– Любезнейший! Что означает число «3,7» на вывеске отеля? – поинтересовался Кручек у портье, когда тот вернулся в сопровождении троицы усердных детин.
– Три целых, семь десятых эталона отеля. Сертификат Палаты мер и весов. Подтверждение Гильдии Отельеров в наличии. Можете ознакомиться: бумаги висят в холле, под стеклом.
– У вас все гостиницы сертифицируются? – слегка приподнял бровь Кручек.
– Разумеется! Гостиницы, лавки, прачечные: Это основа жизни и процветания Брокенгарца. К примеру, гостиница для военных – 1,5 эталона. А у нас – 3,7, представительский класс!
– Прекрасная система! – вмешался казначей, следуя за портье в холл отеля. – И каковы критерии эталона, к примеру, для гостиницы? Что соответствует стандартной единице?
– Я бы с удовольствием перечислил, но это займет много времени. С вашего позволения, я бы сначала хотел уладить все формальности с поселением. В своих апартаментах вы найдете справочник «Эталонные стандарты Брокенгарцского курфюршества». В любом отеле от двух эталонов и выше такой справочник есть в каждом номере.
– Весьма предусмотрительно! С каждой минутой мне все больше нравится ваш город.
– Я рад, герр Пумперникель!
– А ванны в номерах имеются? – буркнул приват-демонолог.
– Конечно! В любом отеле от трех эталонов... Желаете освежиться с дороги?
– Желаю!
– Ваш номер двадцать третий. Прошу записаться в книге. Карл! Наполни ванну в двадцать третьем!..
* * *Пока рыжеусый здоровяк Карл, деликатно прикрыв дверь в основные апартаменты, наполнял медную ванну горячей водой, Кручек успел разложить скудный багаж и изучить номер. С особой тщательностью он осмотрел матрас и постельное белье в поисках клопов. Однако не обнаружил даже следов пребывания вредоносных кровопийц. Характерный запах отсутствовал. Белье было свежее, накрахмаленное, и благоухало розмарином.
Оглядевшись напоследок, приват-демонолог с опозданием приметил над входом рунированный кругляш цимексморта. Под амулетом висел листок-сертификат. Как и надпись «Есть свободные номера» – на трех языках.
«Cimexmort («клопомор»). Оберег, предохраняющий жилье от клопов, тараканов, жигалиц-сосунков, мокриц и сколопендр. От летучих насекомых не защищает. Амулет постоянного действия, гарантированный срок использования – не менее 85 лет. Дата изготовления – ...»
– Свежий. И трех лет нет, – оценил доцент.
«...из натуральных природных компонентов: порошок сушеного снулля (тип «инкубонис»), кора дуба толченая, сера вулканическая, пыльца крестоцвета восьмилистного, экстракт lacrimosa vulgaris. Залито смолой горной пинии с добавлением сока молочайника. Амулет рунирован Аскольдом Граппом, магистром Высокой Науки, 1,8 эталона. Не создает побочных магических эффектов, безвреден для людей и домашних животных. 1,2 эталона защитного артефакта постоянного действия 1-ой категории.»
Кстати, об эталонах! Портье говорил...
Справочник – монументальный фолиант в переплете из сафьяна – обнаружился у окна, на столике пантерного дерева. Пятнистый стол с ножками в виде лап леопарда не слишком гармонировал с обстановкой номера, выдержанной в пастельных тонах. Но приват-демонолога не волновала эстетика интерьера.
Да, Матиас Кручек слышал об удивительных порядках, царящих здесь. В конце концов, он сам прибыл сюда для помощи в известных измерениях. Но теоретик никак не предполагал, что буквально вся жизнь этого крошечного государства:
Судя по разделам справочника, эталонизации в Брокенгарце подлежала любая мелочь. Гостиницы, лавки и прачечные, упомянутые портье. Мастерские, конюшни, мельницы, амбары, причалы, кареты... Люди-специалисты: золотарь и ювелир, кельнер и бургомистр. Движимое и недвижимое имущество. Предметы роскоши и утварь. Услуги девиц легкого поведения и труд палача.
В обязательном порядке.
Каждому сверчку – свой эталон.
«Если только фолиант – не плод тщательно продуманной мистификации!»
Последнюю мысль Кручек отмел сразу. В противном случае следовало допустить, что все население Брокенгарца вовлечено в заговор по обману доверчивых приезжих. И справочник написан исключительно с целью розыгрыша постояльцев «Дракона и Лилии».
– Ваша ванна готова, герр Кручек.
* * *Палата мер и весов располагалась на центральной площади, рядом с ратушей. Кручек с Пумперникелем отправились туда пешком. С Фортунатом приват-демонолог договорился встретиться ближе к вечеру в таверне «Чумазый Фриц». У Цвяха в городе имелись свои дела, так что пути старых друзей на время разошлись.
