Увы, красивые слова и музыка, сонеты и ноктюрны – всё это было из другого мира. «Ах, как расцвела баба к тридцати годам!» – сказал себе Паша. И тут же поморщился. Хрупкая, нежная Дарья, пойманная им сегодня на золотой осенней аллее, никак не сочеталась с термином «баба». Да и не тридцать ей совсем.
Тогда Паша попробовал изменить формулировку. «Как же расцвела девка к двадцати восьми годам! Откуда что взялось!» – пробормотал он. Но и эта фраза его покоробила. Слово «девка» тоже никак не клеилось к Даше. Она так ровно держала спину, так гордо несла голову, увенчанную роскошной огненной гривой, что скорее претендовала на звание королевы…
Забросив пацанов домой, под материнское крылышко, Паша поехал в контору, там у него осталось несколько нерешённых вопросов.
* * *В десять вечера в палату заглянула Елена Борисовна:
– Андрей, ты не спишь?
Конечно, он не спал, уснуть ему не позволяла боль – струйкой расплавленного олова она стекала вниз по позвоночному столбу. И кроме того, он всё ещё ждал, прислушивался с замиранием сердца, не раздастся ли в коридоре голос врача.
Андрей никогда особо не интересовался девушками, другая страсть не давала ему покоя – автомобили и их устройство. Между симпатичной брюнеткой и карбюратором, требующим ремонта, он безоговорочно выбрал бы последнее. Он пропадал в гараже и автосервисе и готов был целый день ковыряться в деталях и механизмах. Самой божественной мелодией для него был звук работающего мотора.
Вадим Петрович (56, владелец автосервиса): Талантливый парнишка. Вовремя я его к себе заманил, а то конкуренты бы увели. Надеюсь, он скоро поправится. Клиенты постоянно о нём спрашивают – где Кольцов, куда вдруг исчез? Куда, куда… Вот он лежит, бедолага…
Светлана Г. (19, студентка химфака): Я бы день и ночь дежурила у его кровати! Но кто ж меня пустит? Андрюша, милый…
Елена О. (19, студентка химфака): Вчера эта злобная медсестра выперла нас из палаты! Говорит, шумели. А мы хотели развлечь Андрюшку. Думаете, легко лежать весь день и смотреть в потолок? Мы с Гавриловой исполнили танец живота. Кажется, неплохо получилось! Но тут налетела эта мегера.
Таня Ш. (19, студентка химфака): Вы не знаете случайно, когда его выпишут? И вернётся ли он в институт? Говорят, он решил бросить учёбу. Я не переживу. Вот засада – самый обалденный парень – и уходит. Я умру. Я хочу его видеть каждый день.
…И вот, среди стонов, хрипов, стука металлических инструментов, грохота каталок и запаха лекарств взошло солнце любви, вспыхнуло и засияло, наполнив пространство золотисто-розовым светом.
Теперь дни Андрея представляли собой невероятное сочетание глухой выматывающей боли и радостного ожидания. Раненый галл, с разметавшимися по подушке спутанными волосами и потемневшими от мучений глазами, он ждал, прислушивался и замирал от счастья, когда вдруг раздавались лёгкие шаги и в палате появлялась она – гордая и неприступная Снежная Королева. Ледяная, привыкшая к всеобщему поклонению, способная поспорить с Богом и судьбой, вытащив с того света безнадёжного пациента.
Но, кажется, для Андрея, её самого терпеливого и безропотного больного, Елена Борисовна делала исключение. Вмиг исчезало высокомерие, она становилась заботливой и ласковой и улыбалась ему неуловимой, ускользающей улыбкой.
Эльвира (24, медсестра): С пациентами-то она сюсюкает. А нас, персонал, гоняет, как тараканов, и на подоконнике строит. Вредина.
Сегодня терпение Андрея было вознаграждено с лихвой: Елена Борисовна не только вошла в его палату, но и никуда не спешила, что было чем-то невероятным. Обычно её все дёргали, о чём-то спрашивали, буквально рвали на части.
