Наверное, именно поэтому, получив диплом, Саша решила попробовать себя в чем-то новом. Жених ее не одобрил. Сказал, это все равно что съехать с шоссе и помчаться по бездорожью. А Саше именно этого и хотелось! Драйва! Где-то она должна восполнять его нехватку. К тому же Каскад до сих пор оставался ее самым любимым спортсменом. Она уже не грезила о нем, но познакомиться мечтала.
В жизни он оказался еще симпатичнее и… ниже! Саша была выше его на полголовы. И гораздо крупнее. В те годы она не сидела на диетах и была довольно упитанной. В девичьих мечтах Саши они смотрелись идеальной парой. В жизни же… нет, не комичной, и все же не такой гармоничной, как в ее воображении. Но ни Сашу, ни Каскада это не смутило, и между ними разгорелся такой сумасшедший роман, что уже после недели знакомства они начали говорить о свадьбе. И это при том, что у Саши имелся жених. А у Каскада супруга. Но он с ней давно не жил. Она обитала в Америке, хотя официально они пока оставались мужем и женой.
Спустя еще три недели он сообщил супруге о том, что хочет развода, Саша жениху, что свадьбы не будет.
Как отнеслась к новости вторая половинка Каскада, Саша узнала, естественно, только с его слов. Но, если верить любимому, она ничего не имела против расторжения брака. А вот в ее «лагере» новость вызвала бурю отрицательных эмоций. Никто ее не поддержал. Ни единая душа. Даже те приятельницы, которым ее жених не особенно нравился, не одобрили Сашиного решения. А уж что говорить о родителях. Те чуть ли не ультиматум выставили: или ты с женихом и с нами, или против нас. И Саша пошла против всех! Собрала вещи и покинула отчий дом.
У Каскада в квартире как раз начался ремонт. Грандиозный. И он спешно снял другую. В центре, с приличным ремонтом, меблировкой, но Саше хотелось начать вить ИХ гнездышко. А вынуждена была обитать в чужом.
И все же, несмотря ни на что, она была счастлива до неприличия. Порой Саше приходилось мобилизовывать всю выдержку, чтобы не забрызгать своими эмоциями окружающих (как подружка, бывшая фанатка Лагутенко, делала это). Ей то петь хотелось, то хохотать, то танцевать, то плакать… но от радости!
От коллектива свои отношения влюбленные скрывали. Причем умело. Оба не хотели их афишировать. О том, что между Каскадом и Сашей роман, все узнали только спустя месяц после того, как они начали вместе жить. И когда это произошло, одна из коллег, ставшая очень близкой ее приятельницей, спросила у Саши:
– А ты в курсе, что он женат?
– Да. Но он уже попросил у супруги развода.
– У какой?
– Не поняла…
– У него есть официальная жена, которая живет в Америке, и неофициальная тут.
– Тут? – тупо переспросила Саша.
– Да. Они живут вместе, у них и общий ребенок есть.
– Мальчик?
– Да.
Саша видела в кошельке Каскада фотографию пятилетнего мальчика. Она спросила, кто это. Любимый сказал, что крестник.
Тем же вечером она призвала Каскада к ответу. Тот изворачивался, как мог, но все же сознался:
– Да, у меня есть сын. Но женщина, что родила его мне, никакая не жена, пусть и неофициальная.
– Но вы живете вместе.
– Я живу с тобой.
– А они где?
– В данный момент в моей квартире, в их был пожар. Я предоставил им кров, пока в их доме идет ремонт.
– Ты говорил, что ремонт в твоей.
