– Признаться, у м.еня совсем нет сил… – Она впилась слабыми пальчиками в руку Джонатана и продолжила угасающим голосом: – Мы так и не погуляли по набережным твоего старого порта.
– Я отведу тебя туда, обещаю.
– Я должна досказать тебе нашу историю, любовь моя. Этой ночью она мне снилась, теперь я знаю её всю.
– Прошу тебя, Клара, береги силы!
– Знаешь, что мы сделали, когда Ленгтон сбежал из замка? Занялись там любовью! Покуда оба мы продолжали жить, мы не переставали делать это.
Она закрыла глаза, и на её лице отразилась невыносимая боль.
– Удочеряя, Ленгтон назначил меня своей наследницей. Мы работали, мы сумели заплатить его долги и сохранить за собой дом. Как мы там любили друг друга, Джонатан, до самого последнего дня! Когда ты угас, я положила тебя под большим деревом, спрятала картину на чердаке и легла рядом с тобой, чтобы жизнь покинула и меня. Той единственной ночью без тебя я поклялась продолжать тебя любить, даже когда я умру, и найти тебя, где бы ты ни оказался. Видишь, я сдержала слово, ты тоже.
Задыхаясь от горя, он обхватил Клару руками, положил её голову себе на плечо.
– Больше ничего не говори, прошу. Отдохни, любимая.
– Если бы ты только знал, как я люблю тебя, Джонатан! Не хочу ни одной минуты существовать без тебя. Слушай, кажется, у меня осталось совсем мало времени. Эти последние недели получились чудеснейшими в моей жизни, все, что я пережила прежде, не стоило счастья, которое даровал мне ты. Обещай мне, что теперь тоже будешь счастлив. Я хочу, чтобы ты жил, Джонатан.
Не отказывайся от счастья. Как глубок, как восхитителен твой взор! Быть может, когда-нибудь мы встретимся ещё раз.
Глаза Джонатана наполнились слезами. Последним усилием Клара подняла руку, чтобы погладить его по щеке.
– Сожми меня ещё крепче, мой Джонатан. Мне так холодно!
Это были её последние слова. Глаза закрылись, лицо обрело умиротворённость. Сердце её билось совсем слабо. Джонатан не отходил от неё всю ночь. Он прижимал её к себе, нежно баюкал. Когда Клара застывала, он переставал дышать, когда она шевелилась, он дышал в такт её движениям.
Занималась заря. Её состояние с каждым часом делалось все хуже. Джонатан надолго припал к её губам поцелуем, потом выпрямился. Прежде чем покинуть палату, он обернулся и прошептал:
– Я не дам тебе уйти, Клара.
Когда дверь за ним закрылась, из Клариных пор засочилась кровь, на простыню лёг алый пигмент. Длинные волосы обрамляли её спокойный лик. Свет дня, лившийся в окно, воспроизводил в больничной палате картину «Молодая женщина в красном платье».
Появившийся в конце коридора Питер оттеснил Джонатана к автомату с напитками. Бросив в щель монету, он нажал кнопку «чёрный кофе».
– Это тебе полезно, как и мне, – сказал он, отдавая Джонатану чашечку.
– У меня ощущение кошмара наяву, – пожаловался Джонатан.
– Надеюсь, в твоём видении фигурирую и я. У меня те же самые ощущения. Я звонил приятелю из криминальной полиции. Я пошлю ему через службу «Федерал экспресс» образец крови, позаимствованный у больничной сестрички. Он привлечёт к работе лучших специалистов. Вот увидишь, мы спустим с этой мерзавки шкуру!
– Что именно ты рассказал своему другу-полицейскому?
– Все, от начала до конца. Даже пообещал прислать ему наши записи и копию тетрадки Владимира.
– И ему не захотелось запереть тебя в дурдом?
– Не беспокойся, Пильгес – дока по непонятным делам. Несколько лет назад он вёл в Сан-Франциско одно дельце, по сравнению с которым наше – так себе, развлечение.
Джонатан пожал плечами и направился к выходу. Питер окликнул его.
– Помни, ты никуда от меня не денешься. Даже если эта ваша история превращает меня в психа, я дам показания, когда мы спасём Клару.
