- Там есть стены и крыша.
- Но, госпожа...
Я остановилась и посмотрела на него.
- Абдулла, ты же знаешь, как меня раздражают твои мусульманские недомолвки. Говори. Что такое с этим местом?
- Там живут демоны, - неохотно ответил Абдулла.
- Понятно. Что ж, демоны так демоны. Эмерсон их разгонит, они его как огня боятся.
Спустившись вниз, я помахала Эмерсону, приглашая следовать за мной. Чем ближе мы подходили к полуразрушенному строению, тем больше оно мне нравилось и тем в большее недоумение меня повергало. Это не был обычный дом. Длинные стены, кое-где обрушившиеся, кое-где сохранившиеся, наводили на мысль, что когда-то здание было гораздо больше и затейливее. Судя по всем признакам, в нем давно никто не обитал. Вокруг простиралась бесплодная пустошь - ни деревца, ни травинки.
Необычный дом был построен из необожженного кирпича, чередовавшегося с каменными плитами. Некоторые каменные блоки своими размерами не уступали большим упаковочным ящикам.
- Из пирамид выкрали, - проворчал Эмерсон и нырнул в ближайший пролом.
Нет нужды говорить, что я не отставала от него ни на шаг.
За проломом находился внутренний дворик, с трех сторон которого когда-то имелись жилые помещения, а с четвертой - просто стена. Стена и помещения в южной части превратились в руины, но с двух сторон комнатки сохранились, хотя большинство из них оказалось под открытым небом. Сохранилась и крытая галерея, которую поддерживали несколько колонн.
Эмерсон щелкнул пальцами:
- Здесь был монастырь, Пибоди! Это монашеские кельи, а вот эта груда камней в дальнем углу, наверное, когда-то была церковью.
Я озиралась с неподдельным интересом:
- Как любопытно!
- Ничего любопытного. Брошенных храмов в Египте навалом. В конце концов, это же родина монашества, и религиозные общины обитали здесь еще во втором веке от Рождества Христова, моя дорогая. В ближайшей деревне живут копты.
- Ты мне никогда об этом не говорил, Эмерсон.
- А ты никогда и не спрашивала, Пибоди.
По мере осмотра я начала испытывать странное беспокойство, хотя для этого не было никаких оснований: в высоком безоблачном небе сияло ласковое солнце и, если не считать шуршания ящерицы или скорпиона, ничто не предвещало опасности. И все же в воздухе была разлита какая-то безысходность, она словно окутывала это странное место. Абдулле тоже было не по себе. Он следовал за Эмерсоном по пятам, то и дело тревожно оглядываясь по сторонам.
- Ты думаешь, это место покинули? - спросила я.
Эмерсон принялся теребить подбородок. Здешняя атмосфера повлияла, по-видимому, и на его железные нервы.
- Возможно, иссяк источник воды. Это очень старое строение, Пибоди. Ему тысяча лет, а может, и больше. За это время Нил вполне мог изменить русло, а опустевшее здание превратиться в руины. И все же наверняка разрушения - дело рук человеческих. Церковь была весьма крепкой, а от нее не осталось камня на камне.
- Должно быть, здесь произошла стычка между мусульманами и христианами.
- Или язычниками и христианами, мусульманами и христианами, христианами и христианами. Выбирай любую пару. Удивительно, как религия умудряется вызывать в людях самые свирепые чувства. Копты разрушали языческие храмы и преследовали тех, кто поклонялся старым богам, они убивали своих единоверцев за малейшие отступления от догмы. После мусульманского завоевания к коптам поначалу относились терпимо, но их собственная нетерпимость в конце концов вынудила завоевателей уподобиться их примеру.
- Все это дела давно минувших лет. В этом здании наша экспедиция прекрасно разместится. В кои-то веки у нас будет достаточно места для хранения находок.
- Здесь нет воды.
