Рецепт любви - Юлия Кузнецова 8 стр.


– О боже, – сказал Тимофей, – тут у нас авария! Трагедия! Вселенского масштаба.

– Тебе надо было подождать, пока она разогреется, – вставила Карина.

– Ничего, – приободрила Люда, – в следующий раз будешь знать.

– А все из-за спешки, – покачала головой Марина Аркадьевна, – а поспешность где нужна?

– При ловле блох! – воскликнул Тимофей, и все засмеялись.

Все, кроме Игоря. Он взял за ручку Ирину сковородку, слил ненужный сок в раковину и снова поставил посудину на конфорку. Курица зашипела.

– Все равно сок потерян. Курица будет сухая, – вынесла вердикт Марина Аркадьевна.

– Выручит соус, – тихо сказал Игорь.

Его никто не услышал. Только Ира, с благодарностью посмотревшая на него во все глаза. И поэтому она очень внимательно следила за тем, как ребята делали соус из лука, помидоров, чеснока и зелени. А потом аккуратно укладывали все каждый в свою кастрюлю.

Пока курица тушилась, Марина Аркадьевна вышла. Люда и Тим разговорились о школьных новостях, молчаливая Карина углубилась в свои записи, Игорь вернулся к комбайну. А Ире очень захотелось как-то реабилитироваться. Доказать учительнице, что, вообще-то, она любит и умеет готовить!

Она нашла в шкафчике гвоздику. И кинула пару штук в свою кастрюльку.

Запахло немного по-другому, чем-то пряным и восточным.

– Зелень! – скомандовал Игорь, и все вскочили и стали сыпать в свои кастрюли кинзу и укроп.

И сразу щелкнули конфорками. Ира тоже, повторяя за всеми.

Вернулась Марина Аркадьевна, принялась принимать работу. Игорю она просто кивнула. Девчонок похвалила, сказала, что у них наметился прогресс. Тимофею заявила, что он может и лучше готовить, если перестанет, наконец, трепаться и сосредоточится. А когда открыла Ирину кастрюлю, то нахмурилась:

– Зелень переварена. Ты отставила ее от плиты, когда бросила кинзу?

– Нет… Я просто выключила. Ну, как все.

– Значит, все в окно, и вы – в окно? Голову включать не собираетесь?

Ира вздрогнула. Вот ровно то же самое ей говорила мама! Только про колодец!

– То есть вам не пришло в голову, что раз электрическая плита долго разогревается, она в таком случае и долго остывает? Повар должен обладать логикой.

Ира огорчилась. Значит, плита еще минут пять варила эту зелень, хотя конфорка и была выключена! То-то у остальных такой яркий цвет блюда, а нее – такой мрачный.

– А я давно говорю, надо заменить это старье на новые плиты, – подал голос Игорь, – на новых электрических ждать не нужно.

– Игорь, перестаньте! – отмахнулась Марина Аркадьевна. – Повар должен приспосабливаться к любым обстоятельствам. И думать головой. А чем это пахнет еще? Вы, что, добавили гвоздику?

– Да, – растерялась Ира.

– А вот за это я могу и выгнать! – сердито сказала Марина Аркадьевна. – Вы новички! Какая тут может быть самодеятельность? Только испортите рецепт! Есть план, по нему и надо приготовить блюдо. Точка! Любое изменение меняет рецепт. Делает его рецептом не этого блюда. А какого-то другого. Дома делайте, что хотите. Тут – извольте слушаться.

– Но я не испортила рецепт!

– В любом случае – это не чахохбили.

– Простите…

Марина Аркадьевна пожала плечами.

– Правда. Я больше не буду, – сказала Ира упавшим голосом.

– Прощаю на первый раз, – сухо сказала Марина Аркадьевна.

Ребята стали есть то, что приготовили, но Ира аккуратно уложила все в сумку. Ей хотелось донести блюдо домой – для папы. Конечно, ему тоже может не понравиться этот запах.

– А зачем ты добавила гвоздику? – спросил Игорь, тоже укладывавший свое блюдо в сумку в пластиковом контейнере, который он принес заранее.

