Андрей примчался сразу же – и с букетом нежных чайных роз. Едва он появился, Елена, к своему огромному удивлению, почувствовала, что её сердце куда-то падает, и падает, и падает, и этот полёт, вероятно, никогда не закончится. Но потом оно вдруг быстро устремилось вверх! Елена не ожидала, что обрадуется, увидев бывшего пациента. Ничто в нём не напоминало о том истерзанном несчастном парне. Тот был бледным и лежал, прикованный к кровати. У этого на щеках играл румянец, а головой он подпирал дверной косяк.
Кроме них двоих, в кабинете никого не было, и Андрей тут же воспользовался моментом. Рванулся к врачу, смял в объятьях – никакого почтения! – и впился в губы поцелуем!
За три минуты, пока Елена возмущённо барахталась в тисках, он успел зацеловать её всю – включая нос, уши, волосы, шею, потом она безвольно повисла у него на руках, ощущая, как по телу разливается кипящее вино.
– Негодяй, – чуть слышно произнесла она. – Отпусти сейчас же. Всё, проваливай! Вон отсюда!
– Как это – проваливай? – изумился Андрей. – Ты же хотела меня осмотреть. Контрольный осмотр! Сама, между прочим, назначила. И анализы могу какие-нибудь сдать.
– Проваливай! – повторила Елена. – Всё у тебя в порядке. Я и так вижу. И чувствую! – Она выразительно посмотрела вниз. Андрей покраснел, смутился, но ненадолго.
Он и сам не понимал, как это всё вышло – влетел, вцепился, зацеловал… Когда Елена Борисовна позвонила и назначила встречу, у него от радости сорвало башню. Его сейчас, как яхту в океане, носило по волнам, накрывало девятым валом, подбрасывало и мотало… А внутри всё сжималось от безумной нежности, а ещё – от страсти.
Андрей решил, что никуда не уйдёт. Останется здесь, рядом с ней. Пусть вызывает охрану, пусть пинает ногами, пытаясь выставить его из кабинета. Ничего у неё не получится! Он дождётся окончания рабочего дня, а потом отправится следом за ней…
Но сюжет развивался иначе.
В кабинет вдруг ворвалась Полина Фёдоровна (учитывая её объёмы, перемещение с подобной скоростью было чревато массовыми разрушениями) и заорала:
– У Петренко внутреннее кровотечение!
– Чёрт! – воскликнула Елена Борисовна и рванула прочь из кабинета.
– Вторая операционная! – крикнула ей вдогонку медсестра и посмотрела на Андрея. – Здравствуй, мой золотой, как я рада тебя видеть! Как ты?
…Елена поставила на полку флакон с гелем и взяла другой – теперь это была чистящая паста. Она с удивлением поймала себя на том, что улыбается. Почему? Как странно… Чему ей радоваться? Да, конечно, Петренко она сегодня отбила, отвоевала его у мерзкой старухи в чёрном плаще, но надолго ли? Там всё очень ненадёжно…
Елена вспомнила, как в конце второго часа мучений в операционной из-под её пальцев выскользнуло золотистое облачко. Оно уплыло наверх и застыло под потолком…
– Фибрилляция, – охнула медсестра.
По монитору поползла ненавистная прямая линия, прибор противно заныл…
Облачко продолжало волшебно сверкать и переливаться под потолком операционной. Елена понимала, что Петренко наблюдает сверху за их действиями, видит, как дёргается от электрических разрядов его тело с зияющей кровавой пропастью вместо живота, и ему страшно не хочется возвращаться обратно. Его влечет и уносит течением в чудесный мир, без боли, нервов, страданий, он только краем глаза туда заглянул – и пропал.
«Не будь эгоистичной скотиной! – мысленно прокричала Елена, посмотрев прямо на золотистое облачко, – у тебя дети маленькие! Кому они нужны, кроме тебя?! Возвращайся немедленно!»
