Тем временем первая женщина-кошка приблизила морду к лицу Кетгута, шевельнув черными усами. Он столкнулся с взглядом изумрудных глаз с вертикальными зрачками и замер.
– Ты видишь Улики? – тихо проворковала оборотень.
Кетгут в первый миг настолько опешил от вопроса, что даже вдохнуть в очередной раз забыл.
Это был не просто провал. Это был крах. Конец.
Конец его тайны.
Кто-то узнал о его уникальной способности! Но откуда? Где и, главное, на чем он прокололся?
Кошачья, продолжая пристально пялиться на него своим жутким нечеловеческим взором, подняла левую лапу и выпустила когти.
– Я… мне… как бы… – Кетгут вконец растерялся.
Признаться и тем самым раскрыть свою тайну? Или получить по мордасам этими страшными лезвиями?
Но женщина-оборотень не ударила его. Она по очереди распорола когтями все карманы жилета-разгрузки, выгребая содержимое на мокрые булыжники тротуара.
Она, конечно, не могла видеть среди кучи извлеченных вещей призрачного пятна Улики. Но, когда Кетгут невольно скосил глаза в сторону, удовлетворенно фыркнула.
– Скажи нам, ты ведь ее видишь, правда? – осведомилась вторая, оглядываясь на подозрительный шум за спиной.
Из подъезда выглянула воронья голова какого-то тэнки. Но, узрев женщин-оборотней, тэнки коротко клекотнул и моментально спрятался обратно, оставив Кетгута вновь наслаждаться малоприятным обществом клыкастых и мерзкими потоками воды, текущими повсюду.
Полицейских до сих пор не было видно. Наверное, оборотни все же установили заклятие отвода глаз. Жалко, что у Кетгута паршивые способности к непрямой магии, а то бы он среагировал заранее и вообще не сунулся в этот роковой проулок.
– Потомок одного из основателей рода Келебра хочет встретиться с тобой, – сказала первая женщина-оборотень. – Он очень влиятельный… человек.
– В таком случае, вряд ли ему будет полезен кусок фарша, в который ты собралась меня превратить, – осмелев, предположил Кетгут.
– Ты возродишься, – по-звериному неуклюже пожала она плечами. – И мы снова найдем тебя. Прячься хоть в мертвых дюнах Хайрана, хоть на каторжных каменоломнях – все равно отыщем. И тогда разговор будет еще более неприятным. И вообще… Зачем испытывать мучительную боль, если можно договориться, как цивилизованные… люди?
– А вдруг ты ошибаешься, и не вижу я никаких Улик?
– Тогда ты умрешь просто так.
– Валяй.
Кетгут крепко зажмурился, рискуя быть исполосованным в лоскуты острыми когтями.
Удара опять не последовало. Лишь дождь продолжал монотонно колошматить по лицу своими холодными каплями.
– Значит, я нужен вам живой. И сейчас, – сделал вывод Кетгут, медленно открывая глаза. – Зачем же так пугать, кисы?
– Убей его, – озираясь, шепнула вторая женщина. – У меня скоро силы на поддержание боевой формы иссякнут. Убей. Возьмем после возрождения. Винкент простит.
– Винкент не простит, и ты это прекрасно знаешь, – возразила первая и навалилась на грудь Кетгута всем своим недюжинным весом. – Ты будешь сотрудничать, человечек?
– Жри вискас, дура, – прохрипел Кетгут.
Никогда раньше ему не приходилось наблюдать оборотней в столь безудержной ярости. И он свято верил, что больше никогда не придется. Уж больно это оказалось страшно и неприятно.
Чудовищный удары буквально вколотили его в тротуар. На боку остались глубокие царапины, из которых заструилась теплая кровь, а рядом с шеей клацнули клыки. Не известно, каким чудом ему удалось избежать смертельного укуса.
В следующий миг, когда Кетгут уже готов был сдохнуть от очередного шлепка, одна из кошачьих невообразимым образом выгнулась и дико мявкнула. Вторая тут же отпустила его и развернулась в противоположную сторону. Темная шерсть на ее холке встала дыбом.
Кетгут сипло втянул воздух и отхаркнул целый шматок грязи, который попал в глотку во время борьбы. Он смахнул с бровей капли, подхватил с мостовой Улику и стал, судорожно дергаясь, отползать назад. Попутно он пытался разглядеть, что же так взбудоражило кошачьих, что они вмиг забыли про ценную добычу?
Первая женщина-оборотень продолжала стоять посреди улочки, выгнув спину и душераздирающе шипя. Вторая прижалась к тротуару, готовясь к прыжку. А их загадочный противник находился в тени подъездного козырька, и Кетгуту так и не удалось определить – кто же это.