Ира отметила этот контейнер. Надо принести такой же. Она воспользовалась одноразовым контейнером, который Тимофей преподнес ей с таким видом, будто это был царский кубок из Оружейной палаты.

– Я люблю печь, – сказала она, – и люблю запах гвоздики. И еще, мне кажется, он сочетается с курицей.

Игорь кивнул. Ира не поняла, согласен он или нет. Он вообще был странный, этот Игорь. Молчаливый. Наверное, он такой – приземленный. В отличие от поэта Тимофея, который заливался теперь соловьем перед Людой и Кариной.

Ира поспешила домой. Снег перестал идти, и, чем ближе она подходила к дому, тем радостнее у нее становилось на душе.

Она смогла! Она сделала это! Она посетила эту школу! Провела там целый урок. И ребята неплохие, особенно Тимофей и девчонки. Да, она дурака сваляла с этой гвоздикой, но теперь она знает правила. Все по рецепту, и ни шагу в сторону. А дома она будет творить! Ведь главное, в школе ее научат – как.

Ира даже замурлыкала что-то себе под нос – и вдруг оборвала свою песню.

У подъезда стоял Влад. С огромным букетом оранжевых тюльпанов. Он заметил ее, радостно улыбнулся. Он был великолепен в новой светло-зеленой куртке и голубых джинсах.

Но, приблизившись, улыбаться Влад перестал.

– Почему от тебя пахнет чесноком?

Он даже отступил на шаг, словно запах мог перекинуться на его новую куртку.

– Я готовила…

– Что?! Где? Ты ж не дома была.

– Я начала ходить на кулинарные курсы. В соседнюю школу. – Она помолчала и добавила: – Я не могу по-другому.

– Понял, – сказал Влад сквозь зубы, – ладно. Все ясно! Это тебе. На прощание.

Он сунул ей тюльпаны и, повернувшись, ушел.

Все, чудесное настроение испарилось. Ира зажмурилась. Ну почему хорошее должно обязательно случаться в один день с плохим?!

Тут еще и мама с порога воскликнула:

– Какая красота! Влад подарил?

– Да, – не глядя на нее, сказала Ира, – мы расстались.

Ну, и началось! Тра-та-та… та-та-та… И что папа, конечно, уговорил ее, Ирину маму, разрешить Ире ходить в эту школу. И она согласна, если Ира будет делать уроки. Но если школа эта кулинарная стоит между ней и Владом, то мама – против!

К концу маминого «та-та-та» Ира и сама засомневалась, правильно ли было так поступать с Владом? В конце концов он был к ней так добр. Заботился о ней, о ее здоровье. Надо было хотя бы извиниться перед ним.

– А лучше помириться, – резюмировала мама.

Папа просто ахнул, когда Ира поставила на стол благоухающий «кубок» с чахохбили, которое было вовсе «не чахохбили», смел все за секунду и спросил, нельзя ли Ире ходить туда каждый день? Особенно ему понравилось, что блюдо пахло чем-то родным, чем-то, что Ира всегда добавляет в свои пироги.

– Гвоздикой, – невесело подсказала ему Ира.

У нее вновь возникли сомнения. Да, она здорово провела утро. Научилась удивительным штукам. Но вдруг мама права? Что больших высот в кулинарном деле ей не видать все равно, потому что она – «беспозвоночная»? И ей лучше приклеиться к Владу, у которого пробивной характер и который поможет Ире устроить свою жизнь лучшим образом? Ведь, кроме папы, никто ее не хвалит за то, как она готовит.

А папа может и просто так хвалить. Для поддержки.

Надо позвонить Владу. Хотя бы извиниться.

Не хочется! Но надо. Ира полезла за сотовым в сумку и вдруг заметила белевший там квадратик. Развернула его и прочла:

Навстречу бурям и мечте,

Не устрашась ничуть,

К своей заветной высоте

Держи упрямо путь.

Когда начнет тебя манить

Благих советов хор,

Непросто будет поступить

Ему наперекор.

