– Да куда спешить-то? – спросил Борька. – У джаго если кто не сдох, то навалил в штаны по самые уши.
– Многие джаго убиты, – спокойно ответил Олег. – Но многие остались. А они мстительные, ребята. Вам лучше даже и не знать, насколько они мстительные. Не от любви к своим – от страха, а это вещь опасная: мстящий от страха. И они будут нас искать. Пока что опасности нет. ПОКА. Так что отдыхайте, пока еще можно.
* * *К своему удивлению, Борька заснул почти сразу – мальчишеский организм быстро одолел впечатления этой сумасшедшей ночи. Он даже не увидел снов, что было, определенно, и к лучшему: что хорошего могло ему присниться после такого?
Мальчишка не знал, что эта начавшаяся пару недель война затянется на два с лишним десятка очень долгих, кровавых, временами уже совершенно безнадежных лет… и что конец ее он встретит бывшим прославленным командиром партизан, освободившим от врага целую планету, в настоящем – не менее прославленным генералом бронетанковых сил, командиром дивизии сверхтяжелых танков – седым, как лунь, хоть и не старым еще совсем ветераном, прозванным сторками Железной Смертью. И что к тому времени в живых не останется почти никого из тех, кого он в детстве знал в лицо.
Ничего этого Борька Шалыгин пока еще не знал. Он спал.
* * *1 2 3 47. Конец удачи Первый год Галактической войны
Идти назад было легко – как в переносном, так и в самом прямом смысле. Рюкзаки мальчишек основательно опустели, и Борька подумывал уже, что последнюю пару дней им придется обойтись и без еды, которой они взяли вроде бы достаточно, но беготня по холмам здорово возбуждала аппетит, так что запасы убывали просто с волшебной быстротой – иногда Борьке даже казалось, что еда исчезает сама по себе, проваливаясь куда-то мимо желудка – ел, не ел, никакой вроде бы разницы. Небо сегодня было чистое, так что мальчишки шли быстро, лишь посматривая по сторонам. Наземной погони они не опасались – и, как оказалось, зря.
Из-за холма волной накатился тяжелый лязгающий гул – он-то, наверное, их и спас, потому что Олег оглянулся и тут же негромко, но очень убедительно крикнул:
– Ложись!
Ребята без звука повалились в высокую траву. Из-за гребня пройденного ими пять минут назад холма появились джанеты – много, штук сорок. Их широкие рослые фигуры выглядели еще гаже в маслянисто блестевшей боевой броне – казалось, на троих ребят надвигается целый взвод каких-то глубоководных тварей. В непомерно длинных руках джанеты держали винтовки. А из-за холма все наплывал и наплывал гул – похоже, в погоню за наглыми землянами бросили не меньше танковой роты.
– Зачем столько-то? – с искренним недоумением спросил Витька. – Нам одного танка хватит – во! – он провел ладонью по горлу.
– Здорово мы их допекли, значит, – буркнул Борис, глядя на поднимавшуюся за горизонтом, впечатлявшую даже с тридцати километров вулканическую гриву роскошного черного дыма.
– Не в этом дело, – скупо сказал Олег, не отводя глаз от деловито приближавшегося противника. – ОНИ НАС БОЯТСЯ, понимаете? Ох, как же они боятся трех пацанов…
– Есть за что, – Борис зло сплюнул, вспоминая бойню на латифундии. – Уроды. Только джанеты – это не джаго. Они по следу идут, как собаки, да и побыстрее нас. Что делать-то будем?
– У меня пять патронов осталось, – скучным голосом сообщил Витька.
– У меня три, – Олег усмехнулся. – Не мельтеши, сейчас мы их приголубим…
Он вытащил из сброшенного рюкзака последнюю секторную мину – тяжелый, блестевший ртутью предмет, похожий на плоскую коробку с выпуклой передней гранью, раскрыл ее ножки и установил, направив несколько вниз. Теперь им оставалось только отползти на расстояние, которое казалось безопасным. Они едва успели – джанеты и впрямь двигались очень быстро, к счастью, не цепью, а сравнительно компактным табуном – видать, и впрямь здорово боялись, раз не решались отходить друг от друга. До землян им оставалось всего метров пятьдесят.