Впрочем, теперь для него главное было: поскорее слинять от осатаневших кошек-переростков.
Добравшись ползком до угла, Кетгут вскочил на ноги, чувствуя, как саднит окровавленный бок, и попятился назад, продолжая смотреть на вздыбленные спины оборотней.
Из переулка донесся рык и грохот. Что-то полыхнуло, высветив на мгновение каждую капельку, несущуюся с серо-синего неба. Возле подъезда замелькали кошачьи зубы вперемешку с конечностями какого-то существа. Куски шерсти полетели в разные стороны вместе с кровавыми брызгами…
Уже когда завеса ливня практически скрыла от его взора сцену смертельной схватки, второй раз полыхнуло. На этот раз вспышка сопровождалась оглушительным хлопком и ударной волной, которая осязаемой линзой спрессовала влажный воздух.
Кетгута ощутимо толкнуло в грудь.
Рядом осыпалось на мостовую оконное стекло…
Дальнейшее уже мало его интересовало. Кетгут наконец нашел в себе силы повернуться к злосчастному переулку спиной и дать деру.
Изо всех оставшихся сил он помчался мимо запертых парадных дверей, закрытых ставен, зашторенных витрин и пестрых вывесок… Вода хлестала его по лицу, бросалась под ноги мутными лужами и цеплялась тугими потоками, выплескивающимися из изогнутых концов водосточных труб. Дыхание вырывалось из ноздрей неровными толчками, в покалеченных когтями кошки-человека ребрах пульсировала тупая боль. Если срочно не обработать опасную рану, через день-два она даст о себе знать воспалением или того хуже – гангреной…
Кетгут бежал прочь от жутких взглядов с изумрудными вертикальными зрачками. Взглядов, обладателям которых откуда-то стало известно про его дар… Уникальный, незаменимый, очень и очень неплохо оплачиваемый дар палача в мире, теоретически лишенном прелести насильственной смерти.
А упругий полупрозрачный комок Улики, которую Кетгут сжимал в руке, навязчиво холодил ладонь.
От него веяло смертью.
* * *В кабинке застыли клубы ароматного дыма. Кетгут задумчиво разглядывал зыбкие сизо-синие образования, которые от любого волнения воздуха искажались и гибли. Даже от слабого человеческого дыхания.
Он медленно втянул фильтрованный молоком смог кальяна, выпустил из губ мундштук и покатал вкусный дым во рту. Потом осторожно вытолкнул его языком. Облако, замысловато кривляясь, перекатилось в пространстве и плавно соединилось с остальным призрачным нагромождением.
Красиво.
Похоже на дивный иллюзорный город, в котором все изменчиво, непостоянно.
Город ускользающего порока и мнимого счастья…
Створки кабинки распахнулись так резко, что строения из дыма, конвульсивно дернувшись, обрушились на противоположную стену. Растеклись по ней тонким безликим маревом.
– Варварство, – констатировал Кетгут.
Он скосил на вошедшего малоподвижные от легкого опьянения глаза и небрежно оглядел его с ног до головы.
Высокий, атлетически сложенный, облаченный в элегантный, умопомрачительно дорогой костюм небесного цвета, который безукоризненно сидел, гармонируя со светло-оливковым оттенком кожи. На висках и скулах проступали причудливые, мерцающие в полумраке прожилки живой магии. Их слезно-лазурный свет говорил о принадлежности вошедшего к верхушке дома Говорящих с Ветром.
Большинство сидов отличалось природной красотой и страстью к роскошным одеяниям. Но этот мог дать фору даже многим соплеменникам.
– Приветствую тебя, мастер смерти Кетгут, – произнес сид, чуть склонив голову набок. – Позволь воссесть напротив тебя, разумея желание беседы?
– Воссядь, воссядь, – фамильярно кивнул Кетгут. – Что же ты не предупредил меня, любезный мастер ветра Васмел, о ловушке в цитадели?
Сид расстегнул пиджак и уселся, жестом подзывая официанта.
– О какой ловушке? – уточнил он, заказывая бокал темного «Омскэ».
– Заклинание пламенносфер. Чуть мозги мне не расплавило в последний момент… Ваши умельцы ставили?
– Пламенносфер? – искренне удивился Васмел. – Такое сильное охранное заклинание может установить только мастер огня. Но, по нашим сведениям, в цитадели не стояло никаких ловушек сидов.
– А по моим – очень даже стояло. Я Лепесток Инея об него поломал, между прочим.
– Лепесток Инея? – красивое лицо Васмела вытянулось. Прожилки на скулах замерцали интенсивней. – Ты применил клинок, заряженный магией холода на сферы?
– А что мне оставалось делать? – нахмурился Кетгут. – Заживо в этом крематории сгореть? Заклинание-то было комбинированное! Соединенное с цверговским замком!
