Женщины без границ (Пьесы) - Поляков Юрий Михайлович 6 стр.

Даша. Прощай!

Олег. Это окончательно?

Даша. Окончательно. Из квартиры я выпишусь. Не волнуйся.

Олег. Ты меня ни капельки больше не любишь?

Даша. Ну как можно не любить Ольгу Чибисову!

Олег. Скажи, ты уходишь к нему, чтобы у Николашки был родной отец?

Даша. Это уже не важно. Но тебя, Оленька, я никогда не забуду!

Олег. Почему?

Даша. Ты ни за что не догадаешься почему… (Целует его и уходит.)

Олег. А что тут догадываться! Женщина может забыть, каким человеком был ее муж. Но каким он был мужчиной, она не забывает никогда! Где моя записная книжка?

Вечер. Холл отеля. Олег сидит с пивом. Паркинсон роется в бумагах.

Олег. Сегодня я видел в море огромную синюю медузу. Она напоминала человеческий мозг. И знаете, о чем я подумал?

Паркинсон. О чем?

Олег. О том, что через много тысяч лет эволюции человек превратится в мозг, просто в мозг. И эти, извините за прямоту, мозги будут, как медузы, плавать в океане, разговаривая друг с другом с помощью импульсов и размножаясь почкованием. И только ночью, покачиваясь в черной глубине, они будут иногда видеть древние сны про странных существ с ногами, с руками, с волосами, которые, крича от счастья, сплетаются в тугой узел любви…

Паркинсон. Запишите!

Олег. Пойду запишу…

Олег начинает подниматься по лестнице. Паркинсон включает радио.

Голос диктора.…Сегодня в аэропорту при попытке вывезти за границу крупную сумму фальшивых долларов арестована молодая женщина. В интересах следствия имя задержанной пока не сообщается…

Олег и Паркинсон значительно смотрят друг на друга. Олег скрывается в номере. Входят молодожены с вещами. Она одета с изысканной строгостью. На нем пробковый колониальный шлем.

Тараканушкин. А вот и мы! Я все боялся опоздать к ужину.

Паркинсон. Простите, вы заказывали номер?

Тараканушкин. Ну конечно, моя фамилия – Тараканушкин.

Паркинсон. Ах, вы – супруги Тараканушкины!

Тараканушкин. Нет, Тараканушкин – это я. А жена у меня – Иванова. Она почему-то не захотела взять мою фамилию. Разрешите ключик от номера. Хочется отдохнуть с дороги…

Паркинсон. Здравствуйте, здравствуйте, дорогие мои! Сердечно рад приветствовать вас в отеле «Медовый месяц». Моя фамилия Паркинсон. Что означает…

Тараканушкин. Да, я знаю. Руки вытяните! Нормально. Болезнь Паркинсона возникает в результате поражения подкорковых узлов головного мозга. Сколько вам лет?

Паркинсон. Трудно сказать…

Тараканушкин. Атеросклероз. Ключ дайте!

Паркинсон. Паспорта, пожалуйста! (Берет у них паспорта, исследует, смотрит на Иванову.) У вас редкое имя – Калерия. Штампы ЗАГСа. Все в порядке…

Тараканушкин. А что, обманывают?

Паркинсон. Бывает. Но чаще обманываются… Заполните пока анкету заезжающих, а я оформлю договор и расскажу вам о нашем отеле.

Тараканушкин. Не надо. Вы мне высылали проспект, я прочитал и очень хотел бы взглянуть на грудь Афродиты…

Портье торжественно достает шелковую подушечку с грудью.

Паркинсон. Вот она – грудь Афродиты Таврикийской. Есть такое поверье: если прикоснуться к ней правым безымянным пальцем…

Тараканушкин. Хм, левая грудь…

Паркинсон. Левая? Вы уверены? Вы археолог?

Появляется на лестнице Олег с блокнотом.

Тараканушкин. Нет, я врач-маммолог и левую грудь от правой отличу с закрытыми глазами. Та-ак… Молочная железа явно не кормившей женщины. Можно пальпировать?

Паркинсон. Что?

Тараканушкин. Пощупать.

Паркинсон. Пожалуйста.

Тараканушкин. Та-ак. Уплотнений, новообразований, узелков не наблюдается. Идеальная грудь! Божественная! Калерия, хочешь потрогать?

Калерия. Нет.

Олег и Калерия смотрят в изумлении друг на друга.

Тараканушкин. Ну потрогай, я тебя прошу!

Калерия(сопротивляясь). Нет, я не хочу! Не хочу!

