Наблюдая за тем, как растет интерес к артефактам Робина, мы параллельно занимались поисками «Часового механизма» Кормана Эдди, исчезнувшего из поезда в середине прошлого века. Скульптор, чья блестящая карьера тогда только начиналась, уже был знаменит, но его звездный час еще не настал. Он взял скульптуру с собой в местный андикварский поезд и каким-то образом – никто не понимал, как такое могло случиться, – оставил ее на сиденье, выходя в Милл-Харборе. «В поезд вошла красивая девушка, и я отвлекся», – объяснял он.
«Часовой механизм», выполненный в абстрактной манере, изображал, по словам специалистов, неумолимое течение времени и его влияние на душу. То был набор пружин, стрелок, шестеренок, римских цифр, колесиков, циферблатов и маятников. Несмотря на небольшие размеры, для перевозки скульптуры потребовалось два сиденья. Она была упакована в прозрачную пленку. Эдди сидел по другую сторону от прохода.
Судя по всему, Эдди осознал свою оплошность вскоре после того, как сошел с поезда. Он ехал в такси в Ванкувер-центр, где должно было состояться торжественное открытие скульптуры. Охваченный ужасом, он немедленно связался с персоналом поезда, но пропажу найти не удалось. Оказалось, что через несколько минут после отхода поезда от станции пассажиры видели женщину: она с трудом тащила скульптуру в заднюю часть вагона, в котором ехал Эдди. Полиция уже ждала в Куиреску, на следующей станции, но не обнаружила и следа женщины – как и пропавшей работы. После осмотра участка пути между станциями, длиной в сорок три мили, нашли обертку: больше ничего.
Эдди был вне себя от горя. До приезда в Милл-Харбор он никому не показывал скульптуру. «Это должно было стать особенным событием для Ванкувер-центра и для меня лично», – сказал он позднее.
Эта история произошла в 1341 году, девяносто три года назад. Мы заинтересовались ею, когда на рынке появилась «Вареска» Эдди: некоторые наши клиенты начали высказывать сожаления, что скульптуру «Часовой механизм» так и не удалось найти. По их словам, они отдали бы за нее немалые деньги.
Мы стали просматривать документы и сообщения в прессе, побеседовали с двумя свидетелями и несколькими аватарами, побывали на обеих станциях. За прошедшие годы они сильно изменились, но общий план остался прежним. Мы лично убедились, что никто не мог сойти в Куиреску со скульптурой в руках и остаться незамеченным.
Я подумала, что к пропаже мог быть причастен кондуктор.
– Иначе никак, – сказала я. – Женщина, кем бы они ни была, нуждалась в помощи. Ей нужно было спрятать скульптуру и скрыться самой.
– Поезд обыскать нетрудно, особенно если ты ищешь такую крупную вещь, – ответил Алекс. – Нет, вряд ли.
– Что же тогда, Шерлок?
Алекс улыбнулся. Я часто думала о том, откуда взялось это слово, но выяснить его происхождение так и не сумела.
– Ну, например, – сказал он, – зачем вор выбросил обертку?
Я пожала плечами.
– Не знаю.
– По-моему, это можно было сделать только одним способом. Доказать я, разумеется, ничего не могу, но если исключить невозможное…
– Слушаю.
Алекс обожает такие мгновения.
– Не думаю, что женщине удалось бы успешно скрыться от полиции. Свидетели могли ее опознать. Как еще объяснить тот факт, что она тоже исчезла?
– Выбралась сзади?
– Что ж, можно списать и на небрежность полиции. Но…
– Да?
– Вопрос: если тебе нужно везти с собой ценную скульптуру, во что ты ее завернешь?
– В материал, который послужит для нее защитой.
– Станешь ли ты демонстрировать ее всем подряд?
– Нет.
– Следующий вопрос: зачем использовать прозрачный материал?
Я поколебалась.
– Чтобы похвастаться. Для чего еще?
– Очень хорошо, Чейз. Мне кажется, самое правдоподобное объяснение таково: женщины вообще не было. Был кто-то другой – скорее всего, переодетый мужчина.
В такие моменты у меня начинает кружиться голова.
– Не слишком ли маловероятно: женщина или переодетый мужчина оказывается в поезде, где один скульптор случайно оставил на сиденье нечто ценное?
– Пожалуй, да. А значит, все было подстроено.
– Каким образом?
– Карьера Эдди только начиналась.
– И?..
– Ему не помешала бы реклама.
Я рассмеялась.
– Тебе виднее. Но где она спрятала скульптуру?
– Чейз, я сомневаюсь, что «Часовой механизм» вообще существовал.
– То есть?
– Это все сказка. С самого начала.
– Но ведь Эдди вез его в поезде. Есть свидетели.
