Гай Юлий Орловский Ричард Длинные Руки – рейхсфюрст
Часть первая
Глава 1
Тролли ревут дико и злобно, но острия копий остановились у моей груди, а вскинутые дубины замерли в воздухе. Маленькие злобные глазки перебрасывают острые как булавки взгляды с меня на могучую троллиху и обратно.
Я стиснул челюсти и, превозмогая себя, взял эту зеленую жабу из ее рук. Фэдда заулыбалась, а я, растянув рот до ушей, вскинул над головой ребенка.
Тролли все еще потрясают копьями, острые наконечники почти касаются моей груди и лица, но теперь у меня на руках это вот самое, рядом встала мощнобедрая Фэдда с довольной рожей, смотрит поощрительно на меня и снисходительно на рычащих озлобленных сородичей.
Грозный рык и рев начали затухать медленно и неохотно. Я смотрел на отвисающие в растерянности тяжелые нижние челюсти, а в душе поднимается жгучая тоска, вот так мечтаешь о неземной любви, а получается вот такое, типичная ситуация женатого человека.
— Какой, — сказал я через силу, — чудесный у меня малыш! Вижу, хороший аппетит. В папу…
Фэдда проревела довольно:
— Жреть как не знаю хто!
— Это хорошо, — сказал я веско. — Мы, тролли, здоровый народ со здоровым аппетитом и здоровыми взглядами и потребностями! Потому мы и в лесу… Но об том в другой раз, а сейчас, милая Фэдда, пойдем в дом. Поговорим о семейных ценностях, не сильно ли скучала, какие новости, посмотрю, какой супчик у нас сегодня…
Тролли обалдело умолкли, нижние челюсти так и остались отвисшими. Троллиха повернулась и пошла обратно через сомкнувшуюся было толпу.
Я двинулся следом, у меня оправдание, что не пру впереди: ребенок на руках, берегу свое сокровище.
Плотная масса нехотя раздалась перед нами, на оскаленные морды смотреть страшно, я опустил взгляд и не отрывал глаза от неимоверно толстого зада Фэдды, блестящего, раздутого изнутри так, что вот–вот лопнет.
Наконец толпа осталась позади, но я все еще не мог не смотреть на эти две колыхающиеся половинки, каждая как Монгольфье. А когда вспомнил, как и что я однажды с ними проделывал, в груди растеклась суровая мужская гордость, такого бегемота вот, ага, это же надо, вообще–то в самом деле я орел, когда в ударе…
…и в то же время горечь в груди, эльфяшку даже толком в руки не брал, а этого жабенка сам вот несу, показываю всем, мол, горжусь, видите, какой здоровый, и зубы уже какие, вы только посмотрите!
Дом у Фэдды не совсем дом, тролли живут огромными семьями, в этой крепости залы превращены в огромные бараки, посредине каждой расположились длинные массивные столы, а под всеми стенами тянутся широкие ложа, их настолько много, что смыкаются краями.
— Эта самец или самочка? — спросил я. — Ух ты, в самом деле самец… Крепенький такой! Тебя как зовут?
Младенец смотрел на меня желтыми глазами на зеленой харьке, а Фэдда проговорила басом:
— Еще нет имени…
— Тогда самое время ему дать, — сказал я авторитетно.
— Ну, — ответила она, — дай.
— Назовем его Растером! — сказал я с подъемом. — Это в духе взаимопонимания между народами и укрепления мира во всем толерантном и политкорректно мультикультурном.
Она переспросила:
— Растером? Почему?
— Растер, — объяснил я, — великий герой. К тому же гуманист и мультикультурист. Хотя он больше по гарпиям, но думаю, просто не видел ваших красавиц!
— По гарпиям? — переспросила она с уважением. — О, да, это герой.
Я вздрогнул, младенец ухватил крохотными лапками мой палец, потянул в рот, как все младенцы делают, а там неожиданно тяпнул так, что я охнул и попытался отдернуть руку, но он вцепился крепко и почти повис.
Я поискал взглядом колыбельку и поспешно опустил его туда, там мох и толченая сухая кора, не сразу сообразил даже, что зубов у зеленой зверюшки все еще нет, а пока только плотная роговая пластина, как у ящерицы или лягушки. Они тоже могут уцепиться пастью за палец и висеть так, совсем не больно, хотя силу челюстей гигантской лягушки чувствуешь, однажды у меня даже палец посинел.
Фэдда смотрела с любящей улыбкой.
— Какой милый ребеночек, — сказал я радостным голосом, — какой хваткий! У–тю–тю!
— И какой крепкий, — проговорила она довольно.
— Метис, — пояснил я. — Говорят, от смешанных браков дети становятся иммуннее и крепче. И вообще когда–то все расы сольются в одну большую кучу… Вот будет оргия!
