Уникумы Вселенной - 1 - Юрий Иванович 8 стр.

- Я всё это знаю. Потому что интересовался каждой мелочью тех собы­тий. Дело в том, что Чинкис снова посетил ту планетку с запланированной ин­спекционной проверкой. Там, за это время прошло шесть тысяч местных лет и приматам удалось возродить свою разумную деятельность. Правда, развитие их пошло совсем другим путём. Их общество было отсталым феодально-общин­ным строем, со слабым сельским хозяйством и только-только зарождающейся промышленностью. Но не это было самым удивительным. Кстати, - прервал свой рассказ Устлик, обращаясь к Чинкису, - Может, ты продолжишь эту инте­ресную историю, а я тем временем подкреплюсь, вон теми манящими к себе пи­рожн­ыми, от которых у меня уже давно слюнки текут?

- Конечно, угощайся! - и юбиляр придвинул шикарную вазу поближе и продолжил рассказ: - Самым удивительным оказалась найденная мной в океане трёхгранная пирамида поразительных размеров, и что самое интересное из ма­териала неизвестного нашей науке. Его состав и происхождение до сих пор ста­вит в тупик лучшие умы нашей цивилизации. - Чинкис выразительно посмотрел на своего учёного друга, который с восхищением погло­щал сладкое, сделанное заботливыми ручками Соро.

- Да ты не отвлекайся на комплименты! - полный рот мешал Устлику го­ворить. - Продолжай дальше...

- Сначала я вообще увидел только верхушку, стоящую на мелководье, но даже она была огромна со своими километровыми гранями. Произведя рядом посадку, я приступил к тщательному обследованию. Прозрачный, но не мыс­лимо крепкий материал, из которого состояла пирамида, довёл меня, чуть ли не до безумства. Что я с ним только не делал! Ре­зал, сверлил, взрывал, плавил - Чинкис тяжело вздохнул. - Облучал всеми видами, имею­щимися у меня на борту, энергии, всё безрезультатно. Только "Цветок Огня", это страш­нейшее оружие, оставляло на поверхности еле заметные царапины. Обследуя пирамиду со всех сторон, я был ещё больше поражён её гигантскими размерами. Грани уходили далеко вглубь и достигали шести, ты только представь себе: шести (!) километров. Передо мной встал вопрос: что делать? Ведь о доставке этого арте­факта в нашу галактику не могло быть и речи.

- Но почему, дорогой? - удивилась Кетин.

- А потому, - терпеливо стал объяснять Чинкис, - Что темпоральное поле, в котором мы совершаем прыжки телепортации во время наших путешествий, имеет свои макси­мальные размеры. Оно имеет форму сильно сжатого с полюсов шара и его, даже неболь­шое увеличение приводит к взрыву и аннигиляции лю­бой материи находящейся на гра­нице этого шара. Поэтому только боевые крей­серы сил "глубокого рейда" строятся на весь внутренний объём. Все корабли чистильщиков строятся с учётом размера темпорального поля и занимают в нём чуть меньше трети объёма. Сделано это с учётом возможности транспортировки одним кораблём двух других, если те получили существенные повреж­дения и не смогли бы самостоятельно добраться к местам ремонта. Для этого, на каждом нашем корабле, имеются специальные захваты, сверху и снизу. А всё, что выхо­дит за пре­делы поля, будет отсечено в самом начале темпорального прыжка. Именно только с по­мощью этого момента нашим учёным и удалось порезать "Чинк 465" на мелкие кусочки.

- А откуда такое интересное название?

- Неужели вы до сих пор не изучили музей своего мужа? - засмеялся Ус­тлик, - Он ведь такой педант в этом вопросе!

- Ну.... Нам пока не до этого было, - немного смутившись, ответил Чин­кис вместо жены. - А назван уникальный материал в мою честь и было мне то­гда: четыреста шестьде­сят пять лет.

- Значит, тебе всё-таки удалось отсечь кусок от той пирамиды? - требо­вала про­должения Кетин.