Она приблизилась к кровати, приложила прохладную руку ко лбу и щеке.
– Ну, как ты? Весь день собиралась тебя проведать! Столько операций, последнюю недавно закончила.
Андрей перехватил на полпути ладонь, готовую упорхнуть с его лба, и быстро поцеловал. Елена Борисовна усмехнулась и попыталась освободиться, однако ничего не вышло – парень, пусть и покалеченный, был гораздо сильнее и крепко держал её руку.
– Ладно, ладно, отпусти. Дай-ка, я тебя послушаю, – она сняла с шеи фонендоскоп.
– Домой не поедете?
– Нет, уже поздно. Не хочу по темноте бродить. Да и сил никаких нет.
– А вы далеко живёте?
– Не так уж и близко. Ничего страшного, тут переночую.
– Оставайтесь здесь, у меня. Посмотрите, какой симпатичный диванчик, – Андрей кивнул в угол палаты.
– Да, выглядит соблазнительно, – улыбнулась Елена Борисовна.
В дверном проёме возникла объёмная фигура медсестры.
– Ой, это вы, Леночка Борисовна! А я-то думаю, почему тут свет горит. Вы чай пить будете? Я чайник включила.
– Полина Фёдоровна, я бы с удовольствием!
– Но только без ничего, – сурово предупредила медсестра. – У нас сегодня шаром покати. Как в блокаду.
– Вы меня убиваете, – расстроилась Елена Борисовна. – Я с утра вообще ничего не ела.
– Там, в холодильнике, три пиццы, – сказал Андрей. – Ребята принесли.
– Убить твоих ребят! – возмутилась Елена Борисовна. – Какая пицца, тебе же нельзя!
– Я и не ем. Не хочу. Забирайте, не стесняйтесь.
– Чудесный ребёнок, чудесный! Умница! – объявила медсестра, направляясь к холодильнику. Она распахнула дверцу и взяла с полки три плоских картонных коробки.
– Полина Фёдоровна, не надо, положите обратно, – смутилась врач.
– Вот ещё! Мы её конфискуем, как продукт, угрожающий здоровью пациента.
– Андрей, ты мог бы завтра отдать пиццу сестре.
– Я подозреваю, мои друзья завтра ещё столько же принесут.
– От твоих друзей всё отделение на ушах стоит, – недовольно заметила медсестра. – Так, тут есть с грибочками, а есть с салями. Ну, хорошо, мы только одну заберём.
– К чему эти полумеры? Забирайте все три, – посоветовал Андрей.
– Ах, я её сейчас в микроволновочке подогрею… Идёмте, Леночка Борисовна, напьёмся чаю, налопаемся пиццы. Спасибо тебе огромное, мой золотой. Спас двух худеньких девочек от голодной смерти. Елена Борисовна, поставить ему укол?
– Вообще-то давно уже надо было, – вполголоса ответила врач и укоризненно посмотрела на медсестру. – Вы разве не видите, в каком он состоянии?
– Сам не просит, а насильно зачем наркотой пичкать? – отмела претензии медсестра. И тут же испарилась – торопилась к микроволновке, нежно обнимая картонную коробку.
– Сделать тебе укол? – спросила Елена Борисовна. Она с сочувствием посмотрела на пациента, ласково отодвинула с его лба отросшую чёлку.
– Не хочу, – поморщился тот. – Лучше посидите со мной немного. Принесите сюда ваш чай, пиццу. Можете использовать меня как столик, – Андрей похлопал себя по груди. – Смотрите, как я ровненько лежу.
– Столик, – грустно улыбнулась Елена Борисовна.
Они с Андреем некоторое время молча рассматривали друг друга. Врач выглядела усталой и измученной и так же, как и пациент, не могла похвастаться элегантной причёской. Из наспех скрученного на затылке узла выбились пряди тёмных волос.
