Кахатанна. Тетралогия - Виктория Угрюмова 3 стр.


Каэтана застыла на месте, и только пот холодными ручейками лился за шиворот. Неожиданно на полном скаку Арескои обернулся, но его блуждающий холодный взгляд скользнул мимо нее в темноту. Еще раз длинно и неслышно протрубив в рог, рыжий бог, сопровождаемый свитой, скрылся из виду. И только серебристое сияние еще некоторое время металось вдалеке, приближаясь к замку, который Каэ недавно покинула. К замку?! Она похолодела, поняв, какая участь ожидает павших во вчерашнем сражении и какая страшная судьба была бы уготована ей, вздумай она остаться в замке на ночлег.

Она торопливо отвязала коней, прижалась к вороному. Он приветствовал ее тихим фырканьем.

Каэтана отхлебнула жидкости из предусмотрительно захваченной фляги. Сначала она задохнулась, из глаз хлынули слезы, и только потом ей удалось произнести единственное слово: «Oro!» — но она умудрилась вложить в него столько оттенков и смыслов, что позавидовал бы самый великий актер.

— Вкусно? — спросил над самым ее ухом тонкий и скрипучий голос.

Она шарахнулась в сторону и выхватила из висевших за спиной ножен мечи. В неярком свете взошедшей луны блеснули серебристые лезвия. Каэтана стояла в боевой стойке, готовая к абсолютно любой неожиданности, и странное дело — руки у нее не дрожали. Она вообще вела себя как закаленный боец и краем сознания отметила, что, очевидно, дает о себе знать ее половина, жившая в этом мире.

— Ну вот, — расстроенно произнесло нелепое и нескладное на вид существо, стоявшее под раскидистым деревом прямо напротив нее. — Ну вот. А я ведь не хотел ничего плохого. И напугать благородную госпожу вовсе не хотел.

— Тогда надо было предварительно кашлянуть, что ли, — проворчала Каэ, мечи, однако, не пряча. Она оглядывала ночного собеседника с ног до головы.

У него было круглое лицо, круглые глаза и круглые же уши, плотно прижатые к голове. Ростом странное существо было заметно ниже Каэтаны и сплошь покрыто густым коричневато‑серым мехом. На нем были короткие, до колен, бархатные штаны, жилет и кокетливая шапочка, сдвинутая на левое ухо. Он стоял, беспомощно растопырив лапки, и выглядел не на шутку испуганным.

— Я ведь что? Я ведь ничего, хотел только узнать, вкусно ли. Может, угостите — горло промочить, а то я, когда прятался от дикой охоты, весь пересох от страха до самой сердцевины.

— А тебе‑то что до дикой охоты? — весело поинтересовалась Каэтана.

— Так ведь я — альв, то есть прямой родственник и эльфам, и людям. А вы видели, сколько у него моих родичей в свите? То‑то…

— Людей — да. Эльфов не приметила. Ну а таких, как ты, и вовсе там не было.

— Так ведь нет — это же не значит, что и не будет, — резонно возразил альв.

— Выпей, — предложила Каэтана, пряча мечи и протягивая альву флягу. Она вдруг, сразу и легко, уверилась в полной его безобидности.

— За знакомство, — поклонился человечек и отхлебнул большой глоток. Несколько мгновений был слышен только тихий сип, а потом он произнес с чувством: — Действительно «ого»!

— Так ведь и я о том же, — откликнулась Каэ, отмечая про себя, как легко и просто она перешла на язык ночного знакомца.

— Разрешите представиться, благородная госпожа, — отрекомендовался альв, прижимая к груди пухлую лапку. — Я Воршуд из старинного и славного рода Воршудов. Может, слышали? — добавил он жалобно.

У Каэтаны не хватило духу разочаровать смешного человечка, и она солидно кивнула.

— О нас многие слышали, — обрадовался Воршуд. — А с кем свел меня счастливый случай, смею поинтересоваться?