— Ага, — сказала она. — Смотри, он почти не зеленый. Это не заразно?
Я сказал обидчиво:
— Я же не зеленый?
— Ты тоже крепкий, — сказала она одобрительно. — И здоровенький.
— А уж ты, — пробормотал я. — Походи еще по залу…
— Просто походить?
— Да, — ответил я. — Можешь даже не петь.
Она с удовольствием начала ходить из стороны в сторону, а я смотрел и дивился этим колыхающимся и таким тугим выпуклостям, что так и раскачиваются по мощной амплитуде. При каждом шаге обе половинки задницы сдвигаются влево на ярд, а затем на ярд идут в другую сторону.
И ничего уродливого, такие каноны прекрасного, как будто на нее смотрели наши предки, когда вырубали из камня статуэтку скифской богини красоты и плодородия.
— Ты поведешь мужчин в поход? — спросила она.
— Да, — ответил я. — Ты ходи, ходи, не останавливайся… Разве жизнь мужчин не вся в походе? Конечно, я говорю о достойных. Любителей полежать и похрюкать в расчет не беру… Какие они у тебя оттопыренные при таком–то весе!.. Мужчины должны жить в постоянной борьбе… Чего он там скалится? Ишь, зубешки какие…
— Давай его сюда, — сказала она любовно.
— Ты его еще грудью кормишь?
— Нет, уже кусается. Но на руках сидеть любит. Я его уложу, а тебе дам супа.
Я сказал поспешно:
— Да я совсем не голоден!
Она спросила в недоумении:
— Но ты сказал…
— Это я хотел остаться с тобой наедине, — объяснил я. — Ну что мне на те рожи смотреть, когда у меня есть ты, такая красавица?.. Вон какая задница, еще больше стала! И не обхватишь…
Она довольно заулыбалась, но напомнила:
— Так что суп?
— А он с лягушками? — спросил я.
Она ответила недоуменно:
— Не–ет…
— Не пойдет, — сказал я решительно. — Я ем только с лягушками. И чтоб майских жуков для приправы не меньше двух пригоршен… или одной твоей!.. Я же не простой тролль, я вождь!
Она с удовольствием хихикнула, мощные груди подпрыгнули и красиво заколыхались.
— Это хорошо… Мой ребенок от вождя!
— Еще какого, — подтвердил я, не в силах оторвать взгляд от этой колыхающейся массы. — Он далеко пойдет, обещаю. Ты сейчас займись малышом, а я сварганю обед…
Она охнула, груди пошли подпрыгивать еще сильнее.
— Обед?
Я сказал успокаивающе:
— У нас это иначе.
Никогда еще я не сосредотачивался на приготовлении обеда с таким напряжением. Куски мяса начали появляться друг за другом, я навалил на столе целую гору, ощутил озноб, перетрудившись, но нашел в себе силы сотворить чашу крепкого и сладкого кофе, хлебнул обжигаясь, и в тело начала возвращаться жизнь. Даже не представляю, как Он накормил пять тысяч человек, не считая женщин и детей, да и зачем их считать — разве они едят?.. — пятью хлебами и двумя рыбами? Да еще осталось двенадцать полных коробов! Не иначе рыбами тогда звали китов, мол, чудо–юдо рыба–кит по веревочке бежит, а хлеб пекли для соревнования между городами, когда каждый каравай весом в сто тонн и размером с три сарая…
Фэдда смотрела, набычившись. Между массивными скальными выступами надбровных дуг и скулами настолько узкие щели, что вытаращила она глаза или сузила, не рассмотреть, но могучие груди к моему облегчению и даже странноватому удовольствию запрыгали вверх–вниз снова.
— Ха–ха… хороший обед!
— Мясо, — заверил я, — Балшой Мясо!.. Ешь.
Она взяла крупный ломоть, обнюхала с недоверием и дала ребенку. Он ухватил обеими лапками и с рычанием впился своими роговыми пластинками.
— Правильно, — одобрил я. — Сперва на детях.
Она указала кивком на могучее ложе у стены, где медвежья шкура на полу, медвежья вместо покрывала и медвежья, свернутая в рулон, вместо подушки.
— Я сплю вот там. И лежу…
Мои плечи сами по себе передернулись, я сказал громко и с сожалением:
— Ах, как жаль, что у меня совсем нет времени!.. Нужно собрать наших воинов, чтобы помочь людям в их нелегкой войне против людёв. Не провожай, я иду говорить с мужчинами и… по–мужски.
Глава 2
Тролли народ простой и понятный, зря не умничают, да и вообще не умничают, с ними всегда уютно, вокруг крепости никаких консерваторий, а только кузницы, бронницы, оружейные и еще деревья с ободранной корой, на которых молодежь разучивает удары.