– В моей тоже. Он почти закончен, осталась отделка ванной и туалета. Недели через три мы сможем переехать в наше гнездышко…
Он врал на ходу. Причем не очень убедительно, как потом выяснилось. Когда через месяц Каскад так и не перевез ее в их гнездышко, Саша стала более внимательна к тому, что он говорит. И оказалось, что ее любимый обыкновенный враль. И враль бездарный. Только идиотка или влюбленная по уши дура (что, в принципе, почти одно и то же) могла поверить в его россказни. Он лепил ложь небрежно, нагромождая одну на другую, пока возведенный из нее «песочный замок» не рушился. И когда это происходило, Каскад начинал строить новый. Такой же зыбкий, как и предыдущий…
Как-то Саша пришла в офис и увидела в своем кабинете незнакомую женщину. Некрасивая, немолодая, безвкусно одетая, она тем не менее имела очень самоуверенный вид.
– Это ты Александра Гейнц?
Саша удивленно вскинула брови. Мало того, что женщина ввалилась в ее кабинет, устроилась в нем, как в своем, так еще и «тыкает». В чем дело?
– Я – Александра Гейнц. А вы, собственно, кто? – Саша сделала ударение на местоимении.
– Я та, у кого ты мужа увести пытаешься… – И со смаком и злостью добавила: – Сука!
Саша была шокирована. И в первую очередь тем, что ее соперница так ужасна. Стара, некрасива – ладно. Но она же еще и хамка. Как Каскад мог связаться с такой?
– Я Мишку, – Каскада звали Михаилом, – за яйца держу уже двенадцать лет и выпускать не собираюсь. Ясно тебе, дурища? Так что не питай иллюзий. Он никогда на тебе не женится.
Все еще пребывающая в шоке, Саша молчала. И тетка вдруг смягчилась:
– Ты молодая, красивая, не трать свое время на Мишку. Он не уйдет от меня, а ты лучшие годы свои упустишь. Сколько у него было таких, как ты. Море! На одной он даже женился. Но хватило малыша на четыре месяца. Убежал от своей благоверной ко мне. Я Мишку с семнадцати лет «веду». Мой отец его тренировал как спортсмена, а я как мужика. Ну, и как личность. Он же по уму не сильно от сына нашего отличается. Дурак дураком. Я за него все интервью даю. Потому что, если Мишка будет с журналистами общаться, станет посмешищем. И ладно бы просто дураком был, так он еще и врун страшный.
– Знаю, – выдавила из себя Саша.
– Ему со мной хорошо. Потому что я держу его за яйца нежно. Но, если взбрыкнет, оторву их к чертовой матери. Я ему в сорок лет ребенка родила. Для меня это огромная жертва. У меня с почками проблема, могли отказать. Но Мишка очень сына хотел. Теперь имеет. И любит его невероятно. Намек понимаешь?
– Вы клоните к тому, что, если Михаил уйдет от вас, вы запретите ему видеться с сыном?
– На войне все средства хороши, – пожала полными плечами женщина. На этом разговор закончился, и она ушла. А Саша осталась наедине со своими мыслями.
В задумчивости она провела около часа. Из нее ее вывел голос Каскада. Он явился к Саше, прослышав о том, что его «нежена» приходила в офис. Он, как всегда, много говорил, нагромождая одну ложь на другую, и Саша его слушала с интересом. Ей было любопытно, что Миша придумает в свое оправдание. Когда фонтан его красноречия иссяк, Саша сказала:
– Я ухожу от тебя и как от мужчины, и как от работодателя. Прощай!
Больше она Каскада не видела. Он звонил ей первое время (она не брала трубку), но вскоре перестал. Через пару лет Саша узнала о том, что Михаил получил серьезную травму и ушел из спорта. С обеими супругами, официальной и «гражданской», он расстался. Причем по их инициативе. И американка, и русская нашли себе новых мужей. Каскад предпринял попытку суицида, но его спасли. После он примкнул к какой-то секте и стал проповедником, наконец-то применив свой «талант» вруна-импровизатора.
А Саша на всю жизнь запомнила, как неприятна и разрушительна ложь, и предпочитала ей суровую правду.
Глава 5
Света приехала!
Она позвонила Салаху днем и сообщила об этом.
– Как я рад, – выдохнул он.
