Этот лепет что — ответ человека, который и в юности не колебался застрелиться даже при меньшем ущербе для своей чести?
Яков выходит из больницы, но теперь жить не то что в доме у Сталина, но и в Москве не может, — как ему жить в окружении сочувствующих глаз, как жить, понимая, что люди смотрят на него, как на дурачка? И он женится на Зое и уезжает в Ленинград, в котором живет у С.Я. Аллилуева — отца жены Сталина Надежды.
Как должен был реагировать Сталин на такую выходку сына? Как Сталин теперь мог своей отцовской властью исполнить по отношению к Якову свой отцовский долг и настоять на правильном поведении сына? Попробуй на него надавить, а он возьмет и повесится. Яков парализовал Сталина как отца. Что Сталину делать? Осталось одно — дать Якову жить, как он хочет.
Даже в 1928 году на очередное письмо жены о Якове лечившийся в санатории Сталин отвечает запиской: «Передай Яше от меня, что он поступил как хулиган и шантажист, с которым у меня нет и не может быть больше ничего общего. Пусть живет, где хочет и с кем хочет».
Но это же сын. Пиши — не пиши, ругай — не ругай, а куда Сталин от него денется?
Простой, симпатичный парень
Вообще-то сыну генерального секретаря ЦК ВКП(б) сам бог дал делать карьеру по партийной линии, тем более в городе, которым с 1926 года руководит знающий его лично, лучший друг его отца С.М. Киров. Но пойти работать в партию — это значит остаться сыном Сталина. То есть попасть в положение, когда чего бы ты ни достиг, но люди вокруг будут говорить, что твои должности и твои награды — это не твоя заслуга, а следствие того, что ты сын Сталина. А Якову, повторю свою уверенность, хотелось быть самим собой. И он даже в партию не вступал до самого того момента, когда неизбежность войны уже стала реальностью.
И Яков начинает работать по полученной в Сокольниках специальности электрослесаря, а его молодая жена поступает учиться в Горный институт.
Нет никаких сведений, что молодые получили квартиру в Ленинграде, а это говорит о том, что Яков считал ниже своего достоинства попросить ее у Кирова.
Идет время, в семье Якова Джугашвили рождается дочь Галя, которая, правда, вскоре умирает от воспаления легких. А жена Якова Зоя выезжает на практику в Мончегорск, там сходится с работником НКВД и выходит за него замуж (не разведясь с Яковом). Что тут скажешь.
Нет сомнений, что Зоя была влюблена в Якова, но где гарантия, что подспудно у нее не было мечты, что этот брак приведет ее в некий высший свет? Где гарантия, что ей не стало зазорно быть женой начисто лишенного карьеристских устремлений электрика?
Но это одна сторона вопроса.
Помню, что когда я после окончания школы работал на заводе слесарем, то это время воспринималось мною как время абсолютной свободы! Ведь в школе нет свободы — после окончания уроков над тобою висит необходимость выполнить домашние задания. В институте — тоже. У инженера, при достижении определенных должностей, тоже нет этой свободы, поскольку мысли о работе не отпускают и вне работы. Помню, в воскресенье затеяли выпивон в мужской компании у кого-то на квартире, а старший мастер, по-моему, Женя Лейбман, при усаживании за стол попросил меня пересесть напротив, а сам сел лицом к окну, за которым в 5 км виднелись цеха завода и дым из труб каждой печи. Выпиваем, вдруг он встает, сплевывает от досады и говорит хозяину: «Где телефон? У меня на 42-й электрод отожгли!» Авария! Мы смотрим — да, из трубы 42-й печи идет черный дым. То есть вроде и гулял старший мастер, а мысли были о цехе — сидел и следил за дымом из печей. Директора моего завода даже в отпуске, где бы он ни отдыхал, каждый день утром разыскивали телефонистки и связывали с оставшимся на заводе главным инженером, и тот докладывал ему состояние завода. Какая уж тут свобода!