— Каэтана. — Она протянула ему руку.

— Из замка? — изумился альв.

— Ну… — замялась Каэ. — Не совсем, по правде говоря…

Альв оказался существом деликатным и с расспросами приставать не стал.

— А что в замке‑то? — осторожно спросил он спустя мгновение. — Там что за притча?

— А что? — откликнулась Каэ в лучших традициях своего прежнего мира.

— Вчера К Ночи Непоминаемый заявился со своей армией, сегодня, опять же, братец его.

— Какой братец?

— Ну как же! Охотник‑то наш братцем приходится К Ночи Непоминаемому, Оба, как говорится, пара caпог… или иначе как‑то. У людей, знаете ли, поговорки странные.

Каэтана была настолько заинтересована, что даже не, улыбнулась.

— А откуда тебе известно про вчерашнее?

— Так ведь он же на колеснице. Издалека видно, — несколько туманно пояснил Воршуд, и Каэ поняла, что для местного жителя ответ представлялся бы совершенно ясным.

— В замке, — она помедлила, — в замке не осталось ни единой души… живой.

— Мертвой, думаю, тоже. Когда К Ночи Непоминаемый является так открыто, то дело серьезное и живых не остается. А вот причин отыскать не могу. Конечно, оно такое дело: если ты маг, то однажды кто‑нибудь тебя и съест, — бубнил альв, шагая по тропинке рядом с Каэтаной. — Но так, чтобы сам, лично, во главе, так сказать, в истинном облике…

Каэтана промолчала.

— Я так рад, что вас встретил, благородная госпожа, — говорил между тем Воршуд. — Вы, часом, не в Аккарон направляетесь?

Она кивнула.

— А спутник вам не требуется? Потому как мне очень, очень нужен спутник. Не охотник я до одиноких странствий. Вы не подумайте чего, — вдруг испугался Воршуд. — Просто скучно одному. Я ведь надумал в город, потому что здесь чересчур страшно стало. Раз уж и в замке живой души не осталось, то одинокому интеллигентному альву вроде меня тут делать и вовсе нечего.

— А в городе что?

— В городе то же самое, да людей побольше; Вот и не так грустно. Может, мажордом кому нужен. Я ведь неплохо образован, знаете ли. Искусством интересуюсь, литературой. Портняжным ремеслом помаленьку занимаюсь… — И неожиданно тихо и жалобно попросил: — Возьмите меня с собой. Я могу весьма серьезно пригодиться.

Каэтана обратила на него вопросительный взгляд.

— Во‑первых, я почти всегда бываю храбрый, а во‑вторых, я почти всегда бываю мудрый, так что могу помочь и советом, и делом.:

— Мы ведь вроде вместе идем, — ответила Каэтана. — Так что можем вместе и поехать. Она кивнула альву на гнедого.

— Не охотник я, знаете ли, до конных прогулок, — поморщился альв. — Но убраться отсюда побыстрее — дело святое. Постой‑ка смирно, лошадка.

Гнедой послушно остановился, и Воршуд кряхтя вскарабкался в седло.

Рассветало как‑то неохотно. Солнце с усилием проталкивало лучи сквозь плотный утренний туман. Было сыро и прохладно.

— Туман; туман — это хорошо, — сказал альв, вглядываясь в горизонт. Они выехали из леса перед самым рассветом и теперь неспешно рысили по бескрайней степи. — Это хорошо, потому что, значит, день будет жаркий. Река, опять же, справа. А к Аккарону, знаете ли, лучше всего вдоль реки. Вниз, знаете ли, по течению.

Каэтана повернула коня направо, напряженно размышляя, как бы разузнать у Воршуда об обитателях замка и о двух богах, оказавшихся братьями.

— Ты, наверное, и легенды собираешь, — обратилась она к альву, — сказания, предания?