* * *Все скамьи в церкви Святого Стефана были заняты. Казалось, по обеим сторонам центрального прохода собрались все сливки бостонского света. На время церемонии въезд на Кларк-стрит перекрыли две полицейские машины. Питер с важным видом уселся справа от Джонатана. Зазвучал орган, публика молча обернулась. Анна, волоча за собой длинный шлейф, шла к нефу под руку со своей матерью. Церемония венчания была назначена на 11 часов. Садясь слева от дочери, Алиса улыбнулась Питеру. Она ликовала.
Профессор Мур вошёл в палату Клары, подошёл к койке, положил ладонь ей на лоб. Жар усиливался. Он присел на край постели и грустно вздохнул. Бумажным платком с тумбочки он вытер кровь, тёкшую из ноздри умирающей, потом встал и проверил капельницу. Бессильно сгорбленный, он покинул палату и аккуратно затворил за собой дверь. Клара приоткрыла глаза, застонала и снова забылась.
* * *Церемония началась полчаса назад. Священник готовился к торжественной клятве венчаемых. Он уже наклонился к Анне, поощрительно улыбаясь. Но она не смотрела на него. С полными слёз глазами она оглянулась на мать.
– Прости меня… – пробормотала она.
Потом, повернувшись к Джонатану, она взяла его за руку:
Для неё ты уже ничего не можешь сделать, Джонатан, но для вас двоих – можешь.
– Что ты такое говоришь?
– Ты прекрасно меня понял. Беги отсюда, пока не поздно. Спасти её тебе уже не дано, но обрести её ты успеешь. Скорее!
Крик Алисы Уолтон разнёсся по всей церкви. Питер и Джонатан побежали по проходу. Священник бессильно уронил руки, весь зал дружно вскочил. Два друга выбежали в высокие двери. С высоты пустой паперти Питер увидел полицейского, опёршегося на свою машину.
– Я – тайный сотрудник комиссара Пильгеса из криминальной полиции Сан-Франциско, можете по пути проверить мои полномочия! – крикнул он ему. – Это вопрос жизни и смерти, немедленно отвезите меня в Бостонский Мемориальный госпиталь!
В машине друзья не обменялись ни словечком. Полицейская сирена разгоняла все машины на своём пути. Джонатан прижался лбом к стеклу и провожал невидящими влажными глазами краны в старом порту. Питер обнял его и прижал к себе.
Перед Клариной палатой Джонатан обернулся к своему лучшему другу и долго не сводил с него глаз.
– Можно попросить тебя кое-что мне обещать, Питер?
– Все, что хочешь!
– Сколько бы времени это у тебя ни отняло, ты должен воздать должное Владимиру. Поклянись мне, что ты пойдёшь ДОконца, невзирая на все препятствия. Клара тоже этого хотела бы.
– Клянусь! Мы займёмся этим вместе. Я неотступлюсь.
– Придётся тебе потрудиться одному, старина, я уже не смогу.
Джонатан осторожно открыл дверь палаты. Из темноты доносилось слабое дыхание Клары.
– Ты хочешь уехать из Бостона? – спросил Джонатана Питер.
– В каком-то смысле да.
– Куда ты собрался?
Джонатан обнял друга.
– Знаешь, я тоже дал слово. Я должен устроить Кларе прогулку по набережным… в следующий раз.
Он вошёл в палату и закрыл за собой дверь. Питер услышал, как в скважине поворачивается ключ.
– Что ты делаешь, Джонатан? – встревожено спросил он и постучал по косяку, но друг не отозвался.
Джонатан сел к Кларе на койку, снял пиджак, закатал рукав рубашки. Извлёк из сосуда капельницы иглу и вонзил её себе в руку, соединив два тела воедино. Когда он растянулся рядом с Кларой, её кровь уже текла медленно в его венах. Он погладил её бледную щеку и проговорил ей на ухо:
– Я люблю тебя, не могу перестать тебя любить, не знаю, как и почему. Я люблю тебя именно так, ибо не ведаю другого способа. Там, где нет тебя, меня тоже нет.
Джонатан припал губами к губам Клары – и в последний раз в его жизни все вокруг него завертелось юлой.
* * *Стояла ранняя осень. Питер брёл один по открытому рынку. Зазвонил его мобильный телефон.
– Это я, – сказал голос в трубке. – Ей крышка. Я обещал тебе лучших специалистов в стране и сдержал слово. Мы опознали токсин. У меня есть показания бармена, узнавшего миссис Уолтон. Но самое лакомое впереди. Её дочь готова дать показания. Старуху ждёт пожизненная тюрьма. Ты приедешь в Сан-Франциско? Наталья ждёт не дождётся, – добавил Пильгес.