Олег, не отрывая взгляда от Калерии, спускается вниз.

Тараканушкин. Ну в чем дело? Что за капризы? (Хватает ее руку и прижимает к мраморному осколку.)

Гаснет свет. В темноте раздаются голоса.

Калерия. Пусти меня! Что ты делаешь…

Тараканушкин. Ничего я не делаю…

Калерия. Я тебя ударю!

Олег. Ударь! (Звук пощечины.)

Тараканушкин. За что?

Паркинсон. Не волнуйтесь, господа! Подстанция у нас старенькая. Иногда гаснет свет. Сейчас снова загорится. Лучше не двигайтесь, а то можно свалить пальму или удариться о перила…

Загорается свет.

КОНТРОЛЬНЫЙ ВЫСТРЕЛ (СМОТРИНЫ) (Юрий Поляков, Станислав Говорухин)

Действующие лица:

Иван Афанасьевич Кораблев, академик

Вера Михайловна, его жена, профессор

Иосиф Иванович, их сын, доктор наук

Эдита Ивановна, их дочь, актриса

Юрий Павлович, ее муж, полковник

Дарья, их дочь, переводчица

Виктор Кораблев, племянник из Ташкента

Владимир Ильич Корзуб, олигарх

Инна Константиновна, секретарь-референт

Кабулов. Нурали Хидайназарович, участковый милиционер

Светлана Петровна, дворничиха

Галя, ее дочь, студентка

Алексей, старший лейтенант, подводник

1-й телохранитель

2-й телохранитель

Персей Лоидис, греческий миллионер

Секвоев, кинорежиссер

Марк Львович, издатель

Солдатик

Акт первый

Декорации в стиле 50-х годов. Двор большого «сталинского» дома. Доносится шум улицы. Виден один подъезд. Вдали шпиль университета. Дворничиха Светлана Петровна метет мостовую. На лавочке сидит участковый Кабулов. и разгадывает кроссворд. Музыка – песня 60-х годов «Марина, Марина, Марина…».

Кабулов. Петровна, Петровна. По горизонтали. Лауреат Нобелевской премии по литературе. Десять букв.

Светлана Петровна. Как ты меня достал! Солженицын. (Садится рядом с Кабуловым, достает термос.)

Кабулов. Правильно. Солженицын.

Светлана Петровна. Иван Афанасьевич из двенадцатой квартиры с ним в одной шарашке работал.

Кабулов. Шарашке? Шарашка-чебурашка. И чего только в русском языке нет? Вот он мне и надо.

Светлана Петровна. Солженицын?

Кабулов. Афанасьевич.

Светлана Петровна. Он в магазин пошел. Наверное, скоро вернется. (Предлагает ему кофе.)

Кабулов. Нет, я чай. Подождем. По вертикали. Юбка с большим каркасом. Пять букв. Третья – «ж».

Светлана Петровна. Фижмы.

Идет Марк Львович.

Светлана Петровна. Гражданин, вы к кому? Ой, Марк Львович, извините, не узнала вас в шляпе-то.

Марк Львович. Здравствуйте! (Заходит в подъезд.)

Кабулов. Фиж-мы… Правильно. Откуда ты все, Петровна, знаешь?

Светлана Петровна. Мне как-то директор нашего института сказал: вы, Светлана Петровна, по гидравлике кандидат наук, а по кроссвордам – доктор! Э-э, да что теперь вспоминать…

Кабулов. Ну тогда вот тебе, доктор, по вертикали: жидкий продукт жизнедеятельности организма.

Светлана Петровна. Пот.

Кабулов. Пот да не тот. Пять букв. Ага, знаю!… Нет, не подходит!

Светлана Петровна. Урина.

Кабулов. Какая еще урина-мурина?

Светлана Петровна. Обыкновенная. В каждом подъезде. Вымоешь, хлоркой засыплешь, а утром снова. А ведь у нас дом Академии наук! Квартиры давали только докторам да членкорам.

Кабулов(пишет). Урина…

Светлана Петровна(поет на мотив «Марина, Марина…»). «Урина, урина, урина, прекрасное имя твое…»

Кабулов. В вашем русском языке шайтан ногу сломает… Пока протокол напишешь – запотеешь. Легче лепешку на ладони испечь. Фу, напылила!

Светлана Петровна. Чистоты без пыли не бывает!

Кабулов. Бывает. Надо из шланга поливать.

Светлана Петровна. Чистоты без пыли не бывает!

Кабулов. Бывает. Надо из шланга поливать.

