Джонатан, Лоренцо и Грациэлла принялись листать старинные бухгалтерские книги. Просматривая рукописные страницы, Джонатан представлял себе Владимира, расхаживавшего здесь в ожидании исполнения его заказов. Рацкин говорил, что ответственность художника не исчерпывается эстетическим и техническим совершенством его творения, необходимо ещё уметь защитить его от действия времени. Ещё учительствуя в России, он часто сожалел об ущербе, причиняемом неудачной реставрацией полотнам его любимых мастеров. Джонатан знал нескольких парижских реставраторов, которые охотно присоединились бы к точке зрения живописца.
Лестница заскрипела, и вся троица испуганно замерла: на чердак поднимался кто-то ещё. Грациэлла постаралась расставить гроссбухи на полке в прежнем порядке. В двери повернулась ручка, Грациэлла едва успела напустить на себя невинный вид – и на чердаке появился её насупленный папаша.
Разглаживая бороду, Джованни набросился на Лоренцо:
– Что ты тут забыл? Мы не договаривались о встрече.
– Джованни, видеть тебя – неизменное удовольствие! – вскричал Лоренцо, бросаясь к нему.
Когда отцу Грациэллы представили Джонатана, он смягчился: оказалось, что его дочь проводит время не наедине с Лоренцо.
– Не сердись на дочь. Это я попросил её показать одному из моих лучших друзей это единственное во Флоренции место. Он из Америки, из Бостона. Знакомься: Джонатан Гарднер. Мы с ним дружим ещё с Парижа, со студенческой скамьи, вместе учились. Он – один из величайших на свете экспертов.
Преувеличение – не главная национальная болезнь. Постарайся обойтись без него, Лоренцо! – сказал отец Грациэллы.
– Папа! – взмолилась дочь.
Джованни смерил Джонатана взглядом, опять запустил пальцы в бороду, приподнял правую бровь. Джонатан увидел его протянутую руку.
– Добро пожаловать! Раз вы – друг Лоренцо, значит, будете и моим другом. А теперь спускайтесь, лучше продолжить беседу внизу. Жители этого чердака побаиваются сквозняков. Идёмте, я вас провожу.
Старик привёл их в огромную кухню. Там колдовала у печи женщина в бигуди и платке. Она сняла фартук, обернулась и поздоровалась за руку с гостями дочери. Глядя на неё, Джонатан поймал себя на том, что уже скучает по Кларе.
Через час, покидая вместе с Джонатаном дом Джованни, Лоренцо спросил:
– Ты ещё не уезжаешь?
– Нет, я хочу дождаться результатов поисков, которые я доверил твоей подруге.
– Грациэлла не подведёт, можешь на неё положиться.
– Только бы ей не помешал папаша.
– Не волнуйся, я его хорошо знаю, он только напускает на себя строгость, но перед дочерью тает, как снег на солнцепёке.
– Ты меня очень обяжешь, Лоренцо.
– Приглашаю тебя к себе домой на ужин. Лючиана будет рада снова тебя увидеть, а мы продолжим разговор о твоих делах.
Лоренцо довёз Джонатана до отеля и поехал в Академию искусств, где руководил научным отделом. Джонатан с радостью отправился бы в Уффици, но по понедельникам галерея не работала. Пришлось запастись терпением и, перейдя понте Век-кио, отправиться на пьяцца Питти. Купив билет, он зашёл в сады Боболи.
Преодолев внутренний двор, он поднялся по лестнице на террасу, отделённую от дворца фонтаном Карсиофо. Оттуда ему открылся захватывающий вид на Флоренцию. Вдали высились купол и колокольня собора, море крыш расплескалось во все стороны, сколько хватало взгляда. Он вспомнил картину Камиля Коро, написанную в 1840 году и выставленную в Лувре. В парке он задержался у амфитеатра XV века с римским бассейном и египетским обелиском. Потом он поднялся на вершину холма. Аллея справа вела наверх, к круглой площади. Джонатан сел у подножия дерева, чтобы передохнуть, пользуясь флорентийской свежестью. На соседней каменной лавочке сидела и держалась за руки влюблённая пара, молча любуясь величием творений искусства вокруг. В садах Боболи царят вековые тишина и покой. Джонатан не мог не позавидовать влюблённым. Не желая за ними подсматривать, он направился к Виоттолоне.
