— Силен ты брехать, дядя! — нарушил благостное молчание Теха. — Такие сказки мне бабка рассказывала, когда я под столом проходил не нагибаясь.
— У тебя и сейчас еще сопли до полу висят и ума с пол мизинца! — парировал Щепа, сразу переходя на личности, — Вы деревенщины сиволапые, знаете только то, что вам знать положено. А положено вам знать немногое — как ханей пасти, да как от хэку улепетывать. Все равно сверх того вам умишка не достанет.
— Ишь ты борода многомудрая!.. — вспыхнул ушами мальчишка. — Сам-то не улепетывал от Проклятых? Чуть штаны не порвал…
Тут Слава, которому вовсе не улыбалось слушать очередную перепалку, счел нужным вклиниться в их эмоциональный диалог:
— Слушайте, а что такое тиллит? В смысле, для чего он нужен?
Его спутники тут же замолчали, и вытаращились на него так, словно он сморозил, какую-то уж вовсе несусветную глупость.
— Ты чего Валад? — осторожно поинтересовался Теха. — Ты с коня наверно не один раз упал?
— Цыц, щуренок! — непрошено вступился за Славу дружинник. — Не видишь что ли, господин рыцарь изволил шутить?
— Да знаю я, конечно, — Слава судорожно придумывал, как выпутаться из щекотливой ситуации, — просто… там, откуда я пришел, это называется другим словом… поняли?
Они неуверенно кивнули, непонятно, поверили или нет.
"Очевидно в этом мире, знать, для чего нужен тиллит, обязан даже самый неграмотный деревенский мальчишка, не говоря уж о таком "благородном рыцаре", как я. Ну и хрен с ним, — подумал Слава, — пока что ясно — данный металл имеет исключительную ценность, а в чем именно заключается его ценность, прояснится позже".
— Как будем делить? — спросил он, соскакивая со скользкой темы и переводя разговор в понятное для его спутников русло.
— Я уже придумал, — с готовностью подхватил Щепа, — по справедливости: две трети вам, четверть мне, а остальное щуренку… ему и этого много будет! Куда он в своих горах деньги денет? Закопает, разве.
— Ах ты гад! — аж задохнулся от возмущения мальчишка. — Валад, я видел, как он втихомолку монеты из сундука за пазуху совал, ворюга бородатый!
— Все! Ша! — Слава стукнул кулаком по столу. — Достали уже! Все мы здесь в одинаковом положении, значит, делить будем поровну! Каждому по трети — это справедливо. И хватит об этом! Давайте думать, как выбираться отсюда, иначе никакие деньги нам не понадобятся!
Они еще посидели, поспорили. Но потом сошлись на том, что теперь лучше бы прилечь отдохнуть, так как время скорей всего уже позднее, день был богатым на события, а утро вечера мудреней. Тут-то и стало понятно, зачем Маха припас дрова и теплую одежду. Человек в пещере, как только переставал двигаться, сразу же начинал отчаянно мерзнуть. Очевидно, положение должна была исправить маленькая печурка, прилепившаяся к самой стене пещеры. Судя по немалой закопчености, ей пользовались не раз и не два, однако оставалось непонятным, куда в этом случае девался дым, так как никаких признаков дымохода не наблюдалось. Решив, положиться на Маху, спутники разожгли очаг и не прогадали. Печка, быстро прогревшись, стала распространять вокруг себя уютное тепло, а дым… дым, куда-то уходил. Во всяком случае, воздух в пещере оставался свежим настолько, насколько воздух в пещере вообще может быть свежим. Завернувшись в некое подобие пледов, спутники расположились в непосредственной близости от печки, и, пригревшись, вскоре заснули, не удосужившись даже выставить караульного.
*****
Проснулся Слава от холода. Перед этим ему снился сон, как он бредет по холодной пустыне, беседуя сам с собой, причем разными голосами. Один его голос, высокий и тонкий убеждал другой, глухой и басистый, что необходимо скорее вернуться назад, а тот, напротив, предлагал оставаться на месте как можно дольше. Как же тут оставаться? — возмутился про себя Слава, — ведь замерзнешь к ядреней фене! С этой фразой в голове он и открыл глаза. Сперва ничего не увидел и даже хотел было удивиться, но вовремя понял, что лежит, с головой завернувшись в плед, от того и темно. Тут и голоса узнались — это его спутники обсуждали, что делать дальше. Теха уговаривал вернуться в долину трех ручьев, на что дружинник возражал, что нужно сидеть в пещере до тех пор, пока не кончатся запасы еды и дров. Некоторое время Слава лежал, прислушиваясь к их однообразному спору, а так же к естественным потребностям своего организма. Поняв, что терпеть дальше нет никакой возможности, он, отбросив кусок грубой шерстяной ткани, который согревал его во время сна, бодро вскочил на ноги и, приветственно махнув своим спутникам, устремился за дальний сталагмит. Остывшее за время сна тело пробивала крупная дрожь. Вернувшись назад, Слава, пытаясь согреться, занялся физическими упражнениями. Приседая и совершая энергичные повороты туловищем, он мечтал об утренней сигарете и обжигающе горячей чашке крепкого кофе. Словно вняв его грезам, Щепа раздул тлеющий в очаге уголек и, подбросив дровишек, поставил на горелую решетку котелок с водой.