— Как же, как же! У нас фольклор невероятно богатый, можно гордиться. Это у варваров на севере, говорят, все крайне примитивно, а наши легенды и мифы хороши, поэтичны и, что главное, близки к истине. Вообще‑то, — добавил он некстати, — нам с вами очень повезло, что мы повстречали дикую охоту.

— Отчего же? Тебе, Воршуд, поохотиться не терпится?

— Да нет. Вы ведь не из этих мест, — полуутвердительно‑полувопросительно обратился он к Каэ, ‑это сразу видно, знаете ли. Здесь в последнее время стало невыносимо жить. Нечисти всякой развелось — не перечислить. Выродки страшные, невоспитанные, жуткие. Вампиры всех мастей, людоеды. Эльфы какие‑то искореженные: вроде эльф, а нападает на своих. Оборотней всяких тоже не сосчитать. Это они от Арескои попрятались, но даже он с ними управиться не может. Убьет десяток‑другой, а на их месте словно песчинок на морском дне прибавляется. Жуть, одним словом.

— Ну а как же братец Охотника?

— Так ведь он над этой нечистью невластен. Она ему не опасна, а он ей — как всякий прочий — опасен только в сражении. Вот они к братьям и не суются. Так, интеллигентов вроде меня подстерегают. Соседние селения за пару лет полностью опустели. И одно эльфийское чуть ли не вдвое сократилось. Горе, да и только.

— Думаешь, в городе лучше?

— Думаю, в городе свои напасти. Но попробовать все‑таки стоит. Глупо, знаете ли, сидеть на месте и ждать, пока придут и тебя съедят.

— Резонно, — согласилась Каэ.

— А вы далеко ли? В гости в Аккарон или дальше?

— Дальше, в ал‑Ахкаф…

Воршуд поперхнулся и уставился на Каэтану своими огромными круглыми глазищами.

— В ал‑Ахкаф без отряда наемников, без дружины? Благородная госпожа представляет себе всю серьезность своего предприятия?

— Представлю со временем.

— Но как же? Вас что, никто не предупредил? Это же невозможно, знаете ли.

— Мне нужно попасть в ал‑Ахкаф любой ценой.

— Думаешь, в городе лучше?

— Думаю, в городе свои напасти. Но попробовать все‑таки стоит. Глупо, знаете ли, сидеть на месте и ждать, пока придут и тебя съедят.

— Резонно, — согласилась Каэ.

— А вы далеко ли? В гости в Аккарон или дальше?

— Дальше, в ал‑Ахкаф…

Воршуд поперхнулся и уставился на Каэтану своими огромными круглыми глазищами.

— В ал‑Ахкаф без отряда наемников, без дружины? Благородная госпожа представляет себе всю серьезность своего предприятия?

— Представлю со временем.

— Но как же? Вас что, никто не предупредил? Это же невозможно, знаете ли.

— Мне нужно попасть в ал‑Ахкаф любой ценой.

— Клятва, — понимающе кивнул Воршуд.

— Вроде того.

— Тогда дело другое, но благородной госпоже надо поискать себе надежных телохранителей. А еще лучше дождаться каравана на восток. С караваном оно все безопаснее. Хотя и караваны теперь исчезают почем зря. Смутные времена настали. Смутные и давно уже предсказанные.

— Кем предсказанные?

— Среди наших народов — эльфов, альвов, да и у прочих, даже у людей, — бытует такая легенда. Жил некогда великий мудрец Олорун. Кем он был, теперь доподлинно не известно, и все в Арнемвенде до хрипоты спорят по этому поводу. Эльфы, известно, считают его эльфом, гномы — гномом, люди — человеком, ну и прочие не отстают, а я так думаю, что он был из тех древних существ, которые жили еще при первых богах.