Длинная кипарисовая аллея вела круто вниз, к пьяццале делль Изолотто с её круглым фонтаном, украшенным скульптурами. В центре фонтана красовался островок с апельсиновыми и лимонными деревьями. Джонатан подошёл к фонтану «Океан». Среди мифических персонажей в неподвижной воде отразилось вдруг лицо Владимира, словно он неслышно подошёл к Джонатану сзади. Джонатан оглянулся, и ему показалось, что старый художник прячется за деревом. Он беспечно прогуливался среди творений прошлого, насыщавших это место своими неуловимыми ароматами. Джонатан заворожено последовал за ним к фонтану Нептуна. Владимир остановился перед фигурой «Изобилие», потом подошёл к Джонатану и, прижимая палец к губам, посоветовал помалкивать. Покровительственно взяв Джонатана за плечо, он повлёк его за собой.
Так, шагая бок о бок, они спустились к форту Бельведер. По широкому спуску справа от дворца они дошли до гротов. «Здесь потрудился Буонтален-ти. Гроты украшены водоёмами, сталактитами, резным камнем, картинами, – зашептал художник на ухо своему спутнику. – Гляди, какая красота!»
Прощальный взмах руки – и призрак художника испарился. Джонатан встал со скамьи. Оказалось, что его сморил сон. На выходе из парка, у маленького фонтана Бахуса, он помахал гномику, оседлавшему черепаху.
* * *Грациэлла крадучись поднялась на чердак, бесшумно повернула дверную ручку, прошла вдоль длинных стеллажей и почтительно сняла с полки нужный гроссбух. Водрузив его на стол, она приступила при свете лампочки к работе, о которой её просил Лоренцо. Работа так её увлекла, что она вздрогнула, когда рядом с ней опустился на табурет отец. Обняв дочь за плечи, он привлёк её к себе.
– Что ты ищешь для своих друзей, моя девочка?
Она улыбнулась и чмокнула отца в щеку. Страницы старой книги стали переворачиваться быстрее, в лучах лампы заискрились частицы пыли. Весь день трудились Грациэлла и Джованни на чердаке, полном загадок прошлого.
* * *Уже вечером Джонатан добрался до флорентийского фасада XVI века. В этом доме жил Лоренцо. Как раз тогда Грациэлла спустилась во двор дома Цеччи. Пелерина, которую она накинула, служила не для того, чтобы защититься от свежести тосканского вечера: она прятала под ней толстую книгу в потрескавшейся обложке. На ходу она посмотрела на освещённые окна: отец и мать сидели перед телевизором Девушка вышла на улицу и исчезла в суете старого города.
* * *В Лондоне Клара заканчивала переговоры с английским аукционным оценщиком и явившимся вместе с ним экспертом. Она незаметно посмотрела на часы. Конкурентам Джонатана и Питера было заявлено, что она уже сделала свой выбор. Она встала и направилась к двери. Прежде чем закрыть дверь, она задержала взгляд на репродукции картины Камиля Коро, висевшей на стене в зале заседаний. Картина захватывала своей искренностью. Пейзаж заставил её мысленно воспарить над крышами Флоренции.
* * *Анна прошлась по улочкам открытого рынка в старом порту Бостона и расположилась на террасе одного из многочисленных кафе. Она развернула газету. Через десять минут к ней подошла и уселась напротив седая женщина.
– Прошу прощения за опоздание, адское движение!
– Ну, что? – спросила Анна, откладывая газету.