Пятнадцать минут спустя, разлив по кружкам кипяток, в который Щепа предварительно бросил горсть какой-то травы, они расселись на плоских камнях возле печурки. Выхлебав пол кружки, Слава почувствовал, во-первых, что его бросило в жар, а во-вторых, нешуточный прилив бодрости. Настроение мгновенно улучшилось. Что за отвар такой полезный соорудил для них Щепа? Жалко только что вкус своеобразный — отдает пареным мочалом. Сам дружинник, блаженно щурясь, прихлебывал кипяток мелкими глотками, очевидно неказистость вкуса его ни мало не беспокоила. Теха задумчиво хрустел сухарем, к напитку он даже не притронулся, глаза его смотрели куда-то в пространство — возможно, вспоминал свою потерянную семью.
После "кофе" приступили к обсуждению насущных проблем. Мальчишка вновь затянул свою волынку, что, мол, надо вернуться в ущелье. Очевидно, в пещере ему было страшно и неуютно. Щепа в который раз резонно возразил, что после потери пятерых своих тварей, хэку от них так просто не отвяжутся — наверняка, он бороду дает на отсечение, в долине оставлена засада. Причем, даже необязательно живая. Чего проще, наложить заклятие, которое при появлении человека, обрушит на него, скажем, камнепад. Поэтому надо сидеть здесь и ждать пока не придет господин капитан Этт. Сколько ждать господина капитана, и чем он вообще может им помочь, дружинник не уточнял. Все это Слава уже слышал. Отчасти он был согласен с Щепой — даже если охранный амулет вновь позволит им выйти, вероятность того что снаружи ждет засада, чересчур высока. С другой стороны, в рассуждениях дружинника наблюдалось явное нарушение логики. Ведь заклятие, буде оно действительно наложено хэкскими шаманами может просуществовать не один десяток лет. Что ж им состариться, что ли в этой пещере? Ну, пусть даже нет никакого заклятья, или удастся его как-нибудь обойти, все равно у хэку достаточно мерзких тварей, чтобы оставить тут пару-тройку для подстраховки. Нет, возвращаться смерти подобно. Но сидеть в пещере и бездействовать ничем не лучше. Запасы еды и дров ограничены, а спасения ждать им неоткуда. В отличие от Щепы, ни в какого капитана Этта, Слава не верил. Нет, он мог, конечно, существовать, но только откуда ему знать про схрон старого Махи? А если бы и знал… В общем, даже думать на эту тему бессмысленно. Тогда что им остается? Известно что — искать другой выход из пещеры. Тут Слава заметил, что спутники его давно замолчали и наблюдают за ним, ожидая решения. Будет вам решение!
— Щепа прав, идти назад слишком опасно. Но и сидеть тут на жопе ровно, тоже не вариант, — он сделал паузу, глядя в их напряженные лица. — Чего приуныли орлы? Будем искать другой выход из пещеры!
— Да где ж его искать? — всплеснул руками дружинник.
— Дым куда-то уходит? — спросил Слава, и сам себе ответил. — Уходит! Значит, будем искать, где и куда.
Сказано — сделано. Где искать дымоход? Ясное дело за печкой раз нигде больше его не видно. Поэтому решено было печку разобрать. Это оказалось довольно просто — она, как из кубиков была сложена из крупных блоков известняка, кое-как обмазанных глиной. За печкой обнаружилась стена, сложенная из таких же блоков, но меньших размеров. В стене имелась круглая дыра, в которую и очевидно и выходил дым. Послюнявив палец и поднеся его к дыре, Щепа авторитетно подтвердил:
— Тянет!
"Ломать, не строить, — думал Слава, отступая на шаг, — а вот если там нет прохода, то мы попали — и печка сломана, и идти больше некуда!"
С этой мыслью он и нанес первый удар. Прочная на вид стена, долго не продержалась и на третьем ударе, его, обутой в китайский кроссовок, ноги, с шумом рухнула внутрь, подняв нешуточное облако пыли. Когда путники закончили чихать и протирать глаза, их взорам предстал уходящий в темноту широкий ход, прямоугольный профиль которого, явственно указывал на искусственное происхождение.
