– Дружеские отношения, – презрительно пробормотал Паша, спускаясь вниз по лестнице. – Да кому они нужны – дружеские отношения?
Ничего не изменилось – он точно это понял. Странные чувства, испытываемые им в школе к Даше Кольцовой, обуревали его и сейчас. Как тогда что-то сжимало грудь и пузырьками пробегало по венам, и заставляло нестись по коридору, сломя голову, или дёргать Дашу за косу, или пинать её портфель, так и теперь. Только сейчас он, уже обретя богатый сексуальный опыт, хорошо понимал, что с ним происходит и чего конкретно ему хочется.
…Закрыв дверь, Даша прислонилась к ней спиной и мечтательно улыбнулась. Милый… Сделал такие прекрасные снимки её кукол… «Толстый и страшный» – это ж надо придумать подобную ерунду! Наверное, жена ему внушает эту мысль? Чтобы сильно не обольщался на свой счёт и благодарил судьбу, что ему досталась в жёны «натуральная» блондинка?
Вспомнив о жене, Даша горестно вздохнула.
Путь закрыт. Каменная стена, а сверху – кольца колючей проволоки.
Женатый мужчина – это табу.
* * *Утром Даша и Люся вышли из подъезда и замерли, как вкопанные, восхищённо оглядываясь. Двор превратился в декорацию к волшебной сказке – всё вокруг укутано пушистым одеялом, свешиваются мохнатые лапы ели, железные перекладины турника украшены ровными белыми полосками, словно нарезанными ножом, а скамейки и гриб над песочницей покрыты пышной пеной взбитого белкового крема. Снег искрится и сияет, а в морозном обжигающем воздухе мерцают редкие снежинки.
Им даже удалось поймать момент тишины – до того, как хлопнула дверца чьей-то машины и зарычал двигатель…
Девушки кое-как втиснулись в автобус, заполненный сонными и хмурыми людьми.
– Ничего, если я на тебя прилягу? – пропыхтела придавленная Люся.
– Не стесняйся, – разрешила Даша. – Ты и так всю ночь на меня ноги складывала.
Мужчина, зажатый неподалёку, с интересом прислушивался к их разговору.
– Сколько я вчера выпила? Меня напрочь срубило. И что это было за вино?
– Испанское вроде бы. Ты же сама его купила.
– Теперь, Дашка, колись. Почему этот дяденька врывается к тебе на ночь глядя, как к себе домой?
– Однажды он предложил пофотографировать моих кукол.
– Это я и сама поняла.
– Вот, вчера пришёл.
– А тебе не кажется, что в десять вечера женатый мужчина с двумя детьми должен сидеть дома?
– Увы, ты абсолютно права, – вздохнула Даша. – Я тоже так считаю.
– Почему же этот Паша околачивается у тебя? И часто вы так тусуетесь?
– В последнее время – постоянно, – сникла Даша, осознавая глубину своего нравственного падения. – Пора завязывать.
Любознательный мужчина, используя моменты торможения и ускорения автобуса, переместился поближе к девушкам, практически положил голову на Люсино плечо – вникал, сочувствовал.
– А ты с ним флиртуешь.
– Правда?! – испугалась Даша. – Я стараюсь не… И что, так заметно?
– Невооружённым глазом. Вам приятно находиться рядом. Вы постоянно касаетесь друг друга. Он баобаб, ты тростинка… Хороша парочка! Похоже, он едва сдерживается, чтобы не вцепиться в тебя мёртвой хваткой.
– Чёрт! Неужели так оно и есть на самом деле? Когда мы успели пройти этот путь… Вроде бы ничего и не делали. Ну, пару раз в кафе посидели… То есть три… нет, обманула… в кафе мы были пять раз. Точно, целых пять раз… А ещё он меня в больницу подвозил. И дачу вместе продавали…
– А что ещё? Давай уж, выкладывай.
