— Милорд Вэйдин! — К нему подошло несколько бойцов, сопровождающих четверых избитых людей. Их разодранные одежды были испачканы кровью. — В обозе инспектора были арестанты! Это крестьяне из Кринси. Мы освободили четверых. Еще обнаружили тело женщины в его карете. Похоже, ее изнасиловали и забили насмерть.
— С каких это пор налоговый инспектор арестовывает простых крестьян? — недоуменно произнес Вэйдин. — Разве староста деревни более не несет ответственности за уплату налогов?
— Старосту повесили по приказу инспектора, милорд, — ответил один из крестьян, — и в Риншти тоже… — Он замолчал.
— Вот как?! — по-звериному оскалился Вэйдин, от чего его шрам искривился, делая лицо еще ужаснее. — Жирный кровосос! Жаль, что он уже мертв, и я не могу воздать ему по заслугам, как причитается! Но почему он арестовал вас?
— Мы не смогли собрать деньги для уплаты налога, милорд, — крестьянин потер изодранные кандалами запястья, — за три месяца на нас дважды нападали к’Зирды. Деревни разграблены, хозяйства в ужасном запустении, всех, кто не успел спрятаться, песочники угнали в рабство. У нас нет денег. Мы собрали для инспектора всем миром восемь медных монет, но он страшно разгневался и приказал схватить нас. Он сказал, что продаст нас работорговцу как преступников и вырученными деньгами заплатит налог…
— Тварь поганая! — Вэйдин в бешенстве посмотрел на труп инспектора, сжимая кулаки в бессильной злобе. — А кто та женщина, которую он убил?
— Это Мила, дочь нашего травника…
— Мила? — переспросил Вэйдин. — Алхимик, что варила для нашего Батальона целебные зелья в прошлом году?
— Да, милорд, — грустно подтвердил крестьянин, — инспектор забрал ее себе. Сказал, что если она будет ему покорной игрушкой, то он, возможно, не станет продавать нас работорговцу. Только раз вы помните Милу, то понимаете, что она никогда бы…
— Она была достойной женщиной, — подтвердил Вэйдин, — почитала Королеву Ариллу и старалась во всем походить на нее. — Воин со шрамом на лице вновь посмотрел на труп инспектора: — Что ж, жирная тварь, тебе повезло умереть так быстро. Всего лишь стрела в горло — это ничто по сравнению с тем, что ты задолжал людям!
Вэйдин перевел взгляд на крестьянина:
— Почему гарнизон пограничного форта позволил песочникам спокойно грабить деревни?
— Мы просили их о защите, но легат сказал, что из Арзанны пришел приказ самого Короля Геордина, запрещающий войскам атаковать к’Зирдов, чтобы не нарушить союзные обязательства…
— Довольно! — Вэйдин прервал крестьянина. — Известия о преступлениях Канцлера Геордина воспламеняют внутри меня злобу! Сейчас не время предаваться ей. Злобу лучше припасти для его пособников! — Он обернулся к своим воинам: — Что в обозе?
— Продукты, ткани, кузнечных дел слитки, алхимические травы, — ответил десятник, — семьдесят три золотых с мелочью. От солдат оружие и доспехи, есть небитые.
— Скажи Горенту, пусть осмотрит снаряжение и отберет то, что представляет для нас интерес. — Вэйдин обратился к одному из своих десятников: — Из продуктов две трети погрузишь на повозку и вместе с тем, что укажет Горент, отвезешь в лагерь. Пятьдесят золотых отдашь Лорду Лонрэну. Для сопровождения возьми своих воинов и еще шестой десяток. Остальным готовить лошадей и разворачивать повозки! Идем в деревни Королевы Ариллы! Если Канцлер Геордин не желает заботиться о гражданах Редонии, это сделаем мы!
— Будет исполнено, милорд! — Десятники отсалютовали и направились исполнять полученные приказы.
Вэйдин был вне себя от гнева. К’Зирды бесчинствуют в приграничных провинциях, а войска Редонии сидят в фортах, словно крысы в норах, и не смеют защитить безоружных крестьян! Опасаются дать песочникам повод для разрыва союза! Как низко пал Канцлер Геордин! Король Эдрионг Справедливый никогда бы не допустил такого поругания земель и граждан Редонии! Виконт осторожно взял в руки висящий на шее небольшой медальон. Время словно не властно над маленькой изящной вещицей. Прошло почти три десятка лет с тех пор, как Вэйдин снял его с тела Эдрионга в пылающем королевском шатре, а медальон выглядит так, будто его вчера изготовили. Даже пыль на него не садится. Лонрэн говорит, что два таких медальона для Эдрионга и Ариллы изготовил сам Великий Кэлорн, Белый Маг. С той самой ночи Вэйдин не расставался с медальоном, свято храня память о своем Короле.