- Воду можно доставлять из деревни. - Я взяла карандаш и принялась составлять список первоочередных дел: - Так, починить крышу, восстановить стены, вставить двери и оконные рамы, убрать...
Абдулла кашлянул.
- Изгнать ифритов, - напомнил он.
- Ах да, демоны... конечно... - Я сделала пометку.
- Ифриты? - изумленно повторил Эмерсон. - Пибоди...
Я оттащила его в сторонку.
- Понятно, - ответил он, выслушав мои объяснения. - Что ж, я исполню все необходимые ритуалы, но сначала надо сходить в деревню и покончить с юридическими формальностями.
Предложение было разумным, и я с готовностью его поддержала.
- Вряд ли у нас возникнут трудности с оформлением аренды, - сказала я, когда мы бок о бок шагали к деревне. - Здание давно стоит заброшенным и едва ли представляет для местных жителей какую-то ценность.
- Будем надеяться, что местный священник не верит в демонов. Ничего не имею против того, чтобы устроить представление ради Абдуллы, но изгонять дьявола чаще, чем раз в день, не собираюсь.
Завидев нас, жители деревушки дружно высыпали из своих хижин.
Обычные требования бакшиша чередовались с другим заклинанием:
- Мы христиане, благородный господин!
- А потому я обязан дать бакшиш побольше, - усмехнулся Эмерсон.
Большинство построек теснилось вокруг колодца. Церковь, скромное куполообразное строение, была не выше соседних домишек.
- Жилище священника, - Эмерсон указал на строение с куполом. - А вот, если не ошибаюсь, и его хозяин.
В дверях стоял высокий, мускулистый человек в темно-синем тюрбане неизменном головном уборе египетских христиан. Некогда тюрбан предписывалось носить презренному религиозному меньшинству, но теперь он стал скорее предметом гордости.
Вместо того чтобы выйти нам навстречу, священник замер в картинной позе: руки скрещены на груди, голова надменно поднята. Фигура, что и говорить, величественная. Лица было почти не разглядеть, ибо его скрывала самая примечательная борода, какую я когда-либо видела. Она начиналась на уровне ушей, смоляной чернотой заливала щеки и верхнюю губу, черным водопадом спускалась почти до пояса. Брови священника были необычайно косматы. Лишь по ним можно было судить о чувствах их обладателя, и в данный момент брови особого оптимизма не внушали: они были нахмурены.
Заметив священника, большинство сельчан потихоньку улизнули. Осталось пять-шесть человек. На них были те же синие тюрбаны, и брови их выглядели так же неприязненно, как и у святого отца.
Эмерсон невольно рассмеялся:
- Дьяконы.
Он завел приветственную речь на великолепном арабском, после чего наступило молчание. Но вот борода священника дрогнула и раздался глухой, словно из бочки, голос:
- Доброе утро.
У мусульман, с которыми мне приходилось общаться, за формальным приветствием всегда следует приглашение зайти в дом, поскольку гостеприимство предписано Кораном. Мы напрасно ждали подобной любезности от наших единоверцев, если пользоваться этим термином в широком смысле. После долгого молчания священник спросил, что нам нужно.
Его показное недружелюбие вывело из себя Абдуллу, который, хотя и является во многих отношениях замечательным человеком, все же не лишен известного предубеждения против своих соотечественников-христиан. В деревню Абдулла вошел с таким видом, будто ничего хорошего от этого визита не ждет.
- Эй вы, грязные свиноеды, как вы смеете так обращаться с великим повелителем? Вы знаете, что перед вами господин Эмерсон, Отец Проклятий? А это его главная жена, премудрая и опасная врачевательница Ситт-Хаким! Они оказали честь вашей деревне, почтив ее своим присутствием. Пошли, господин Эмерсон, нам не нужна помощь этих презренных людишек.
Один из "дьяконов" что-то прошептал священнику на ухо. Тюрбан святого отца качнулся.