Даша начала перечислять, что хорошего успел для неё сделать Паша Калинин. Вспоминая (а ей не приходилось долго шарить в памяти), она удивлялась всё больше и больше. Получалось, всё это время несколько недель она буквально купалась в заботе и внимании одноклассника.
– О-о, – с завистью протянула Люся. – Здорово, конечно. Знаешь народную мудрость? «Женщина должна принадлежать тому мужчине, который решает все её проблемы, а не создаёт ей новые». Как видно, Паша Калинин жаждет решить все твои проблемы.
– Однако я не могу ему принадлежать, – усмехнулась Даша. – Он женат.
– Какое свинство, – вздохнула Люся.
– Мужчина, вы, наверное, писатель? – поинтересовалась Даша у третьего, безгласного, участника разговора. – Вы так внимательно прислушиваетесь к нашей беседе… Я даже вижу, как шевелятся ваши уши. Собираете материал для новой книги?
– И снимите череп с моего плеча! Разлеглись тут! – безапелляционно добавила Люся.
Девушки были опытными автобусными амазонками: если каждый день в час пик ездишь на общественном транспорте, надо обладать завидной ловкостью, чтобы добраться до работы не изнасилованной.
Мужчина оскорблённо надул губы и демонстративно отвернулся.
…Дискуссия о допустимых границах в общении с женатым мужчиной продолжилась и в стенах химлаборатории. Не прекращая разговора, девушки переоделись в белые халаты, сменили сапоги на туфли-лодочки, подправили макияж и включились в работу.
Лев Дмитриевич (45, завлаб): Я привык к их постоянному щебетанию, это даже приятно – словно слушаешь шум дождя… Они всё время что-то обсуждают.
Алиса К. (39, психолог): Проговаривание ситуации – хороший способ проанализировать проблему, расставить смысловые акценты. С другой стороны, эта привычка может стать навязчивой, и тогда – добро пожаловать в мир неврозов… Хотите узнать моё мнение? Ничто так не красит женщину, как молчание. Если вы Хиллари Клинтон и выступаете на торжественной церемонии с речью, написанной группой остроумных и эрудированных спичрайтеров, – о’кей, говорите! Во всех остальных случаях можно и помолчать…
– Ты знаешь, на фотографиях куклы смотрятся изумительно. Ты спала, а я полночи любовалась снимками.
– Умный Пашечка тебя купил с потрохами. Ты помешана на своих куклах, вот он и проявляет к ним пристальный интерес. Думаешь, они его так сильно волнуют? Он просто хочет сделать тебе приятное.
– Но именно это и ценно – желание сделать приятное. Я бы очень удивилась, если бы специалист по бурению скважин вдруг начал восторженно заламывать руки при виде нарядной куколки…
– И долго ты планируешь продолжать эти игры в кошки-мышки с женатым мужиком?
Даша скисла, повесила нос.
– Не боишься, что его блондинке донесут, как муж изобретательно проводит время – продаёт чужие дачи, фотографирует каких-то кукол? И она припрётся к тебе драться на шпагах?
– Да, наверное, это наиболее предсказуемый вариант развития событий. Мне пора исчезнуть из Пашиной жизни. Я могу ему навредить… Дети такие милые… Знаешь, как они его называют? Па-па-паша.
– Заикаются?! – испугалась Люся.
– Нет. Это значит: папа Паша.
– А-а…
Дарья погрузилась в молчание. Она подумала, что это не она играет в кошки-мышки с Павлом, а судьба с ней забавляется, как кошка с пойманной мышкой, – вроде бы даст надежду, и тут же отбирает; позволит расслабиться и помечтать, и тут же опять бьёт по голове.