– Уши! – крикнул Олег, вытаскивая из кармана плоскую коробочку взрывателя.
Нажав на кнопку, он невольно зажмурился – впереди вспыхнула дугообразная стена пламени, раскаленный воздух словно резиной ударил по голове, по всему телу, подняв тучи пыли. Целую бесконечную минуту ребята всматривались в нее, но ни один джанет не появился из пылевой завесы.
Когда пыль, наконец, рассеялась, стало ясно – почему.
Направленный заряд буквально сдул их со склона – от элитной «команды очистки» остался лишь широкий веер основательно оплавленной земли. Вот только времени радоваться победе уже не было – из-за гребня холма один за другим выползали танки, разворачиваясь в боевую цепь, – огромные, приземистые, страшные. Пока они не стреляли – должно быть, не видели противника. Радости в этом было мало – передовой танк надвигался прямо на них, так и передавит всех, даже не заметив. А за танками черной волной валила пехота – много, не меньше батальона…
Олег вытащил из саперной сумки последнее, что в ней осталось, – похожую на толстый стальной карандаш кумулятивную мину. Она выбрасывала узкую струю плазмы, способную пробить двухметровый бетон, однако ее надо было, во-первых, закрепить на объекте, во-вторых, она приводилась в действие дистанционным взрывателем…
– Олег, не дури, – каким-то сразу севшим голосом сказал Борис. – Их все равно много…
– Ну, так будет одним меньше, – Олег сжал зубы, неотрывно глядя на приближавшийся танк.
Чудовищная машина была уже всего в двух десятках шагов, когда он вдруг вскочил на ноги. На какой-то миг все замерло – грязный, измученный мальчишка с бесполезным зарядиком против семидесяти тонн металлокерамики и плазменных пушек…
…Того, что случилось, не ожидал никто. Олег бросил в танк мину, как нож, и, мгновенно прыгнув в сторону – чтобы не оказаться на пути обратной струи, – нажал на кнопку взрывателя.
Мина на лету вспыхнула бесконечно длинным лучом жидкого солнца, и этот луч вошел в лобовую броню головного танка, разбиваясь диском бесполезных, казалось, ослепительных брызг.
Еще целое мгновение не происходило НИЧЕГО.
А потом танк взорвался. По-настоящему, всерьез – сорванная с погона башня взлетела высоко в небеса на столбе желто-рыжего пламени, корпус словно вбило в землю ударом исполинского кулака.
Борис следил за лениво кувыркавшейся падавшей башней – не зашибло бы, вот глупо-то будет – и не сразу заметил, ЧТО делают уцелевшие танки.
Они… уходили – буквально взвыв турбинами, на предельной скорости пятились от единственной тонкой, высокой фигурки, из самой руки которой, казалось, вырвался луч беспощадного пламени, насквозь прошивший их собрата и оставивший глубокую оплавленную траншею в склоне холма. Пехота панически брызнула из-под широких танковых задниц, но везло не всем – наименее проворные исчезали с неслышимым отсюда хрустом.
На какую-то секунду Борис задохнулся – сердце билось, казалось, прямо в горле, пытаясь выскочить из груди. Если хотя бы один из отступавших танков выстрелил, от них не осталось бы даже пепла. Но они не стреляли, и его затопила свирепая радость. Ничто не сравнится с чувством победы, когда способный уничтожить тебя враг ломается и бежит, бежит, бежит… НИЧТО.
– Что дальше делать будем? – неожиданно спокойным голосом спросил Витька, и Борис удивленно посмотрел на него – во нервы у старого друга! Его только что на корм дождевым червям чуть не пустили, а он…
– Дальше потопаем, – так же спокойно ответил Олег. – Эти, – он презрительно ткнул в бегущих, – к нам больше не полезут.
– И? – убедившись в тщетности всех усилий врагов, спросил Витька. – Что дальше-то делать? Все пятьсот кэмэ своим ходом топать?
– Правильно мыслишь, отрок, – Олег вскинул на плечи изрядно полегчавший за последние минуты рюкзак. – Топать и топать.
– А дойдем? – с сомнением спросил Витька, проверяя, легко ли выходит из ножен полевка. – Тут твари всякие бродят, а патронов мало, и вообще…
– Дойдем, – усмехнулся Олег. – Теперь – дойдем.