А при работе слесарем ты в 7.00 у верстака, в 15.30 в душе, а после абсолютная свобода — делай и занимайся, чем хочешь! Никогда у меня не было такого чувства свободы, как во время, когда я был рабочим. Вот у меня и возникает вопрос — а чем занимался Яков в свободное время? Свои способности к шахматам он профессией не делал, ни о каких его увлечениях не упоминается (что-то вроде охоты — не в счет). Чем заполнял досуг?
Нет никаких указаний на это и никаких свидетельств, но пусть меня извинят его родственники, у меня складывается впечатление, что он был бабником. Конечно, такую оценку должна дать женщина, но мне Яков кажется достаточно красивым мужчиной сам по себе. Его одноклассник вспоминает: «Девочки поголовно влюблялись в этого симпатичного паренька. Многие даже не подозревали, что Яков Джугашвили — сын Сталина! Мягкий и добрый Яша не мог резко отказать девушкам, боялся их обидеть. Но и лишнего никогда себе не позволял». Ну, когда был школьником, может, и не позволял.
Некоторые ученые уверяют, что в человеческом обществе действуют законы животного стада и женщины влюбляются в альфа-самцов — грубых, брутальных мужчин, лезущих в вожаки стада. Мои воспоминания о моих знакомых и товарищах—бабниках или гуляках (тех, кто при наличии семьи, так сказать, «хромал на короткую ножку») эти выводы не подтверждают, может, и потому, что в те времена мы не были стадом животных. Да, один был таким, что его можно было назвать альфа-самцом. Но у него были такие любовницы, что этому альфа-самцу никто не завидовал. А вот среди остальных один вообще мог бы быть омега-самцом, настолько он избегал борьбы в любых жизненных ситуациях. Зато оставшиеся, хотя и были настоящими мужчинами, готовыми идти на лишения и драться за свои принципы, в вожаки никогда не лезли и даже в компаниях и гуляниях особо не выделялись. И когда я задумался, а чем они брали женщин, то полагаю, что лучше всего к этому подойдет понятие «ласковость». Вот мне и кажется (повторю, я это ничем доказать не смогу и полагаюсь исключительно на жизненный опыт, который в данном случае может вести и к ошибке), что Яков Джугашвили был ласковым бабником, гулякой.
Поэтому нельзя определенно сказать, кто же был виноват в том, что первая семья Якова распалась, — может, в этом виновата одна Зоя, а может, и Яков добавил к этому оснований. Как бы то ни было, но это предопределило возврат Якова из Ленинграда в Москву, да и времени прошло столько, что о его безумном поступке уже забылось. Яков возвращается в Москву, поступает на рабфак, видимо, чтобы подготовиться к поступлению в институт, живет в общежитии. У Артема Сергеева сохранился в памяти эпизод: «Помню, снабдили его кое-каким приданым, дали одеяло, а он это одеяло отдал товарищу. Надежда Сергеевна была недовольна, ворчала. А Сталин сказал: «Значит, тому товарищу оно было нужнее. Наверное, мы Яше сможем дать другое одеяло».
И это не безалаберность человека, который не знает, каким трудом достаются вещи. Яков был добр потому, что по натуре был сильным человеком, и его душевных сил хватало и на доброту. Вот пример его силы и доброты, не связанный с вещами. Есть воспоминания очевидца о том, как однажды на охоте в Крымских горах Яков вернулся с загона последним потому, что нес на руках охотничью собаку: «Она устала!»