В сентябре был момент, когда Даша вдруг ощутила себя совершенно иным человеком и в совершенно иной жизненной ситуации. Три года после гибели родителей она тянула на себе брата – кормила, одевала, учила. Платила за его учёбу на коммерческом отделении в институте, так как на бюджет он не сумел поступить. Это были ужасные три года, Даша превратилась в загнанную лошадь. Днём – работа в химлаборатории, по вечерам – репетиторство по химии, по ночам – курсовые или дипломы для безалаберных студентов (опять ненавистная химия!). Но как бы Дарья ни изворачивалась, денег не хватало. Одни только коммунальные платежи за большую квартиру съедали половину зарплаты…
И вдруг брат заявил, что отныне сам будет обеспечивать их маленькую семью! Для этого нужно всего ничего – бросить институт и уйти в автосервис под крыло к Вадиму Петровичу.
Андрей так и сделал, и даже успел вручить Даше первую зарплату. Сумма впечатляла, она в несколько раз превосходила Дашин заработок. Наверное, Петрович постарался, насчитал побольше – чтобы не разочаровать талантливого парня. Он давно его заманивал в своё карбюраторно-подшипниковое царство, пропитанное бензиновыми испарениями и запахом машинного масла..
Даша вдруг получила в руки крупную сумму. Это было удивительное ощущение – распоряжаться деньгами, заработанными не тобой, а другим человеком, потому что Даше никогда ничего не доставалось даром. Несколько недель она привыкала к новому положению, наслаждалась им. Конечно, её угнетала мысль о том, что Андрей бросил институт и может остаться без высшего образования. Но она взяла с него клятвенное обещание поступить на заочное отделение автотракторного факультета…
А потом они получили по мозгам – и брат, и сестра. Андрей попал в дорожную аварию. Он мечтал стать добытчиком, главным в доме, хотел заботиться о сестре. А в результате оказался на больничной койке, в ещё более зависимом положении, чем раньше. К тому же столкнул семью в долговую яму и обрушил на сестричку камнепад новых проблем.
И Даша… Только-только распробовала вкус новой чудесной жизни – когда не ты рвёшь жилы, а сама являешься объектом заботы, когда тебе выделяют деньги на шопинг или дарят подарки (пусть даже это и хлебопечка).
Распробовала – понравилось! Но тут же всё изменилось, и сейчас она снова должна думать, как разобраться с долгами, как жить дальше…
То же самое и с Пашей. Зачем он вдруг возник на её пути, зачем окружил вниманием? Чтобы, когда они будут вынуждены прервать дружбу, она острее почувствовала своё одиночество?
– Ты вообще о чём думаешь? – Люся вторглась в Дашины размышления. – Пиши курсовые, берись за диссертацию.
– О, нет!
– Я тебя не узнаю. Ты всегда крутилась-вертелась, а сейчас раскисла. За палату платить надо? Надо. Лекарства Андрюше покупать надо? Надо. Кредит возвращать надо? Надо. На еду надо? Надо. А ещё этот… как его… Репников к вам прикопался. Скоро выиграет суд, и у вас опишут имущество.
– Прямо так сразу и опишут!
– А ты думала? Это если из госбюджета сотню миллионов увести – никто не заметит, страна-то богатая. А уж Репников недостачу терпеть не будет, он с вас взыщет по полной программе. И что ты будешь делать? Дачу продала, на очереди – гараж и квартира? Чудесно, ничего не скажешь!
– Люся, ты меня убиваешь! Умоляю, ни слова о деньгах! Я не хочу об этом думать.
– Но об этом надо думать. Смотри: напишешь пять курсовых за месяц – вот тебе уже и коммуналка! Сможешь оплатить счета.
– Пять курсовых… – с тоской произнесла Даша. – Проще сразу повеситься. Ты же знаешь, я их по-честному пишу, а не всякий бред из Интернета скачиваю. Да и не будет столько заказов. Пять курсовых в месяц, жуть!
– Возьмись за диссертацию!
– Нет, я больше этим не занимаюсь.
– Какие мы гордые стали!
– Не хочу быть ломовой лошадью. Хочу быть женщиной.