– Я соскучилась по тебе не представляешь как! – услышал он, и слова эти патокой стекли на сердце. – Увидимся?
– С удовольствием.
– Ты все еще в «Нирване»?
– Да.
– Тогда я вечерком подъеду, увидимся, поболтаем.
– Буду ждать…
И вот наступил вечер. Света позвонила вновь.
– Я у дверей салона. Выходи.
– Может, зайдешь?
– Там тебя задергают. Давай погуляем.
– Хорошо, выйду через минуту.
Салах стал лихорадочно приводить себя в порядок: мыть руки, чистить зубы, приглаживать волосы, брызгаться одеколоном. И это при том, что он проделывал то же самое несколько раз за день. Накинув поверх футболки свободную рубаху (она, как ему казалось, делала его стройнее), Салах отправился на встречу с любимой.
Выйдя из здания, он огляделся. Светланы нигде не было видно. И тут его щипнули за руку. Света частенько так делала. Подкрадывалась, как маленькая озорная девочка, и щипалась. Салах обернулся…
…И не поверил своим глазам. Перед ним стоял смуглый коротко стриженный тощий мальчик с улыбкой и глазами эльфа. То есть улыбка и глаза были Светины, а все остальное – лицо, волосы, фигура – не ее.
– Света? – осторожно спросил Салах, боясь ошибиться.
– Да! – взвизгнула она и бросилась обниматься. Салах прижал ее к себе, но счастья не ощутил. Не потому, что разлюбил, нет. Просто руками почувствовал каждую косточку ее тела. Света и раньше была худенькой, но не до такой степени. Теперь она стала просто-таки прозрачной. Здоровый человек не может так выглядеть!
– Ты изменилась, – сдавленно проговорил Салах.
– Да, знаю, – хохотнула она. Ему показалась странной ее веселость. Разве хворый человек будет себя так вести? Или она не больна, а под кайфом? Стала наркоманкой, вот и исхудала так? – Меня никто не узнает, представляешь?
– Ты изменилась, – сдавленно проговорил Салах.
– Да, знаю, – хохотнула она. Ему показалась странной ее веселость. Разве хворый человек будет себя так вести? Или она не больна, а под кайфом? Стала наркоманкой, вот и исхудала так? – Меня никто не узнает, представляешь?
– Представляю…
– Давай пройдемся немного, – предложила она. И когда они зашагали по тротуару, она продолжила: – А я не замечаю особых изменений. Привыкла к себе такой. И уже кажется, что всегда была тощей, загорелой до черноты девчонкой…
– Мальчишкой.
– Даже так? – Света взъерошила свой выгоревший ежик. – Обожаю эту прическу. С ней нет никаких хлопот. Волосы моются за минуту, высыхают за секунду и не нуждаются в укладке. К тому же с длинными жарко, а там, где я сейчас живу, жара – главная беда.
– И где ты живешь?
– В Индии. Вот уже полтора года. И могу тебе с уверенностью сказать: это МОЯ страна.
– Что ты в ней нашла?
– Себя…
Салах недоуменно нахмурил брови.
– Не понимаешь? – спросила она.
– Нет.
– Я – не я была до этой поездки. Не ощущала гармонии. Не видела настоящей красоты, не понимала простых вещей, не верила в истинное, но, оказавшись в Индии, я начала обретать себя. Не сразу, постепенно. Если можно так сказать, я шла к себе медленными шажочками…
Салах с волнением заглянул Свете в глаза. Зрачки большие. Точно под кайфом.
– Что ты на меня так смотришь? – насторожилась Света.
– Как – так?
– С подозрением.
– Нет, я просто… подумал…
– Ну?
– Что тебя лихорадит, очень уж глаза блестят. Ты хорошо себя чувствуешь? Не болеешь?
– Я отлично себя чувствую.
– А скажи… Вот правду говорят, что в Индии почти все наркотики употребляют? Кто курит, кто жует…
– Глупости это все! – отмахнулась она и вдруг напряглась всем своим худеньким тельцем, резко отстранилась от Салаха и потребовала: – Признавайся, ты решил, что я стала наркоманкой?