Второй брак
Некоторые исследователи утверждают, что Сталин ничего не знал о том, что Яков поступает в институт. Мне это кажется невероятным (надо же было согласовать с отцом чисто финансовую сторону вопроса — на что Якову жить), но о его поступлении в институт существует институтский анекдот, известный в разных вариациях, т.е., скорее всего, этот анекдот основан на чем-то реальном: «Яков успешно сдал вступительные экзамены в Институт инженеров железнодорожного транспорта. Удивленный Сталин позвонил ректору. Вождь поинтересовался, действительно ли Яков Джугашвили стал студентом и не хлопотал ли кто за него ? Удивленный ректор заявил, что у него есть первокурсник с таким именем. На экзаменах Яков показал хорошие знания. Только в тот момент ректор понял, кто будет учиться в его заведении! «Ну, хорошо...» — только и сказал Сталин. Он был доволен успехами сына».
Сведений о каких-либо успехах Якова в учебе нет, он по-прежнему лидирует только в шахматах. В доме Сталина Яков жить не захотел, но семьи не сторонился: «Очень часто к отцу домой приходил. У Василия комнатка была, Яша обычно приходил и сидел на стуле в комнатке Василия, дожидался отца, если мог дождаться», — вспоминает А. Сергеев. В начале 30-х в Москву из Ленинграда перебирается тесть Сталина, отец его жены Надежды, Сергей Яковлевич Аллилуев, получает квартиру в правительственном доме, и Яков снова живет у него, но теперь уже в Москве.
А у С.Я. Аллилуева был брат Михаил, живший в Урюпинске с женой Матреной, дочерью Ниной и двумя взрослыми внучками, Августиной и Конкордией. Этот М.Я. Аллилуев в Урюпинске жил в половине дома, а вторую половину занимала семья столяра П.А. Голы-шева, состоявшая из жены-портнихи и четырех дочерей. Вторая по возрасту дочь Голышева Ольга (1909 г. рождения) дружила с Августиной. Около 1934 года Августина и Ольга вместе оказались в Москве — Августина остановилась у своего двоюродного деда С. Аллилуева (у которого и жил Яков). А Ольга, приехав поступать в авиационный техникум, остановилась у своей тети (сестры матери) на Большой Полянке. Как-то подруги договорились вместе провести вечер и назначили встречу в Александровском саду, с Августиной пришел и Яков.
Ольга и Яков начали встречаться и полюбили друг друга. Яков представил Ольгу семье Сталина, и будущая невестка всем понравилась — девушка была красива, умна, скромна, образованна, любила музыку и самоучкой хорошо музицировала (хотя денег на консерваторию у ее отца-столяра не хватило). Сам ли Сталин этим занимался или подсуетились «понимающие товарищи», но молодые получили маленькую двухкомнатную квартиру, что для Москвы уже было очень много, если учесть, что Яков был всего лишь студентом и к тому же весьма нетребовательным к бытовым удобствам. Молодые жили, но регистрацию брака откладывали, скорее всего не придавая этому значения, поскольку по тем временам, скажем, члены Правительства СССР и руководители партии редко были официально зарегистрированы со своими женами.
Но в это же время Яков знакомится с женщиной, которая из-за обилия предшествовавших мужей больше известна под девичьей фамилией Мельцер. По одной из версий, Яков в ресторане подрался с ее очередным мужем, на тот момент помощником начальника УНКВД по Московской области Николаем Бессарабом, и это послужило поводом для знакомства с его женой Юлией. Есть и другие версии. Как бы то ни было, но Яков становится любовником Юлии Мельцер (или Бессараб).
Ольга Голышева и ее сын Евгений
Я писал, что Василий видится мне эдаким д’Артаньяном, а с кем можно сравнить Якова? Думаю, с эдаким гусаром, в мирной жизни простодушным и добрым повесой и гулякой, бескорыстным товарищем, честным, не рвущим звезд с неба, хотя самолюбивым и гордым. Кем-то вроде гусара Николая Ростова из «Войны и мира» Толстого.
