Бикбаев Равиль Нагимович Человек-Война
Человек - Война
Автор заявляет:
Всё написанное в данном произведении, является авторским вымыслом, а любое сходство с реальными людьми и событиями, совпадением.
Снова кто-то кричит о величии России,
А ты кровь проливаешь и видишь насилие,
Твою душу терзают большие сомнения,
Без войны не живёт ни одно поколение
В. Мазур "Солдат удачи"
После полудня. Жара. Полное физическое и душевное опустошение, всё безразлично. Крики и стоны вперемежку с матом, это раненых на плащ-накидках тащат к вертолетам на эвакуацию. За сто метров от нашей позиции лежат уже начинающие разлагаться на солнце трупы убитых. Горный ветерок дует от нас и запах разложения трупов никого не беспокоит, да хоть бы и доносился, уже наплевать, мы уже привыкли. Запах мертвого врага хорошо пахнет? Нет, он просто удушливо и тяжко воняет, так же, как и тела наших убитых ребят, без разницы, но тела своих мы уже вынесли. Я жив, уцелел, повезло. Я счастлив? Не знаю. Весь пустой как выпитая до дна фляжка, то что мы называем человеческим сознанием выжжено боем, остались физиологические потребности - выпить теплой воды из фляги, закрыть глаза, и сидеть спиной привалившись к теплому камню. Я счастлив? Не знаю, я просто жив. А час назад я вел огонь на поражение. Возбуждающий и горький запах жженого пороха. Предельное обострение всех чувств, вспрыснут в мозг естественный наркотик адреналин, все движения быстрые, четкие, уверенные, от ускоренного притока крови мышцы налились упругой силой и послушно исполняют все импульсы - приказы нервной системы. Я стреляю, и в меня стреляют, соленый пот заливает глаза, пот страха, пот напряжения, физиологическая реакция на страх смерти и силу жизни. Я открытой ладонью быстро вытираю едкий противный пот и стреляю, и убиваю. Я убиваю того, кто сознан как я, по Божьему Образу. Как Каин. Пули рвут плоть человека, который в меня стрелял. Брат мой Каин ты видишь меня? Не библейский Каин, а тот Каин который хотел убить меня и которого убил я. Я был счастлив? А может просто доволен? Не знаю. Но злая, лютая радость от попадания, от убийства переполняла все моё существо, и я дико, срывая пересохшие связки, ору: "На сука! Жри!"
"- Каин! Где Брат твой, Авель?
- Разве я сторож, брату своему?"
А я был сторожем брату своему Каину, засада -- это тоже стража, стража тех, кого мы должны уничтожить, чтобы не уничтожили нас. Бой, его напряжение, а затем опустошение, как всё надоело. Часто голод, почти всегда усталость, испепеляющий зной летом, лютый холод зимой, ноющая боль от залеченных ран, тоска по мирной жизни, иногда дурман алкоголя и простые инстинкты: поесть; найти тепло; защитить свою жизнь и убить тех, кто на нее покушается, цель выжить. Жизнь на грани. Я был счастлив на войне? Не знаю. Я просто хотел вернуться домой.
Но потом много лет я видел всё это в своих снах. Меня тянуло на войну, как наркомана тянет к наркотику. Жизнь дома, в мире, казалась унылой, пресной, непонятной и слишком сложной. На войне всё проще. И мне хотелось этой простоты, этого напряжения, этого опустошения, этой жизни простых инстинктов. Потом отпустило. И как заядлого курильщика, с трудом, но все же бросившего курить, раздражает запах никотинового дыма, так и меня злило и раздражало любое напоминание о войне. Затем прошло и это. Но всегда были и есть люди на всю жизнь отравленные наркотиком войны. В узких кругах не парадных ветеранов их так и называют "Человек - Война".
Глава первая
Это была очередная командировка, просто контракт, обычное дело, платят нормально, работа привычная - воевать. Он уже много лет жил от контракта к контракту. Семья давно распалась, сыну он только деньги посылал и лишь по фотографиям видел как он меняется и растет, ему нечего было ответить на простой детский вопрос: "Папа, а почему ты не с нами?" Действительно почему? А потому, что он был "Человек - Война", наркоман войны, ее раб и профессионал. Как начал в восемнадцать лет в Афгане воевать, так и продолжает, уже больше тридцати лет. Мирной жизнью он жить уже не мог, его ломало. Сколько было войн? Да почти все, что грохотали на развалинах Советского Союза. Хватанул и чужих войн. Ирак в составе частной военной компании наемников, Афганистан тоже в ЧВК. Побывал и на Африканском континенте. Дело было не в деньгах которые ему платили за страх, за риск, за смерть, за работу наемника, дело было в том, что только на войне на пределе всех сил, на обострении всех чувств он мог чувствовать себя человеком и жить полной жизнью, как бы парадоксально это не звучало. Совесть? Ну что ж у наемников тоже есть своя совесть и этика, она прописана в параграфах контракта на убийство. И потом, в конце концов, на другой стороне, как говорится по другую сторону ствола, тоже были вооруженные люди, и никто не мешает им убить его. Жизнь так и шла от контракта к контракту, от возбуждения до опустошения. Войн хватало ...