– А долг Репникову как будешь возвращать?
– Не представляю! Возьму ещё кредит. Займу у Паши, в конце концов.
– А сама тем временем будешь вышивать золотыми нитками новое платьице для куклы? Ненормальная! Даша, ты точно не ломовая лошадь. Ты – хорошенький глазастенький страус. Прячешь голову в песок.
– Даже и думать не хочу обо всех этих проблемах!
Глава 15
Накануне выписки Андрей ухитрился выдать температуру 39,5, и Елена Борисовна отложила расставание с пациентом.
– Подержу его ещё немного, – сказала она Даше. – Странно, конечно. Вроде бы нет причин.
Даша горячо закивала в ответ. Узнав о температуре, она запаниковала, переполошилась, поняла, что речь идёт как минимум о заражении крови…
– Всё ясно, – констатировала медсестра Полина Фёдоровна, грузно нависая над ложем больного и поправляя простыню, а заодно – ласково убирая спутанные волосы с горячего и влажного лба страдальца. – Мальчик не хочет покидать лазарет. А конкретнее – Елену Борисовну. Но если бы здесь оставляли всех пациентов, потерявших голову от нашей королевы, нам бы потребовалось столько же коек, сколько было на «Титанике».
Юная медсестра – новенькая, незнакомая Андрею – ковырялась у него в вене, выполняя назначение врача. Она возилась уже несколько минут, попробовала и ту, и другую руку, но никак не могла попасть.
– Тут так всё исколото! – оправдываясь, воскликнула она.
Андрей следил за её манипуляциями с равнодушием индейского вождя, презирающего боль. Последнюю неделю, узнав о предстоящей выписке, он провёл в тоске и отчаянье. Он не знал, как будет жить, лишившись возможности видеть Елену Борисовну. Пока он в больнице, ему гарантирована ежедневная доза общения с ней. А потом?
– Что же ты вытворяешь! – возмутилась наконец медсестра. – Обе руки испахала, как лопатой. Вот Елена Борисовна тебе устроит! Дай я.
Она в два счёта ловко приладила иглу, отрегулировала колёсико капельницы и наградила пунцовую сестричку взглядом «учись, бестолочь, пока я жива». Андрей ободряюще дотронулся до руки девушки и подмигнул.
– Извини, – пролепетала она.
– Не парься, научишься, – великодушно успокоил малышку Андрей. – Ещё двадцать попыток – и будешь ставить капельницы не хуже Полины Фёдоровны.
Медсестра вышла, оставив больного наедине с капельницей и тяжёлыми мыслями. Он выиграл одну неделю, но это не решало проблемы. Андрей прекрасно понимал, что, едва его выпишут, Елена Борисовна станет для него недосягаема. Её и в больнице невозможно поймать, пока она сама не появится в палате, а охотиться за ней на воле – и вовсе пустой номер.
Андрей уже несколько раз приставал к врачу с наглым требованием продиктовать ему номер мобильника. Он попытался соблазнить красавицу чарующей перспективой продолжительных телефонных разговоров.
– Вот ещё! – возмутилась Елена Борисовна.
– Мы могли бы общаться, когда вам станет скучно!
– Обойдёшься. И потом, мне не бывает скучно!
Зураб Константинович (41, главврач): Бесконечные операции и дежурства – график потенциального самоубийцы. Гарантия профессионального выгорания и будущей неврастении. Но Елена привыкла так работать, она живёт этим.
…Андрей посмотрел вверх, на упругий прозрачный пакет с лекарством, подвешенный на штативе, потом с грустью уставился в окно, разрисованное зимними узорами.
– Как ты себя чувствуешь? – в палате неслышно появилась Елена Борисовна. Андрей тут же встрепенулся, заулыбался, его сердце привычно ухнуло и понеслось вскачь. – Полегчало или ещё нет?
