — Смешиваются ли оборотничество и Старший Телланн? Неведомо. Быть может, д’иверсы и одиночники просто проходили по этому Пути — сочли, что там нет т’лан имассов и потому безопасно. Воистину, нет т’лан имассов, которые могли бы покарать нарушителей, биться приходится только друг с другом.
— Ну, тогда милости просим, пускай истребляют один другого, — проворчал историк, ноги его подгибались, так что Дукер вскоре тоже уселся на землю рядом с Сормо.
— Я тебе скоро помогу, — заявил Кальп.
Кивнув, Дукер обнаружил, что внимательно наблюдает за жуком-навозником, который героически пытался двинуть с пути кусок пальмовой коры. Историк почувствовал в этой картине какую-то фундаментальную истину, но сформулировать её уже не было сил.