Светлана Петровна. Сперли шланг.

Кабулов. Как это сперли?

Светлана Петровна. А вот так: спилили замок и унесли.

Кабулов. На дачу, огурцы поливать. Академики… Когда это кончится? У нас в отделении патрульную машину на полчаса без присмотра оставили. Угнали!

Светлана Петровна. Подумаешь, патрульная машина! Вон зять у Ивана Афанасьевича влип: танк из полка сперли. А он материально ответственный, как и я…

Кабулов. Танк! Ай-ай-ай! Что ж ему теперь будет?

Светлана Петровна. Кто ж знает? Пока пьет…

Кабулов. Вот народ! Танк… Я бы за воровство руки отрубал. Как на Востоке.

Из подъезда появляется Галя, красивая, модно одетая девушка.

Галя. Салям алейкум, товарищ капитан!

Кабулов. Здравствуй, Галия!

Галя. Ну, что облизываешься? Якши?

Кабулов. Якши.

Галя. Мам, я пошла.

Светлана Петровна. Поздно придешь? Чтоб засветло была!

Галя. Мама, сколько можно?! (Уходит.)

Кабулов внимательно смотрит ей вслед.

Кабулов. Красивая у тебя дочка!

Светлана Петровна. Отличница. Повышенную стипендию получает.

Кабулов. И сколько у вас на семью выходит?

Светлана Петровна. С моей зарплатой почти две тысячи. Еще у профессора из пятого подъезда убираюсь. Живем.

Кабулов. Не понимаю. Сапожки-то у твоей Галин долларов триста стоят.

Светлана Петровна. Нетриста, а шестьсот, только не долларов, а рублей. Она их на рынке купила.

Кабулов. Моя Зульфия все рекламы читает, а такого рынка еще не нашла.

Светлана Петровна. Ты, Нурали, что-то путаешь!

Кабулов. Э-э! Ничего не путаю. В русском языке я, может быть, и не разбираюсь, а вот московскую арифметику очень хорошо знаю! Куртка замшевая -долларов двести. Сумка кожаная, фирменная. Джинсы-мынсы. Кольца-мольца. Клипсы-чипсы… На штуку баксов твоя отличница упакована!

Светлана Петровна(встает). Ты что такое говоришь, морда среднеазиатская?

Кабулов. Я плохого не говорю. Дочь у тебя красивая. Может, у нее друг богатый завелся. Это у нас на Востоке родителям калым платят, а у вас в России девушкам все отдают… И зря!

Светлана Петровна. Да нет у нее никого. Все время одна вечером возвращается.

Кабулов. На такси?

Светлана Петровна. На такси. (Опершись на метлу, нехорошо задумывается. Плачет).

Кабулов. Ты что, Петровна? Шутил я… Сейчас на рынке можно очень дешево хорошие вещи купить, а на вид как настоящие.

Появляется Иван Афанасьевич. На нем потрепанный джинсовый костюм, стоптанные кроссовки, в руках – бидончик с молоком.

Кабулов. Здравствуй, Иван Афанасьевич!

Иван Афанасьевич. Здравствуй, Нурали. (Светлане Петровне.) Ты чего плачешь?

Светлана Петровна. Просто так.

Иван Афанасьевич. Просто так не плачут.

Светлана Петровна. А я плачу! (Идет на авансцену.)

Иван Афанасьевич. Что с ней?

Кабулов. Шланг у нее украли… Иван Афанасьевич, ты мне нужен!

Иван Афанасьевич. В чем дело?

Кабулов. Иностранца у себя на квартире прячешь. Незарегистрированного.

Иван Афанасьевич. Так ведь прописку отменили! Или демократию тоже отменили?

Кабулов. Прописку отменили. А регистрацию никто не отменял. Конечно, денег все хотят, даже отличницы, но если сдал комнату, надо жильца зарегистрировать.

Иван Афанасьевич. Ничего я не сдавал. Это мой племянник. Погостить приехал. Или теперь уж и в гости нельзя приехать?

Кабулов(вздыхая). Буду протокол писать…

Выходит из подъезда Марк Львович.

Марк Львович. Ну, Иван Афанасьевич, берегитесь, там гроза!

Иван Афанасьевич. Какая гроза?

Марк Львович. Вера Михайловна молнии мечет. Что-то вы там набедокурили… (Уходит.)

Иван Афанасьевич. Ничего не понимаю. (Участковому.) Ну что ж, пойдем протокол писать. Покажу тебе нарушителя.