Облачко ещё минуту медлило, вздыхало и мерцало. А затем пролилось вниз, в кровавую рану, ручейком живительной амброзии – в ту же секунду кардиомонитор ожил, ровная линия вздыбилась острыми пиками…
Хороший мужик этот Петренко, подумала Елена, жаль было бы его потерять. Так глупо – лёг на плановую и не самую серьёзную операцию. И понеслось! Сначала обнаружили опухоль, потом оторвался тромб, затем началось кровотечение. Вместо одного планового хирургического вмешательства – три экстренных.
– Выкарабкается ли? – пробормотала Елена. – Хорошо бы…
Она приказала сразу же звонить ей, если что-то произойдёт, но караулить Петренко уже не могла – в общей сложности она провела в больнице двое суток. Правда, прошлой ночью удалось немного поспать.
Она снова вспомнила утреннюю встречу с Андреем. И сразу закружилась голова – то ли от усталости, то ли от воспоминания о его необузданных объятиях и яростном поцелуе. Буря и натиск! Это называется – парню девятнадцать лет. Ураган, тайфун. Локомотив с сорванной тормозной системой…
Полина Фёдоровна потом сообщила, что Андрей слонялся по отделению целых три часа, ждал возвращения Елены Борисовны из операционной. Но так и не дождался. Полина Фёдоровна тоже времени не теряла – выкачала из малыша четыре пробирки крови, сводила на рентген позвоночника и УЗИ брюшной полости…
– Лена, что ты тут изучаешь? Уже десять минут на тебя смотрю!
– Привет, Арин. Да вот не знаю. Зашла за едой, дома, как всегда, шаром покати.
Арина освидетельствовала продуктовую корзину соседки. Обнаружила батон, колбасу, сыр и пачку кофе.
– А это поставь на место. Полная фигня, доложу тебе! – Арина забрала у Елены банку чистящего средства и вернула обратно на полку.
– По телевизору рекламируют.
– В той рекламе ни слова правды нет, – отрезала Арина.
– Меня не покидает мысль о генеральной уборке, – задумчиво пробормотала Елена. – Квартира заросла мухоморами и плесенью.
– Ты же дома почти не бываешь… Да и не надо тебе этим заниматься, Лена!
– Почему?
– Потому! Ты хочешь вот этими уникальными ручками драить кафель и унитаз? Хочешь тратить своё драгоценное время на борьбу с пылью? Лен, ты только свистни, я тебе мигом девок подгоню. Они за пять-шесть часов из квартиры сделают конфетку. Будет как после ремонта.
– Ой, я и забыла… У тебя же клининговая фирма.
– Да, Лена, у меня клининговая фирма.
– Нет, Арин, это дорого. Я и за месяц столько не зарабатываю, сколько стоит одна генеральная уборка.
– Во-первых, не надо ездить мне по ушам. Я знаю, ты – девушка обеспеченная и живёшь вовсе не на зарплату хирурга. А во-вторых, для тебя всё абсолютно бесплатно!
– Это шутка?
– Вовсе нет! Наконец-то я смогу что-то для тебя сделать. Завтра устроит? Прямо с утра пригоню девок. Ты только ключи оставь, когда на работу будешь уходить.
* * *Елена зашла в квартиру, осмотрелась. Увидела её глазами посторонних посетителей – сотрудниц клининговой фирмы. Завтра они здесь будут ползать с тряпками и пылесосом, мыть, оттирать, скоблить… Квартира вовсе не выглядела грязной или захламлённой, она была нежилой. Как склеп. Везде порядок, ничего не валяется, все вещи на своих местах. Но видно, что никто к ним давно не прикасался, никому они не нужны. Выставка детских машинок вдоль стены, плюшевый заяц на спинке дивана…
Елена открыла шкаф. Костюмы мужа – красивые, дорогие… Рубашки… Они не стали менее белоснежными, провисев в темноте шкафа целых четыре года… Надо что-то с этим делать, подумала Елена. Я так и буду за всё это цепляться и рвать себе сердце. Зачем? Ничего не вернёшь, ничего не изменишь…
В десять вечера в дверь осторожно постучали.