Но пусть ничто тебя с пути

Прямого не собъет.

Ты в даль гляди и знай, иди –

Вперед, вперед, вперед!

Ира ахнула. Когда Тимофей успел сунуть это в ее сумку?! Вот это да! Она вновь перечитала стихотворение. Значит, он в нее верит? А не было похоже! Его как будто только развеселил ее провал с чахохбили.

Но раз он так написал в стишке – значит, верит! Вообще, ей понравилась эта игра – он ведь даже и не намекнул на то, что написал ей стих. А подсунул сюрприз ей в сумку. Значит, она ему нравится на самом деле? Здорово! Правда, был вопрос: нравится ли Тимофей ей? Да, он симпатичный, даже слишком. Но ведет себя странно, как шут. Больше всего, признаться, ей понравилось в нем то, что он поддержал ее сегодня своим стихом.

«Нет, Влад, прости, – прошептала Ира, – но я не буду тебе звонить!»

Она аккуратно укрепила записку со стишком на держателе для бумаг и поставила его рядом с ноутбуком. Если она еще раз потеряет веру в себя – перечтет стишок. Чтобы не сбиться с прямого пути. И идти «вперед, вперед, вперед»!

Глава 12 Непонятные мучения

– Да что происходит-то? – не выдержала Ляля. – Что это за цирк?!

Она кивнула на Влада и Полину Корнееву, которые, примостившись на соседней парте, играли в «точки». Оба насмешливо улыбались, показывая, что вполне понимают, что игра детская, однако при этом сосредоточенно смотрели в листок, не давая противнику обойти себя. Полина нервно хихикала, а один раз схватила Влада за руку:

– Не смей сюда ставить, сюда нельзя!

Ира покосилась на ее ногти с французским маникюром. Влад заметил ее взгляд, но она быстро отвернулась.

– Вы больше не вместе? – прошептала громко Ляля.

– Не смей сюда ставить, сюда нельзя!

Ира покосилась на ее ногти с французским маникюром. Влад заметил ее взгляд, но она быстро отвернулась.

– Вы больше не вместе? – прошептала громко Ляля.

– Да замолчи ты! – прошептала Ира, повернувшись к ней. – Он же услышит. Нет! Не вместе.

– Он тебя бросил? – огорченно спросила Сашенька, заправляя Ирин локон ей за ухо.

– Нет, – Ира сама провела рукой по волосам, проверяя, не выбились ли они из прически где-то еще, – я сама его бросила.

– О боже, – закатила глаза Ляля, – и с кем ты теперь останешься?!

Ира вспомнила листочек на держателе для бумаг.

– Есть с кем, – тихо ответила она.

– Тогда к чему такой кислый вид? – спросила Ляля. – Раз у тебя есть новый парень?

Влад поднял голову. И долго смотрел на Лялю. А потом вдруг протянул руку и провел пальцем по щеке Полины:

– Мелом испачкалась.

– Ой, – она сунула руку в сумку и вытащила зеркальце, – где?

– Вот! – Он вновь погладил ее щеку: – Все!

Ира ощутила в груди что-то неприятное, царапающее, почти болезненное.

– У меня нет другого парня, – громко сказала она Ляле и повернулась к Сашеньке.

– Какая отличная новость, Зарипова, – язвительно сказала литераторша, входя в класс, – отныне никто не будет мешать тебе писать хорошие сочинения!

Она положила перед Ирой листочек, весь исчерканный красным. «Двойка». Ира похолодела. Если мама узнает… Она же кулинарную школу запретит!

– Или хотя бы списывай у достойных учеников, – продолжала язвить литераторша, протягивая Саше ее листочек. – Мухина – не лучший выбор. А вот Виноградов…

– Ну нет, – сказал Влад, – я против всяких списываний.

Он поднялся, потянулся.

– Правильно, Виноградов. Вообще-то, я тоже, – улыбнулась литераторша. – Иди на место.