Письмо на английском языке с коротким деловым текстом пришло по электронной почте. Срочно требуются специалисты, со знанием языка и обычаев аборигенов. Срок контракта год. Оплата высокая, страховка. О готовности подписать контракт прошу сообщить в срок семь дней. Подпись "Феликс". Вербовщика поставившего подпись под письмом он знал хорошо. Отставной офицер спецназа, ещё в СССР окончил при воздушно-десантном училище в Рязани курсы подготовки для офицеров военной разведки, диверсантов и спецназа войск союзников СССР. Тогда этот поручик Wojsko Polskie формально ещё был союзником, потом его страна вступит в НАТО, а бывший союзник получит дополнительную квалификацию, но уже в США на базе где готовят офицеров спецназа для стран НАТО. Они познакомились в Ираке, оба были наемниками в ЧВК, затем работали против пиратов на Африканском континенте, а потом этот тип с позывным "Феликс" учитывая его опыт афганской войны, пригласил его работать в Афганистан. Грамотный толковый профессионал этот Феликс, не глупый, в меру осторожный, в меру смелый наемник - наркоман войны. В Ираке еще до работы в ЧВК, во время "Бури в пустыне" служа в составе одного из лучших подразделений спецназа Wojsko Polskie "Гром" Феликс попробовал свою первую дозу наркотика войны и сразу втянулся. Это такой кайф быть на стороне сильного, на стороне победителя, на стороне коалиции, громившей вооруженную устаревшей техникой и деморализованную воздушными и ракетными ударами иракскую армию. Это кайф знать, что у тебя есть оружие и ты волен в жизни и смерти побежденных. Это кайф чувствовать чужие испуганные, покорные взгляды. Это наркотик, а наркоман нуждается в дозе. В дозе войны.
Теперь Феликс приглашал его на юго-восток страны горевшей в аду гражданской войны. Бывшая республика в составе бывшего Союза. Бывшая во всём кроме общей истории и памяти. И те кто с ликующими воплями топтал и рвал на куски эту историю и те кто остался ей верен сошли в бою. Они пока неумело воевали, и по обе стороны требовались профессионалы войны, ее боевые натасканные на убийство псы.
Он перечитал слово в письме "aboriginal" и зло усмехнулся. Большой белый господин нанимает одних аборигенов, чтобы они убивали других. Этот Феликс считает себя большим белым европейским господином? Нет пан, ты не господин, а такой же наемник наркоман, как и любой другой. А может ты пан Феликс идейный? Может тебе в кайф мстить за былые поражения и лить русскую кровь? Ерунда! Просто на этой войне, на этой русской кровушке есть шанс хорошо заработать, а всё остальное это просто бонус, в том числе возможность безнаказанно убивать потомков тех, кто ломал любого врага. Он опять уставился в слово "aboriginal". Ну вот мы и стали туземцами для тех, кто мнит себя европейскими панами. Давно к этому шло. А эта земля его бывшая родина, его мать родом с этих мест. Но мама уже умерла. А так, бывшая, нынешняя, уже плевать. У наемника есть деньги и наркотик войны. Работа есть работа, контракт подписан, аванс получен, теперь его надо отрабатывать. И он отбыл на работу и на эту войну.
Глава вторая
Он был безразличен к лозунгам ради которых пошли на войну добровольцы с обоих сторон. Англичане их называют - cannon fodder" -- пушечный корм; французы зовут - chaire a canons - пушечное мясо (фураж). У нас по-разному, пока нужны для войны: "Воины! Добровольцы! Защитим Родину!", после минования необходимости с нескрываемым раздражением и сарказмом в спину: "Да задолбали вы своими проблемами! Вот сейчас всё бросим и будем их решать!" Перед прошлым контрактом дожидаясь в Лондоне отправки по месту работы, он в память о маме, бывшей учительницей английского языка, сходил на пьесу Уильяма Шекспира "Генрих IV" и его несмотря за недостаточное знание классического английского языка поразила ремарка:
"Ничего, они достаточно хороши, чтобы истыкать их копьями; пушечное мясо, пушечное мясо. Яму они заполнят не хуже лучших. Смертные люди, братец, смертные люди!"