- Если бы!!! Захваты моего корабля бесполезно елозили по граням, со­скальзывая с поверхности при попытке зафиксировать удержание. Ведь для того, что бы темпоральное поле захватило какой-нибудь предмет, необходимо небольшое, но одновременное ускоре­ние этого предмета вместе с кораблём.

- Так как же ты доставил образцы "Чинка 465" на Аналарастрасию?

- Возле пирамиды, в донных отложениях, я нашёл более пятисот длин­ных полосок из того же загадочного материала, что и пирамида. При толщине десять и ширине сорок сантиметров, эти закруглённыё на концах и на гранях полоски были в длину восемьсот два метра. Странные отрезки не являлись идеально ровными, а слегка перекру­ченными и на­поминали нереально вытянутые лопасти пропеллера, как на некоторых ма­шинах турбу­лентного типа. Довольный найденным, я запрограммировал роботов на от­капывание и транспортировку полос на незаселённый приматами остров, а сам продолжал обследова­ние планеты. Очень уж надеялся отыскать причину возникновения пирамиды. Ничего не найдя в этом направлении, я был немало удивлён редким и очень странным отношением приматов к остальным представителям животного мира. Количество и разнообразие "не­разумных" видов было таким огромным, что даже было трудно сосчитать и классифици­ровать. Попадались так же виды, по некоторым признакам, почти схожие с нами, с анала­растрасийцами. Во всех ми­рах приматы, ставшие "разумными", постепенно сводили на нет, почти весь ос­тальной животный мир. Доказывая своей агрессивностью полную не­возмож­ность сосуществования с ними. А на этой планете было наоборот, Животные нико­гда не нападали на приматов и даже оказывали им всемерную поддержку и защиту при землетрясениях, наводнениях или засухе. Поэтому, когда у меня со­зрел план уничтожения цивилизации, я решил попытаться, как можно в боль­шем количестве, сохранить животный мир, который мог бы существенно по­страдать при ликвидации приматов. Построив специ­альную, огромную баржу на длительном источнике питания и, смонтировав на ней кормо­производящие линии, сырьём для которых служила простая морская вода, я, с помощью ловко за­вербованных местных жителей, собрал на ней тысячи пар неразумных пред­ста­ви­телей планеты. Пришлось, правда, поместить туда же и тридцать приматов мужского пола для ухаживания за животными и лечения от возможных болез­ней. Я не беспокоился об их дальнейшей судьбе, так как прекрасно знал, что без самок они всё равно вымрут. Баржа была запрограммирована на дрейф в центре океана в течении двух лет по местному вре­мени. Как раз столько было необхо­димо для восстановления ледовых шапок на полюсах планеты, которые я соби­рался растопить. Затем баржа должна была подойти к удобному ближайшему месту континента, с восстанавливающимся травяным покровом и высадить на берег всех находящихся внутри. И, через несколько месяцев, само ликвидиро­ваться.

Когда была закончена эта кропотливая работа, я вернулся на свой базо­вый остров и смонтировал дождевую установку, которая вызывала непрерыв­ный проливной дождь на всей планете в течении полутора тысяч часов. После выполнения своей задачи, она полно­стью самоуничтожилась, коррозируя за ми­нимальное время.

А сколько я намучился, стараясь уложить в зажимы все выловленные возле пира­миды полоски! Мой корабль стал похож на муравья, вцепившегося нижними ножками в огромное, длиннее его в четыре с лишним раза, бревно, а верхними, такое же бревно, вскинув себе на плечи. Конечно, я понимал, что при темпоральном прыжке выступающие части будут отсечены, но возвращаться за ними уже не имело смысла: всё равно их негде было разместить.

- Да и того, что ты привёз, нам хватает вполне..., - проворчал Устлик.

- Нет, ну ты слышишь, Кетин?! - возмутился Чинкис, - столько лет прошу его сде­лать совершенную броню, а он, в ответ, только лишь предлагает обшить корпус корабля мелко нарезанными пластиночками.

- Что поделаешь! Мы ещё не умеем создавать цельнолитые корпуса из твоего "Чинка 465"! Соглашайся на то, что можем!