* * *Но дойти не получилось. Все произошло внезапно и до обидного глупо – мальчишки уже слышали гул канонады с земных передовых позиций, когда их накрыл накатившийся сзади вой плазменных двигателей. Над головой пронеслась тень, дохнуло огнем – и всего метрах в пятидесяти перед замершими мальчишками опустился сторкадский штурмовой челнок, похожий на громадную хищную птицу. Аппарели сразу же откинулись, с них горохом посыпались десантники – все в глухой броне, с мертво-зеркальными забралами шлемов. И… это было, собственно, все – мальчишки даже опомниться не успели, как их уже взяли на прицел. Шансов справиться с дюжиной сторков – да еще и с их штурмовым челноком, нижняя турель которого недвусмысленно смотрела на землян – не было.
Глупо все вышло, подумал Борька. Донельзя глупо. И сами ведь виноваты – расслабились, защелкали клювами и забыли, что среди Чужих есть не только придурки-джаго, но и эти вот – с бездушностью механических роботов и грацией прирожденных убийц.
Стрелять сторки не стали – в их культуре высшей честью для воина был захват врага в плен. Земляне тоже – плен, это еще не конец, а раньше смерти помирать незачем.
– Бросайте оружие, – одними губами сказал Олег. – Они выиграли раунд.
* * *Эрси[9] Джерду Кину кен ло Кину повезло – хотя бы потому, что так кстати попавшиеся на пути земляне дали ему отличный повод досрочно завершить этот дурацкий разведывательный рейд, не долетая до укрепленных позиций противника, где его, вполне возможно, бы сбили. Эрси уже был знаком с земными зенитными ракетами, и продолжать это знакомство ему ну совершенно не хотелось. Сейчас он благословлял свой зоркий глаз – заметить крохотную группу землян было невероятной удачей, а взять их в плен – тем более. Земляне попадали в плен… редко. Чаще всего – в бессознательном состоянии или так тяжело раненные, что уже не могли сопротивляться. Пользы от них было мало – работать на захватчиков они отказывались, на допросах молчали, как мертвые, но сам факт ЗАХВАТА значил многое. Он благоприятно отразится на личной карьере эрси и на репутации его, к сожалению, не слишком известного Рода. Особенно на фоне того, что вторжение на Китеж, говоря откровенно, провалилось. Приказ об эвакуации экспедиционных сил был уже отдан, и все их действия, все эти налеты и рейды, представляли собой, в сущности, конвульсии. Нет, потом они, разумеется, вернутся – вооруженные лучше, знающие больше – и неизбежно вобьют в грязь этих возомнивших о себе дикарей – но сейчас… сейчас чутье подсказывало Джерду, что с этой проклятой планеты нужно убираться побыстрее. А своему чутью Джерд доверял. Чутье у них было семейное. Отец его был капитаном рейдера – грабил и джаго, и нэйкельцев, и дайрисов – и ни разу не был подбит или пойман с поличным, именно благодаря чутью.
И когда он увидел глаза пленных землян, это самое чутье буквально завопило. Земляне были очень молоды – сколько им весен, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать? – их оружие лежало у их ног, но они не выглядели ПЛЕННЫМИ. Их глаза были жесткими, как сталь, – особенно у того, кто стоял в центре.
Джерд поймал себя на том, что боится – не этих вот мальчишек, он может стереть их в порошок одним только словом, – боится за судьбу своего народа, вступившего в войну с этими одержимыми. Земляне казались легкой добычей – со всей своей мягкостью и болтовней о Чести, странной, распространяемой на всех без разбора, – но, когда на них напали, они обернулись настоящими сурти, демонами войны. Такого еще никогда не случалось – доселе все встреченные сторками расы были или такими же, как они, хищниками, или добычей – и необычность землян пугала и тревожила.
* * *Борька сразу понял, что упорно смотревший на них сторк – командир. Это подтверждали и его яркие оплечья, и расступившиеся перед ним десантники. Закованная в броню его фигура смотрелась, надо сказать, страшновато. Но что-то в его виде было… напыщенное, так не похожее на суровый и лаконичный дизайн земных доспехов – что-то, почти незаметное, но это «что-то» и убивало весь эффект, – сторк выглядел как типичный Инопланетный Злодей из детского стерео.