- Отец Проклятий, - повторил он, а затем нарочито медленно произнес: Я вас знаю... Я знаю ваше имя.
По моему телу пробежал холодок. В устах священника эта фраза ничего не значила, но, сам того не ведая, он повторил зловещую ритуальную фразу древнеегипетских жрецов. Знать имя человека или бога означало обладать властью над ним.
Абдулле эти слова тоже не понравились, хотя, наверное, совсем по иной причине.
- Знаешь его имя? Да кто здесь не знает? От порогов южного Нила до болот дельты...
- Хватит, - сказал Эмерсон. Губы его подрагивали, но он все-таки сохранял серьезное выражение лица, так как смех уязвил бы Абдуллу и оскорбил священника. - Вы знаете мое имя, святой отец? Это хорошо. Но я не знаю вашего.
- Отец Гиргис, священник церкви святой Мириам в Дронкехе. Вы действительно Эмерсон, который откапывает кости мертвецов? Вы не духовное лицо?
Теперь настал мой черед сдержать улыбку.
- Да, я тот самый Эмерсон. Я здесь для того, чтобы вести раскопки, и собираюсь нанять работников из жителей деревни. Но если они не хотят со мной работать, я найду работников в другом месте.
Крестьяне постепенно снова стали собираться на площади. А стоило Эмерсону произнести последние слова, как в толпе пронесся приглушенный ропот. Жители египетских деревень, будь то мусульмане или копты, чрезвычайно бедны. Возможность получить щедрое вознаграждение - это не то предложение, от которого стоит отказываться.
- Постойте, - поспешно сказал отец Гиргис, увидев, что Эмерсон собирается уйти. - Если вы пришли именно за этим, то можно поговорить.
В итоге нас все-таки пригласили в "пасторский дом", как окрестил его Эмерсон. Хижина отца Гиргиса мало отличалась от прочих египетских домов, разве что была немного почище. Основным предметом меблировки служила длинная оттоманка, обтянутая дешевым поблекшим ситцем, единственное украшение распятие с жутковатым Христом, вымазанным вместо крови красной краской.
По просьбе священника к нам присоединился робкий человечек с темным лицом, напоминавшим сморщенный орех, - староста деревни. Не было никаких сомнений, что этот испуганный египтянин обладает лишь номинальной властью. Он чуть слышно поддакивал "пастору" и встрепенулся, только когда Эмерсон упомянул про заброшенный монастырь. Староста побледнел и пролепетал:
- Но, господин, это невозможно!
- Мы не будем осквернять церковь, - вежливо сказал Эмерсон. - Нам вполне достаточно тех помещений, где когда-то размещались кладовые и кельи.
- Но, великий господин, туда никто не ходит! - упорствовал староста. Это место проклято, там таится зло. Это обитель ифритов!
- Проклято? - недоверчиво повторил Эмерсон. - Обитель святых монахов?
Староста закатил ореховые глаза:
- В давние-давние времена все божьи люди были убиты. Отец Проклятий. И души их все еще бродят по своему жилищу. Они ищут мести...
- Мы не боимся ни демонов, ни мстительных привидений. Если это ваше единственное возражение, мы немедленно поселяемся там.
Староста лишь покачал головой. "Пастор" слушал этот разговор с сардонической улыбкой.
- Здание ваше. Отец Проклятий. Пусть души монахов, не обретшие покоя, отомстят вам, как вы того заслуживаете.
3
- Куда это ты направляешься? - вопросила я, когда мы покинули жилище отца Гиргиса. - По-моему, в деревню мы вошли с противоположной стороны.
- Надо осмотреться, - ответил Эмерсон. - Здесь происходит что-то странное, Амелия. Удивляюсь, как это ты, с твоей хваленой наблюдательностью, ничего не заметила.
- Как это не заметила? - запальчиво возразила я. - Отец Гиргис настроен к чужакам с неприкрытой враждебностью. Надеюсь, он не станет подрывать наш авторитет.