- Да вы не расстраивайтесь так, Устлик, - Кетин пододвинула к нему блюдо с ка­ким-то фантастически украшенным тортом, - Всё когда-нибудь полу­чится.

- Ох, Кетин, Кетин. А мне кажется: я так и умру, разглядывая эти опо­стылевшие куски. Свалились на мою голову..., - ученый грустно улыбнулся. - Иногда от злости и бессилия хочется разгрызть это вещество зубами! Но, увы, это не поможет....

- А хоть какие-нибудь сдвиги есть? - Кетин отрезала кусок торта и поло­жила пред Устликом на тарелку.

- М - м - м.... Как вкусно пахнет! - взбодрился тот, - Сдвиги то есть. И огромные. Самое главное: мы знаем, что это такое. Это материал, возникающий в любой среде, кроме вакуума, путём сращивания и одновременного "замора­живания" расформированных и пе­рестроенных молекул вещества. Мы даже знаем как он создаётся: совместным воздейст­вием нескольких электро-, маг­нитно- и низкочастотных излучений и колебаний. Процесс производства "Чинка 465" теоретически рассчитан и доказан несколькими независимыми друг от друга исследовательскими группами.

- Так почему же вы его до сих пор не производите?

- Потому, что то - теория! А на практике получается совсем непонятный парадокс. Как только появляется первая молекула создаваемого вещества, про­исходит взрыв, унич­тожающий всё вокруг в радиусе несколько десятков мет­ров. По­гибло даже несколько учё­ных, которые первыми экспериментировали с произ­водством. А сколько ещё было унич­тожено оборудования и целых лабора­торий!

- Слишком это всё странно, - с сочувствием произнесла Кетин.

- Именно эта странность и ставит нас всех в тупик! Столько расчётов, подсчётов, а толку никакого! Видимо есть некий фактор, который мы никак н6е можем учесть. - Уст­лик подпёр голову руками и отсутствующим взглядом ус­тавился куда-то поверх стола.

- Эй, старина! - Чинкис, извиняясь, похлопал друга по плечу, - Даю слово не при­ставать к тебе по этому поводу. Сегодня мой праздник, поэтому, давай будем веселиться и никаких разговоров о работе. Договорились?

- Ха! Если бы всё было так просто! - учёный потянулся к своей тарелке. - Хотя с та­ким тортом, забудешь что угодно!

- Ну вот и прекрасно! Выпьем чего-нибудь веселящего?

- С удовольствием! Наливай!

Неистощимые гурманы, аналарастрасийцы, на всех им известных мирах собирали не только рецепты самых дивных и вкусных кушаний, но и изыскан­нейшие, оказывающие самое разнообразное влияние на их организмы напитки, содержащие алкоголь. Вот и сей­час Чинкис разлил по бокалам высоко ценимый и очень редкий Хоундрейский джин, кото­рый изготавливался из мельчайших зёрнышек чёрного винограда, растущего на гигантских секвойях на окраине их родной галактики. Джин оказывал немалое возбуждающее дейст­вие на орга­низм и поэтому употреблялся только после обильного угощения и подавался, как правило, к десерту. Устлик огласил тост во здравие юбиляра и мужчины опорожнили бокалы до дна. Кетин только пригубила и поставила джин обратно на стол.

- Он же тебе нравится! - удивился Чинкис. - В твои годы женщины с удовольст­вием выпивают этот джин по несколько бокалов.

- Кто как..., - скромно возразила его молодая жена. - Я пойду лучше вы­пью чего-нибудь прохладительного. Здесь, всё-таки, довольно душно.

Поцеловав мужа, она вышла на огромный балкон, где в сгущающихся сумерках, ве­лись оживлённые беседы между гостями. Кто-то из них отдыхал после танцев; кто-то со­бирался танцевать под новую, начинающуюся музыку; но Кетин ни к кому не присоединя­ясь, прошла к самым перилам и, облокотив­шись на них, стала смотреть на покрывающееся звёздами небо.