– Происходящее превосходит мои ожидания. Если бы я когда-нибудь решила опубликовать свои труды, мне присудили бы Нобелевскую премию.
– Если бы ты их опубликовала, тебя бы сразу засадили в сумасшедший дом.
– Возможно, ты права. Человечество всегда отвергало открытия, сулящие переворот в жизни. И всё-таки, как говаривал один мой старый друг, она вертится!
– У тебя есть снимки?
– Есть, а как же!
– Значит, все к лучшему в этом лучшем из миров. Мне хочется побыстрее с этим покончить, – сказала Анна.
– Терпение, дорогая, – произнесла седая. – Мы уже сбились со счёта, сколько времени дожидаемся этого момента. Потерпи ещё недельку-другую. Они пролетят быстрее, чем ты можешь себе представить, поверь мне.
– Вечно я только это и делаю! – бросила Анна и поманила официанта.
* * *Лючиана приготовила роскошное угощение. К Джонатану подвели здороваться обоих детей Лоренцо. Когда все рке садились за стол, появилась Грациэлла – Кажется, я кое-что нашла, – объявила она. – Но сначала надо подкрепиться!
После обеда она принесла из прихожей свёрток. Положив гроссбух на стол в гостиной, она благоговейно его открыла. Джонатан и Лоренцо смирно сидели рядом с ней.
– Ваш Владимир не бывал во Флоренции. Во вся ком случае, у Цеччи его ноги не было.
– Это невозможно! – крикнул Джонатан Лоренцо жестом попросил его дать Грациэлле договорить. Та перевернула страницу, потом ещё одну, вернулась к прежней.
– Смотрите! – Она ткнула пальчиком в синие чернильные строчки, написанные мелким почерком. В первой колонке значился сам заказ: пигменты, масло, кисти, растворитель, расширитель; во второй – дата изготовления, в третьей – стоимость, в четвёртой, последней, – заказчик. Таковым оказался сэр Эдвард.
– Это невозможно! – крикнул Джонатан Лоренцо жестом попросил его дать Грациэлле договорить. Та перевернула страницу, потом ещё одну, вернулась к прежней.
– Смотрите! – Она ткнула пальчиком в синие чернильные строчки, написанные мелким почерком. В первой колонке значился сам заказ: пигменты, масло, кисти, растворитель, расширитель; во второй – дата изготовления, в третьей – стоимость, в четвёртой, последней, – заказчик. Таковым оказался сэр Эдвард.
– Сам художник сюда не приезжал, – заключила Грациэлла.
Загадка, за решением которой Джонатан приехал сюда, стала ещё туманнее.
– Я составила для вас полный список купленного. Вас наверняка заинтересует одна подробность. Ваш галерист не скупился на расходы. Масла, которые он выбрал, стоили в те времена целое состояние.
Она объяснила, что для достижения наибольшей чистоты масла расставляли в больших чанах на раскалённых крышах дома Цеччи. К вечеру жидкости становилось несравненно меньше.
– Это ещё не все. Я выяснила, какие он покупал кисти. Это «Майолика», высочайшее качество, на них шёл тот же барсучий волос, что на кисточки для бритья. Они тоже были страшно дороги, зато обеспечивали точнейшее смешивание красок на мольберте художника.
Лючиана принесла им кофе. Чтобы не залить книгу, опасливо закрытую Грациэллой, они отошли с чашками подальше.
– Если папаша тебя здесь застукает, он ославит меня на весь город! – заметил Лоренцо, поглядывая на неё.
– Ты сам мне помог. Ты знаешь отца не хуже, чем я.
Лоренцо был учеником Джованни. Учитель безжалостно распекал его, но и любил больше, чем всех остальных своих учеников, за неиссякаемое любопытство.
– Если он пронюхает, что я натворила, лучше мне удрать в Рим.
С этими словами Грациэлла показала листок, на который переписала состав всех пигментов, приобретённых сэром Эдвардом во Флоренции.