Он пошел, медленно, вразвалку, а потом вернулся на шаг и положил перед Ирой листок, изрисованный «точками». И задел ее плечо. Она вздрогнула, как от щелчка током. Влад ущипнул ее за ткань рукава:

– Синтетика?

Ира машинально кивнула.

– Ну что же ты, Зарипова! Надо носить хлопок, чтобы людей током не бить, – усмехнулся он.

– Виноградов, – поторопила литераторша.

– Уже иду!

– Полина, сотри с доски.

– Ну почему я? Я и так всегда мелом перепачканная.

– Ничего, Полин, я тебе помогу мел-то стереть, – подал с задней парты голос Влад.

А у Иры стучало – в ушах, в груди, в горле…

«Ты его все еще любишь?» – написала ей Сашенька.

«НЕТ».

«Почему же нервничаешь?»

«Не знаю! Мы только вчера расстались. А он уже клеит Корнееву. Неприятно».

Ира и сама толком не могла признаться себе, почему она так нервничает из-за Влада. Скорее всего, потому, что она остро почувствовала его неприязнь. А кому приятно, когда тебя в открытую ненавидят?

Ей казалось, что он так и сверлит ее глазами. Так бывает: крикнет кто-то в школьной столовке: «Таракан!» Все засмеются. Но даже если таракана и в помине нет, продолжать есть обед как-то противно. Вот и сейчас. Она не осмеливалась обернуться и проверить, смотрит он на нее или нет, но ей казалось, что она ощущает спиной волны его отвращения.

– Как твои-то? Не удавят? – спросила Сашенька, когда урок закончился и они принялись заталкивать в рюкзаки толстые тома «Войны и мира». – Прости, это из-за меня. Мне тоже «три с минусом» влепили. Это от «двойки» недалеко. Я в следующий раз получше подготовлюсь.

– Нет, Саша, – прервала ее Ира, – ты добрая, но так ты меня только избалуешь. Во-первых, я сама виновата. Во-вторых, я сама должна подготовиться к следующей самостоялке.

– К самостоялке по литературе? – уточнила Ляля. – А когда она будет?

– Самостоятельным по всем предметам, девчонки, – твердо сказала Ира, – все! Хватит валять дурака. Пора начать учиться.

– Вот это речи, – восхитилась Ляля, – балдею от тебя, мадам Зарипова! Это на тебя так расставание с Владом действует?

– Нет. У меня теперь мотивация для учебы есть. Иначе меня в кулинарную школу не пустят.

– В кулинарную школу! – обрадовалась Сашенька. – Значит, у тебя там все получилось?

– Ага, – кивнула Ира, складывая в несколько раз самостоятельную работу и засовывая листочек в кармашек рюкзака, – спасибо, что в тот раз не стали меня слушать. Не спугнули мою удачу.

– Ну, хоть какие-то мои советы тебе пригодились, – съязвила Ляля, но было видно, что она довольна, – не про парней, так хоть про хобби. Хороший совет всегда лучше вашей «доброты».

Она посмотрела на Сашеньку, и та надулась.

– Неправда, – запротестовала Ира, – мне вы обе дороги! Одна – поддержкой своей, другая – советами!

Но Сашенька теребила край джемпера, а Ляле вдруг срочно потребовалось ответить на эсэмэску. Ира поглядела на обеих и рассмеялась:

– Если помиритесь, приходите сегодня на брауни. В пять.

– Ура! – обрадовалась Саша. – Долой Виноградова! Даешь брауни!

– Ну ладно, – лениво потянувшись, сказала Ляля, – так и быть… вообще, есть в этом твоем расставании и плюсы. Сашушера, мир! Ирка, готовься все про нового парня рассказывать. Ты можешь Владу голову дурить, что у тебя нет никого, и литераторше, но Ольгу Павлову провести в этом деле еще никто не мог!

Брауни у Иры вышел необычный. Она добавила грецкие орехи и карамель, и пирог превратился в настоящий торт.

Ляля с Сашей, толкаясь локтями, алчно уничтожили его, даже не присаживаясь к столу. А потом Ира, как она ни отнекивалась, все же рассказала им о Тимофее.