Я вышел, раздвигая плечи и гордо выпятив грудь, с намекающей ухмылкой поправил штаны.
Тролли тут же побросали свои занятия и начали стягиваться ко мне, не выпуская из могучих лап кто топор, что молот, кто лопату.
Мороз пробежал у меня от затылка и до того места, где спина называется как–то иначе, никак не вспомню, там юркнул в такую–то непонятную норку, где только ее и нашел, и мне стало холодно теперь еще и внутрях.
Я улыбнулся, как тролль: широко, чистосердечно и злобно, вскинул руки в красивом жесте. Тролли посмотрели на мои руки, потом на меня.
— Ну, — заявил я мощно, стараясь выглядеть и говорить, как урожденный тролль, — орлы мои зеленые, наступило новое время! Абисняю! Вы прибыли в этот дремучий лес и начали как бы жить по своим исконно–посконным правилам, традиции… можно даже с большой буквы — Традиции, ибо Традиция — спасает мир от всяких либеральных ценностей. Но глупые люди вас не поняли, а злой король Гиллеберд вообще велел вас обижать и мучить…
Они слушали внимательно и недоверчиво, но мало–помалу хмурые рожи начали проясняться, из темно–зеленых прямо на глазах становясь светло–зелеными.
Самые ближние ко мне заревели и заорали:
— Верна!
— Пральна!
— Так!
Я вскинул руку и продолжил:
— Я когда узнал, что моих кровных сородичей злой король обижает, сразу же вторгся в эти земли! Короля весьма убил за такое злодеяние и сказал, что отныне все будет иначе… А это значит, как сами понимаете, тролли — самая мудрая раса! Великий и древний народ троллей займет свое законное и достойное место! Я, к примеру, только троллям могу доверить самое важное и ответственное в моем королевстве, что не могу поручить даже людям: дробить скалы в каменоломнях или же прокладывать путь для железной дороги, ибо никто из людей не сможет филигранно и ювелирно точно засыпать болота, делать насыпь или, напротив, прорывать глубокие и широкие канавы!
Они ревели в восторге, как от высокой оценки их качеств, так и от ошеломляющих перспектив засыпать болота и рыть канавы.
Я заметил, как из боковой двери вышел Чандлер, помахал ему рукой. Верховный шаман нахмурился, но пошел в нашу сторону.
— Дорогой друг, — сказал я патетически и возвышенно, — готовь отряд лучших из лучших воинов! Таких, которые не посрамят высокое и даже, не побоюсь этого глубинного значения слова, высочайшее имя троллей!
Чандлер протиснулся ближе, глаза все еще зыркают с недоверием и злобной подозрительностью.
— Зачем?
Рыкающий голос вождя прогремел подобно грому. Я в ответ широко заулыбался и развел передними конечностями в широком жесте искреннего троллизма.
— Дорогой друг! Разве это не бытовая поговорка троллей, что мы рождаемся для битв и славной гибели?
Он рыкнул:
— Ну?
— Они отправятся, — заявил я торжественно, — в великий поход бок о бок с моими лучшими воинами из людского племени! Я есть хоть и тролль, но еще и человек, так что правлю людским королевством мудро и справедливо, как умеем только мы, благородные тролли, соль и мудрость этого мира!
Тролли слушают жадно и с постепенно разгорающимся огнем в маленьких глазках на широких мордах. Чандлер наблюдал за мной внимательно, мне даже показалось, что не столько вникает в слова, как читает мою мимику. Я тут же постарался говорить так искренне, как говорил бы тролль, воспитанный людьми, или человек, родившийся в племени троллей и живущий их идеями, стремлениями и чаяниями простого троллизма и всеобщей троллизации.
Чак по знаку Чандлера неохотно выскользнул из толпы и куда–то умчался. Хороший знак, дисциплинка есть, тут со знатностью рода не очень считаются. Тролли — настоящие демократы и либералы в натуре, очень хорошо.
— Говоришь, — спросил Чандлер с сильным сомнением, — это другие люди?
— Абсолютно! — заверил я.
— Не те, — уточнил он, — что нападали на моих людей?
— Нет!
— И не те, что пытались даже войти в лес?
Я замотал головой.
— Большой отряд самых отважных героев сейчас приблизился к вашему лесу и почтительно остановился на опушке, ибо это ваш лес! Входить можно только по вашему приглашению. Вот и ждут. Хотя там ваши друзья, что помогали с переселением среди зимы…
Он прорычал:
— Это хто?