– Вероятно, они видели нечто, собранное из отдельных частей – скорее всего, с помощью корбицида. Или того, что растворяется в воде. Конструкция должна была легко разбираться.
Мы сидели на скамейке в Куиреску. Я уже начала понимать, что имеет в виду Алекс, когда к станции подошел поезд, поднимая клубы пыли, и остановился у платформы. Из вагонов стали выходить пассажиры. Мне пришлось перейти почти на крик, чтобы Алекс меня услышал.
– Хочешь сказать, она спустила все в туалет?
– А потом он снял парик. Вероятно, тем же вечером он ужинал с Эдди.
– В чем смысл всего этого?
– Эдди выставил бы малоинтересную скульптуру в Ванкувер-центре, и все. А так он на неделю стал центром внимания прессы. Истории о похищении ценных произведений искусства нравятся всем. Предупреждаю твое возражение: все сочтут, что скульптура действительно была ценной, иначе никто не стал бы ее похищать, да еще столь изощренным способом. Добавь загадку, на вид неразрешимую. Кто-нибудь обязательно скажет, что репутация Эдди незаслуженно раздута. Но он стал знаменит благодаря истории с «Часовым механизмом»: на это ему вполне хватило таланта.
Мы возвращались на поезде в Андиквар. Алекс откинулся на спинку кресла, закрыв глаза.
– Что с тобой? – спросила я.
– Устал. – В последнее время он часто уставал.
– Тебе нужен отпуск.
Он улыбнулся, не открывая глаз.
– А кто будет заниматься бизнесом?
– Я серьезно.
– Я прекрасно себя чувствую, Чейз.
Наступила темнота – мы въехали в туннель, который преодолели за несколько секунд.
– Когда собираешься назначить дату аукциона?
– Пока думаю. Стоимость артефактов продолжает расти. Но ты права: пора их продавать, пока мы движемся в верном направлении.
Он снова замолчал.
– Размышляешь о Робине? – спросила я.
– Нет. С чего ты взяла?
Я пожала плечами.
– Просто показалось.
– А ты?
– Немного. – Алекс снова замолчал. Я смотрела на проносящийся мимо лес. – Знаешь, о чем я думаю?
– Что он, возможно, жив и развлекается где-то на островах?
– Не исключено.
Алекс покачал головой.
– Робин был слишком предан своему делу, чтобы просто взять и исчезнуть. Нет, вряд ли.
– У тебя нет никаких мыслей?
– Вообще никаких. Я разговаривал с Шарой. Сказал, что Робин был на Санусаре, а потом на Скайдеке, когда там видели неопознанные корабли.
– И что она думает по этому поводу?
– Даже не знает, что и подумать. Но она сказала мне то же, что, видимо, сказала тебе: найди блокнот.
Вагон слегка накренился, вписываясь в поворот.
– Мне не хватает Гейба, – сказала я. – Почему-то в последнее время я часто его вспоминаю.
– Таинственные корабли в ночи, – кивнул Алекс.
– Наверное.
Я сидела, прислушиваясь к шуму вентиляции в салоне. Мы выехали из леса, пересекли Мелони и помчались вдоль берега. Алекс поерзал, устраиваясь поудобнее. В купе было тесно.
– У меня такое чувство, – сказала я, – что нам придется отправиться на Виргинию.
– Боюсь даже начинать, – помолчав, ответил Алекс. – Робин был уже немолод, когда это случилось. Вероятность, что он до сих пор где-то живет…
– Когда полетим?
– Через пару недель, не раньше. У меня и без того хватает дел.
– А что, если для начала я отправлюсь туда одна?
– И что ты собираешься делать?
– Ты мне не доверяешь?
– Конечно доверяю.
Алекс тем не менее ждал моего ответа.
– Буду вести себя как турист. Поброжу по окрестностям, познакомлюсь с людьми: вдруг выясню что-нибудь. Не может быть, чтобы никто ничего не знал.
Глава 7
Остров Виргиния находится примерно в десяти минутах пути от побережья Кинезии, в четырех временных зонах от Андиквара, по другую сторону экватора. Длина его составляет четырнадцать километров. В самом широком месте остров можно пересечь пешком за двадцать минут. Когда я вылетала из Андиквара, была пасмурная, холодная ночь, но на Виргинии стояло лето.
Последнюю часть пути я проделала на маленьком челноке, который доставил меня с материка в отель «Ворон на ветру». Была середина дня, и на аллеях толпились туристы. Заселившись в номер, я взглянула на ряд пологих холмов, за которыми виднелся океан, и позвонила Алексу.
– Я на месте. Здесь просто великолепно.
– Я на месте. Здесь просто великолепно.