Главный казначей принарядился: кафтан песочного цвета с позументами, Орден Рачительности I степени, панталоны с бантами, башмаки с золочеными пряжками. Картину завершали легкая тросточка и саквояж телячьей кожи. Кручек вынужден был отдать должное молодому человеку, которому удалось соединить элегантность столичного франта с официальной представительностью.
Казначей глазел по сторонам, примечая надверные бляхи, таблички и вывески с выбитыми на них цифрами. Он щурился сытым котом, стремительно производя в уме некие вычисления. Молодой человек тоже успел ознакомиться со справочником, и непременно прихватил бы его с собой, если бы не изрядный вес последнего.
– И заметьте, – с воодушевлением, в третий раз за пять минут сообщал Пумперникель, – что в выходных данных значилось: «Книга соответствует 7,3 эталона справочного пособия»! Восхитительно!
Невозможность ежесекундно заглядывать в столь дивный труд – и та не могла омрачить безоблачного настроения Августа Пумперникеля. Он определенно был счастлив. «Я попал в рай!» – говорили его глаза.
В особый рай для арифметов и казначеев.
«Возможно, счастье является заразным, – размышлял Кручек. – Если так, то хорошо...» Он удивлялся, нигде не видя ни одной сточной канавы. Характерный запах нечистот не ощущался. Похоже, город был оснащен системой подземных стоков, куда, в частности, уходила прикрытая крышкой сливная труба, обнаруженная в ванной комнате.
Рядом с трубой стояла ночная ваза: про запас.
Однако причина бегства хандры крылась не только в отсутствии клопов и наличии канализации. Нежась в теплой воде, Кручек неожиданно для себя сформулировал безупречное опровержение 2-го постулата Родклифа Твердыни, лежащего в основе теории восходящего развития некоренных инферналов.
Это означало конец двухмесячной апатии и мыслительного застоя. Свежие идеи уже роились трудолюбивыми пчелами, унося нектар фактов и пыльцу рассуждений в грандиозные ульи научных концепций. Опровержение 2-го постулата с неизбежностью приводило к преобразованию теории восходящего развития в теорию развития циклического, что, в свою очередь...
«Удачно я оказался в Брокенгарце, – подумал Кручек, входя в здание Палаты мер и весов. – На Вальпургиалии собирается масса некоренных инферналов. И я смогу найти блестящие подтверждения новой теории...»
* * *Ознакомившись с бумагами реттийцев, сменный распорядитель Палаты без промедления провел их в залу Возвышенных Измерений. Соискатели на звание мага-эталона уже ждали. Белобрысый юнец-колдун, тучный волхв-аччендарий, похожий на дикого хрыча с усами-клыками; застенчиво улыбался коротышка-некромант в цветастой робе; беседовали о чем-то бранный маг, желчный и сухой, со степенным душкой-малефиком...
На длинном столе в образцовом порядке были выставлены приборы. Рунированные пробирки для взятия образцов крови. Шеренга небьющихся колб Стефануса с заключенными внутри лярвами-дегустаторами. Ауропробник на трехногом штативе, с вращающимся барабаном сменных реторт. И, словно полководец над войсками, выстроенными на плацу – дилигентивный манометр.
Считать общую мана-фактуру каждого из соискателей мог бы любой дипломированный маг. Однако при расчетах эталона требовалась невероятная точность, и манометр был незаменим.
Корпусом прибору служил череп морского змея, надежно защищая тонкую «начинку» от случайных внешних воздействий. Кроме того, череп с игольчатым гребнем и костным «ошейником» отвечал за функцию сообщения результатов.
Внутри сего впечатляющего вместилища обитала колония эфирных инсектоидов, спеленутых «кисеей стабильности». Едва к глазницам манометра прикасался человек или иное существо, обладающее запасом маны, инсектоиды без промедления откликались. Чем более сильный чародей прикладывал ладони к двум из шести глазниц, тем сильнее возбуждалась колония. От кисейного кокона, удерживавшего колонию, к внутренним стенкам черепа тянулись эластичные жгутики, передавая вибрации. Преобразующие цепочки рун приводили в действие инвокационные мембраны, и костяная «голова» вслух сообщала уровень маны испытуемого, с точностью до восьмого знака после запятой.
Примерно так Кручек объяснил действие манометра любопытствующему казначею. Ряд нюансов, утомительных для тех, кто несведущ в Высокой Науке, он опустил. С благодарностью выслушав пояснения, Август Пумперникель начал придирчиво изучать аккуратные стопки расчерченных бланков и незаполненных таблиц.
С этим предстояло работать непосредственно ему.
– Методика предварительного обсчета данных вам знакома?
– До мелочей, – кивнул Пумперникель.
– Нужна ли вам помощь писца? – осведомился маг-медикус.
В его обязанности входило взятие проб крови у соискателей, с быстрым заживлением порезов.
– Благодарю вас, я сам. В своих записях мне легче будет разобраться.
– Тогда приступим, господа.
Первый соискатель, белобрысый юнец, подошел к манометру и возложил дрожащие ладони на глазницы. Внутри прибора произошло шевеление.
– 0,61234377 декасингеля по шкале Кирхмайера, – доложил череп.
Колдун с грустью вздохнул.
Впрочем, шансы у него еще оставались.
CAPUT IV
где Август Пумперникель с ужасом понимает, какая каша заваривается вокруг него; маги и казначей собираются в «Чумазом Фрице», где становятся свидетелями яростной дуэли, и наконец раскрывается зловещая тайна XIII Вальпургиуалий– О! А это у вас что?
– Интегральная формула расчета динамики накопления маны. С учетом поправочных коэффициентов.
Кручек отхлебнул глоток пива и покосился на казначея. Увлекшись выкладками, Пумперникель забыл о своей кружке, с головой окунувшись в изучение врученного ему пергамента.
Внезапно молодой человек зашелся хохотом.
– Вам моя методика кажется смешной? – обиделся доцент.
– Да нет же! Я ничего не смыслю в магии, но с математической точки зрения ваша методика превосходна! Она позволяет добиться куда большей точности, нежели старая. В вас умер великий арифмет!
– Благодарю, – сухо отозвался Кручек. – Зато, говорят, родился неплохой теоретик Высокой Науки. Но что же тогда вызвало у вас приступ веселья, сударь?
– Формула! Посмотрите сами! Очень забавно получилось. Нет-нет, в ней все правильно! Просто смешно...
Приват-демонолог в свою очередь склонился над пергаментом, внимательно изучил собственную формулу – и вдруг хрюкнул громко до неприличия.
– Вы правы, сударь! Вы абсолютно правы. А если провести обратное преобразование... Ха-ха-ха!
Двое мужчин хохотали до слез. Пумперникель даже пиво пролил – к счастью, не на пергамент.
– Ерунда, – махнул рукой Кручек, утирая слезы. – Новое закажем.
– Вы заметили, что у них пиво одного сорта по разной цене?
– В самом деле? Где-то тут я видел аспидную доску:
Действительно, на доске, установленной близ входа в аустерию, мелом было начертано следующее:
ПИВО:
«Бургбир» (светл.), 1,0 – 1,5 пфеньги за пинту.
«Бургбир» (светл.), 1,5 – 2 пфеньги за пинту.
«Бургбир» (светл.), 2,2 – 3 пфеньги за пинту.
«Кровь Нижней Мамы» (темн.), 1,3 – 2 пфеньги за пинту.
«Кровь Нижней Мамы» (темн.), 2,4 – 3,5 пфеньги за пинту.
«Кровь Нижней Мамы» (темн.), 3,0 – 4,5 пфеньги за пинту.
«Бархатная смола» (портер), 3,8 – 1 гривнинг за пинту.
– Эй, любезный, – казначей щелкнул пальцами, подзывая кельнера.
– Да-с, господа!
Кельнер выскочил, как джинн из распечатанной бутылки. Поверх зеленого фартука у него красовалась бляха с цифрами: 1,8.
– А скажи-ка, любезный... В чем, к примеру, разница между «Кровью Нижней Мамы» за три с половиной пфеньги – и за четыре с половиной?
– Извольте-с! Первое сварено в пивоварне Якоба Штеера, и в нем 2,4 эталона. Второе – из пивоварни Клауса Хольне. В нем 3 эталона.
– Они отличаются на вкус?
– Смею вас заверить, отличаются.
По-реттийски кельнер говорил без акцента. В свое время курфюршество входило в состав Бреннской империи, основанной Пипином Саженным, со столицей в Реттии. И хотя Брокенгарц давно обрел статус отдельного государства, реттийским здесь владело большинство жителей.
– Разницу-с в 0,2 эталона ощутит лишь опытный дегустатор. Но разницу в 0,6 почувствует любой, кто хотя бы раз пробовал хорошее пиво. Существует допуск в 0,1 эталона, и никак не более-с!
– Ага! – глаза Пумперникеля загорелись. – А не случается ли ошибок при определении «эталонности» напитка? Или, хуже того, подделок сертификатов?