Уходят. Закрывается занавес. На авансцене остается Светлана Петровна.

Светлана Петровна.…Галя, еще совсем девочкой была, все время спрашивала: «Мама, почему у нас папы нет?» Я ей не врала: мол, уехал или героически погиб. Я отвечала: «Нет у тебя отца, и не нужен он нам такой, ты только моя!» А она мне: «Вот вырасту, и будет у меня много-много пап, как у тети Лены…» Ленка – наша соседка по коммуналке, к ней мужики косяками ходили. Вот Галя и выросла… Слова ей теперь не скажи. Я говорю: «Доченька, нельзя же так! Нехорошо это!…» Она мне: «А как хорошо – с метлой?» Был бы отец… хоть какой-нибудь… Да что теперь говорить! (Уходит.)

Большая профессорская квартира. Прихожая, кухня, двери в спальню, кабинет, ванную и туалет. Большая гостиная. Книги, мебель в стиле 50-х годов. В окне виден шпиль университета. За компьютером сидит Вера Михайловна. Она работает при включенном магнитофоне. Входят Иван Афанасьевич и Кабулов.

Иван Афанасьевич. Вера! (Выключает магнитофон.) Верочка, я не один… С милицией.

Вера Михайловна. Правильно, Нурали Худайназарович, арестуй его… вирусоносителя проклятого!

Иван Афанасьевич. Вер, ты прости… Больше не буду!

Вера Михайловна. Такое не прощают!

Кабулов с уважением смотрит на Кораблева.

Вера Михайловна. Я даже знаю, откуда ты эту заразу притащил! От Славки Лесина!

Кабулов. Ай-ай-ай…

Вера Михайловна. Сколько раз говорила: принес чужую дискету, вставил в компьютер – проверь на вирусы. Две главы из-за тебя пропали!… А мне книгу через неделю сдавать!

Кабулов(облегченно). Книгу пишете?

Иван Афанасьевич. Вера Михайловна – лингвист, пишет монографию о современных сленгах… Целыми днями работает!

Вера Михайловна. Не подлизывайся!

Кабулов. О сленгах? Кто такие?

Вера Михайловна. Как бы вам объяснить… Вот вы кто?

Кабулов. Я? Милиция…

Вера Михайловна. А на сленге будет легавый, мусор, мент, можно ментозавр… Понятно?

Кабулов. Понятно. Где ваш племянник?

Вера Михайловна. Спит.

Кабулов. Будите! Буду протокол писать.

Вера Михайловна. Виктор!

Появляется Виктор Кораблев. Он в по-восточному пестрых трусах. На лице оторопь внезапно разбуженного человека.

Иван Афанасьевич(Виктору). Достукался, иностранец!

Кабулов. Капитан Кабулов.

Виктор. Кабулов? Узбек? Ну ни хрена себе! В Ташкенте надоели! Думал, хоть в Москве отдохну…

Кабулов. Документы!

Виктор. А что случилось?

Кабулов. Проверка паспортного режима.

Виктор. А-а! У нас режим – пожрали и лежим! (Уходит за документами.)

Вера Михайловна. Нурали, что случилось?

Кабулов. Зарегистрироваться надо было.

Вера Михайловна. Ну и что теперь будет?

Кабулов. Напишем протокол. (Вздыхает.) Отведем в «обезьянник». Пусть посидит, подумает. С бомжами и хулиганами на сленге поговорит…

Иван Афанасьевич. Зачем же человека в «обезьянник»?

Кабулов. У человека должна быть регистрация.

Раздаются частые телефонные звонки.

Иван Афанасьевич. Значит, не труд, а регистрация делает обезьяну человеком? (Уходит в кабинет.)

Вера Михайловна. Нурали Худайназарович, ты пургу-то не гони! Мы же люди. Договоримся!

Иван Афанасьевич. Вера, иди сюда! Это Иосиф. Из Бостона звонит… Прилетает!

Кабулов. Кто?

Вера Михайловна. Сын. Из Америки.

Кабулов. У вас тут прямо караван-сарай…

Вера Михайловна уходит в кабинет. Появляется Виктор с пачкой документов. Он уже в рубашке, но все еще в трусах.

Виктор(по-узбекски). Няге мангя ёпшин колдингь итватччя?

Кабулов. Сам ты ишачий сын! Э? (По-узбекски.) Сэн каярге?

Виктор. Я из Ташкента. А ты?

Кабулов. Из Коканда. Зачем в Москву приехал?

Виктор. А ты зачем?

Кабулов. Меня перевели. Еще при советской власти.