Возможно, Яков смотрел на эту связь с Юлией как на очередную, привычную победу в своих амурных делах, но Ольга на это смотрела по-другому. Она резко прервала отношения с Яковом и уехала к отцу в Урюпинск. Видимо, в это время ее беременность была еще в начальной стадии, допускающей аборт, поскольку в семье Голыше-вых возникли сомнения, что делать? Сомнения, которые разрешил отец Ольги, настоявший на том, чтобы она рожала. И 11 января 1936 года она родила сына Евгения.
Голышевы были единодушны, и Ольга записала сына в ЗАГСе на фамилию Голышев.
Как только Ольга выехала из московской квартиры в Урюпинск, Юлия Мельцер начала «ковать железо, не отходя от кассы»: «уцепилась за него (Якова) мертвой хваткой и, по существу, женила его на себе: в один прекрасный день она заявилась к нему с чемоданами и осталась жить. 11 декабря 1935 года вопреки воле отца брак их состоялся и был зарегистрирован в загсе Фрунзенского района Москвы». То есть брак Якова и Юлии был зарегистрирован достаточно быстро, даже за месяц до рождения сына Якова в Урюпинске.
Ольга не видела свою жизнь чем-то примечательной и не оставила воспоминаний, но ее сестра Вера написала о своей семье и об Ольге 10 страничек тетрадки в клеточку. Об этом периоде она пишет: «Оля с Яковом переписывались, и Оля сообщила, что родился сын Евгений, но, имея на Якова обиду, она записала его на свою фамилию. Яков стал высылать деньги, и чтобы не пререкаться с Ольгой в письмах, обратился непосредственно в Урюпинские органы и ЗАГС с требованием дать сыну его настоящее имя — Джугашвили Евгений Яковлевич. ...Когда Евгений подрос до 4 лет, отдали в детсад, отец помогал иногда, далеко не регулярно».
Проклятая каста
Хочу отвлечься от Якова продолжением рассказа об Ольге. Началась война, советский народ испытывал колоссальное напряжение в стремлении одолеть врага, и только женщин в окружении Сталина эта война как бы не касалась. Дочь Сталина Светлана не нашла никакого лучшего личного участия в войне своего народа, чем поступить на филологический факультет. Матери внуков Сталина тоже были заняты сами собой. И только Ольга осознавала себя частицей своей Родины. Оставив сына на попечение матери и старшей сестры, она окончила курсы медсестер и ушла на фронт, провоевала всю войну, была тяжело ранена. После войны вернулась в Москву, ее сын Евгений был принят в Калининское суворовское училище, а с назначением Василия Сталина командующим ВВС Московского военного округа Ольга перешла на работу в финотдел штаба этого округа. В эти годы сложились родственные отношения между Ольгой и семьей Василия Сталина — дядя Евгения Джугашвили, Василий Сталин, очень тепло относился к своему племяннику-суворовцу. Но...
Евгений Джугашвили, сын Василия Сталина Александр(Бурдонский) и Ольга Голышева
Евгений Яковлевич Джугашвили: «По утверждению Светланы Аллилуевой, ее отец видел из восьми внуков только троих». Правда, «не видел» еше не значит «не интересовался». Сталин не видел и Евгения, но сам Евгений Яковлевич сообщает, что к нему в Калининское суворовское училище приезжали два генерала, которые после посещения начальника училища вызвали и расспросили только его о жизни, учебе и желаниях. И уехали. А после смерти Сталина появилось распоряжение Совета Министров СССР: «Назначить с 1 ноября 1953 г. внуку И.В. Сталина — Джугашвили Евгению Яковлевичу, 1936 года рождения, персональную пенсию в размере 1000 рублей в месяц до окончания им высшего учебного заведения. Председатель Совета Министров Союза ССР Г. Маленков».
И тем не менее Сталин держал внуков вдали от себя. Характер его отношения с семьей хорошо передается следующей запиской:
«28.10.52. Дорогой папа!
Мне очень хочется повидать тебя. Никаких «дел» или «вопросов» у меня нет, просто так. Если бы ты разрешил, и если это не будет тебе беспокойно, я бы просила позволить мне провести у тебя на Ближней два дня из ноябрьских праздников — 8-е и 9-е ноября.