С этой мыслью он и нанес первый удар. Прочная на вид стена, долго не продержалась и на третьем ударе, его, обутой в китайский кроссовок, ноги, с шумом рухнула внутрь, подняв нешуточное облако пыли. Когда путники закончили чихать и протирать глаза, их взорам предстал уходящий в темноту широкий ход, прямоугольный профиль которого, явственно указывал на искусственное происхождение.
— Теха, ты говорил, здесь какие-то рудники были?
Мальчик, молча, развел руками, мол, были какие-то, но ничего про них он не ведает.
— А ты Щепа, что-нибудь знаешь? — повернулся Слава к дружиннику. Тот, зайдя на несколько шагов вглубь хода, разглядывал что-то на стене. Приблизившись к нему, Слава увидел строчки какой-то клинописи, а под ними звезду с десятью лучами. На вершине каждого луча было иероглифу, и еще один красовался в центре звезды. Все это было высечено в камне, а затем раскрашено охрой.
— Кити… — пробормотал дружинник.
— Кто? — переспросил Слава. — Чего ты там бубнишь себе под нос?
— Кити, говорю… каменный народец. Нелюдь такая. Их каракули. Похоже, они этих нор и нарыли.
— Это хорошо или плохо? Они могут быть где-то здесь?
— Да их много лет уже никто не видел. Говорят, хэку их всех вырезали. А самих хэку люди отсюда вышибли. И было это еще до Великой битвы в Хром-Минесе.
— Ну, так чего тогда стоим? Что нам эти твои доисторические кити? Давайте, собираемся и пошли!
Скрутив из оставшихся от Махи тряпок, некие подобия мешков, путники сложили туда запас провизии и туески с водой. Теха на все свои конечности и даже на шею нацепил понравившиеся ему амулеты из первого сундука, после чего стал похож на дрессированную мартышку сбежавшую из бродячего цирка. Щепа долго выбирал и складывал в свой мешок монеты из второго ларца. В итоге, набил его так, что с трудом оторвал от пола.
— Как ты это потащишь? — с осуждением в голосе поинтересовался Слава. Сам он деньги брать не стал, ограничившись своей долей тиллита, которую рассовал по карманам. Рассуждал он так: путь его теперь лежит за Внутреннее кольцо к неведомым старателям, которые за этот самый тиллит доведут его до точки связи с дядей Марком.
— Ничего, — бурчал Щепа, взваливая мешок на спину. — Здесь столько, серебра, сколько простому дружиннику и за осьмицу лет не заработать. Свой запас горб не натрет!
Теха тоже не смог отказаться от денег и сунул в свой мешочек некоторое количество монет. Но амулеты его интересовали гораздо больше — выбрав несколько самых красивых на его взгляд фигурок, он увязал их в тряпки и спрятал на дне мешка.
Завершив сборы, путники, наконец, тронулись в путь. Первым шагал Слава, он был налегке, со светильником в руке и мечом на плече, вторым мальчишка и замыкал шествие, натужно сопящий, груженый двумя мешками дружинник.
*****
Штольня шла траверсом — то есть не опускалась и не поднималась. Ее стены и потолок были неровными — изломанная поверхность хранила следы орудий, коими неведомые кити прорубали свои ходы. Глядя на прочную монолитную породу, трудно было поверить, что им удавалось сооружать тоннели подобные этому, имея лишь набор примитивных ручных орудий без взрывчатки и проходческой техники. Впрочем, как уже успел убедиться Слава, магию в этом мире никак нельзя было сбрасывать со щита — ее средства в некоторых случаях вполне могли заменить технологические ухищрения земных инженеров. Например, неказистый светильник, который они нашли у входа, светил уже около суток, а масла в плошке так и не убавилось. Да и само масло не выливалось из сосуда, даже если его перевернуть вверх ногами. При этом горевший на конце фитиля огонек, почти не давал тепла — ни обжечься, ни поджечь, что-либо с его помощью было невозможно.
Через пару сотен метров, штольня привела спелеологов поневоле в еще более просторный тоннель. По нему можно было идти не нагибаясь, как по подземному проспекту. Настроение у компании заметно улучшилось. Даже, вновь появившиеся эйюхи, время от времени проносящиеся над головами путников, не могли его испортить. Наоборот, раз летают, значит, где-то есть выход. Вот только где? По любому тоннелю, как известно, можно двигаться только в двух направлениях. Путники остановились, и некоторое время совещались, какое из направлений им выбрать — пустое пространство по обе стороны не имело никаких визуальных отличий. Теха, совершенно по земному, предлагал кинуть монетку, а дружинник советовал присмотреться, куда летят эйюхи. Но эйюхи шныряли туда-сюда без всякой системы, и Слава решил идти направо.