– А что мне оставалось делать? – нахмурился Кетгут. – Заживо в этом крематории сгореть? Заклинание-то было комбинированное! Соединенное с цверговским замком!
– И как?
– Что «как»?
– Каким образом Лепесток Инея взаимодействовал с пламенносферами?
– Неважнецки, – отвел глаза Кетгут. – А почему это тебя так заинтересовало?
– Дело в том, что, по моим сведениям, ты первый, кто отважился рискнуть столь сильной магической вещью холода напрямую воздействовать на сферы. Я шокирован твоей смелостью, мастер смерти Кетгут.
– В самом деле? – язвительно проворчал Кетгут. – А я вот, к примеру, шокирован собственной дуростью.
– Судя по тому, что я сейчас имею удовольствие беседовать с тобой, Лепесток оказался мощнее сфер? – участливо приподняв точеные брови, поинтересовался Васмел. Он вежливо кивнул официанту, принесшему кружку душистого темного пива «Омскэ», которое варилось по старинным рецептам тэнки, и сделал несколько степенных глотков.
Официант почтительно поклонился. Вышел, прикрыв створки кабинки.
Кетгут устало потер пальцами опущенные веки, поморгал и отрешенно забулькал кальяном.
– С тебя – восемьдесят процентов поверх заказной цены.
Лицо сида мгновенно приобрело высокомерное выражение. Прожилки потемнели.
– Не слишком ли велика компенсация за какой-то морозный клинок?
– За какой-то клинок? – возмущенно вскинул брови Кетгут.
– Лепесток Инея редкая, но не уникальная вещь. На черном рынке ему красная цена – трешка.
– Ха! В таком случае ничего не мешает тебе просто подарить его старику Кетгуту? Ведь это так просто – приобрести Лепесток по красной цене на городском базаре, не правда ли? Или по сине-зеленой? А, мой лазурный любитель сквозняков?
– Не сквернословь, человек, – стиснув зубы, выцедил Васмел.
Кожа на его лице посерела. Прожилки стали темно-фиолетовыми. Сид мгновенно наполнился яростью, и магическая энергия, сосредоточенная внутри, готова была выплеснуться страшным потоком.
Любой другой на месте Кетгута был бы незамедлительно вызван на дуэль за столь хамское оскорбление мастера ветра.
Но, увы и ах. Кетгут пока еще оставался Кетгутом. Мастером смерти, как его звали работодатели… И представители всех семи рас ему позволяли много такого, за что обыкновенного наглеца незамедлительно пропустили бы разок-другой через родящее чрево колодца жизни и отправили строевым шагом на каторгу.
– Ты мне заплатишь восемьдесят процентов сверху, или я предоставлю очень убедительные доказательства несанкционированного убийства Деббенуза начальнику полицейского управления, – серьезно сказал Кетгут. – Понятия не имею, в каком месте зарвавшийся ящер перешел дорогу вашей конторе. И поверь, мне это – до лампочки. Но неустойки надо оплачивать. Я выполняю эксклюзивные заказы и привык получать за это соответствующие гонорары. Мне наплевать, кто будет возрожден, а кто навеки канет в глубинах колодца. Но если уж я кому-то устраиваю необратимую смерть, то стоит сие удовольствие для заказчика дорого. А в этот раз мне пришлось пожертвовать добротным оружием и засветиться перед прислугой из-за того, что ваши долбанные маги не смогли предоставить точного плана цитадели с обозначением всех ловушек! Плюс трое пожарников, случайно погибших при взрыве.
– Мы действительно не знали, что Деббенуз велел установить охранные сферы, – немного смягчаясь, развел руками Васмел. – Это заклинание, видимо, сотворил вольный сид, не подчиняющийся домам.
– Ваши проблемы, – пожал плечами Кетгут, в очередной раз выталкивая языком густые клубы дыма.
Васмел пристально посмотрел на визави.
– Деббенуз не должен возродиться, – едва слышно произнес он спустя минуту, извлекая из внутреннего кармана пиджака объемный мешочек с кристаллами и кладя его на стол. – Или ты хочешь получить гонорар бумажными деньгами?
Кетгут отрицательно покачал головой и взвесил вознаграждение на ладони. Убрал в сумку.
– Он не возродится.
– Мне не было приятно беседовать с тобой, мастер смерти Кетгут, – с присущей сидам прямотой промолвил Васмел, допив свое «Омскэ». – Но ты выполнил условия соглашения, и я от лица гильдии транспортников благодарю тебя.
– Ну-ну, не распинайся, – примирительно усмехнулся Кетгут. – Лучше в следующий раз, прежде чем резко врываться в кабинку, подумай, не разрушишь ли ты чей-нибудь мир.