Парень, затаившись, ждал ответа. Если бы она согласилась провести в его обществе ещё пятнадцать – двадцать минут, для него это стало бы чудесным подарком.
– Хорошо. Сейчас налью чаю и вернусь, – пообещала она.
Глава 2
В четверг Даше так и не удалось поймать врача – встретиться с ней было сложнее, чем посадить самолёт с отказавшим двигателем. Зато в субботу, когда Даша и её подруга плавно перемещались по больничному коридору в сторону Андрюшиной палаты, неуловимая дамочка сама возникла у них на пути.
Дарья тут же набросилась на врача с вопросами. Она переживала и нервничала. Откуда ей знать, адекватное ли проводится лечение, правильно ли назначены лекарства, не закралась ли ошибка? Что там у Андрея внутри? А вдруг подспудно и неотвратимо развиваются фатальные осложнения?
– Не говорите ерунды, – пренебрежительно отмахнулась Елена Борисовна. – Глупости какие-то! Всё нормально, а будет ещё лучше. Разве вы не видите, он идёт на поправку?
– Да? – с надеждой спросила Даша, подобострастно заглядывая в глаза врачу. Она её боялась и боготворила. – Вы не сомневаетесь?
– Я всегда и во всём сомневаюсь. Человеческая жизнь – слишком зыбкая материя, чтобы быть безоговорочно в чём-то уверенным. Но ваш брат молодой и сильный. Надеюсь, через пару месяцев будет прыгать как лось.
– О! – восхитилась Даша. – Спасибо вам! Огромное спасибо!
В больнице Даше тысячу раз сообщили о том, как им повезло с врачом. И она представляла себе грузную тётку с сединой на висках и в очках с сильными диоптриями – виртуозного хирурга, суперпрофессионала, чьё имя произносится с почтительным придыханием. А из операционной вышла стройная девица Дашиного возраста – темноволосая, голубоглазая. То ли операционная сестра, то ли интерн. Но уж никак не хирург, чья слава простирается за пределы области.
… – Кстати, Дарья Николаевна, я давно хотела вас спросить…
– Да?
– А почему Андрея не навещают родители? Живут далеко?
– Они погибли три года назад. В автокатастрофе, – с тяжёлым вздохом ответила Даша. Она уже научилась не заливаться слезами на этой фразе.
– Хмм… Надо же. И сын едва не повторил их судьбу.
Произнеся эти слова, Елена Борисовна кивнула на прощание и отправилась по своим делам.
– Могла бы сказать «соболезную» или «как жаль», – прошипела ей вслед Люся. Она стояла в сторонке, пока Даша разговаривала с хирургом. – Ну и стерва!
– Ты что! – возмутилась Дарья. – Она богиня! Она спасла Андрею жизнь!
– Богиня, скажешь тоже! Стерва и воображала. Все вокруг неё прыгают, вот и задирает нос.
– Если и задирает, то вполне обоснованно. Во-первых, Елену Борисовну можно вознести на пьедестал лишь за одну её красоту. А во-вторых, она гениальный хирург.
– Прямо уж и гениальный, – недовольно пробубнила Люся.
– Со скальпелем обращается лучше любого серийного маньяка, – заверила Даша.
– Похоже, ты в неё влюбилась.
– Наверное, я не одна такая.
– Тоже мне, звезда, – хмыкнула Люся. – А с тобой она сейчас разговаривала по-хамски!
– Я этого не заметила.
Зураб Константинович (41, главврач больницы): Елена – хирург от бога, гений, уникум, золотые руки, ас. Для нашей больницы она – счастливый билет. Оперирует в три смены, готова жить в операционной. Получает, по правде говоря, копейки. В Штатах жила бы в трёхэтажном особняке с бассейном, летала бы в больницу на личном вертолёте. Но деньги ей не нужны, её интересует только работа.