– Хорошо. – Он сидел за столом и завтракал. – Как прошел полет?
– Все по расписанию.
– Ладно. Развлекайся.
– Хотелось бы.
– И еще, Чейз: постарайся ни на кого сильно не давить, хорошо? Прошло слишком много времени, и вряд ли тебе удастся что-либо выяснить. Просто попытайся понять, как жил Робин, каким он был, что знали о нем соседи. Может, сумеешь узнать, чем он занимался во время последнего полета и как долго отсутствовал.
– Хорошо.
– Можешь не спешить.
– Рада слышать. Думаю, первым делом я отправлюсь на пляж.
– Отлично. Гм…
– Да, Алекс?
– Ты еще не была в доме Робина?
– Алекс, я только что прилетела.
– Угу, конечно. Да, еще кое-что…
– Что?
– Вчера вечером звонил Джек Рэмси. Через пару дней он свяжется с тобой, чтобы взять интервью. Будь осторожнее в разговоре с ним. Он не должен услышать ничего, что противоречило бы мифам. Понимаешь? Если тебе скажут, что Робин сбежал с местной танцовщицей – пусть так и будет. Рэмси должен написать, что ты относишься к этой истории крайне скептически, отправилась на остров не по собственной воле и задумываешься, стоит ли вообще этим заниматься.
– Алекс, ты не хуже меня знаешь, что Рэмси в это не поверит.
– Ему вовсе не обязательно во что-то верить. Ему нужна от тебя история, которой он сможет воспользоваться. Хорошо?
– Ладно.
– Если что-то выяснишь, прибереги для меня.
Нельзя сказать, что мы не проделывали такого раньше. Конечно, не слишком этично распускать слухи для повышения ценности товара, имеющегося у клиента, но Алекс считает, что хуже от этого никому не становится. Мы лишь зарабатываем деньги. В этом нет ничего плохого. К тому же он не просил меня открыто лгать – лишь обеспечить определенный контекст. Именно так он обычно и говорил – «контекст».
Решив, что пляж может подождать, я надела шорты и белый пуловер с вышитым на нагрудном кармане якорем, после чего смешалась с толпой туристов.
На острове Виргиния имелось около четырехсот домов. На набережной стояли отели, пансионаты, магазины и сувенирные лавки, а также конференц-центр, конюшня, пристань с множеством развлечений, детский зоопарк и аквариум. И конечно, вдоль моря тянулись пляжи.
Я стала искать кого-нибудь, не похожего на туриста, и остановилась на пожилой паре, сидевшей за столом под деревом. Купив сэндвич и шоколадного печенья, я присела на соседнюю скамейку. Привлечь внимание женщины и завязать разговор оказалось достаточно легко. Через несколько минут я уже сидела вместе с ними, делясь впечатлениями об окрестностях и жуя печенье. Большую часть своей семидесятилетней жизни они провели на Виргинии и не могли представить себе существования в другом месте. Но когда я заметила, что здесь жил Кристофер Робин, они переглянулись и пожали плечами.
– Может быть, – сказала женщина.
Чуть дальше трудился над своей лодкой старик в шортах.
– В это время года на острове царит полная свобода, – сказал он. – Каждую ночь устраивают вечеринки, дети бегают одни где попало. Я бы своих просто так не отпустил.
Старика звали Уэс Корвин. Ему было далеко за сто, и с лица его не сходила довольная улыбка. Жизненные планы Уэса, совершенно очевидно, не простирались дальше плавания по океану. При первой же возможности я сообщила, что мне здесь очень нравится и что я пишу статью о Кристофере Робине – поэтому и прилетела на остров.
– Помню, я видел его, когда только перебрался сюда, – сказал Корвин. – Вечерами он обычно гулял по берегу бухты – иногда с женой, иногда один. Помню, порой он просто стоял, облокотившись на ограждение и глядя в море. Я не вел с ним бесед, разве что здоровался. Похоже, его мало интересовало происходящее вокруг. Каждый раз, когда я встречал Робина, он смотрел в океан, или на небо, или куда-то вдаль. Понимаете, о чем я?
– Но вы знали, кто он такой?
– Черт побери, я до сих пор не знаю, кем он был. Кажется, знаменитый ученый. Вот и все, что я могу сказать.
В баре «У Руби» я выпила содовой с лимоном в компании двух женщин: одна была высокой и немногословной, другая – коренастой и очень общительной. Печально качая головой, они рассказали мне, что Робин изменял Элизабет, которая узнала об этом и ждала его в ту ночь, когда он вернулся домой.
– Все знают, что случилось на самом деле, просто не любят об этом говорить, – заявила высокая.
– Хотите сказать, что она его убила?