– Что вы, господа?! – изумился кельнер. – Как можно-с?! Любая пивоварня дорожит своей репутацией! В Брокенгарце с этим строго-с. А за подделку сертификата полагается смертная казнь! Это тягчайшее государственное преступление! Подрыв основ!..
– Благодарим за пояснения, любезный. Какое пиво мы перед этим заказывали?
– «Кровь Нижней Мамы», 2,4 эталона.
– Тогда принесите нам еще по кружечке той же «Крови», но уже трехэталонной. Для сравнения.
– Прекрасный выбор! Айн момент. Господа желают чего-нибудь к пиву-с? Кнедлики? Капустняк? Сосиски? Крендельки с солью?
– Пару крендельков, – заказал казначей, не желая портить аппетит перед ужином.
Трехэталонная «Кровь» и вправду оказалась заметно лучше. Цвет, густота, бархатистость; легкая, едва заметная горчинка, тонкие оттенки послевкусия...
– Замечательно, – губы молодого человека не покидала блаженная улыбка. – Как все продумано! Не то что у нас. Выставил корчмарь кислятину – можешь разве что в рожу ему выплеснуть. А тут хлоп – и прикрыли заведение. Или пожалуйте на плаху!
Куда большее удовольствие, нежели от доброго пива, он получал от самого факта существования правильной системы, где все рассчитано, измерено и учтено. А уж то, что и сам он ныне причастен к столь полезному делу, доводило Пумперникеля до экстаза.
«Защитная реакция, – подумал доцент. – Сам же рассказывал о кошмарном сне, и вот – радуется...»
– Великий город!
Восторженные разглагольствования спутника порядком надоели Кручеку. Да и идея отправлять корчмарей на плаху за кислое пиво не казалась привлекательной. Эдак в Реттии и корчмарей-то не останется! А вот в рожу плеснуть – это правильно. Это по-нашенски.
И радость, и корчмарь живехонек.
– Вы ознакомились с методикой окончательных расчетов?
– Готов приступить хоть сейчас!
– Не стоит торопиться. Предлагаю осмотреть город и поужинать. Вечером мы с мастером Фортунатом договорились о встрече. Если желаете, можете присоединиться.
Кручек искренне надеялся, что казначей откажется.
– Право, мне неудобно. Вы – друзья, коллеги... Я буду лишним. Пожалуй, я отдохну в гостинице.
– Не смею настаивать, – с облегчением вздохнул приват-демонолог.
– Кельнер! Счет, пожалуйста.
– Вот сдача-с, господа.
– Оставьте себе!
– Благодарю вас, но это никак не возможно.
– Почему?!
– Моя квалификация – 1,8 эталона, – вздохнул кельнер. – Мне не положено брать чаевых свыше девяти процентов от общего счета. Возьмите сдачу, не губите!
* * *– Вы обратили внимание, как система эталонной сертификации способствует повышению общественной морали? – соловьем разливался Пумперникель, идя через площадь. – У нас бы взял, сколько дали, и глазом не моргнул! Хозяин не видел; а мы – приезжие, здешних порядков не знаем. Так нет же! Исключительной честности люди! И это еще раз подтверждает:
– Вы бы лучше по сторонам смотрели, сударь. А то уедете, ничего не увидев...
– В каком смысле?! – возмутился молодой человек, сбитый с мысли.
– В прямом. Вот, к примеру, здание ратуши. Оценили?
Пумперникель замедлил шаг и задрал голову вверх.
Ратуша нависала над площадью величественным кораблем-трехмачтовиком. Острые шпили пронзали небесную синь, силясь достичь Вышних Эмпиреев. Радужной чешуей дракона, раскинувшего крылья, переливалась в лучах заката глазурованная черепица крыши. Стрельчатые окна фасада подчеркивали стремление вверх. На фронтоне, в окружении мифических альбасанктусов и витагаудов, простерла руки статуя Третейского Заступника – Сениса Пристрастного, надмирного опекуна Брокенгарца. Сенис выглядел натуралистично: плешив, седобород, в дырявой мантии и шипастых сандалиях на босу ногу.
В простертых руках он держал кружку пива и измерительную линейку, демонстрируя Овалу Небес несомненные достижения и добродетели подопечных горожан.
– Оценил. На постройку ушло примерно сто двадцать семь тысяч бинаров. Если мне удастся осмотреть внутреннюю отделку и убранство, я смогу сказать более точно.
Глядя на вытянувшееся лицо приват-демонолога, казначей счастливо расхохотался.
– Здорово я вас купил, а?! Нет, мэтр, Август Пумперникель способен не только считать деньги! Чувство прекрасного мне не чуждо. Совершенство геометрических форм, цветовая гамма и гармоничность конструкции, подчиненной единому замыслу... Вы правы. Город стоит того, чтобы я его осмотрел.