Джошуа Маклауд (43, учредитель фонда «Medical researches»): В российской глубинке можно найти настоящие бриллианты. Я был в шоке, посмотрев видеозаписи операций. Эта молодая женщина творит чудеса. Мы сразу предложили ей переехать, к тому же она хорошо знает английский. Наотрез отказалась. Русские – загадочны и необъяснимы. А русские женщины ещё и фантастически красивы.
В палате Андрея расположился филиал химического факультета: все горизонтальные поверхности – диван, подоконник, края Андрюшиной кровати – были облеплены хорошенькими девицами. Предводительствовал Данила, закадычный друг Андрея. Кто-то грыз яблоко, кто-то пил лимонад. Одна малышка курила, выпуская дым в щель между рамами приоткрытого окна.
– Что вы тут устроили! – возмутилась Даша. – А ну-ка брысь отсюда!
– Дашечка! Дашундрик! Не кипятись! – подскочил Данила.
– Она ещё и курит! А грязь какую развели!
Через пару минут молодёжь испарилась. На щеках и шее Андрея красовались помадные поцелуйчики. Кто-то поцеловал даже пододеяльник.
– Честно говоря, они меня утомили, – признался Андрей. – Вы вовремя появились.
– Можно тётя Люся тебя тоже поцелует? – просюсюкала Люся. – Ты такой хорошенький тут лежишь. Прям, как лялечка.
– Сегодня он гораздо лучше выглядит, правда? – с надеждой обратилась к подруге Даша.
– Не то слово! – поддержала Люся. – Уже почти человеком стал, а раньше был типа мумии. Ну, или зелёной гусеницы.
– Лялечка, мумия, гусеница… Ты уж определись, – недовольно буркнула Даша.
– А когда тебе можно будет вставать?
– Об этом речь пока не идёт.
– Поскорее бы.
– Да, хотелось бы. Мечтаю самостоятельно добраться до туалета. Как уже надоели все эти мерзкие приспособления.
Даша и Люся синхронно вздохнули.
– Бедный, бедный малыш! – посочувствовали они.
* * *Пашин звонок раздался в тот момент, когда Дарья возвращалась из банка, где оставила заявку на кредит. Она шла по мокрой от недавнего дождя аллее, прохладный воздух был насыщен влагой, жёлтые и красные листья блестели в лужах. Денег ей пока не дали, но Даша уже мысленно распределяла денежные средства.
Она устала постоянно размышлять о своих материальных затруднениях. Ни слова о деньгах, говорила себе Даша, не буду больше о них думать. Но как о них не думать?!
Ещё ни разу она не вступала в кредитные игры с банком, считая это неразумным. Но сейчас другого выхода не оставалось. Дача упорно не хотела продаваться, а вновь занимать у коллег и знакомых было неудобно. Один раз Даша уже проделала круг позора и обошла всех, кого только можно, с протянутой рукой. Подорвала финансовое благополучие и соседей, и непосредственного начальника – заведующего лабораторией, и милой подруги Люси, и сотрудников других подразделений, и девочек из бухгалтерии. Даже раскулачила генерального директора НПО «Полинэкс»…
Ей впервые приходилось просить в долг, она сгорала со стыда и заливалась краской. К счастью, бойкая и менее церемонная Люся сопровождала её в качестве группы поддержки.
– Господа, раскошеливаемся! – громко объявляла она. – Не увиливаем! Все должны принять участие в спасении несчастного мальчугана.
Даше выдали список баснословно дорогих лекарств, и каждую неделю то один, то другой препарат заканчивался.
– Не покупайте аналоги, не надо, – сказала Елена Борисовна. – Толку от них не будет. Что я написала, то и приносите.
Врача конечно же не волновало, где Даша возьмёт деньги, это было не её проблемой. Свою часть задачи Елена Борисовна выполнила на пять с плюсом – блистательно провела сложную операцию. Теперь наступила очередь Даши. Но стоимость одной ампулы назначенного препарата равнялась половине её зарплаты!
– Как ты мог так вляпаться! – не удержалась Люся, когда в субботу вместе с подругой пришла проведать парня.