— Милорд! — к Вэйдину подъехал пожилой воин, ведя в поводу еще одного скакуна. — Ваш конь, Виконт. Отряд готов двигаться!
— Спасибо, Горент! — Вэйдин кивнул старому другу, принимая поводья.
Он подошел к своему скакуну и ласково почесал ему стык между двумя роговыми пластинами на груди. Конь довольно заурчал. Виконт одним движением вскочил в седло и громогласно заявил:
— Выдвигаемся! Сначала в Кринси, затем в Риншти. И надо поторапливаться, шавки Геордина еще простили бы нам смерть налогового инспектора, но простить смерть самих налогов — это выше их сил!
Ответом ему был дружный смех.
— И что, вы действительно раздали весь обоз налогового инспектора крестьянам? — Старый Лонрэн весело хохотнул. — Вместе с фургонами и лошадьми?!
— Ага! — подтвердил Горент. — Ты бы видел, что творится в деревнях. Ужасное разорение! Людям детей кормить нечем, а этого царствующего кровососа ничего не интересует, кроме казны, которую он давно превратил в свой собственный кошель. Мы даже отдали крестьянам большую часть оружия и доспехов, что остались от его стражи. — Он откупорил бутылку и разлил вино по кубкам. — А что, пусть будет. Оно им еще пригодится.
— Это точно, — покивал маг, — казначейство пошлет карательную экспедицию. Убийство королевского налогового инспектора — страшное преступление. Через неделю в деревни нагрянут войска…
— И найдут там лишь пепел и запустение, — закончил за него Вэйдин. — Два к’Зирдских набега разорили деревни до основания. А после того как Канцлер отдал приказ пограничным гарнизонам не препятствовать песочникам ни в чем, оставаться в деревнях означает дожидаться верной смерти или рабства. Люди собирают все то, что у них осталось, и уходят в леса, чтобы выжить. Там у них есть хотя бы шанс.
— Понимаю. И потому ты отдал им оружие, фургоны и лошадей. — Волшебник взял кубок, осторожно поболтал его, заставляя вино отдать больше запаха, и втянул носом воздух над кубком. — Божественно! — выдохнул он. — Настоящее мергийское! Это тоже входило в состав налогов?
— Угу. — Виконт отхлебнул из своего кубка и вытянул ноги поближе к небольшому костру, весело играющему язычками пламени посреди старого походного шатра. — Нашли в карете инспектора. Ему оно больше ни к чему, а твоя слабость к мергийскому общеизвестна! — Он улыбнулся. — Вот мы с Горентом и решили — не пропадать же добру!
— И это было воистину мудрое решение, клянусь Олдисом Покровителем! — Старый волшебник поднял кубок: — Виват, Редония!
— Виват! — негромко подхватили воины.
Несколько минут они молча наслаждались напитком, после чего Вэйдин посмотрел на мага.
— Лонрэн, что у нас с батальонной казной? — спросил он, отодвигая ноги от начавшего припекать костра. — И с провизией?
— Триста одиннадцать золотых, — ответил старик, — с учетом вчерашних трофеев и выплаченного людям жалованья. — Он достал из складок поношенной мантии свиток пергамента и принялся сверяться с записями. — Провизии на неделю, пора закупать.
— Раз мы такие богатые, предлагаю завтра же отправиться в город! — заявил Горент. — Давно пора закупить лучникам новые тетивы. Желательно авлийские.
— А усадьбу из галтанийского мрамора, часом, не пора строить?! — накинулся на него старый волшебник. — С таким трудом деньги собраны, а он собрался спустить все в одночасье!
— Может, мне тогда врагов бранным словом поражать?! — возмутился Горент. — И тетива изнашиваться не будет, и мечи затачивать не придется!
— Лучше порошка волшебного мне купите, да помельче! — недовольно насупился Лонрэн. — В прошлый раз ты чего привез? Это не порошок, а булыжники какие-то! Я не прошу порошка из Ззе Ул Кина или Пей Шинг Кина, но не такой же мусор! Вон раненых-то с каждым боем все больше! Я тебе не Белый Маг, без хорошей Пентаграммы моих сил не хватает!
— Почем я знаю, какой из них плохой, какой хороший? — огрызнулся Горент. — На вид они все одинаковые! Я не волшебник, в конце концов!
— Достаточно! — вмешался Вэйдин. — На этот раз денег у нас хватает, постараемся учесть все наши нужды. Лонрэн, поедешь с Горентом и сам выберешь себе порошки.
— Я слишком стар для верховых поездок! — заворчал старик. — Того и гляди, развалюсь по дороге! За что мне такая пытка?!