– Нет, что ты…
– Не ври, Салах.
– Просто ты так изменилась… Похудела очень. И вещи странные говоришь. Вот я и забеспокоился…
– Я похудела, потому что стала вегетарианкой и занялась йогой. А так как через это я обрела себя, то и стала говорить не то, что раньше.
– То есть с тобой все в полном порядке?
– Просто в идеальном.
– Хорошо, – облегченно выдохнул Салах.
– Сделаешь мне массаж? Я так соскучилась по твоим волшебным рукам.
– Конечно, сделаю.
– Помнишь, как мы познакомились? Ты сидел на ступеньках, жевал что-то, и я решила, что ты бездомный…
Они еще немного погуляли, вспоминая прошлое, затем вернулись к салону.
Салах провел Свету в свой кабинет, уложил на стол. Простыня, которой он прикрыл ее бедра, резко контрастировала с загорелой кожей. И даже смуглые руки Салаха казались бледными на ее фоне. Перед ним лежала уже не девушка-эльф, а… какой-то прожаренный кузнечик. Мальчишкой он любил ими лакомиться. Ловил, закидывал в кипящее масло, посыпал специями и грыз, сплевывая хитин, точно кожуру от семечек.
Света напомнила ему одного из тех самых кузнечиков и все равно казалась самой желанной. Потому что он любил…
По-настоящему!
Он массировал ее нежно, боясь причинить боль. Так некоторые молодые мамочки опасаются травмировать своих новорожденных деток. Думают, поврежу ему что-нибудь, ведь он такой хрупкий…
– Как твои дела, Салах? – спросила Света. Она любила поболтать во время массажа.
– Хорошо, – скупо ответил он. Он был сосредоточен на ее теле. Касаясь его, пытался почувствовать, не таится ли в нем болезнь (все же ее худоба ненормальна). Учитель мог это, Салах нет. Но, возможно, открылись в нем новые возможности.
– Не женился?
– Нет.
– Даже не влюбился?
Он мог бы сказать ей, что его сердце давно занято. В нем царит лишь она! Но Салах, конечно же, не раскрыл своей тайны. Он просто промолчал.
– А я влюбилась! – выпалила Света и коротко засмеялась, точно колокольчиком тренькнула. – И вышла замуж. Обряд был такой потрясающий. В индийской традиции. Я потом покажу тебе фото.
– И кто он?
– Музыкант. Причем известный. Еще со времен Советского Союза. Правда, тогда его песни были запрещены.
– Сколько же ему лет?
– Он гораздо старше меня, но душой молод. Сом. Знаешь такого?
– Я знаю такую рыбу.
– Да, – хохотнула Света. – Мой муж немного похож на него. Отсюда и кличка.
– Он такой же губастый и с приплюснутой головой?
– Губастый, да. И с усами. А голова у него отличной формы. Поэтому Сому идет лысина.
– Ты с ним прилетела?
– Да. У него концерты в России. Я сопровождаю мужа.
– Давно?
– Неделю уже.
– А мне позвонила только сегодня, – с обидой проговорил Салах.
– Извини…
Вот так просто… Извини.
– Я закончил, – сообщил Салах, убрав руки.
– Спасибо. Массаж, как всегда, волшебный.
Салах потер одну ладонь о другую. Он всегда так делал, закончив массаж. Почему? Он и сам не знал. Обычно массажисты встряхивают кистями, чтоб расслабить их. А он как будто катал в них комок энергии того, кого массировал. Если она оказывалась отрицательной, он по примеру коллег стряхивал ее. Если же хорошая, «размазывал» по рукам. У Светы была изумительная энергетика. Поэтому он не уставал, делая ей массаж, а как будто заряжался от нее ее теплом.
Так было всегда…
Но не сегодня!