Люся всегда была с заначкой. А тут отдала подруге всё до копейки и сейчас чувствовала себя голой и незащищённой. Это её, безусловно, нервировало. Люся с самого детства полагалась только на собственные силы (росла в неблагополучной семье), всегда тщательно планировала бюджет, формировала «подушку безопасности», копила… Но когда у подруги случилось несчастье, выпотрошила кубышку до самого дна.
– Если бы виноват был Репников, а не ты, вы могли бы сбарабанить с него деньги на лечение, – сказала Люся.
– Не пили его! – возмутилась Даша. – Ему и так плохо.
– Но я не виноват! – воскликнул Андрей.
– Как это ты не виноват? Ты поворачивал налево, а он ехал прямо. Ты обязан был его пропустить.
– Я заканчивал поворот, а он мчался на красный, – горячо возразил Андрей. – Если бы он остановился у светофора, как и положено, то ничего бы не произошло! Но он вылетел на перекрёсток. Я ни в чём не виноват.
– Теперь уже ничего не докажешь, – вздохнула Дарья. – Кто кого не пропустил, кто на красный, кто на фиолетовый. Тем более у Репникова был свидетель. Андрей, ты, главное, не волнуйся, тебе же нельзя. Люся, сейчас же прекрати гнусные домогательства!
– Молчу-молчу, – послушно согласилась подруга.
– Я не виноват в этой аварии! – упрямо повторил Андрей.
Артур Репников (35, бизнесмен, депутат): Пацану девятнадцать лет! Всего год как права получил. А правила дорожного движения, наверное, так и не выучил. И вы думаете, он добровольно признает свою вину? Прямо так и скажет – да, я виноват, при повороте налево не пропустил встречный автомобиль. Ага, конечно! Это всё равно, что какая-нибудь девчонка потребует на ней жениться, мол, я от тебя беременна. И что? Он ей тут же: да, милая, завтра же подадим заявление в загс! Согласитесь, это нереально. Парень будет стоять насмерть, уйдёт в глухую несознанку… То же самое и с этой аварией.
– Люся, – коброй прошипела Дарья, когда они с подругой вышли в коридор. – Впредь мы больше не муссируем тему виновности или невиновности Андрея в этом ДТП!
– Муссируем? – опешила Люся. – Это как? Делаем мусс? Нет, мы его не делаем!
Людмила В. (28, химик-технолог): Моя подружка слова нормально сказать не может, всё с какими-то наворотами. А чего от неё ждать? Мама и папа – доктора химических наук, дед – и вовсе академик. Отягощённая наследственность. Но я Дашундру всё равно люблю, она чудесная! И братик славный, пусть он и злостный нарушитель правил дорожного движения.
…Итак, сегодня Даша возвращалась из банка. Она заполнила все бумаги и надеялась, что ей не откажут в деньгах. В голове вертелись страшные истории о неудачливых заёмщиках, угодивших в долговую яму. Однако все вокруг жили в кредит – покупали авто, оплачивали учёбу, ездили за границу. Даже Люся, известная своей рассудительностью, уже несколько раз сбегала в банк – купила в кредит компьютер, сделала ремонт в квартире.
Затрезвонил мобильник, и, достав его из сумки, Даша в первое мгновение не поняла, кто ей звонит. «Паша К.» – горело на дисплее.
«Какой ещё Паша?» – успела подумать она. Но тут же перед глазами возникла улыбающаяся физиономия двоечника Калинина. Даша совсем забыла и об их встрече на прошлой неделе, и о самом Павле. У неё и так хватало тем для размышлений – в основном тягостных.
Зато Калинин все эти дни ни на секунду не переставал думать о Дарье. Её тонкое и грустное лицо, прозрачные зелёные глаза постоянно возникали перед его мысленным взором. А если картинка вдруг отъезжала на задний план, под натиском нескончаемых рабочих проблем, Паша усилием воли возвращал её обратно и продолжал восхищённо рассматривать. И тогда его лицо приобретало мечтательное выражение.