— Не переживай, — успокоил мага Виконт, — мы заложим тебе трофейную карету. Поедешь с помпой, как подобает Лорду магу Оранжевого уровня. Надо только ее немного подготовить, чтобы, не приведи Олдис Покровитель, не узнал кто случаем.
— Достаточно! — вмешался Вэйдин. — На этот раз денег у нас хватает, постараемся учесть все наши нужды. Лонрэн, поедешь с Горентом и сам выберешь себе порошки.
— Я слишком стар для верховых поездок! — заворчал старик. — Того и гляди, развалюсь по дороге! За что мне такая пытка?!
— Не переживай, — успокоил мага Виконт, — мы заложим тебе трофейную карету. Поедешь с помпой, как подобает Лорду магу Оранжевого уровня. Надо только ее немного подготовить, чтобы, не приведи Олдис Покровитель, не узнал кто случаем.
— Восхитительно! — Старый маг нахохлился, утопая в мантии, отчего стал похож на рассерженного воробья. — Решили сделать из старика наживку для стражи! Очень, очень обнадеживает!
— Лонрэн, дружище, не нагнетай жути, ты же не некромант! — улыбнулся Вэйдин. — Все пройдет хорошо, я сам прослежу за подготовкой кареты. Доберешься до города с комфортом и со свитой. А заодно повезешь казну Батальона, так надежнее. Желающих потревожить мага найдется не много.
— И то верно! — поддержал друга Горент. — Тебя с порошками торговцам не надуть, как меня. А раненых у нас действительно с каждым боем все больше, — он печально покачал головой, — одни желторотые новобранцы в строю… — Воин замолчал, задумавшись о своем.
Виконт откинулся на спинку походного кресла и закрыл глаза. Дела действительно обстояли не лучшим образом. После поражения восстания Лже-Эдрионга его Батальон остался единственным серьезным подразделением повстанцев. Все остальные пали в неравных боях с бесчисленными ордами к’Зирдов, призванными на земли Редонии предателем и убийцей Геордином. Вэйдину ценой огромных потерь удалось вывести своих людей из практически безнадежного окружения. Батальон затерялся в лесах, но с тех пор за ним неустанно охотились войска Канцлера.
Вэйдин горько скривился: прошло уже двадцать семь лет с момента гибели Эдрионга, но он упрямо отказывался не то что признать Геордина королем, но даже именовать его этим титулом. Для него тот навсегда останется только Канцлером. Впрочем, нет. Не только. Еще предателем и убийцей, тираном народа Редонии. Виконт готов сражаться с ним до конца дней своих, но силы слишком неравные.
После разгрома восставших Батальон стал испытывать нехватку провизии, снаряжения, лошадей и опытных солдат. В добровольцах никогда не было недостатка, крестьяне из разоренных к’Зирдами приграничных земель сами стекались к Королевским Лазутчикам, но постоянно преследуемому войсками Геордина Батальону приходилось регулярно вступать в кровопролитные схватки. В таких боях плохо обученные новобранцы несли слишком большие потери, и на текущий момент от Батальона остались лишь две неполные сотни. Вот если б получить передышку длиною в год! За это время можно было бы многое наверстать…
— Все, — подытожил Вэйдин, нарушая повисшую в шатре тишину, — обсудили и довольно. Сейчас спать. Завтра сворачиваем лагерь, пора менять дислокацию. В этом районе нас очень скоро будут искать, так что нам необходимо новое место. С наступлением темноты Батальон начнет марш.
Вэйдин ехал на коне в голове колонны, каждые полчаса принимая доклады от вестового из передового отряда, идущего дозором в пяти лигах впереди. Походная колонна Батальона двигалась по сумеречной лесной дороге, стараясь издавать как можно меньше шума и не тревожить зверье. В сгущающихся сумерках вспугнутая стайка птиц, тревожно кружащая над вершинами деревьев, издалека видна не будет, но лишняя осторожность не помешает. Всякое может быть. Вдруг какой одинокий охотник решил заночевать в лесу? Гремящая фургонами и повозками колонна может привлечь его внимание, а ведь за достоверную информацию о местонахождении Батальона Тайная Полиция Геордина объявила награду. Кто знает, что окажется дороже человеку: честь страны или пустые животы своих детей?
Поэтому перед самым выходом на марш Вэйдин лично проверил, чтобы все колесные ступицы были надежно смазаны звериным жиром, а снаряжение воинов правильно подогнано и не издавало шума. Хороший морок сейчас пришелся бы весьма кстати. Такой, чтобы Батальон со стороны походил на несколько пустых крестьянских телег. Но не в силах Оранжевого мага наложить такое заклятье на столь крупное подразделение. Приходилось довольствоваться тем, что Лонрэн наложил морок на небольшой передовой отряд, который теперь любой встречный путник, если только он не окажется магом более высокого ранга, будет воспринимать как фургон бродячих циркачей. А кроме старого Лонрэна волшебников в Батальоне не было.