- Отец Гиргис меня волнует меньше всего. - Эмерсон перешагнул через шелудивого пса, разлегшегося прямо на дороге. Пес зарычал, и Эмерсон автоматически похвалил: - Хорошая собачка, умная... Интересно, почему этот почтенный бородач встретил нас так нелюбезно? С этими церковными крысами вечно одно и то же... А борода у него примечательная, почти...
Эмерсон внезапно замолчал, уставившись прямо перед собой. Впереди показалось несколько домов, наполовину скрытых величественными пальмами. По сравнению с другими лачугами они выглядели вполне пристойно. Стены явно совсем недавно побелены, двери сияют свежей краской... Да и улица была подметена. Три дома вполне заурядные, а вот четвертый... Плоскую крышу венчал короткий шпиль, а над дверью золочеными буквами было выведено: "Церковь Святого Иерусалима".
Пока мы в молчаливом недоумении рассматривали это сооружение, неведомо как очутившееся в египетской пустыне, дверь одного из домиков отворилась и оттуда с веселым смехом высыпала стайка ребятишек. Без лишних колебаний они ринулись в нашу сторону с приветственными воплями. Смуглый херувим вцепился в мои штаны и устремил на меня глаза цвета расплавленного шоколада.
- Бакшиш, госпожа, - ласково пролепетал он. - Я Христиан... Я протестант...
- О господи! - обреченно протянула я.
- Это галлюцинация, Пибоди, этого просто не может быть. После всех жестоких ударов судьбы, которые мне довелось перенести... Миссионеры! Здесь эти чертовы миссионеры, Амелия!
- Мужайся! - взмолилась я, чувствуя, как у самой подкашиваются ноги. Мужайся, Эмерсон. Могло быть и хуже.
Из двери выпорхнуло еще несколько детей - на этот раз девочки. Правда, эти робкие создания не бросились на нас с энергией стервятников, как их сверстники мужского пола. Вслед за девочками в дверном проеме показалась высокая фигура. С минуту человек, щурясь, вглядывался в залитую солнцем улицу. Золотые блики играли в его волосах, создавая что-то вроде нимба. Это был тот самый Аполлон, которого мы видели в ресторане "Шепарда" с жутковатой толстухой. Наконец он заметил нас, и на губах его заиграла чудесная улыбка. Он вскинул руку, то ли приветствуя, то ли благословляя нас.
Эмерсон без сил опустился в уличную пыль, словно его вдруг подкосила смертельная болезнь.
- Куда уж хуже! - простонал он замогильным голосом.
4
- Мальчики, мальчики!
Молодой человек направился к нам, взмахами рук призывая мальчишек угомониться. Он говорил по-арабски почти без акцента, но очень медленно и короткими фразами.
- Прекратите же, мальчики. Идите по домам. Мамы уже заждались вас. И хватит клянчить. Бог этого не любит.
Сорванцы послушно рассеялись. Их наставник переключился на нас. При ближайшем рассмотрении он выглядел просто ослепительно. Золотистые волосы сияли, белоснежные зубы сверкали, а лицо так и лучилось радушием. Эмерсон продолжал пялиться на него, как завороженный, поэтому я сочла своим долгом обменяться любезностями.
- Боюсь, мы должны извиниться за вторжение в ваши владения, сэр. Позвольте представиться. Меня зовут Амелия Пибоди Эмерсон, а это...
Правильнее всего было бы сказать "чурбан", поскольку Эмерсон хранил полную неподвижность, сидя в пыли, но ослепительный красавец не дал мне продолжить.
- Вам нет необходимости представляться, дорогая миссис Эмерсон! Вы и ваш выдающийся муж известны всем гостям Каира. Для меня большая честь приветствовать вас здесь. Я лишь вчера узнал о вашем приезде.
Монолит ступора, в котором пребывал Эмерсон, дал трещину.