Как оказалось напрасно.
Через несколько минут ходьбы, они обнаружили огромный каменный ворот лежащий посреди дороги. Начавший его обходить, старлей неожиданно был ухвачен за шиворот, и с силой, аж пуговицы затрещали, оттянут назад.
Вовремя!
Там, куда чуть было не ступила его нога, чернела пустота провала.
— Лопни все это небо! — медленно, разделяя слова, сказал Щепа, так и не убирая руки со Славиного воротника.
Теха молчал и испугано хлопал глазами.
Брошенный вниз камень ударил только на пятом счете. Старлей облился потом, сообразив, чем могло закончиться для него это путешествие если бы не реакция дружинника.
— Спасибо Щепа! — обернулся он к своему спасителю.
— Ничего господин Валад, — нервно хихикнул тот, — даст небо, сочтемся!
Они осмотрели ворот, вернее то, что от него осталось — огромный, выточенный из цельного куска известняка, барабан со следами наматываемых на него канатов. Сами канаты и вся деревянная оснастка давно сгнили, не оставив после себя даже трухи. Что поднимал с помощью этого ворота из глубокой шахты, работящий каменный народец? Какую-нибудь руду или еще чего, сейчас уже и не узнаешь. Рассудив, что ловить здесь нечего, путешественники двинулись в обратный путь.
Наученные горьким опытом, они шли осторожно, тщательно вглядываясь в темноту перед собой. Однако провалов больше не встретили, наоборот, начался подъем. Сначала это радовало — ведь подъем в рудниках и пещерах ассоциируется с выходом наружу. Но постепенно, восхождение превращалось во все большую проблему. В какой-то момент крутизна подъема, как показалось Славе, достигла сорока — сорока пяти градусов. Чтоб продолжать движение пришлось опуститься на все четыре конечности, и все равно, пять шагов вверх, чередовалось со съезжанием на три шага вниз.
Резиновые подошвы Славиных кроссовок еще как-то держали сцепление с полом, позволяя ему, пусть медленно, но продвигаться вперед еще и помогать цепляющемуся за него Техе. Дружинник же в своих щегольских сапожках, давно отстал от их тандема и пыхтел где-то внизу никак не желая расставаться с ценным мешком. Его жалобные "ксаломассы" то и дело оглашали пространство тоннеля.
Слава уже совершенно выбился из сил, когда подъем, наконец, закончился широкой ровной площадкой. На ее краю валялся такой же каменный ворот, как и у провала. Теперь настала очередь помочь Щепе. Вниз сбросили Техину веревку и через несколько минут, изнемогающий под тяжестью мешка с "сокровищами", дружинник показался из темноты.
Несколько минут путники, молча, лежали прямо на каменном полу, тупо глядя в пространство уходящего в темноту коридора. Все силы были отданы восхождению, а сколько еще идти — неизвестно. Ситуация прояснилась несколько позже, когда уставший меньше всех мальчишка, поднялся на ноги и отошел на несколько десятков шагов с целью справить малую нужду. Оттуда он вернулся бегом, и с такими дикими воплями, словно за ним гналось не меньше дюжины ыхыргов. Лишь потом стало ясно, что вопли радостные.
— Свет, свет! — кричал Теха, распространяя гулкое эхо. — Валад! Там свет!
Забыв про усталость, спутники вскочили на ноги, и не глядя по сторонам, побежали вслед за Техой по широкому коридору. Туда, где вдалеке виднелось, заметное лишь острым глазам мальчика, пятнышко света.
Пятно разрасталось, приближаясь, становилось ярче, а путешественники все поддавали прыти. Пока… чуть не налетели на стену.
Штольня закончилась.
Разочарованию путников не было предела. Да они, наконец, увидели над собой чистое небо. Но только небо это было ограничено квадратной рамкой колодца на дне которого они теперь стояли.
Пол вокруг них, был усеян остатками подъемной клети. Непонятно — то ли она развалилась от старости, а то ли ее просто сбросили сверху.
Оценив расстояние, и осмотрев стенки, Слава забористо выругался — до края колодца не так уж и много, меньше десяти метров, но преодолеть эти метры без специального альпинистского снаряжения не было никакой возможности. Стенки колодца гладкие, без единого зацепа, а сам он слишком широкий — в распорку не подняться.
— Что же получается, — глухо сказал дружинник, — отсюда выхода нет?
Слава посмотрел на своих спутников. Еще немного и даже бравый дружинник падет духом, не говоря уже о мальчишке у которого дергается подбородок, и вот-вот хлынут из глаз слезы.