Если можно, я захватила бы своих детишек — сына и дочку.
Для нас это был бы настоящий праздник. У меня все хорошо, устроилась я в городе удобно и очень благодарна за ту помощь, которую мне оказали. Целую тебя, папа. Очень жду твоего согласия. Светлана».
Да, Сталин был занят, но захотел бы, для встречи с внуками время нашел. Так почему?
Начну с одной стороны медали. Артем Сергеев в своей книге в главе «Рублевские дети» войны» пишет:
«В свое время по Рублевскому шоссе в сторону Успенское были государственные дачи, на которых жили некоторые руководители Советского государства с семьями. Дач было не так много, не все даже были огорожены, а если и были заборы, то довольно скромные. И жизнь была как бы на виду. Мы, дети, и дачные, и деревенские, играли, дружили, знали друг друга и друг о друге.
Дальше всех в Успенском жил член Политбюро Николай Михайлович Шверник. Его дочь во время войны работала в военном госпитале.
Часто на рублево-успенских дачах бывал старый большевик Федор Никитич Самойлов, депутат IV Государственной Думы от фракции большевиков, рабочей курии, избранный в 1912 году, один из пяти депутатов-большеви-ков, которые в 1914-м были арестованы, судимы, сосланы в Сибирь. После революции он вернулся, активно работал, впоследствии был директором Музея революции. Его сын, инженер, с начала войны ушел на фронт в звании младшего лейтенанта, в конце 1941 года погиб.
Ближе была дача члена Политбюро, секретаря ЦК партии Андрея Андреевича Андреева. Его сын был бортинженером дальнего бомбардировщика. Слава Богу, прилетал столько раз, сколько и улетал — жив остался. Его дочь, и ныне здравствующая Наталья Андреевна, работала в эвакогоспитале.
...Дальше «Горки-2». Там жили Ворошилов и Микоян. У Ворошилова в семье жил Тимур Фрунзе. Вскоре после смерти Михаила Васильевича Фрунзе умерла и его жена, и Тимур, оставшись круглым сиротой, жил, как и его сестра Таня, у Ворошилова. Тимур, летчик-истребитель, погиб в январе 1942 года, ему было 18лет.
У Ворошилова часто гостил племянник, сын родной сестры Ворошилова Коля Щербаков. Окончив ускоренный курс артиллерийского училища в 1943 году, Николай ушел на фронт и в 1945 году погиб.
В Горках-2 жил и Микоян. У него было пятеро сыновей. Старший сын Степан — летчик-истребитель, в возрасте 18лет был вдребезги разбит во время воздушного боя. Долго лежал в госпитале, благодаря великому хирургу Александру Николаевичу Бакулеву остался не только жив, но и способен к летной работе. Стал после войны летчиком-испы-тателем, как летчик-испытатель получил звание Героя Советского Союза. Сейчас Степан Анастасович Микоян — генерал-лейтенант авиации в отставке.
Второй сын Микояна Володя — летчик-истребитель. Погиб в сентябре 1942 года в воздушном бою. Было ему 18 лет и два месяца.
Еще один сын Микояна, Алексей Микоян, 1925 года рождения, летчик-истребитель, успел не только повоевать, но и к 1945 году сильно разбитый лежал в госпитале. Он был генерал-лейтенантом авиации в отставке, умер в возрасте 60 лет.
Четвертый сын, Иван, по возрасту летать еще не мог, но, будучи совсем мальчиком, стал механиком-мотори-стом в боевом полку, где летали его старшие братья: он им готовил машины для полетов, а плохая подготовка могла плохо кончиться для летчика. Ион отвечал таким образом в какой-то мере за жизнь собственных братьев и остальных летчиков. Затем Иван Анастасович стал крупным военно-авиационным инженером.