– Не знаю, как ей это удалось. Свидетелей не было.
– Но вы считаете, что она убила его и сбросила в океан?
– Да. Возможно, у нее было оружие. Допустим, Элизабет просто сказала мужу, что в небе видны странные вещи, и заманила его на обрыв, а какой-нибудь сообщник помог ей вытащить тело. Денег у Элизабет хватало, и она вполне могла кому-то заплатить.
– Тело так и не нашли, – добавила ее приветливая подруга. Похоже, она гордилась этим обстоятельством.
Вечером я взяла такси и отправилась на южную оконечность острова, к бывшему дому Робинов: тот одиноко стоял на обрыве, нависавшем над морем. Вокруг не было видно никаких других построек. Подойдя к дому, я увидела табличку с надписью «Продается» и кодом, позволявшим потенциальному покупателю связаться с агентом.
Дом выглядел более внушительно, чем на фотографиях, хотя и был меньше большинства жилых зданий на острове – одноэтажный, с небольшими окнами, темно-зелеными ставнями, двускатной крышей и трубой. Других труб в этих краях я пока не видела. Дом стоял в тени толиваровых деревьев. С трех сторон его прикрывала живая изгородь, которую давно не стригли.
Обойдя вокруг дома, я вышла на край утеса и несколько минут стояла, глядя на море. Тремя этажами ниже накатывались на камни волны прилива.
Я уже выяснила, что никакого оружия там не нашли; о супружеской измене тоже не упоминалось. Не обнаружилось никаких признаков того, что Элизабет была замешана в исчезновении своего мужа. Ее ни в чем не обвиняли, хотя в прессе сообщалось, что следователи заинтересовались ею – но, похоже, лишь потому, что она была женой пропавшего. В подобных случаях супруга автоматически становится главным подозреваемым.
Хозяйка отеля «Ворон на ветру» Илена Катайя сообщила мне, что Элизабет была ее давней подругой. Невысокая и крепко сложенная, Илена сохранила прежнюю энергию, несмотря на годы. Она постоянно что-то переставляла, вытирала стойку, вводила данные в систему, поправляла занавески. Илена вела себя дружелюбно с посетителями, но когда я спросила об исчезновении Робина, тон ее стал напряженным.
– Элизабет постоянно мучила мысль, – сказала она, – что кто-нибудь может подумать, будто это ее рук дело. Будто она убила собственного мужа.
– Они были близки? – спросила я.
– Полагаю, да. Как и большинство супругов, – подмигнула мне Илена. – Они хорошо ладили, хотя Робина вряд ли можно было назвать образцовым мужем. Его интересовала только физика. Сколько я помню, он говорил лишь о том, чем непосредственно занимался. Кевин однажды стал призером соревнований по плаванию, когда учился в школе. Он был отличным пловцом, да и сейчас в прекрасной форме.
– Кевин – ваш сын?
– Да, – кивнула она. – Он занял первое место на Турнире Побережья. Я хотела показать им награду, но Крис не проявил к ней никакого интереса. Он был из тех, кто, оказавшись в обществе, говорит о черных дырах либо смотрит на часы. Вы же знаете, таких людей немало.
Я знала не так уж много мужчин, которые все время говорят о черных дырах, но возражать не стала.
– Элизабет могла быть причастна к случившемуся?
– Нет, ни в коем случае. – Илена задумчиво покачала головой. – Ни за что.
– По ее словам, она проспала всю ночь и не слышала, как прилетел скиммер Чермака. Как такое могло произойти?
– Думаю, в прессе слегка исказили факты. Как рассказывала мне сама Элизабет, она слышала, как садился скимер: этот звук разбудил ее. Но она лишь повернулась на другой бок и снова заснула. Так бывало и раньше – например, за пару недель до этого события.
– Перед последним полетом он отсутствовал две недели?
– Да. Две или три, как-то так. Помню, Элизабет жаловалась мне, что Робин опять улетает. Все эти путешествия ее совсем не радовали. – Илена прикусила губу. – Пожалуй, я слишком много болтаю.
– Ей не нравилось, что мужа часто нет дома?
– Не только это. Она боялась, как бы с ним чего-нибудь не случилось.
– Почему?
– Ну… они ведь потеряли Билла Винтера.
– Билла Винтера? Кто это?
– Ученый. Кажется, историк. Однажды он полетел с ними. Они где-то высадились, и на Билла напал хищник.
Я ничего не слышала об этом, но подробностей Илена сообщить не могла.
– Не знаете, как долго он отсутствовал? – спросила я. – В последний раз?
– Думаю, дня три-четыре.
– И все?
– Да, около того.
В вестибюль «Ворона на ветру», где мы сидели, вошла семья с тремя маленькими детьми.