Ничего не изменилось, кроме технических способов убийства.
Впрочем, с мясом войны он сводил общение только к необходимому минимуму. Он командовал диверсионно-разведывательной группой. Профессиональные наемные солдаты, по обе стороны, знали его позывной "Снип" в английском варианте "Snipe". Его группа из пяти бойцов состояла из специалистов, у всех это была не первая война. Каждый был мастером в своей области, от подрывников минеров, до специалистов радиотехнической разведки и каждый кроме этого хорошо умел убивать в засаде и в открытой схватке. Имен у них не было, только короткие позывные. Каждый профессионал войны знает, позывной должен быть коротким и информационно нейтральным. Они и были нейтральными, в том смысле, что убивая не испытывали чувства ненависти. Мясник рубит мясо, не ведая чувства жалости и сострадания. Они рубили мясо войны.
Близится полдень. Август. Жара. Горит пшеничное поле. Залпами бьют реактивные установки, долбит ствольная артиллерия, воют мины, горит на оборонительных позициях мясо войны - добровольцы. Идут в атаку танки, БМП и БТРы по ним бьют из всех средств ПТО от современных гранатометов до противотанковых ружей второй мировой, горят машины в них гибнут экипажи, иссеченная автоматным и пулеметным огнем падает идущая за техникой пехота. Рвется на куски и горит мясо войны. Срезанные пулями и осколками падают обожженные колосья пшеницы. Поле смерти, поле войны, поле боя, поле страданий, поле страха, отчаяния и отваги. Сколько раненых крикнут: "Мама! Мамочка, спаси меня!", а сколько даже крикнуть не успеет? Сколько бойцов с обеих сторон проклянут войну, друг и друга, а сколько станут наркоманами войны? Никто не знает, да и не хочет знать. Идет бой, война жадно пожирает свои жертвы.
А Снип и его ДРГ в стороне, вне линии огня, вне соприкосновения сторон. Сейчас их задача вести корректировку огня РСЗО, а следующей ночью они пойдут взрывать уцелевшую технику, убивать выжившие экипажи, захватывать и допрашивать пленных, сеять панику в тылу. Другие ДРГ этой ночью будут работать на коммуникациях противника, рвать их на части, иногда буквально.
Снип по рации условным кодом сообщил командиру расчетов реактивных установок корректировочные данные. И тут же смена позиции. Пока их запеленгованное место сообщат противнику, пока тот передаст команду накрыть корректировщиков артиллерийским или минометным огнем, они будут уже в другом месте. За всё время участия в боевых действий в его группе раненых и убитых не было.
Бьет "Град", залп, полное накрытие, воюют раненые, безмолвно лежат убитые, дымит покореженная техника. Хорошая работа. Тот кто командует расчетами установок РСЗО тоже профессионал. Горит, истекает кровью земля. Смрад от горевшей пшеницы, от обугленных тел мертвых, от подбитой чадящей соляркой бронетехники, запах войны. А они уходят на новый наблюдательный пункт.
- Снип, - уже на новом оборудованном наблюдательном пункте, вполголоса доложил ему подползший радист Ёж, - получил радиоперехват, против нас посылают команду "Т". Открытым текстом и матом нас так кроют, аж эфир искрит. Поручили группе "Т" разыскать нас и уничтожить.
- Вызывай "Т" по резервному каналу, - приказал Снип.
Радист забубнил в рацию, вызвал, передал Снипу новенький передатчик.
- Скат? Я слышал ты приказ получил, найти нас и ликвидировать? - тихо спросил он командира группы "Т" которого знал по афганскому контракту.
- Получил. А что предлагаешь? - по-русски буднично и равнодушно прозвучал в микрофоне с отчетливым балтийским акцентом голос Ската.
Прекрасная акустика на этих средствах связи нового образца, слышна каждая интонация, как с соседом с ближнего балкона говоришь.
- Так ведь убью я тебя, - чуть повысив голос, проинформировал Снип, - а не хочешь тут сгнить, так слушай. Вечером пойдешь в последний квадрат, на котором нас засекли, там будет пять трупов, оружие, амуниция, рация и шифровальный блокнот. Засады не будет. Берешь части трупов и трофеи, отчитываешься. Что заплатишь?
- Понял, - сухо отрывисто говорил Скат, - записывай наши координаты, при корректировке их учитывай, мы вправо в ста метрах от резерва бронетехники, там же походный склад с ГСМ, мы уходим через десять минут.