Так вот, он предсказал, что, создав Арнемвенд, Древние боги уйдут на покой. И тогда коварный Веретрагна — бог всех козней, злобы и зависти — выпустит наружу все худшие человеческие качества. А с расцветом зла в человеке обретет силу и древнее Зло. Будет сначала потеряно, а после найдено Имя Сути. И тогда уже начнется Возрождение. Все это Олорун достаточно пространно и обстоятельно изложил в своей книге предсказаний — Таабата Шарран. Но полного экземпляра этого произведения ни один смертный никогда не видел. А разве у вас, в вашей земле, благородная госпожа, нет своих предсказателей?

— В принципе есть. Или были. Были — это уж точно. Например, Нострадамус. Спустя много веков после того, как он написал свои предсказания, им нашли применение. Но его предсказания всегда отождествлялись с событиями после того, как они происходили.

— Так со всеми предсказаниями, — философски заметил Воршуд, — вот и я думаю, что худшие свои качества любое существо проявляет гораздо охотнее, чем лучшие. Так что эта часть предсказания Олоруна не подлежит сомнению. А что касается Имени Сути, то как его можно потерять, если его до сих пор никто не знает; ну да не мне судить. Кстати, об именах. Странное имя — Нострадамус, это в какой же земле такой язык?

— Во Франции, — не задумываясь брякнула Каэ и пожалела, но поздно.

Альв‑высоко поднял брови:

— В географии я всегда разбирался неплохо и в карте Варда ориентируюсь как в собственном доме, но о Франции не слыхал никогда. Это где же может быть?

Каэтана выругала себя за невнимательность: если часто допускать такие ошибки в чужом и незнакомом мире, то в живых надолго не задержишься. До сих пор ей, конечно, везло, но сколько еще это будет продолжаться? С другой стороны, ей был крайне нужен кто‑нибудь, кто мог бы помочь советом или рассказать все, что ее интересует. А выуживать у альва сведения хитростью заняло бы слишком много времени и рано или поздно вызвало бы вполне обоснованные подозрения. Поэтому она решила довериться своему спутнику, справедливо рассудив, что хуже, чем сейчас, вряд ли будет.

— А это вообще в другом мире, — ответила небрежно и сама поразилась тому, как весело и беззаботно прозвучал ее голос.

— То есть вообще не на Варде? — уточнил альв.

— Да‑да. Я даже не знаю, где находится мой мир по отношению к вашему миру.

Как ни странно, Воршуд отнесся к ее сообщению довольно спокойно:

— Я же говорил, что в географии ошибаться не мог. А вас, значит, старый маг в наш мир выдернул?

— Наверное, если ты имеешь в виду Арру.

— Его, его, благородная госпожа. Имя‑то ваше? ‑неожиданно спросил он.

— Имя вроде бы мое. Но если честно, то в моем положении начнешь сомневаться абсолютно во всем, даже в имени. Кто такой Арра?

— Арра — это великий герцог Элама. Правда, Эламского герцогства как бы и не существует, но ведь титул все равно остался.

— Почему не существует?

— Лет десять назад герцог Арра надолго уезжал в путешествие, из которого привез взрослую дочь. То есть я неверно рассказываю. Он уехал десять лет назад, а вернулся совсем недавно. И из странствия привез девушку лет двадцати — как вы примерно, — совершенно безумную к тому же, и объявил всем, что она его дочь. До сегодняшнего дня она должна была находиться в замке. Еще ко времени приезда герцога, а это около года тому, Элам был огромной провинцией Аллаэллы… Вам интересно?

— Конечно, конечно. Рассказывай как можно больше, я ведь вообще ничего не знаю.

— Вот я и говорю, что Элам был самой большой провинцией Аллаэллы. Герцоги Эламские были одним из самых могущественных и знатных родов не только в самом королевстве, но и во всей западной части Варда. Они по‑настоящему никогда не подчинялись королю и были полновластными правителями в своих владениях. Нынешний герцог унаследовал богатейшую казну, армию и четвертую часть всех земель королевства. Казалось бы, что может угрожать такой власти и такому могуществу? Но после того как он привез эту самую барышню, на герцогство свалились все напасти разом. Сначала была страшная засуха и весь урожай погиб. Затем началось наводнение. Тут уж всем стало ясно, что это колдовские штучки. Ну а потом случилось самое худшее — трикстеры.