– Замётано. Ещё до Рождества.
– Что ты собираешься делать с картинами?
– Я тоже намерен сдержать обещание.
– Все же я должен кое-что тебе сказать. Клянусь, этого никто больше не узнает. По твоей просьбе я сравнил анализ ДНК из твоего досье с анализом отравленной женщины.
Питер остановился и затаил дыхание.
– Результат свидетельствует о прямом родстве между образцами. То есть кровь на холсте принадлежит её отцу. Сам понимаешь, если мне сообщили правильные даты, то получается полная ерунда!
Питер нажал клавишу на своём мобильном телефоне. С полными слёз глазами он задрал голову к небу и крикнул:
– Как я по тебе скучаю, старина! Я скучаю повам обоим.
Сунув руки в карманы, он продолжил прогулку. Прогулку по набережным, подумал он и улыбнулся.
У своего дома. Питер наткнулся на Дженкинса, ждавшего его под козырьком. У ног привратника стояли два чемодана.
– Как дела, Дженкинс? Не знаю, как вас благодарить за эту поездку! Всю жизнь я мечтал когда-нибудь увидеть Лондон. Никогда не получал такого чудесного подарка!
– Адрес и номер телефона, которые я вам дал, у вас с собой?
Дженкинс утвердительно кивнул.
– В таком случае счастливого пути, мой дорогой Дженкинс!
И Питер с улыбкой вошёл в подъезд. Дженкинс помахал ему рукой, сел в такси и покатил в аэропорт.
11
Санкт-Петербург, много лет спустя…
День затухал, до закрытия музея Эрмитажа оставалось несколько минут. Посетители, находившиеся в зале Владимира Рацкина, направлялись к выходу. Один из охранников сделал знак своим коллегам. Двое в униформе незаметно приблизились к молодой паре, покидавшей зал. Дождавшись подходящего момента, они остановили мужчину и женщину и попросили следовать за ними, не поднимая шума. Вежливая настойчивость охранников заставила туристов, не понимавших, что произошло, подчиниться. Их провели по длинному коридору и пригласили пройти в небольшую дверь. Поднявшись по служебной лестнице, они, тревожась с каждым шагом всё сильнее, вошли в большой кабинет. Им предложили сесть за длинный стол. После недолгого ожидания появился мркчина лет пятидесяти, в строгом костюме. Сев перед ними, он достал папку и стал её листать, поглядывая на молодую пару.
– Должен признать, это просто поразительно! – произнёс он по-английски с лёгким акцентом.
– Можно поинтересоваться, что вам от нас нужно? – спросил молодой человек.
– Вы в третий раз за неделю приходите полюбоваться картинами Владимира Рацкина, не так ли?
– Мы любим этого художника, – ответила женщина.
Мужчина представился: Юрий Егоров, директор Эрмитажа. Он рад приветствовать их в своём музее.
– Картина, на которую вы так долго смотрели сегодня, называется «Молодая женщина в красном платье». Один американский аукционный оценщик заказал реставрационные работы, возвратившие полотну его первоначальный вид. Он же подарил этому музею все пять картин Рацкина, которые здесь выставлены. Это собрание огромной ценности, приобрести его целиком мы сами никогда, наверное, не смогли бы. Но благодаря этому щедрому дарителю великий русский художник вернулся через столько лет на родину. В благодарность за этот дар нашему государству Эрмитаж обязался выполнить одну не совсем обычную просьбу. Несколько лет назад ушёл на пенсию мой предшественник, и теперь эта миссия возложена на меня…
– Какая миссия?! – спросила хором пара.
Директор музея кашлянул в кулак.
– Питер Гвел взял с нас обещание: если когда-нибудь перед этой картиной появится женщина, лицо которой будет иметь волнующее сходство с лицом героини картины, то мы обязаны вручить её спутнику письмо, написанное самим Гвелом. Мы долго за вами наблюдали, мэм. Похоже, настало время выполнить наше обещание.
Директор музея открыл папку и протянул паре конверт. Молодой человек аккуратно вскрыл его. Читая вынутое оттуда письмо, он встал и зашагал по кабинету. Закончив чтение, он сложил листок и молча спрятал его в карман пиджака. После этого он убрал руки за спину, прищурил глаза и улыбнулся… и с того дня улыбка никогда не сходила с его лица.