Они обменивались такой информацией. Это не предательство, и вообще ничего личного, это война, это их бизнес. Снип передал корректировочные данные с пятиминутной поправкой. Через пятнадцать минут залпы "Градов" уничтожили полевой склад с ГСМ и резерв, наступление захлебнулось, на сегодня бой окончен. Часть выживших начнут писать в блоги и социальные сети, размещать фото и видеозаписи. Веяние нового времени. Война в режиме онлайн. Любой желающий в режиме реального времени и пребывая в безопасности может ужаснуться этой бойне или посмаковать детали, дело вкуса.
Бойцы ДРГ притащили с неконтролируемой сторонами окраины поля боя трупы с пулевыми ранениями. Без брезгливости мертвых солдат сноровисто переодели в свои запасные "фирменные" натовского образца камуфляжи, дополнительно для придания достоверности из АКМС с ПБС выстрелили в тела мертвых, "дырявя" их новую форму и чтобы их случайно не опознали, выстрелами разворотили лица убитых. Рядом бросили старую советского образца полевую радиостанцию. Выстрелом из автоматического пистолета пробили ежедневно меняемую переговорную таблицу, листки блокнота замазали кровью убитых. Группа "Т" подойдет через пару часов, возьмет оружие, сделает видеозапись трупов на камеру, "захватит" рацию и блокнот с переговорной таблицей, в качестве особого "шика" наемников отрежет у убитых уши. Отчитаются, ДРГ противника ликвидирована, предъявят доказательства выполненной работы, получат премию.
С пугливым восхищением будут смотреть на "крутых профи" молодые добровольцы. А где-то острым мучительным ударом в сердце почувствуют смерть своих детей их матери.
После боя группа Снипа возвращалась на исходную, на отдых. На машине до города, высадка на окраине, а дальше они безмолвно двигались в колонну по одному, с дистанцией между идущими пять метров. При малейшей угрозе колонна мгновенно ртутными шариками распадется на составные части, бойцы найдут укрытие, оценят обстановку и начнут работать по обстоятельствам. Они шли по улицам, которые обстреливали из ствольной и реактивной артиллерии, они не просто шли по фронтовому городу, они выдвигались на позицию для отдыха. Упругий шаг, на камуфляже отличительные цветные ленты на "липучках", на "разгрузках" боевая амуниция и боеприпасы, оружие в положении "на товсь" в городе работали ДГР противника, и они были настороже. А встречающиеся им люди города уже привыкли к войне как привыкают к тяжелой хронической болезни и перестали обращать внимание на вооруженные группы, не стреляют в них, не грабят и то слава богу. Люди вообще быстро ко всему привыкают и приспосабливаются, это наша отличительная черта. Эта ДРГ стала для горожан обыденной частью пейзажа, частью стихийного бедствия, стихийного бедствия войны.
В отдельном уютном кабинете штаба войск со стильной "под старину" мебелью и компьютерной техникой последних образцов пахло свежесваренным кофе и дорогим ароматным голландским трубочным табаком. Хозяин кабинета немолодой рослый, коротко остриженный мужчина в аккуратном, чистеньком камуфляже известный под позывным "Плохиш" очень высоко ценил бытовой комфорт, дорогие напитки, вкусную изящно сервированную еду, он это смаковал, потому что через день, при необходимости лично выполняя задание, мог голодным сидеть в холоде по горло в дерьме, прикрывшись разложившимся трупом. Его подлинной страстью была игра в бильярд "на интерес" в приличном клубе в кругу ценителей. Он был гурманом жизни и смаковал ее сладкие и горькие мгновения. Он был плохой солдат, в том смысле, что молча презирал паркетных военных из "столичного военного округа" и стоящих над ними политиков, но он был солдат и когда получал бессмысленный приказ от этих шаркунов, то не посылал их армейским кодом на три буквы, а просто хмуро отвечал: "Есть!", чтобы затем его не исполнять. Его затирали по службе, ему было давно плевать на это, но когда требовался специалист который малыми силами не брезгуя любыми методами добивается успеха, то вспоминали о нём. Теперь тоже вспомнили, хоть он и ушёл в отставку, за приличное вознаграждение продолжая работать по специальности, в формально негосударственных структурах. Это он, принявший на время этой военной компании имя "Плохиш", получив задание и финансирование из заинтересованных источников, навербовал или точнее быстро набрал знакомых специалистов "одного с ним поля ягоды". Их было немного, всего сто пятьдесят бойцов, меньше чем капля в море. Но эти немногочисленные "горькие ягодки" стали одним из тех центров-магнитов которые притягивали к себе восставших людей с юго-востока. Снип был один из них. "Плохиш" пригласил его раньше, чем пан Феликс.