— Кто такие трикстеры? — жадно спросила Каэтана. Она уже отчасти представляла себе картину здешнего мира, и слушать Воршуда ей было не только интересно, но и жизненно важно.

— Трикстеры — это северные племена, находящиеся где‑то на границе между цивилизацией и варварством. Они нападают понемногу на земли разных королевств. Далеко заходить, правда, боятся — разорят деревню‑другую и дают деру назад, в свои леса. Они живут повсюду в лесах, иногда даже забредают в Аллефельд.

— А что такое… — начала было Каэ, но сразу же и перебила себя: — Нет, сначала расскажи о трикстерах, а то мы вообще не доберемся до сути. Об Аллефельде потом.

— Трикстеры — прекрасные воины. Оружие они в основном покупают в соседних государствах — Мерроэ или Аллаэлле. Где могут — отбирают или крадут. Государства у них как такового нет, и верховный вождь реальной власти фактически не имеет. В их лесах еще сохранились древние ящеры, и трикстер считается достигшим совершеннолетия тогда, когда убьет своего первого ящера и сделает из его кожи доспехи. Шкура у этих бестий действительно прочнее любой брони, и латы из нее выглядят устрашающе. Ездят они верхом на каких‑то странных животных, лишь отдаленно напоминающих лошадей, но ведь настоящим лошадям в лесу и не выжить. Вот эти самые трикстеры и вторглись в Элам в конце прошлого года. Казалось бы, что горстка варваров может сделать с такой армией, как герцогская? Но трикстерам с самого начала слишком сопутствовала удача. Сперва армию Арры застиг обвал где‑то в горах, потом половина солдат умерли от какой‑то странной болезни, да еще и по всему Эламу пошла ее эпидемия. А трикстеры дошли почти до самого замка герцога и повернули назад. Они сожгли все, что попалось им на пути, вытоптали посевы, засыпали колодцы, угнали множество пленных.

И тогда в народе поползли слухи, что герцог Арра прогневил кого‑то из богов. Ведь он слишком могущественный маг, чтобы не суметь преодолеть препятствия, вставшие у него на пути. А вот если в дело вмешались бессмертные — тогда, знаете ли, магия уже не поможет. Одним словом, герцог проиграл какую‑то свою игру… А вы сами здесь давно?

— Со вчерашнего вечера, — ответила Каэ и подивилась тому, как много событий произошло за неполные двое суток.

— Может, — осторожно предложил альв, — расскажете мне все‑таки, что с вами случилось? А я, знаете ли, посоветую что‑нибудь. Если, конечно, вам самой хочется поделиться…

— Хочется, Воршуд, — горячо сказала Каэ. — Если бы ты знал, как хочется. У меня голова кругом от всех вопросов, которые я себе задаю. Только сначала скажи мне — ты‑то что делал около замка?

— Так ведь трикстеры по‑прежнему хозяевами гуляют по Эламу — то один отряд появится, то другой. Прежде мы с людьми жили в мире — и альвы, и эльфы, и гномы, и домовые, — ну, всех не перечислишь. А трикстеры нас на дух не переносят, знаете ли, истребляют, как кроликов. Вот я и отсиживался в кустах поближе к замку — думал, что туда они в последнюю очередь сунутся.

— А со мной вышла вот какая история: еще в моем мире — мне стал сниться очень странный сон, будто я стою на лесной тропинке недалеко от огромного замка…

Несколько часов ушло у Каэтаны, чтобы подробно рассказать альву, что с ней произошло. Воршуд оказался на редкость благодарным слушателем. Он задавал множество вопросов, внимательно дожидался конца ответа и просил рассказать еще. Мир, из которого пришла Каэ, его заинтересовал, но разговор о нем он предложил отложить до лучших времен, а сейчас обсудить создавшееся положение.

Назад Дальше