Пальцы стало покалывать, ладони чесаться. Зуд не прекратился, даже когда Салах потряс кистями. Такое с ним случалось несколько раз, когда его клиентами оказывались люди «замаранные». Это русское слово как нельзя лучше характеризовало их. Дурные мысли, нехорошие поступки пачкают людей. Их ауру. И Салах чувствовал эту грязь. Последний из «замаранных» с виду был образцовым гражданином. Имел крепкую семью, деток, чистую биографию и часть честно заработанных денег тратил на благотворительность. Но образцовым он был только с виду. А на деле – убийца. Этого мужчину арестовали по подозрению в двух убийствах. Вина его была доказана, и сейчас он отбывает срок в тюрьме.
– Извини, я в ванную руки помыть, – бросил Салах Свете и покинул кабинет.
Включив воду, он долго намыливал ладони нежным кремовым средством с ароматом кофе. Помогло. Зуд прекратился. Вот только привычной легкости не было. А усталость приумножилась. Хотелось упасть прямо на пол, разбросать руки, закрыть глаза и уснуть. Хорошо, что больше нет клиентов. И скоро он попадет домой…
– Поужинаем вместе? – спросил он из вежливости, когда вернулся в кабинет. Даже со Светланой… любимой Светланой ему не хотелось сейчас проводить время. Но если она захочет этого, он, конечно же, пойдет с ней в ресторан, будет есть, болтать, смеяться и… умирать, умирать, умирать от усталости. А еще от ревности! Ведь Света снова будет рассказывать ему про своего Сома.
– С радостью, но не сегодня. У Сома выступление в клубе, я сейчас туда.
– Хорошо. Как освободится вечер, звони.
– Обязательно. – Она улыбнулась Салаху. Открыто и дружелюбно, как всегда. На сердце немного отлегло. Нет, она все та же девушка-эльф. Зря он думал, что она утратила часть своей чистоты, иначе говоря, замаралась. – Пока, дорогой! – и, чмокнув Салаха в гладко выбритую щеку, удалилась.
Когда за Светой закрылась дверь, он сделал то, о чем мечтал. Лег на пол, раскинул руки и закрыл глаза. Но спать не стал. Сейчас немного передохнет, выпьет чая, дождется Федора, к которому, как это странно ни звучало, он привык настолько, что нуждался в его обществе. Потом можно и домой… И спать, спать… Хорошо, что завтра только к обеду в салон. Можно поваляться, неспешно поесть, посмотреть телевизор…
А еще… еще можно девушку вызвать! Пора наконец расстаться с невинностью. О том, что он все еще девственник, Салах ни одной живой душе не признался бы. В том числе Федору, ставшему, по ухмылке судьбы, самым близким его человеком. Тем более Федору – засмеял бы.
Салах много раз думал о том, почему он такой. Что ему мешает пойти на поводу у своих инстинктов? Любовь любовью, а секс никто не отменял. Были женщины, которые невероятно возбуждали Салаха. И пусть не все они, но двадцать процентов из них точно не отказали бы, потому что являлись его клиентками, таявшими в волшебных руках массажиста. Некоторые из них откровенно себя предлагали. Другие флиртовали, заигрывали, намекали. Третьи вели себя сдержанно, но жар их тел говорил о многом…
Однако Салах не реагировал ни на приставания, ни на заигрывания, ни на призывы женской плоти.
«Неужели слова учителя так глубоко во мне засели? – спрашивал у себя он. – Потому что хранить верность женщине, которая ТВОЯ, это одно, а чужой… Это глупо!»
Он долго лежал, думая об этом. Когда от жесткого пола стала ныть спина, Салах поднялся и двинулся к столику, чтобы включить чайник. Он потянулся к кнопке, но вдруг услышал шум. Он доносился из приемной. Салах бросил взгляд на часы и нахмурился. В это время никто не мог шуметь. В помещении никого, кроме него, нет. Все разошлись, а Федору являться еще рано, он обычно опаздывал, редкий раз являлся вовремя, но никогда заранее.