– Я раздобыла образцы каждого. Вы сможете сравнить их с теми, на картине. Не знаю, хватит ли этого для установления её подлинности, но это все, что я смогла сделать.
Джонатан вскочил и крепко обнял Грациэллу.
– Даже не знаю, как вас благодарить. Это именно то, что мне требуется.
Зардевшаяся Грациэлла высвободилась и сконфуженно кашлянула.
– Езжайте и прославьте вашего любимого художника. Мне тоже нравится этот ваш Владимир.
Лоренцо отправился провожать Грациэллу с её драгоценным фолиантом. Прощаясь с ним перед домом Цеччи, она спросила, женат ли Джонатан. Лоренцо с улыбкой ответил, что личная жизнь его друга в настоящее время складывается непросто. Грациэлла пожала плечами.
– Так всегда бывает, когда мужчина мне нравится. Недаром моя бабушка говорила: «Удачное знакомство – это правильные люди в подходящий момент». Но я все равно счастлива, что с ним познакомилась. Передай ему от меня привет и скажи, что если ему случится вернуться во Флоренцию, то я с удовольствием с ним пообедаю.
Лоренцо пообещал выполнить поручение. Как только за Грациэллои закрылась дверь, он заспешил обратно.
Лючиана воспользовалась отсутствием Лоренцо, чтобы завести разговор с Джонатаном.
– Выходит, ты наконец решился? Лоренцо сказал мне, что ты женишься?
– Да, 19 июня. Было бы замечательно, если бы вы прилетели на свадьбу.
– Увы, нам это совершенно не по средствам.
Мой муж занимается замечательным делом, и я довольна, что он утоляет страсть своей жизни, но конец месяца для семьи учёного – всегда нелёгкое время. Сам знаешь, Джонатан, мы счастливы, счастье нас никогда не покидает, у нас есть все, что нужно. Этот дом полон любви.
– Знаю, Лючиана. Я восхищаюсь тобой и Лоренцо.
Лючиана наклонилась к нему и взяла за руку.
– Ты готовишься к счастливому будущему с женщиной, на которой женишься?
– Почему об этом спрашивают меня эти чёрные глаза?
– Потому что для человека, который через несколько недель женится, ты не выглядишь достаточно счастливым.
– В последнее время я несколько растерян. Мне полагалось бы находиться в Бостоне, рядом с ней, помогать ей готовиться, а я здесь, во Флоренции, гоняюсь за тайнами, прождавшими больше ста лет и способными подождать ещё месяц-другой.
– Почему же ты так поступаешь?
– Сам не знаю…
– А мне кажется, ты прекрасно знаешь, ты же умный человек. В твоей жизни, кроме этой картины, возникло ещё кое-что.
Джонатан смотрел на Лучиану в искреннем изумлении.
– У тебя появился дар ясновидения?
– Единственный мой дар, – ответила Лучиана, – это внимательное наблюдение за мужем, моими детьми, друзьями. Это помогает мне понять их и ещё крепче полюбить.
– Что же ты видишь, когда наблюдаешь за мной?
– Я вижу свет в твоих глазах, Джонатан. Это безошибочный знак, свет твоего разума и чувств. Мужчины всегда все усложняют. Осторожнее, сердце может не выдержать, когда его испытывают на разрыв. Чтобы услышать его голос, надо уметь прислушаться. У меня есть простое средство…
Лоренцо позвонил в дверь. Лючиана встала и улыбнулась Джонатану.
– Он опять забыл ключи!
– Что за средство, Лючиана?
– От граппы, которой я тебя угостила, ты будешь крепко спать. Я сама её готовлю и знаю её действие. Завтра утром, проснувшись, запомни, чьё лицо первым предстанет перед тобой. Об этом человеке ты будешь думать, засыпая. Так ты получишь ответ на вопрос, не дающий тебе покоя.