– Скажите, господин урод, у вас трусы тоже бронированные? – вдруг вежливо обратился к нему Витька.
Сторк кивнул – должно быть, принял фразу за мольбу о пощаде, – и Борька, не удержавшись, заржал.
Как видно, столь явное презрение разозлило командира. Он вытащил из кобуры хищно выглядевший бластер, по бокам которого пульсировали два зеленых огонька. Ясно было, что шуток он не любит. Чуть раздутый («Будто в трубку запихнули яйцо», – вдруг подумал Борька) срез ствола качался перед мальчишками, словно сторк выбирал, в кого выстрелить. Да, наверное, так оно и было…
– Давай, стреляй, – презрительно сказал Олег. – Только быстрей решай, герой зассанный, а то вон – удрать не успеешь! – и он мотнул головой в ту сторону, откуда доносилась канонада.
Сторк дернулся, и в его движении был настолько человеческий испуг, что мальчишки рассмеялись.
На этом терпение командира иссякло – он что-то коротко пролаял, и десантники набросились на мальчишек, скрутили им руки и потащили к челноку.
* * *Нет, ну ее, эту войну, вдруг решил Джерд, глядя на прижатых к полу пленников. То, что они посмеялись над ним, испортило все ощущение от победы. Но даже тогда эрси не было бы так мерзко. Во всем, что он тут делал, было что-то… неправильное. Пусть дураки пытаются обрести Честь там, где ее нет и быть не может. С него – довольно. Если ему повезет вернуться на Сторкад, он уволится из Флота и станет, как отец, вольным рейдером. И пусть за его спиной шипят о предательстве и трусости. Пусть. Он, Джерд Кин кен ло Кин, знает, когда отойти в сторону и когда вернуться. В конце концов, последним смеется всегда тот, кто остается в живых.
* * *Борька быстро устал бояться. Они летели, наверное, всего несколько минут, но мальчишка мечтал лишь об одном – чтобы полет побыстрее закончился. В конце концов, он – весьма неудобно! – лежал на заплеванном стальном полу, а какой-то десантник-сторк небрежно прижимал бронированным сапогом его загривок. Сердце Борьки – землянина и пионера – кипело от такого обращения, но поделать пока что он ничего не мог, разве что строить всевозможные планы отмщения. Витька, правда, произнес возмущенную речь, пытаясь доказать, что добровольное освобождение землян зачтется сторкам в срок исправительных работ. Увы, его никто уже не слушал. Приказ был отдан, ему дали по шее, прервав словоизвержение, а потом тоже засунули в этот вот трижды проклятый челнок.
Десантники болтали на каком-то совершенно незнакомом языке – должно быть, на сторкадском, – и Борька мог понять лишь интонации, полные не вполне приличного облегчения. Но голоса эти один за другим стихли, а полет тянулся минута за минутой. Челнок, очевидно, мчался на предельно малой высоте, скрываясь от земных радаров. Его немилосердно швыряло в воздушных ямах, стальной корпус грохотал, а через открытые люки внутрь то и дело врывалась клубами едкая пыль. Острые шипы на подошве сторка при каждом рывке впивались в спину – это было очень больно, но Борька был даже благодарен за это, иначе его ребра превратились бы в один сплошной синяк – трясло челнок немилосердно. К тому же его, придавленного, не бросало из стороны в стороны – по крайней мере, не слишком.
От постоянных рывков и грохота мальчишка впал в какой-то транс – он потерял ощущение времени, казалось, что все это тянется уже целую вечность. Когда челнок, наконец, завис, он не сразу осознал это. Двигатели взвыли громче, вновь несколько голосов сразу заговорили с неприличной радостью, потом челнок буквально провалился вниз. Его упруго поддало снизу, подбросило, вновь кинуло вниз, и Борька понял, что они, наконец, сели. Сторки, толкаясь, полезли к выходу, его грубо подняли и как куклу опустили на землю. Борьку обдала волна очень жаркого воздуха – во время этого, явно нештатного полета двигатели челнока раскалились едва ли не докрасна. Потом его повели, крепко придерживая за плечи. Но то, что он увидел, почти примирило его с пленом. Почти.