Она быстро подошла к кровати и потрогала его лоб, погладила по щеке и, склонив голову, несколько секунд пристально изучала Андрея, гадая, что же с ним приключилось, откуда вдруг высокая температура.
Андрей, покайфовав минуту под нежными прикосновениями, поймал её руку и начал бешено целовать сильную, сухую от постоянного мытья ладонь, пальцы с коротко подстриженными ногтями, тонкое запястье.
– Тише, ненормальный, успокойся, у тебя же капельница! Игла вылетит! – Елена Борисовна потянула обратно руку, но Андрей не отпускал, и в конце концов врач пришла в ярость. Её глаза вспыхнули злым, испепеляющим огнём. – Отпусти немедленно!
Просвистела стайка трассирующих пуль, взорвалась где-то рядом нейтронная бомба – палату залило бледно-голубым светом…
Наглый юнец испуганно выронил добычу, его лицо исказилось отчаяньем.
– Не надо делать бровки «домиком»! – усмехнулась Елена Борисовна, она отодвинулась подальше от кровати. – Ты ведёшь себя отвратительно. Мне и твоей температуры под сорок хватило, а ты ещё за руки хватаешь. Глупый мальчишка!
Но парень выразительно страдал, и Елена Борисовна смягчилась, вернулась обратно.
– Подумать только, сегодня мне пришлось отправить восвояси целую делегацию. Приехали забирать тебя из больницы. Как тебя все любят, Андрей!
– Я хочу, чтобы ВЫ меня любили!
– А я тебя люблю, – спокойно ответила врач. – Ты – моя удача.
– Как это? – нахмурился Андрея, уже догадываясь, что никаких бонусов подобная любовь ему не сулит.
– Сегодня показывала твои последние снимки консилиуму, господа не могли поверить, что это не фальсификация, – улыбнулась Елена Борисовна. – Поразительно, как быстро ты восстанавливаешься. У меня было столько сомнений, я боялась, что понадобится ещё одна или две операции. Но ты не подвёл, умничка моя.
– Вас только это и волнует – процесс, результаты, хорошая статистика, – понял Андрей.
– А тебя нет? Ты предпочёл бы провести остаток жизни в инвалидном кресле?
– Нет, конечно.
– А насчёт статистики – как она может меня не волновать? Каждая единица в отчёте – это живой человек. Ты, например. Или какой-то другой мой пациент.
– Какой-то другой… – эхом отозвался Андрей. – Вам совершенно без разницы.
– И я счастлива, что ты улучшил мою персональную статистику. Я горжусь результатом. Хорошо, что удалось так качественно тебя починить.
– Всё ясно. Я для вас не мужчина, а хирургический арт-объект, коллекция жизненно важных органов. Вас волнует не то, что я чувствую, а моя способность к регенерации, – с горечью произнёс Андрей.
– Ты славный, милый парнишка. Но… Сам во всём виноват. Не надо было попадать в аварию, а затем – на операционный стол.
* * *Действительно, в день выписки Андрея к больнице стянулась возбуждённая толпа – словно собрались на свадьбу. Или забирать из роддома младенца. Подкатил на синем «мерсе» верный друг Данила с несколькими однокурсницами – девушки сгорали от нетерпения, пританцовывали. Даша и Люся примчались на Пашином автомобиле – привезли пакеты с подарками для медперсонала. Приехал Вадим Петрович, бросив на произвол судьбы автосервис.
И все получили от ворот поворот! Только Даше позволили заглянуть на минутку к брату, а остальных отправили домой.
– Хороша девка, – задумчиво пробормотал Петрович, провожая взглядом Елену Борисовну. – Строгая. Безапелляционная. Голубоглазая. «Роллс-ройс» ручной сборки, штучный экземпляр. Бампер идеально скомпонован, ходовая часть тоже отличная. Молодец, Дарья, хорошо о брате позаботилась: и палата красивая, чистенькая, и врач самый лучший.