– Это снова я, – объявила Арина. – Подслушала – ты тут не спишь, возишься.
– Вот, – Елена кивнула в сторону дивана. На нём высилась гора синих пластиковых пакетов. – Решила разобраться с вещами. Как ты думаешь, может быть, их кому-то отдать? – Елена опустила голову и закусила губу. На глазах появились слёзы.
Арина сразу всё поняла. Она подошла поближе и обняла Елену.
– Правильно, молодец… Конечно, надо всё отдать… Тебе самой легче будет… Хочешь, отвезём в церковь? Я уже несколько раз туда сдавала вещи – и свои, и Толяна.
Лена закивала.
– Хочешь, я сама всё отвезу?
Лена закивала снова и ладонью вытерла слёзы.
– Сейчас унесу всё к себе, а завтра съезжу. Давай!
Арина взяла с дивана четыре пакета, плотно набитых вещами. Вскоре вернулась за следующей партией – обувь, верхняя одежда, игрушки. Елена молча наблюдала за её перемещениями, глотая слёзы. Она прижимала к груди пакет с самым драгоценным – Андрюшкиными футболками и пижамками. Соседка осторожно потянула мешок к себе.
– Леночка… Или хочешь это оставить?
Елена покачала головой и выпустила пакет из рук. Какой смысл? Она даже не помнит, как выглядел Андрюшка в этих костюмчиках. Одежду видит, ребёнка – нет. Всё стирается из памяти. Если бы эти вещи хотя бы сохранили запах её малыша. Но они вообще ничем не пахнут…
Глава 25
Итак, сыщицам было необходимо обзвонить ещё тридцать девять абонентов – тридцать шесть новых и троих из предыдущего списка.
– У меня болит язык, – призналась Люся в конце дня.
– А у меня раскалывается голова, – сказала Даша. – К тому же мы злостно игнорируем наши служебные обязанности. А в поисках свидетелей не продвинулись ни на йоту.
– У меня болит язык, – призналась Люся в конце дня.
– А у меня раскалывается голова, – сказала Даша. – К тому же мы злостно игнорируем наши служебные обязанности. А в поисках свидетелей не продвинулись ни на йоту.
– Что такое нинаёту? – меланхолично поинтересовалась Люся. – А, не важно! Чует моё сердце, наш свидетель – здесь, – она постучала пальцем по списку, где жёлтым маркером были выделены фамилии молодожёнов, упорно не отвечающих на звонки. – Хочешь пари?
– Какое?
– Мы с тобой будем уродоваться три дня, обзванивая тридцать шесть номеров, но ничего не найдём. А потом вернёмся к этим трём фамилиям, и среди них обязательно обнаружим свидетеля.
– Я буду счастлива, если так выйдет. Гораздо хуже, если мы вообще никого не найдём… Лев Дмитриевич! – закричала вдруг Даша. – Я вас умоляю, поставьте это на место, не трогайте!
Лев Дмитриевич (завлаб): Девчата приуныли. Пока результат нулевой. Мне тоже не весело – я работаю за троих: за двух девочек и одного мальчика. Напортачил в отчёте по производству, неправильно составил разнарядку для цеха, разбил четыре колбы. Поскорее бы мои красавицы закончили свой социологический опрос и приступили к работе. А я буду просто руководить.
* * *Данила, верный друг, привёз Андрея и Дашу в службу судебных приставов. Пятачок перед зданием был плотно забит автомобилями.
– Вы идите, а я поищу, где припарковаться.
– Ты будешь нас ждать? Тебе разве не надо в институт? – строго спросила Даша.
– Конечно, он нас подождёт, – сказал Андрей. – Куда мы по морозу пешкодралом? Околеем.
– Ему нельзя по морозу, он после тяжёлых ранений, – напомнил Даше Данила. – Практически инвалид. Поэтому я вас конечно же подожду и отвезу домой на «мерседесе».
– Черепашку – домой, меня – в гараж, – уточнил инвалид. – Мне там…
– …интересную тачку подогнали! – хором закончили предложение Даша и Данила.
…Брат и сестра нашли нужный кабинет и «своего» судебного пристава. Им оказалась симпатичная девушка в чёрной форме. Андрей протянул ей постановление суда.
– Присаживайтесь, – сдержанно кивнула она, рассматривая бумагу, вытаскивая какие-то папки и щёлкая по клавиатуре компьютера. Сбоку на столе лежала развёрнутая, но нетронутая шоколадка. – Вы – Андрей Николаевич Кольцов, – уточнила девушка. – Давайте паспорт.
– Да.
– А вы – супруга?
– Нет, что вы! – отчаянно замотала головой Даша. – Я – старшая сестра.
– А, ясно, – судебный пристав снова уткнулась в документы и монитор компьютера, но несколько раз заинтересованно взглянула и на Андрея.
Даша вздохнула и посмотрела в окно. Ей был знаком этот взгляд. С тех пор как брат вымахал в высокого красавца, ни одна девушка не проходила спокойно мимо. Брата всегда и везде сопровождал шлейф пристального женского внимания. Ему не исполнилось и пятнадцати, когда сестра начала рисовать себе страшные картины инопланетного вторжения: вот-вот найдётся ловкая девица, она окрутит глупого красавчика, организует себе беременность и взорвёт их уютный мирок. Займёт квадратные метры, будет шастать по квартире как хозяйка и устанавливать свои порядки. Но Даше везло – брату исполнилось пятнадцать, потом шестнадцать… вот уже скоро и двадцать стукнет – а его единственной страстью оставались автомобили. Ни одна девушка за всё это время не сумела завоевать сердце Андрея.
«Зато Елене Борисовне прекрасно это удалось, – подумала Даша. – Для опыта первой влюблённости мой брат выбрал объект настолько же восхитительный, насколько бесперспективный в плане совместного будущего…»
– Итак, давайте подумаем, каким образом вы можете удовлетворить материальные претензии господина Репникова, – произнесла девушка.
– Да пошёл он! – вспыхнул Андрей. – Урод косоглазый!
– Андрей, что за манеры! – возмутилась Дарья. – Веди себя прилично! – одёрнула она брата тоном английской герцогини, обязанной сохранить лицо в любой ситуации.
– Да он на красный летел, козлище марокканский! – не унимался брат. – А нам теперь платить. Машину мою угробил, падла.
– Вам в любом случае придётся заплатить, ведь Репников выиграл суд. Каким имуществом вы владеете, Андрей Николаевич? Квартира, машина, дача, гараж?
– Дачу нам пришлось продать, чтобы оплатить лечение. Была сложная операция, – зачем-то сказала Даша.
Она понимала, что ежедневно перед судебным приставом проходит вереница людей, попавших в ещё более тяжёлые ситуации. И вряд ли стоит бить на жалость.
– Он только что из больницы, – вздохнула Даша, она накрыла нежной ладошкой грубую натруженную руку брата. – Поэтому немного неадекватен. Ругается.
– Да вы не оправдывайтесь! – вдруг улыбнулась девушка. – Мебель не ломает – и на том спасибо. Я же понимаю.
Андрей вдруг тоже улыбнулся.
– Извините, распсиховался. – Он сверился с табличкой на столе и добавил: – Анна Геннадьевна.
– Так, хорошо, дачу вы продали, – быстро проговорила девушка, её щеки тронул румянец. – Машина разбита. А что ещё у вас есть?
– Квартира. Но мы в ней живём.
– Одна?
– Одна на двоих.
– Так, ладно. А что ещё? – продолжала допытываться Анна Геннадьевна.
– Гараж, – нехотя призналась Даша. Она понимала, что всё равно ничего утаить не удастся.
– Вы вместе владеете гаражом? В чьей он собственности?
– В собственности Андрея, – чуть слышно выдавила Даша.