Лоренцо вошёл и похлопал друга по плечу. Джонатан встал и нежно простился с друзьями. Он пообещал, что теперь будет чаще их навещать. Супруги проводили его до угла улицы, а оттуда Джонатан сам дошёл до пьяцца делла Република. Кафе «Джилли» уже закрывалось, официанты прибирались на террасе. Один из них поприветствовал Джонатана дружеским жестом. Джонатан помахал ему в ответ и пересёк почти пустую площадь. Шагая, он не переставал думать о Кларе.
* * *Клара вошла в свою квартирку в Ноттинг-Хилл. Не зажигая свет, она полагалась на память и осязание. Вот выключатель, вот спинка дивана, вот абажур… Подойдя к окну, она устремила взгляд на безлюдную улицу. Плащ упал на пол, за ним последовали юбка, блузка… Оставшись без всего, она потянула к себе лежавший на кресле плед, закуталась в него, бросила взгляд на телефон, вздохнула и побрела в спальню.
* * *Джонатан покинул «Савой» на заре. Первый же рейс унёс его в Лондон. Стоило самолёту приземлиться, как он побежал по нескончаемым коридорам Хитроу, чтобы, едва отдышавшись у таможни, снова перейти на бег. Испугавшись долгой очереди у стоянки такси, он развернулся и заторопился на станцию скоростного поезда. «Хитроу-экспрессу» требовалось всего четверть часа, чтобы домчаться до центра столицы. Если он успеет на ближайший поезд, то сможет воплотить в реальность желание, сжигавшее его с момента пробуждения.
Он вихрем влетел на уходящий круто под землю эскалатор и ринулся вниз, перескакивая через ступеньки. После головокружительного виража на скользком мраморе подземного вокзала он побежал по коридору, конец которого терялся вдали. Электронные панно, развешанные под потолком через равные интервалы, оповещали, что ближайший поезд на Лондон отбывает через 2 минуты 27 секунд. Ао нужной платформы было ещё далеко, пришлось поднажать.
Казалось, коридору никогда не будет конца. Раздался длинный звонок, на световых табло ускорился бег секунд. Он бежал из последних сил. Когда он пулей вылетел на перрон, двери поезда уже закрывались. Джонатан вытянул руки и ворвался в вагон. «Хитроу-экспресс» тронулся ровно в 8:45. За пятнадцать минут пути Джонатан кое-как восстановил дыхание. Так же бегом он пересёк вокзал Паддингтон и прыгнул в такси. В 9:10 он уже сидел в маленьком кафе напротив дома номер 10 по Альбермарл-стрит. До появления Клары оставалось пять минут. Кто говорил, что для изучения привычек другого человека надо не торопясь понаблюдать за его жизнью?
Клара шагала, как автомат, к стойке, углубившись в чтение газеты. Не поднимая глаз, она заказала капуччино, заплатила, взяла свою чашку и села за стойку у самого окна.
Она уже поднесла чашку к губам, когда в поле её зрения появился белый платок. Клара не сразу подняла голову, хотя чувствовала, что напрасно скрывает свою радость. Она повернулась на табурете, борясь с желанием броситься Джонатану на шею. Она прятала за чашкой лицо и своё смущение.
– У меня добрые вести, – сообщил Джонатан.
Они вошли в галерею. Джонатан подробно поведал о своей поездке в Италию.
– Не понимаю… – задумчиво протянула Клара. – В письме одному из своих клиентов сэр Эдвард радостно докладывал, что отправил Владимира во Флоренцию. Зачем ему было врать?
– Вот и я пытаюсь ответить на этот вопрос.
– Когда вы сможете сравнить привезённые образцы и соскобы с полотна?
– Надо будет попросить Питера, чтобы он порекомендовал мне какую-нибудь английскую лабораторию.
Джонатан покосился на часы: полдень в Лондоне – это всего семь утра на Восточном побережье Соединённых Штатов.