– Я не понял тебя, – вставая, сказал сид. – Но это теперь не важно. Наше дело завершено.
Кетгут кивнул и выпустил изо рта дым, взгромоздившийся сизым облаком посреди кабинки.
Возле барной стойки трактира послышался шум и звон бьющейся посуды. Кто-то быстро и неразборчиво затараторил извинения.
Васмел насторожился. Он аккуратно приоткрыл одну из створок и выглянул наружу. Кетгут с изумлением заметил, как оливковая физиономия сида побледнела, а в глазах мелькнул неподдельный страх.
– Что произошло? – быстро спросил он, пододвигая сумку к себе.
Васмел обернулся и беззвучно пошевелил губами.
– Да что ты там узрел? – приподнимаясь, спросил Кетгут, чувствуя, как на него тоже накатывает волна необъяснимого беспокойства.
Через секунду в трактире словно бы сгустился воздух, и приторно запахло озоном.
Кетгут подхватил сумку и вскочил со своего места, отгоняя остатки опьянения.
Створки распахнулись.
Сильная рука играючи выставила Васмела вон, и в проходе показалась худощавая фигура существа, скрытая от посторонних глаз плащом с капюшоном.
– Сядь.
Кетгут плюхнулся задницей на скамью, невольно подчинившись властному тону.
Запах озона усилился и стал неприятен. Тот, кто остановился в полуметре от столика, явно обладал чудовищным магическим потенциалом, если сумел так напугать самого мастера ветра Васмела.
– Вы, наверно, кабинкой ошиблись, – выдавил Кетгут, чувствуя, как волосы на его макушке шевелятся. То ли от волнения, то ли от высокой энергии, наполнившей помещение.
– Я никогда не ошибаюсь, – негромко произнес вошедший.
Кетгут не решился оспаривать столь категорическое заявление.
И через миг понял, что поступил очень даже верно.
Незнакомец медленно повернул скрытую капюшоном голову в сторону кальяна, и тот беззвучно рассыпался. Превратился в невесомый прах, оседающий на полированную столешницу.
– Терпеть не могу курево, – снизошел до комментария гость и наконец скинул капюшон.
Арраун!
– Хиргец… – обронил Кетгут, округлив глаза.
Да не просто арраун, а легендарный глава древнейшего роя Атрей – Млечный Фирн! Один из самых могущественных магов Альянса Трех и «серый кардинал» всей южной части материка. Понятно теперь, отчего Васмел так струхнул.
Кетгут зачарованно смотрел, как Фирн подносит правой верхней рукой к белесым губам стакан с теплым соком и отхлебывает. В это время остальными тремя передними конечностями арраун неторопливо расстегивает прозрачные пуговицы на темном плаще, обнажая отлично развитые грудные мышцы молочно-бежевого цвета, покрытые защитными ороговевшими пластинами.
Вообще-то аррауны имели темно-лиловый, черный или на худой конец серый окрас, но изредка среди них попадались «альбиносы» с нарушенным содержанием пигмента. Млечный Фирн был одним из таких феноменов, за что и получил соответствующую лексическую прибавку к роевому имени.
Нечасто доводилось жителям Истадалы столкнуться лицом к лицу с аррауном – отношения между Велланским Союзом и Альянсом в последнее время вновь стали прохладными, если не сказать напряженными. А необычная внешность этого представителя четырехрукой расы, о деяниях которого ходили самые невероятные слухи, просто-напросто загипнотизировала Кетгута. Говаривали, что Фирн был одной из латентных маток арраунов и самом уважаемой особью во всех роях, хотя ни разу не выводил потомство лично.
Кетгуту пришлось глубоко вздохнуть и встряхнуть головой, чтобы немного прийти в себя. В мозгу прочно засела единственная мысль: «На кой ляд я понадобился чертовым насекомым?»
– Времени совсем мало, Кетгут, – проговорил Млечный Фирн приятным баритоном, – поэтому я не намерен долго с тобой торговаться.
Все аррауны, как известно бесполы, но Фирн предпочитал позиционировать себя в качестве мужчины. Ведь он был не простой особью, а очень благородным полководцем.
– О… откуда вы меня знаете? – осторожно спросил Кетгут.
– Ну как же… – развел всеми четырьмя руками Фирн и жутко улыбнулся рудиментарными губами. Наигранно покачал головой. – Кто же не знает знаменитого мастера смерти. Слава впереди тебя скачет. Приставными шагами.
Кетгут сглотнул, не зная, что на это ответить.
Арраун перестал улыбаться так же резко, как начал. Его заостренный череп стал похож на неудавшуюся копию человеческого. Отхлебнув сока, он продолжил:
– Я знаю о тебе все. Никакой ты не мастер смерти, Кетгут. Ты – всего лишь дурацкая ошибка природы.