После переворота, совершенного предателем Геордином, и последовавших за ним гонений на сторонников Родбонга, во всей Редонии трудно даже с магами низких рангов, а в рядах повстанцев и подавно. Лонрэн, простой батальонный лекарь, давно стал символом гордого мятежного подразделения, не меньшим, чем сам Руалд Отступник. А если подумать, то без лекарских чар старого волшебника Батальон не удалось бы сохранять так долго. Лонрэн — единственная защита от болезней, эпидемий и ран. Будучи Оранжевым магом четвертой, почти максимальной ступени, он мог исцелять даже небольшие увечья, и Вэйдин не представлял, что было бы, если б он тогда не спас пожилого лекаря от палачей Геордина. Скорее всего, Батальон просто не удалось бы возродить, либо подразделение просуществовало крайне недолго, до первого серьезного боя, принесшего обилие раненых.
И вот теперь, когда Лонрэн мирно дремал в отремонтированной специально для него карете, Вэйдин чувствовал себя спокойно. Старика в Батальоне любили, вряд ли кто-то почувствовал себя оскорбленным, увидев, для кого именно готовят столь роскошное средство передвижения. Нет ничего плохого в том, чтобы немного потрафить старику, отдавшему Батальону не один десяток лет своей жизни. К тому же, карета предназначена для поездки в город, а делать это с каждым разом становится все сложнее. Да и мало лишь попасть в город, надо тщательно продумать, как вывозить закупленное снаряжение, не вызывая излишних вопросов и заинтересованных взглядов.
— Милорд, до опушки леса осталось полторы мили. — Голос вестового вывел Виконта из раздумий.
— Хорошо, — Виконт посмотрел в сумеречное небо, — пока доберемся, будет совсем темно. Передайте командиру дозора, чтобы рассылал наблюдателей дальше по дороге не менее чем на две мили, пусть осматривают окрестности. Если кто-нибудь заночевал на обочине, колонна должна иметь возможность загодя обойти это место.
— Будет исполнено, милорд! — Вестовой умчался обратно к дозору.
Вэйдин жестом подозвал к себе едущего неподалеку Горента.
— За одну лигу до опушки погасить все факелы, — негромко распорядился он, — дальше пойдем в темноте.
Горент молча кивнул и отправился отдавать указания несущим факелы воинам, движущимся в оцеплении колонны. Скоро лес закончится, и начнутся поля. По опушке проходит граница между провинциями, но останавливаться здесь ни в коем случае нельзя, на три десятка миль вперед расстилается сплошь открытая местность. Ее надо пересечь до рассвета, чтобы успеть достичь небольшой жиденькой рощицы. Там можно незаметно переждать день, если будет на то воля Олдиса Покровителя, и с наступлением темноты двинуться дальше, к ближайшему крупному лесу, где Батальон сможет затеряться и затаиться хотя бы ненадолго. Передышка сейчас жизненно необходима, надо поставить на ноги раненых и обновить снаряжение.
Низко над дорогой скользнула ночная птица, исчезая в ветвях, и конь Виконта дернулся, пытаясь схватить ее на лету. Мощные зубы клацнули в пустоту, и скакун недовольно взбрыкнул. Вэйдин почувствовал, как от легкой встряски под доспехами шевельнулся королевский медальон. Он почесал коню нежный участок кожи над ушной перепонкой, и скакун, успокоившись, пошел дальше. Виконт потянул за висящую на шее золотую цепочку и достал из-за пазухи медальон. Сказочно искусная вещица в виде крупной капли какого-то волшебного прозрачного вещества, внутри которого на фоне королевской короны Редонии, венчающей два сомкнутых сердца, большое и поменьше, изящно переплетались витые буквы «Э» и «А».
Вэйдин помнил свой первый и последний визит ко двору в мельчайших подробностях, словно это было вчера. Его, шестнадцатилетнего подростка, родители представили Его Величеству на грандиозном королевском приеме. Тронный зал Белого Дворца поражал своим великолепием, напоминая о неисчислимых богатствах Королевской Семьи. Повсюду была немыслимая роскошь, блеск золота, серебра и нимийского хрусталя чистейших пород. Огромный зал заполнили представители дворянских родов и достойных семей Редонии. Утонченные дамы в роскошных нарядах, стоивших маленького состояния, влиятельные мужи в парадных мундирах и могучие волшебники в мерцающих магией облачениях. Бескрайнее разноцветное море шелков, кружев и баснословно дорогого сукна.