- Ты когда летишь в очередной рейс? - неожиданно спросил Устлик.

- Не раньше чем через два месяца: хочу кое-что достроить.

- Почти четыреста сорок дней..., - Устлик задумался. - По идее времени должно хватить.

- На строительство?

- Да нет! На поправку твоего здоровья! В особенности - зрения!

- Кто говорил бы! - завёлся Чинкис. - Это ведь у тебя вставные линзы, а у меня зрение как у молодого: только неделя, как прошёл последнюю медко­миссию.

- Хе-хе! - его друг залился смехом. - Я хоть и с линзами, а вижу намного лучше тебя!

- Странно.... А, да ты уже пьяненький?!

- А при чём тут: пьяненький? - ещё больше развеселился Устлик. - Да ты и трезвый видишь хуже, чем я в драбадане.

- Да ты о чём? - глядя на веселящегося товарища, Чинкис и сам еле сдерживался от смеха.

- Да так, о жизни, - постепенно посерьёзнев, Устлик обнял юбиляра за плечи. - Эх, дружище! Просто хочу первым тебя поздравить и пожелать всего самого наилучшего!

- Ну, вспомнил! Надо было приходить с самого утра..., - и неожиданно осёкся, пе­рехватив взгляд Устлика, остановившийся на фигуре Кетин, всё ещё стоящей на балконе. Сердце ухнуло и, как бы, остановилось, в предчувствии чего-то. В памяти завертелся ка­лейдоскоп событий сегодняшнего дня. Вспом­нились разрозненные детали незначитель­ных, вроде бы, сцен: обещание по­дарка, внимательная заботливость остальных жён, отказ от алкоголя, духота в хорошо проветриваемом помещении....

- Не может быть! - ошеломлённо прошептал Чинкис непослушными гу­бами.

- Счастливчик! Надо же быть таким невнимательным к своей семье. Рас­слабься, а то ты совсем не дышишь! А тебе надо себя беречь!

Чинкис шумно выдохнул и восхищённо взглянул на Устлика:

- Да мне теперь придется строить целый, новый дом!

- Ты ведь и так собирался заняться каким-то строительством?

- Я решил пристроить к этому особняку небольшое крыло, а теперь, если я пра­вильно догадался, надо проектировать и достраивать чуть ли не такое же здание.

Все гости давно разошлись и огромный дом затих, погасив почти все свои огни. На широком балконе, под усеянными звёздами небом Чинкис, вместе с младшей женой, встречал свой второй день жизни, в шестьсот первом году со дня рождения.

- Ну, как ты могла молчать о таком важнейшем событии в нашей жизни, целых два­дцать дней? - он нежно прижимал Кетин к своей груди, вдыхая при­ятный аромат её тела. - Все всё знают, а я узнаю об этом последний.

- Но зато узнал в день своего рождения и поэтому лучше запомнишь, что скоро ста­нешь отцом. Или ты хотел от меня какой-нибудь другой подарок?

- Дорогая! Ты надо мной смеёшься? На свой юбилей я получил немыс­лимые по­дарки, но известие о том, что у меня будут наследники, самое желан­ное в моей жизни. И как я мог бы о таком забыть? Может, ты считаешь, что я настолько стар, что страдаю по­терей памяти?

- Что ты родной! - пылко возразила Кетин. - Наоборот, я считаю слиш­ком моло­дым, ветреным и безответственным.

- Интересно почему?

- А потому, что вместо того, что бы перейти на более спокойную и пре­стижную ра­боту ты будешь продолжать свои опасные полёты. Вместо постоян­ной заботы о семье, ты будешь рисковать жизнью немыслимо где и лишать меня сна и покоя.

- Да о каком риске ты говоришь? - Чинкис беззаботно рассмеялся, - Мои полёты не опаснее чем полёты на флайере.

- Это ты так говоришь! Я узнала статистические данные и просто ужас­нулась: за последние сто лет из полётов не вернулось двести сорок три чистильщика. И ты готов ут­вер­ждать, что никакой опасности?!