– Мне он уже по одному описанию нравится, – кивнула Ляля, – и плюс, если он в школе учится на Пудовкина, значит, родители нормальные.

– Ты как моя мама, – проворчала Ира. – Раз семья крутая – надо брать!

– Главное, что он тебя поддерживает, – сказала Сашенька, собирая пальчиком крошки от брауни.

– Игра неплохая, с этими стишками, – согласилась Ляля, – романтик!

– Только вот болтает он много, – сказала Ира, помешивая чай, – и еще ведет себя странно. Ко всем девчонкам клеится.

– Это он для отмазы, – заявила Ляля, – а по-настоящему нравишься ему только ты. Это же по стишкам видно! Кареглазый, говоришь? Волосы «каре» подстрижены, да? Моя любимая мужская прическа! А то, что болтает, тоже плюс! Ты же у нас молчаливая. Противоположности сходятся!

– Откуда ты знаешь? – спросила Сашенька.

– А вы, что, забыли, как я встречалась в прошлом году с Карповым? Я высокая, он низкий, я кино люблю, а ему выставки подавай с картинами, я кофе и пирожные люблю – а он только воду хлещет и еще сыроед! И ничего! Целых две недели провстречались!

– Но потом-то расстались!

– Ну да, – призналась Ляля, – запарил он меня своим сыроедением. Я конфету – он морковку. Я – бутерброд, он – ветку петрушки жует. И смо-трит на меня голодными глазами. Как будто меня съесть готов! Но это, Ир, исключение из правил. Вон, в передаче «Давай поженимся» говорят, что противоположности сходятся, все-таки.

– Я смотрю программу «Едим дома», – улыбнулась Ира.

– Смотришь-смотришь, – проворчала Ляля, – а брауни только один испекла! Завтра чтобы два таких сделала, ладно?

– Ладно… Я теперь в кулинарную школу хожу, меня там и не такому научат. Все, девчонки, мама скоро с обхода придет. Давайте я провожу вас и мусор заодно выброшу. А то мне еще посуду мыть и убирать кухню. Мне сейчас очень важно не проколоться.

Ира, проводив подруг, возвращалась домой через двор. Улица была залита солнцем, но в тенистых местах еще остались островки льдинок, крепко цеплявшиеся за асфальт, словно засахарившиеся пенки варенья – за край стакана.

Дул ветер, и Ира перекладывала из руки в руку ведро и по очереди втягивала в рукава то правую, то левую руки, пряча их от холода. Послышались громкие птичьи крики. Она подняла голову: ветер раскачивал из стороны в сторону березу, на которой был укреплен скворечник. Из окошка торчала вертлявая головка серого птенца. Он высунулся из окошечка почти наполовину, словно пытаясь разглядеть, кто галдит внизу. А галдели его родители. Яростными криками они отгоняли кошку, которая подкрадывалась к другому птенцу, выпавшему из скворечника. Кошка кралась неторопливо, при особенно громких птичьих криках она приостанавливалась и спокойно ждала. Ведь она знала – птенец никуда не денется!

Ире почудилось что-то неотвратимо-зловещее в этом спокойном ожидании. Надо спасти птенца, но как его потом засунуть обратно в скворечник? «Сбегаю к дворнику», – решила Ира.

Таджик Бахром жил в каморке с другой стороны дома. Ира мысленно перебирала слова, которыми она быстро и доступно объяснит Бахрому, что ей нужна лестница, и вдруг застыла на месте.

На скамейке под балконами сидела парочка и целовалась с такой сумасшедшей страстью и яростью, словно назавтра уже объявили конец света. Его руки были у нее на талии, ее руки – на его плечах. Плечах светло-зеленой куртки. Влад и Полина Корнеева!

Кровь прилила к Ириным щекам, она отступила и зажмурилась. Открыла глаза: эти двое не исчезли, не провалились сквозь землю, не растворились в воздухе. Они по-прежнему целовались, как психи.

Назад Дальше