- А кто вам об этом сообщил? - прохрипел он.
- Как "кто"? Мсье де Морган, конечно же! - простодушно ответил молодой человек. - Директор Ведомства древностей. Возможно, вам известно, что он ведет раскопки в Дахшуре, недалеко от...
- Я знаю, где находится Дахшур, молодой человек, - отрезал Эмерсон, окончательно приходя в себя. - А вот вас я не знаю! Кто вы такой, черт побери?
И он величественно восстал из клубов уличной пыли.
- Эмерсон! - воскликнула я. - Разве можно так обращаться к представителю церкви!
- Прошу вас, не надо извиняться. Я сам виноват, что не представился. Меня зовут Дэвид Кэбот, из бостонских Кэботов.
Судя по всему, нам полагалось знать это имя, но, увы, ни я, ни тем более Эмерсон и слыхом не слыхивали ни о каких Кэботах. Мой супруг сверлил юного священника суровым взглядом.
- Ох, простите, я забыл о приличиях, - продолжал тот. - Заставляю вас стоять на солнцепеке. Прошу вас, входите и познакомьтесь с моей семьей.
О какой семье он толкует? Вряд ли этот юноша женат, значит, речь идет о родителях? Юный священник рассмеялся и покачал головой.
- Я имею в виду свою духовную семью, миссис Эмерсон. Мой отец во Христе преподобный Иезекия Джонс возглавляет нашу миссию. Его сестра также трудится на виноградниках Господних. Скоро время полуденной трапезы. Не почтите ли вы наше скромное жилище своим присутствием?
Я вежливо отклонила предложение, объяснив, что нас ждут остальные участники экспедиции, после чего мы опрометью кинулись прочь, словно беседовали не с симпатичным представителем церкви, но с самим сатаной. Даже не подумав понизить голос, мой дорогой супруг рявкнул во все горло:
- Ты была чертовски вежлива, Амелия!
- Ты так говоришь, словно вежливость - смертный грех. Надо же кому-то было проявить хоть крупицу воспитанности, чтобы компенсировать твою грубость.
- Грубость? Это я-то грубый?!
- Ужасно грубый.
- На мой взгляд, грубость - это когда врываешься к человеку в дом и требуешь, чтобы он перестал поклоняться тому богу, которого он избрал. Какая наглость! Мистеру Кэботу и его "отцу во Христе" лучше не пытаться испробовать свои трюки на мне.
- Вряд ли мистеру Кэботу придет в голову обращать тебя в свою веру, рассмеялась я, беря его за руку. - Быстрей, Эмерсон, мы слишком долго отсутствовали. Страшно подумать, что за это время мог натворить Рамсес.
Как ни странно, Рамсес ничего не натворил. Мы обнаружили его сидящим на земле, рядом с древней монастырской стеной. Он увлеченно ковырял спекшийся песок маленькой лопаткой, неподалеку высилась кучка черепков. При виде этой идиллической картинки Эмерсон просиял, а у меня появилась надежда, что Рамсес рассеет отцовское раздражение, вызванное встречей с миссионерами.
5
Вскоре прибыла делегация из деревни. Крестьяне уверили, что отец Гиргис все-таки решил благословить их на сотрудничество с нами. Первым делом нам требовались строители - каменщики, плотники, штукатуры. Эмерсон обрадовался аудитории; пусть он и отрицает это с пеной у рта, но мой муж питает неодолимую склонность к театральности.
Представление "Изгнание демонов" вышло у него на славу. Заунывным голосом распевая молитвы, он скакал по бывшему монастырю, а публика, раскрыв рты, таскалась за ним хвостом. Эмерсон был на вершине блаженства, даже не обратил внимания на то, что подвернул ногу во время своих "религиозных" скачек. Зрители наградили его восторженными овациями и наперебой уверяли, что полностью избавились от страхов перед ифритами и прочей нечистью.