- А остальную статистику ты не просматривала? Там, кстати, говорится, что за те же годы в нашей галактике на флайерах, которые разбились при раз­личных обстоятельст­вах, погибло более сорока тысяч аналарастрасийцев. А сколько жизней оборвалось при от­равле­ниях, падениях с лестниц и крыш, да и вообще, несчастных случаях? Так что мои по­лёты не что иное, как малодушное бегство от нашего опасного для жизни повседневного быта. И учти: подавляющее большинство погибших или пропавших чистильщиков - начи­наю­щие и не­опытные пилоты.

- Конечно, как тебя послушать, так рейды чистильщиков не что иное, как увесели­тельные прогулки. Почему же тогда на вашу работу не берут женщин? Я бы, например, всегда и с большим удовольствием тебя сопровождала.

- Ну о чём ты говоришь? - Чинкис даже рассердился, - Это строжайше запрещено! Великий Фетиус категорически не разрешал даже думать о вылете женщин за пределы нашей галактики. Только в виде исключения пятьсот лет назад Высший Совет разрешил женщинам постоянное проживание на оборон­ных базах, которые находятся в плотных ту­манностях окружающих нашу галак­тику. Женщины самое дорогое и самые охраняемые, и без них, у нашей цивили­зации нет будущего.

- Но раз меня надо охранять, возьми меня с собой в полёт. Ведь ты уве­рен, что там намного безопаснее, чем здесь.

- Ты всё стараешься перекрутить. Дальний космос опасен для женщин тем, что ли­шает их возможности иметь детей.

- Странно! Я никогда раньше о таком не слышала.

- А зачем о таких вещах говорить? Вполне достаточно запрета, который должны все выполнять беспрекословно.

- Я специально поинтересуюсь у медиков насчёт бесплодия, но мне всё-таки очень интересно хотя бы послушать о тех мирах, где ты бываешь. Рас­скажи мне поподробнее о своих полётах.

- Что конкретно?

- Да всё, что хочешь. Ты ведь знаешь, я ни разу не летала дальше наших спутников. Сколько времени надо, что бы долететь, например, в то место, к тем ярким звёздам?

- Видишь ли, если бы мы в сию минуту телепортировались в темпораль­ном поле именно в то место, которое ты показала, то были бы там минут через пятнадцать. Но этих звёзд, в таком случае, рядом не окажется.

- Как же так? Куда же они денутся?

- Дело в том, что в данный момент времени, мы видим то место, где те звёзды нахо­дились лет десять назад. Именно столько времени понадобилось их лучам, что бы достичь нашей планеты. А ведь за эти десять лет, находящиеся в постоянном движении звезды, сместились на огромное расстояние вперёд, по ходу своего движения. Поэтому включа­ется компьютер и подсчитывает их тра­екторию, скорость, а самое главное - место, где они сейчас находятся. Затем ко­рабль стартует, казалось бы, в пустоту, но через пятнадцать ми­нут оказывается именно возле искомой звезды и, уже на гипертяге, подходит к нужной планете или в выбранную точку.

- А за какое время ты добираешься до той планетки, где нашёл пирамиду, о которой разговаривали за столом?

- О - о..., дай-ка, вспомню, - Чинкис начал подсчитывать в уме. - По-мо­ему: около двухсот пятидесяти часов.

- Так долго! - воскликнула Кетин.

- И это при условии, что по пути не возникнет каких-то попутных откло­нений от курса, когда включается прибор Нона и приходится обследовать близ­лежащие галактики для выяснения источника сигнала. Вот сама посчитай: я вы­летаю отсюда за пределы на­шей галактики в пояс оборонных баз, связываюсь с ними и как можно подробнее регист­рирую свой предполагаемый маршрут и примерные сроки своего возвращения. После де­лаю первый, получасовой пры­жок через ближайшую галактику, Потом десятиминутную остановку для ориен­тировки компьютера и подзарядки генераторов для следующего прыжка. Затем следующий скачок и следующая остановка. И так можно двигаться до бес­ко­нечности.