— Возглавляет их сам Растер, — заявил я, — с которым вы так подружились. Ты его помнишь? Вы точно братья, раз даже твои люди не могли вас различить. Ну разве что у него морда не зеленая, но зато такая же красная… Выйди из леса и увидь тех, кто разгромил и уничтожил мерзких и подлых людишек, нападавших на твой избранный зелеными богами народ!.. Так что теперь вы пойдете, как лю… носители общей идеи гуманизма и либеральных ценностей, а кто их не понимает, того мы будем по голове, по голове!..
Он смотрел все еще с сомнением, но вожаки отрядов уже толкают его, теребят и требуют, чтобы ответил согласием и послал их навстречу людям, что вполне могут быть теми, кто помог им перебраться из бедного леса, где жили в хижинах, в этот огромный и богатый, заселиться в мощную заброшенную крепость, в которой теперь так удобно.
— Хорошо, — сказал Чандлер все еще в раздумье, — я сам поведу отряд… Небольшой. Чтобы посмотреть, кто там… и те ли самые люди…
— Отлично, — одобрил я, стараясь не показывать, что все время еще трусливо сжимался, вдруг не поверят, а зубы у них вон какие. — Просто как бы замечательно!.. Ты принял мудрое решение, вождь, потому что тролли — самые умные и глубокомыслящие существа во всем этом громадном лесу!
Тролли одобрительно проревели. Чандлер кивнул.
— Ну… да, а как же?
— Я сейчас же выезжаю, — сказал я торопливо, — и предупрежу всех там, чтобы встретили вас с почтением!.. Зайчик!.. Ты где, морда?
Но первым прибежал Бобик, бока раздутые, словно сожрал целое стадо породистых коров холмогорской породы. Тролли, как и все нормальные мужчины, любят крупных собак, а это значит, что эту хитрую псяку кормили, чесали и баловали.
Зайчик примчался, волоча за собой столб коновязи и полсарая. Тролли ржали, как огромные зеленые кони, тыкали пальцами в бегущих следом испуганных и обескураженных конюхов–троллей и ржали, похрюкивая от восторга.
Я бодро вскочил на арбогастра, поднял его на дыбы и вскинул руку в красивом салюте. Наконец–то научился так делать, скоро можно будет и перед дамами выпендриваться, а пока на троллях потренируюсь.
Я несся к выходу из леса, пока там сэр Растер не вздумал переть за мной следом, в голове стукались лбами мудрые и просто удивительно замечательные мысли и новые идеи, рожденные обстоятельствами, как вот, к примеру, предложить это вот зеленое в супруги принцу Рудольфингу, в ответ на предложение династического брака между нашими кровавыми режимами.
Ах да, там же самчик, ну и это ладно, что–нить придумаем, у меня идей много, все не менее умные, у меня всегда так: яркость и необычность — главное, а как воплотить — потом разберемся. Я — сюзерен, стратегией занимаюсь, у меня еще много идей, я творец, а не инженер.
Зайчик ломился, как бронированный слон, ломая молодые деревца. Жаль, тролли не видят, сейчас бы одобрительно ревели вслед, вождь должен быть сильным, а я умело демонстрирую это при каждом удобном случае, а при неудобном тоже — каждом.
Бобик первым выметнулся на опушку, часовые шарахнулись, а он промчался и прыгнул на грудь сэра Растера, только тот и устоит перед таким напором, за что Бобик его уважает больше всех.
Мы с Зайчиком показались следом, оба собранные и деловые, у меня на лице соответствующая моменту строгость и государственная мудрость во всем незаурядном облике политика и дипломата.
Часовые подбежали и ухватили брошенный конец повода, а я помахал рукой и крикнул державно:
— Сэр Растер!
Он развернулся ко мне, все еще обнимая стоящего у него на плечах передними лапами Бобика.
— Сэр Ричард?
— К нам на помощь, — сказал я твердо и возвышенно, — спешат со всех зеленых ног союзники! Тоже, кстати, зеленые.
Он спросил тупо:
— Это… что? Откуда у нас тут союзники?
Я посмотрел на него с укором:
— Сэр Растер, мы же христиане! Мы должны видеть или хотя бы стараться видеть во всех встречных, хоть они и все сволочи, добрых людей. Все созданы Господом, даже придурки и последние… гм… а если Господь их создал, значит, зачем–то нужны?
Он смотрел с непониманием:
— Сэр Ричард… о чем вы?
— Как всегда, — сказал я с досадой, — как только начну о высоком, вы тут же хватаете за нижние лапы и стаскиваете на землю! А так поумничать хочется!.. В общем, сюда идут тролли.
Он охнул.
— Тролли?.. Эй, отряд, слушай мою команду–у–у–у…
— Отставить, — прервал я. — Было мелкое недоразумение. Тролли не знали, что власть в Турнедо переменилась.
Подбежал виконт Штаренберг из Фезензака, вслушиваясь жадно, спросил дрогнувшим голосом: