Гил в прескверном настроении отправился спать, радуясь лишь тому, что Амиант, по крайней мере, принимает меры предосторожности.208
Глава 6
К несчастью, Амиант все же попался. И не Хелфре-ду Коболу, который, кое-что зная о склонностях резчика, мог удовольствоваться строгим выговором и пристальным наблюдением за Амиантом в дальнейшем, но Эллсому Уоллегу, Цеховому делегату - суетливому человечку с желтым от расстройства пищеварения совиным лицом. Производя обычную проверку инструментов и условий работы Амианта, он поднял бросовую деревяшку и под ней обнаружил неосторожно положенные там Амиантом три бракованные копии старинной грамоты. Уоллег, нахмурясь, нагнулся, почувствовав сперва просто раздражение оттого, что Амиант неаккуратно перемешивает какие-то грамоты с заказанной Цехом работой, а затем, когда факт дупликации стал самоочевидным, побагровел и приказал злодею-дупли-катору не медля связаться по «спай» - линии с Министерством Соцобеспечения.
Амиант покачал головой.
- У меня нет никакой «спай» - связи. Уоллег щелкнул пальцами Гилу.
- Мальчик, беги как можно быстрее. Вызови сюда агентов Министерства Соцобеспечения.
Гил полуприподнялся со скамьи, а затем снова сел.
- Нет.
Элле Уоллег не стал терять времени на споры. Подойдя к двери, он окинул взглядом площадь и зашагал к городскому «спай» - терминалу.
Как только Уоллег покинул мастерскую, Гил вскочил на ноги.
- Быстро, спрячем остальное!
Амиант оцепенело стоял, не в состоянии действовать.
- Быстро! - прошипел Гил. - Он сейчас вернется!
- Куда мне все это положить? - промямлил Амиант. - Искать лее будут везде.
Гил побежал к шкафчику, вытащил оборудование Амианта. В ящик он навалил мусор и отходы. Трубку с линзами он наполнил штифтиками и скрепками и поставил среди других подобных контейнеров. Лампочки, дававшие голубую вспышку, и энергоблок представляли более сложную проблему, которую Гил разрешил, пробежав с ними к задней двери и выбросив их через забор на пустырь, служивший свалкой мусора.
Какой-то миг Амиант наблюдал за его действиями, а затем, осененный мыслью, побежал наверх. Вернулся он за несколько секунд до того, как в мастерскую снова ворвался Уоллег.
- Строго говоря, - произнес жестким размеренным тоном Уоллег, - моя забота - лишь Цеховые правила и рабочие стандарты. Тем не менее, я - государственный служащий и выполнил свой долг. Могу добавить, что мне было стыдно обнаружить хранящиеся у резчика по дереву дуплицированные материалы, несомненно, незаконного происхождения.
- Да, - пробормотал Амиант. - Должно быть, это оказалось тяжелым ударом.
Уоллег переключил внимание на скопированные документы и с отвращением крякнул.
- Как эти предметы попали вам в руки? Амиант с трудом улыбнулся.
- Как вы и догадались, из незаконного источника. Гил негромко выдохнул. По крайней мере, Амиант не собирался выложить все, как есть, в приступе презрительной откровенности. Прибыло трое агентов Министерства Соцобеспечения: Хелфред Кобол и пара контролеров с острыми, зыркающими глазами. Уоллег объяснил им положение дел, продемонстрировал сдуплицированные документы. Хелфред Кобол укоризненно посмотрел на Амианта. Двое других агентов Министерства Соцобеспечения произвели в мастерской короткий обыск, но ничего больше не нашли; было ясно, что они не заподозрили, будто Амиант сам дуплицировал эти материалы.
Вскоре два контролера отбыли вместе с Амиантом, несмотря на протесты Гила.
Хелфред Кобол отвел его в сторону.
- Следи за своими манерами, мальчик. Твой отец должен отправиться в управление и ответить на вопросник. Если обвинения ему предъявляются несерьезные - а я считаю, что дело обстоит именно так, - то он избежит перестройки.
Хелфред Кобол прошелся туда-сюда по мастерской, то беря какой-нибудь инструмент, то щупая кусочек дерева, иной раз поглядывая в сторону Гила так, словно желал что-то сказать, но оказывался не в состоянии найти нужные слова. Наконец, он пробормотал что-то неразборчивое и стал в дверях, глядя на площадь.
Гил гадал, чего, собственно, он ждет. Возвращения Амианта? Эту надежду вдребезги разбило прибытие высокой седой агентессы, задача которой явно заключалась в том, чтобы взять на себя управление домом. Хелфред Кобол коротко кивнул ей и отбыл без дальнейших слов.
Женщина обратилась к Гилу отчетливым внятным голосом:
- Я - надзирательница Хантиллебек. Поскольку ты несовершеннолетний, мне поручено надзирать за домом до тех пор, пока не вернется ответственный взрослый. Короче, ты под моей опекой. Тебе незачем менять свой обычный распорядок; можешь спокойно работать или упражняться в благочестии, или чем ты там еще обычно занимаешься в это время.
Гил молча склонился над ширмой. Надзирательница Хантиллебек заперла дверь, обследовала дом, везде зажигая свет, пофыркивая при виде холостяцкого хо-, зяйства. И вернулась в мастерскую, оставив везде в доме горящий свет, хотя в окна еще проникало вечернее солнце.
Гил решился робко возразить.
- Если вы не против, я погашу свет. Отец не любит кормить лордов больше, чем необходимо.
Это замечание вызвало сильное раздражение у надзирательницы Хантиллебек.
- Я против. В доме темно и отвратительно грязно. Я желаю видеть, на что ступаю. Не хочу наступить на что-нибудь скверное.
Гил с миг подумал, а затем на пробу предложил:
- Ничего скверного тут на самом-то деле нет. Я знаю, что отец придет в ярость - и если мне можно выключить свет, то я буду бежать впереди и снова включать его, когда бы вам ни захотелось куда-то пойти.
Надзирательница резко развернулась и прожгла Гила таким разъяренным взглядом, что тот отступил на шаг.
- Пускай горит! Какое мне дело до скупости твоего отца? Он что, хочет задушить Фортинан? Мы что, должны ради него питаться грязью?
- Не понимаю, - запинаясь, проговорил Гил. - Отец - хороший человек. Он никому бы не причинил вреда.
Надзирательница презрительно сморщилась, отвернулась, расположилась поудобней на кушетке и принялась вышивать тамбуром шелковую паутину. Гил медленно отошел к своей ширме. Надзирательница достала из ридикюля вязку из засахаренных водорослей, затем бутылочку кислоимбирного пива и кусок пирога с творогом. Гил поднялся в жилые помещения и перестал думать о надзирательнице Хантиллебек. Он съел тарелку бобов, а затем в пику надзирательнице погасил свет на верхних этажах и направился к кушетке. Он не знал, как провела ночь надзирательница, так как утром, когда он спустился по лестнице в мастерскую, она уже исчезла.
Вскоре после этого в мастерскую притащился Амиант. Его редкие седые волосы торчали во все стороны, а глаза походили на лужицы ртути. Он посмотрел на Гила, Гил посмотрел на него.
- Они, - спросил Гил, - они сделали тебе больно? Амиант покачал головой.
Гил в страхе наблюдал за ним, пытаясь решить, болен отец или нет. Амиант успокаивающе поднял руку.
- Незачем волноваться. Я плохо спал… Они искали?
- Не усердно.
Амиант неопределенно кивнул. Поднявшись, он подошел к двери и постоял, глядя через площадь, словно эта сцена - деревья-мозолепяты, пыльные кусты-ан-нелы, строения напротив - была ему незнакома. Он повернулся, прошел к своему верстаку, осмотрел полувырезанные пластины своей новой ширмы.
- Можно мне принести тебе чего-нибудь поесть? - спросил Гил. - Или чай?
- Не сейчас. - Амиант поднялся наверх. Через минуту он вернулся со своей старой папкой, которую и положил на верстак.
- Там есть дубликаты? - в ужасе спросил Гил.
- Нет. Они под черепицей. - Амиант, казалось, ничуть не удивился, что Гилу известно о его деятельности.
- Но… Зачем? - спросил Гил. - Зачем ты дуплицировал эти вещи?
Амиант медленно поднял взгляд и посмотрел Гилу прямо в глаза.
- Если не я, - спросил он, - то кто же?
- Но… Правила… - Голос Гила оборвался. Амиант ничего не ответил. Молчание значило больше, чем все, что он мог сказать.
Амиант раскрыл папку.
- Я надеялся, что ты сам обнаружишь их, когда научишься читать.
- А что это?
- Различные документы из прошлого - когда правила были иными. - Он взял одну из бумаг, взглянул на нее, отложил в сторону. - Некоторые очень ценны. - Он перебрал документы. - Вот: хартия старого Амброя. Почти непонятна, а теперь едва ли вообще известна. Тем не менее, она по-прежнему в силе. - Он отложил бумагу в сторону, коснулся другой. - Вот легенда об Эмфирионе.
Гил посмотрел на знаки и узнал в них старинное архаическое письмо, по-прежнему непонятное ему. Амиант прочел ее вслух. Дойдя до конца страницы, он остановился и положил бумагу.
- Это все? - спросил Гил.
- Не знаю.
- Но чем она заканчивается?
- Этого я тоже не знаю.
Гил неудовлетворенно поморщился.
- А это правда?
- Кто знает? - пожал плечами Амиант. - Наверное, Историк.
- А кто он?
- Не знаю.
- Но чем она заканчивается?
- Этого я тоже не знаю.
Гил неудовлетворенно поморщился.
- А это правда?
- Кто знает? - пожал плечами Амиант. - Наверное, Историк.
- А кто он?
- Некто издалека. - Амиант подошел к шкафчику, принес пергамент, чернила и перо. И принялся переписывать фрагменты. - Я должен снять копии с них всех, я должен распространить их там, где они не пропадут. - И склонился над пергаментом.
Несколько минут Гил стоял, глядя на него, а затем повернулся, когда дверной проем закрыла тень. В мастерскую медленно вошел какой-то человек. Амиант поднял взгляд. Гил посторонился. Гостем оказался высокий мужчина с большой красивой головой и ежиком тонких седых волос. На нем была куртка из черного поплина с дюжиной вертикальных рубчиков под каждым рукавом, белый жилет, брюки в черно-коричневую полоску: богатый, очень приличный костюм, наряд человека с положением. Гил, видевший его прежде на Цеховых собраниях, узнал п-ля Блейза Фодо, Цехмейстера собственной персоной.
Амиант медленно поднялся на ноги.
- Я слышал о ваших трудностях, п-ль Тарвок, - заговорил глубоким серьезным голосом Фодо, - и пришел доставить вам благие пожелания Цеха и мудрый совет, буде он вам требуется.
- Спасибо, п-ль Фодо, - поблагодарил Амиант. - Жаль, вас не было здесь, чтобы посоветовать Эллсу Уол-легу не выдавать меня.
Цехмейстер нахмурился.
- К несчастью, я не могу предвидеть всякий неблагоразумный поступок, совершенный всяким членом. И делегат Уоллег, конечно же, выполнил свой долг так, как он его понимал. Но я удивлен, застав вас за писанием. Чем вы занимаетесь?
- Я переписываю древнюю рукопись, - произнес предельно отчетливо Амиант, - чтобы та могла сохраниться на грядущие времена.
- Что это за документ?
- Легенда об Эмфирионе.
- Ну, в таком случае, это достойно восхищения. Но ведь это же наверняка дело писцов. Они не занимаются резьбой по дереву, а мы не занимаемся ни сочинительством, ни писанием. Какой нам был бы прок? - Он показал взмахом руки на неаккуратный почерк Ами-анта и слегка улыбнулся. - Эту копию никак не назовешь безупречной.
Амиант почесал подбородок.
- Разобрать-то, надеюсь, можно… Вы умеете читать написанное на архаическом?
- Конечно. Какое старое дело столь занимает вас? - Он взял фрагмент и чуть склонил голову набок, разгадывая смысл текста:
«На планету Доом, или, как говорят некоторые, Дом, которую люди покорили трудом и болью, и где они устроили фермы вдоль берега моря, явилась чудовищная орда с темной луны Сигил.
Люди давно уже отложили оружие и теперь мягко обратились к пришельцам:
- Если вы голодны, ешьте нашу пищу, разделите с нами изобилие, пока не утолите свои потребности.
Чудовища не умели говорить, но их огромные рога громко протрубили:
- Мы явились не за едой.
- Вас окружает аура безумия луны Сигил. Вы явились за покоем? Тогда отдохните, послушайте нашу музыку, омойте ноги свои в волнах морских, и вы скоро успокоитесь.
- Мы явились не за покоем, - пролаяли пришельцы.
- Вас окружает аура безнадежного отчаяния лишенных любви существ, поэтому вы должны вернуться на темную луну Сигил и прийти к соглашению с теми, кто отправил вас.
- Мы явились не за любовью, - проревели те же рога.
- В чем же тогда состоит ваша цель?
- Мы явились сюда поработить людей Доома или, как говорят некоторые, Дома, дабы жить их трудом. Признавайте нас, хозяев своих, ибо тот, кто косо посмотрит на нас, растоптан будет ужасными нашими ногами.
И они поработили людей. И в должное время Эмфирион, сын рыбаков, поднял восстание и повел свой отряд в горы. И все, кто слышал слова его, понимали, что правдивы они, и поэтому много людей поднялось против чудовищ.
Огнем и пламенем, муками и пожарищами творили чудовища с Сигила месть свою. Однако голос Эмфириона звенел с горы и побуждал всех, кто слышал его, к неповиновению.
Чудовища двинулись в поход на горы, разбивая скалы камень за камнем, и Эмфирион удалился в далекие края: к камышовым островам, лесам и мраку.
А следом шли чудовища, не давая ни малейшей передышки. В Еловой Седловине, за Кувалдовыми горами, встретил Эмфирион орду. Заговорил он голосом правды и показал им сверкающую скрижаль:
- Смотрите! - говорил он. - Я держу волшебную Скрижаль правды! Ты - Чудовище, я - Человек. Каждый одинок, каждый видит зарю и закат; каждый ощущает боль и избавление от боли. Почему же один должен быть победителем, а другой жертвой? Если вы не внемлете мне, то должны будете испить горькую чашу и никогда больше не будете разгуливать по пескам темного Сигила.
Не могли чудовища не поверить голосу Эмфириона и остановились, дивясь сему. И сказал верховный монстр:
- Эмфирион! Отправляйся с нами на Сигил и выступи в Катадемноне5; ибо есть сила, коя побуждает нас к злым деяниям». ‹Название это, кажется, происходит от латинского глагола dam. no - осуждать, приговаривать. А от него, в свою очередь, происходит английское слово damn - проклинать, ругать, осуждать, губить. - Прим. Перев ›
***
Блейз Фодо медленно положил бумагу на стол.