– Хорошо, гараж. А что ещё?
– Это всё.
– Точно?
– Да.
– Дорогая бытовая техника, компьютеры, телефоны?
– Вы серьёзно? – изумилась Даша. – Да, у нас, конечно, есть холодильник, но ему сто лет.
– Ювелирные изделия? Картины? Мебель? Драгоценности?
– Смеётесь? Это явно не про нас… А единственная драгоценность – он сам, его руки и мозги. Надеюсь, вы его не опишете и не заберёте в рабство?
Анна Геннадьевна посмотрела на Андрея. Да, трудно не согласиться с сестрой этого парня: он – настоящая драгоценность. Но судебному приставу было необходимо найти что-то более ликвидное.
– Хм-м… Так, ладно. Андрей Николаевич, гараж мы, однозначно, у вас забираем. Он будет выставлен на торги. Другое имущество тоже опишем, возможно, что-то из него удастся продать, ждите нас в гости. А остальную сумму придётся выплачивать из зарплаты. Вы работаете? Нет, постойте… Вы, наверное, ещё учитесь?
– Работаю, – пробормотал Андрей. Сообщение о том, что у него отберут гараж, его ошарашило. Как же так? – Подождите, а нельзя оставить гараж в покое? Он мне нужен! Очень!
– Нет, не получится. Вот если бы гараж был записан на сестру…
– На меня была записана дача. Я её продала, – повторила Даша.
– Ничего не поделаешь. Гараж будет арестован, – сказала Анна Геннадьевна, в её голосе звучало сочувствие.
– А когда вы его продадите?
– Обычно на это уходит месяц-другой.
– Чёрт! – вырвалось у Андрея. – И что мне делать?
– Но вы ведь всё равно остались без машины. Почему вы так переживаете? – насторожилась Анна Геннадьевна. – У вас есть другой автомобиль?
– Нет.
– Мы без гаража, как без рук, – быстро вставила Даша. – Храним в нём разные полезные вещи.
Она посмотрела на брата. Если тот сейчас признается, что чинит в гараже автомобили клиентов, то умненькая Анна Геннадьевна сразу уцепится когтистой лапкой за этот факт – незарегистрированное индивидуальное предпринимательство, дополнительный доход!
– Огурцы-помидоры, соленья-варенья храним, – эхом откликнулся Андрей. – И вообще. Это гараж родителей. Память, можно сказать. Почему мы должны отдавать его этому хмырю? Обидно!
* * *Люся предположила, что на опрос тридцати девяти абонентов уйдёт три дня. Она ошиблась! Девушки занимались этим целую неделю. В результате сбора разведданных они выяснили, что в ту сентябрьскую субботу до часу дня к «Куполу Радости» приезжало восемь свадебных кортежей.
– Не густо, – разочарованно произнесла Даша. – Я-то надеялась, будут идти непрерывным потоком.
– А если задуматься… В тот день в городе только до половины первого было зарегистрировано… двадцать четыре плюс тридцать шесть… тридцать шесть…
– Шестьдесят!
– …шестьдесят пар! С ума сойти!
– Наверное, в сентябре всегда наплыв желающих. Последние тёплые деньки, все торопятся.
– А что тогда творится летом?
– Наверное, свадеб ещё больше. Или это простое совпадение – и на ту субботу записалось очень много сладких парочек. А в другой раз будет гораздо меньше. И потом, ты не забывай, мы же не в райцентре живём, а в огромном городе.
– Даша! Ты задумайся! Шестьдесят! Шестьдесят девушек не только встретили любимого, но и доволокли его до загса и заставили официально оформить отношения. А на следующей день, в воскресенье, наверное, счастливых невест было ещё больше. Сто? Сто двадцать?
– Ты преувеличиваешь. Думаю, на воскресенье записалось гораздо меньше народу. Суббота – самый удобный день, все хотят погулять на свадьбе два выходных дня. Но я понимаю, к чему ты клонишь.