- Да… Да, и верно. - Он передернул плечами, оправив черную куртку. - Изумительны иные из этих старинных легенд. Однако мы должны сохранять чувство соразмерности. Вы опытный резчик по дереву, ваши ширмы превосходны. Вашего прекрасного сына тоже ждет счастливое будущее. Так зачем же терять ценное рабочее время на записывание старых сказок? Это становится одержимостью! Особенно, - многозначительно добавил он, - когда это приводит к действиям, нарушающим правила. Вы должны быть реалистом, п-ль» Тарвок!
Амиант пожал плечами, отложил в сторону пергамент и чернила.
- Наверное, вы правы. - Он взял долото и принялся вырезать узор на ширме.
Блейз Фодо еще полчаса расхаживал взад-вперед по, мастерской, глядя через плечо сперва Гила, а потом Амианта. Он попенял Амианту за то, что тот позволил коллекционерской страсти одолеть себя и таким образом купить незаконные репродукции. А также обратился к Гилу, побуждая его к усердию, благочестию и скромности.
- Тропа жизни - хорошо проторенна, наимудрейшие и наилучшие установили на ней указатели, мосты и предупреждающие знаки; искать по сторонам новые или лучшие пути - проявление либо упрямства, либо надменности. И потому смотри на своего агента Министерства Соцобеспечения, на своего Цехового делегата, на своего Прыгрука; следуй их наставлениям. И будешь жить спокойно и в довольстве.
Наконец Цехмейстер Фодо отбыл. Как только дверь за ним закрылась, Амиант положил стамеску и вернулся к переписыванию. Гил не знал, что сказать, хотя сердце его переполняли чувства. Он вышел на площадь купить еды и повстречал совершавшего обход Хелфре-да Кобола.
Агент Министерства Соцобеспечения остановил его.
- Что такое нашло на Амианта, отчего он ведет себя словно хаосист.
- Не знаю, - ответил Гил. - Но он не хаосист. Он - хороший человек.
- Это-то я понимаю, вот потому я так озабочен. Наверняка ему невыгодны поступки, нарушающие правила; и ты тоже должен это понимать.
Гил считал поведение Амианта несколько странноватым, но ни в коем случае не вредным или неправильным. Однако спорить об этом с Хелфредом Коболом он не стал.
- Он, увы, слишком смел, - продолжил агент Министерства Соцобеспечения. - Ты должен ему помочь. Мальчик ты ответственный. Оберегай отца от опасности. Тратя зря время на невозможные легенды и подстрекательские трактаты, он может лишь обогатить свою палочку!
Гил нахмурился.
- Это то же самое, что и «увеличить свой заряд»?
- Да. Ты знаешь, что это значит? Гил покачал головой.
- Ну, в Министерстве Соцобеспечения есть корзинки с палочками, каждая со своим номером, каждая представляет какого-то человека. Меня, или Амианта, или тебя самого. Большинство этих палочек - чистое, неактивное железо; другие же намагничены. При каждом проступке или правонарушении палочке сообщается тщательно рассчитанный магнитный заряд. Если нет никаких новых проступков, то магнитный заряд вскоре рассеивается и исчезает. Но если проступки продолжаются, то магнетизм усиливается, и наконец срабатывает сигнал и правонарушитель должен быть отправлен на перестройку.
Гил посмотрел через площадь на дом. А затем спросил:
- А что происходит, когда человека перестраивают?
- Ха-ха! - мрачно воскликнул Хелфред Кобол. - Ты выспрашиваешь о наших Цеховых тайнах. Мы о таких вещах не говорим. Достаточно знать, что правонарушителя излечивают от его склонностей к нарушению правил.
- А у нескопов есть палочки в Министерстве?
- Нет. Они не получатели и находятся за рамками системы. Когда они совершают преступления, что с ними случается часто, то их изгоняют из Амброя.
Когда Гил вернулся домой, Амиант спал за верстаком, уронив голову на руки. Гил в ужасе попятился. Справа и слева от отца лежал разложенный на верстаке сдуплицированный материал: все имевшиеся у Амианта образцы. Похоже, он пытался разложить бумаги по порядку, когда его сморил сон.